Бабушка Петухова, продавец Виноградова и коровьи к

            Не так давно я пришёл за продуктами в магазин «Юбилейный», что по улице Электровозной. В торговом зале, кроме кассира Светы – ни единого продавца. Пожилая покупательница Петухова, которую запомнил ещё раньше у приёмного пункта макулатуры, начала сетовать, что её некому обслужить. И тут успокоить её решила кассир Света. Мол, говорите, что Вам нужно – и я отпущу… Старушка Петухова облюбовала большое коровье копыто, возлежащее в углу витринного холодильника.

           – Это далеко лежит – возьмите другое, – предложила Света, но почтенную гражданочку другое не удовлетворило. Она, видимо, прикинула, что из одного маленького холодец не сваришь, а за два придётся отдавать всю пенсию.

           И вот появилась и вмешалась в разговор немолодая продавщица неизвестного имени. Для чего Вам, мол, это копыто – на нём шкура ободрана. Демонстрируя готовность всё же преданно служить простому народу, она отодвинула стекло холодильной камеры. Но чтобы достать проклятое копыто, ей пришлось бы изрядно согнуть спину, и важная работница склонила её только для вида.

          Потом кадровые продавцы позвали молодую коллегу с очаровательным именем Люба. Не знаю, страдает ли Любушка от радикулита, но гнуть любимую спину ей тоже не захотелось. Пришлось экономной бабушке Петуховой, смирившись с неуступчивостью корифеев торговли, в конце концов, раскошелиться и заплатить за два меньших копыта. Её холодца теперь хватит, наверное, и на всю длинную «макулатурную» очередь!

          К этому времени «магазинная» очередь-змея вытянулась за сливочным маслом, сметаной и колбасой. Скромная светлолицая женщина лет сорока попросила полкило «Любительской». Люба взвесила ей 510 граммов, долженствующие стоить 4 рубля 29 копеек. Но доверчивая покупательница не увидела показания на шкале – и шустрая Люба написала на бумажной обёртке на 37 копеек больше. Устав от повсеместного и бесстыдного ловкачества торгашей, я предложил их последовательнице исправить умышленную «описку». У Любушки брови в ответ на это молниеносно прыгнули под причёску, лицо обезобразилось яростью.

         – Не вмешивайся не в свои дела, – сквозь брызги слюны выпалила продавчиха. – С таким оболтусом на месте твоей жены я бы и дня не захотела жить!

         – Как Ваша фамилия? – сдерживая наплыв чувств, спросил я «свою кормилицу» – королеву колбасного прилавка. Королева на законный вопрос не отреагировала. Она в бешенстве швырнула на весы кусок «Крестьянского» масла для обсчитанной и молчаливо-робкой покупательницы. Масло, шлёпнувшись об тарелку, полетело на пол. Ну и характер у кормилицы, ну и очарование! Что если бы хоть на день взять такую в жёны?!

         – Виноградова – её фамилия, – сказал за Любу пожилой покупатель.

         Выходя из гастрономического отдела, я обдумывал, как отреагировать на поступок молодой мошенницы. Вдруг меня остановила та, за кого я только что безрезультатно заступился.

          – Извините, она, кажется, неправильно взяла с меня и за масло: 6  рублей 43 копейки за 650 граммов. А сколько надо?

          Подсчитали – и вышло, что только на масле Виноградова обдурила потребительницу приблизительно на один рубль. Возвратились к хозяйке прибыльного прилавка. Хозяюшка Виноградова, снова взвесив товар и пересчитав сумму, возвратила униженной женщине один рубль три копейки. А 37 копеек – за колбасу – «забыла» отдать. Ну и, конечно, извиниться забыла.

         – Как оценить Любин поступок? – спросил я у кассирши.

         – Она просто ошиблась. Не мешайте работать! – ответила Света.

         – Давайте позовём завмага, – предложил я дважды потерпевшей покупательнице.

         – Что Вы! Это же понапрасну тратить время, – возразила притерпевшаяся к произволу женщина. – Мать моей подруги тоже продавец и тоже дурит. И крадёт не только для себя, но и для заведующей. А та делится со своей начальницей. Они все в одной связке. И тут ничего не поделаешь – у нас такая система.

         Наверное, подобным образом рассуждала и молчаливая «колбасная» очередь. В её глазах светилось сочувствие, её ждали обсчёты, но возмущением она не взорвалась. Или эта очередь много зарабатывает, или побоялась Виноградову Любу, которая, чего доброго, смотришь – и трёхаршинными матюгами накроет. И нежно прибавит: дураки вы все! Ведь на её стороне, по мнению потерпевшей, система. Эта система защищает, и она же калечит Виноградовых, превращая их в моральных уродов и грабителей.

          И пока мы будем терпеть волюнтаризм разных должностных чиновников, дельцов, нахрапистость торгово-спекулятивной мафии, ни один кирпич не выпадет из основания античеловеческой системы.

                «Темп», 26 июля 1991 г.