Секрет успеха, отчего тузики - рвут грелки

        Физической выносливостью он обладал немереной.   Таким он себя сваял  -  сам!
И толкало его в вперёд - не благополучие, не удача, не процветание, а напротив,   всё то,
отчего у молодых людей стынет кровь в жилах, толкая их на самые отчаянные
и неблагоразумные действия…

-    Эх, такую бы попочку,  да моей дочурке!  -   с завистью сетовала соседка, 
болезненно  обжигая его самолюбие, когда он был ещё подростком…
         А в одночасье    на него сгрудились все невзгоды:   
и безответная первая любовь к отличнице,   и  леденящая душу  спортивная катастрофа  - 
приковавшая на продолжительное время к больничной койке.  Где, собственно,  его
и настигло врасплох искреннее письмо,  уже с другого конца света  -  с вестью
о несложившемся чувстве...   
         Он же  упорно совершенствовался для Неё:    читая,  учился живописно излагать
письма;   акварельными красками воспевал весну;   импровизируя на гитаре - рифмовал стихи
к своим романтичным песням;  спортивными нагрузками боролся с ненавистными комплексами 
"гадкого утёнка"  -   безжалостно бросаясь  на "амбразуры" самых немыслимых испытаний! 
Он  с превеликим  удовольствием погружался в пьянящую эйфорию,  добытую именно -    
натуральным образом, через творчество и физические нагрузки!  И  это был потрясающего
головокружения,  ни с чем несравнимый тандем  -  здоровья и эмоций.

        Но ему никак не удавалось проявить себя перед ней,    в том числе   -   
из-за хронической пропасти  расстояния.    А ей,  собственно,  это было и не особенно интересно...   
И  совсем не сказать,  что окружающие девчонки были к нему так уж равнодушны…

-    Впрочем,  какие у спортсмена перспективы  (и не только в литературе)...  -   
как ёрничала Мариванна  ещё в восьмом классе.   Сила есть  –  ума не надо!   
А его  при одном чванливом виде  учительницы   клинило в мозжечке.  И надо же,
так угораздило   разбиться в дребадан  накануне поступления в институт.   
Спортивная карьера рухнула,  в художественный вуз на экзамены не явился,
в армию его не взяли.    И это на самой хрупкой заре  -   становления личности!
А  вдогонку  заключение лечащего врача:

-  Жить будет долго,   если излишне  не напрягаться… 


            Он тупо сидел в позе  "роденовского мыслителя"  -   с оплывшими боками, 
и от безысходности не знал с чего начать.   Двери в будущее захлопнулись,  провоцируя
животное желание – выть!    Казалось,  это  –  край,  только шагни…     Ещё вчера спорт
ковал в нём  мужское начало:   здоровье,  дух,  волю,  веру,  цель!    Но  в одночасье 
лишил его возможности двигаться дальше…    Он покосился взглядом на  "рваного ежа"  из груды
спиц во дворе,  на котором ещё этой весной стал лидером первенства по велоспорту среди
школьников города.   Ему с грустью вспомнилось,  как самоотверженно мотался он за сотни вёрст через
расплавленные пески Кызылкумов с букетами цветов - в пике лета,  на этом,  теперь  совершенно
неприглядном  "металлоломе".   Где-то под сердцем саднили заживающие ребра,  отзываясь
нытьём в "мозоль" сросшейся ключицы.   Размяв травмированное плечо со  шрамом от "ожога"
об асфальт,  он не спеша вышел за калитку и  прямо в домашних тапочках   неосознанно
побрёл вдоль улицы,  ускоряя шаг…   Увлекшись, он удалялся всё дальше,  пытаясь понять  - 
на что же ещё пригоден его "механизм"…   Пока вдруг  не осознал,  что  -  бежит!   
Некогда чистое дыхание  цеплялось одышкой за что-то надорванное в правом лёгком.   
Но он уже ничего не замечал,  и  превозмогая боль в левом бедре,  ковылял жалкой трусцой,
испытывая отвратительное головокружение от продолжительного физического бездействия. 
Очнулся только за городом.   Именно там,  где недавно  стартовала  велогонка  -  но уже
без него,  оставив вдоль трассы веер стеклотары из под соков… 
         Пора возвращаться, на сегодня хватит,  -  подсказало чувство самосохранения… 
Домой вернулся пешим шагом.   На другой день он проделал тот же путь в спортивной
экипировке.  Затем  ещё, и ещё  -   постепенно удаляясь от города.    Он делал это  – 
тупо,  каждый день,  тайком от сердобольной мамы.  Только для чего и кому…   
Но то что двигаться было   необходимо,  он осознавал  -  однозначно!

           К весне он окреп  и  снова сел на велосипед,  но до соревнований его просто 
не допустили…    Скучная работа методиста по спорту  не вдохновляла.   И он, отчаявшись,
явился - в военный комиссариат.    Военком внимательно изучив личное дело  –  усомнился,
размашисто наложив резолюцию:  «Направить на полное стационарное мед.  обследование!»...   
Целых две недели консилиум скрупулёзно  -   утомительно сканировал его "электронику"...
Наконец,  беспомощно разведя руками,  вынес вердикт -  з д о р о в !


М о л о д о с т ь    в з я л а    С В О Ё !


           Скорее  -  жить!  Служить!  Догонять своих сверстников!  Подальше от этого   
п о ш л о г о     настоящего,  –   в будущее!        Н а с т о я щ е е    б у д у щ е е !
Проверить себя на вшивость,  на выносливость!   
В танковые войска,     в авиацию,     в десантники,   в пограничники,  в морфлот !   

Приказ, как гром средь бела дня, опустил  на землю   –    
                в     « с т р о й б а т »  !

Солнце остановилось.   Но,  разве этого ради он бежал полгода  -   изо дня в день!
Чтобы потом  примкнуть к строительству подсобных войсковых свинарников!?   Кровь
вскипела в висках  и он ляпнул что-то непристойное  -   в адрес строительного батальона…
Лейтенант возмущённо взглянул на него и  жёстко среагировал:

-   Ах, так?!     Надоел!   Сейчас я тебе устрою!   Пойдёшь у меня на три года  – 
    на  флот!  На север!   К белым медведям!  К чёрту на рога!  На "курорт" он
    не захотел!  Да у меня тут на коленях к Чёрному  морю просятся…

Его сердце ёкнуло  -  надеждой!

            Благодушная  врач-невропатолог ещё раз обстучала его скелет по периметру
(исключив темечко).   Несколько раз измерила давление.   Затем, прожигая долгим
испытывающим взглядом  -  в упор,   помаячила резиновым молоточком перед кончиком носа
и,  с какой-то особенной материнской добродетелью  -   сочувственно произнесла вполголоса:

-   Сыночек,   милый ты мой,   голуба,   ну зачем     т  а  к  и      тебе это всё
необходимо?!   Три года!  –   покачала  она  седой головой…

-   Нет-нет!  У матросов  -  нет вопросов,   -   испуганно, что та сейчас переменит
своё решение,  отпрянул он... 

-    Эх, такого бы жениха, да моей дочурке! - 
     с восхищением,  глядя на его атлетическую фигуру,  посетовала  -  та самая соседка,
     когда он уходил служить на Краснознамённый Северный Флот.
    



           Он  романтично погрузился взглядом  -  в сказочную  анимацию  северного
сияния  из разметавшихся радужных лент в иллюминаторе  и,  мечтательно потянувшись, 
отложил кисти в сторону…    Надо же,  впервые в жизни выполнил наглядную агитацию
на конкурс  и такой успех  –   первое место на флоте!    Даже не верится!   А здорово, 
что его прикомандировали именно сюда  -  оформить  "политагитационную каюту"!     Где-то
за бортом  Кольский залив плескался остывающим  Гольфстримом  об корпус грозного
и величественного авианосца.   Многоярусная надстройка ПКР,  справа по борту,  надёжно
подпёрла  "клотиком"  звёздную полярную ночь,  обрамлённую торжеством седых северных
сопок.    Он спустился в кубрик,  побренчал на гитаре,  размялся двухпудовой гирькой, 
собрался было черкнуть письмо домой...
-    На ловца и зверь бежит  –  услышал он за спиной голос.  Корешок,  выручай, защити   
     честь БЧ.   Там как раз приспичило командованию - гирьки потаскать в спортзале  - 
     на "скорость"…

С чего бы?!   Он ведь всего-навсего - так…   Занимается  -  для тонуса.
Где-то  в клапане тренированного сердца  навязчиво заканючил   некогда  спортивный дух…

           В зале уже собралась любопытная флотская публика  и  подкаченные парни, 
отобранные  из полуторатысячного экипажа, показательно экспонировали окружению рельефные
торсы.   А он, при относительной природной крепости,  явно многим проигрывал...   Среди
прочих, он заметил старого знакомого  -  по североморскому экипажу.   Добродушный
молдаванин вальяжно прохаживался,  демонстрируя знатные бицепсы.

-    Бырке!  Витя, и ты здесь?!  Не знаю, и чего я сюда вписался?!
     Я же  -  велогонщик,  бывший...  –   смущённо улыбнулся он, глядя на внушительные
"банки", -  "эполетами" украшающие его широченные плечи.
       
-    Да мы здесь все "гонщики".    Вот, гоним империалистическую "тюльку" отсюда, 
     подальше от Северного Ледовитого океана,  -  отшутился с улыбкой тот.

           Ему достался жребий с цифрой «один»…   Это - приговор!   Он, бывший спортсмен, 
чётко давал себе отчёт –  что такое быть первым  "в разделочке" !   Мало того, оказаться без
"маячка",   да ещё с обнажённым  результатом у всех на виду …   
Но подойдя к гире удивился: 

-   Кореша,   а-аа  это   -   не   р о з ы г р ы ш   ?! 

Перед ним стояла  –  самая    о б ы к н о в е н н а я    "пудовка"!   
Стоявший рядом бывалый морской офицер ухмыльнулся:

-    Ну-ну,   а ты попробуй!   Задача  сегодня поставлена перед экипажем  - 
сработать на выносливость.   Сколько осилишь...

Он ещё раз с тоской покосился на накаченных парней и,   п о у д о б с т в е н н е й   
прилип -  к внезапно взмокшей  рукояти...
              Первую полусотню движений он попросту не оценил,  но по мере скандирования
счётом "с трибун"  гиря начала наливаться свинцом.  Не облажаться бы  наполовину,  - 
реально стал оценивать он  свои возможности…
В какой-то миг дыхание полыхнуло приливом,  и его знакомым чувством понесло 
"по расплавленному асфальту"  с пульсирующими висками:  «Только бы дотянуть до финиша»,
-  сверлила мысль!  «Боже, только бы дотянуть!  Я же гонщик!  Это моя стихия. Я должен!
Должен  -  дол-жен  –  дол-жен  –   девяносто шесть  -   девяносто семь  –   98  –  99  -
100   -   мелькали "километражные столбики"!».   Он почувствовал, что рука становится
чугунной и неподвластной:   «Боже, всего  -  сто один  раз!   Ещё чуть-чуть!   
102  –  103  -  104 …».   Палуба стала раскачиваться.   Чудилось, море штормит. 
Захотелось всё бросить и убежать подальше  -  от стыда.   Но что-то внутри заставляло 
тупо упираться в гирю,   казавшуюся только-что -  пушинкой.   107  –  108  –  109  -  110,  - 
отсчитывал пульс.     «Неужели всё?!   Они ведь меня  -  порвут,  как тузик  –  грелку!».
Время остановилось!    Кап - кап - кап - кап  ... ,  стучало эхо "китайской пыткой" в сердце
темечка  -  обезумевшим счётом!   Казалось, что он ещё стоит на ногах,  благодаря
накаченным икрам.   «И чего я сюда только впрягся?!      Недаром же  Мариванна говорила
во всеуслышание:   Дурная голова  –  ногам покоя не даёт!"».     Она навязчиво-неровно
дышала к его увлечению спортом и не уставала это подчёркивать многократно.  Было
ощущение, что она вообще ненавидит мужское население класса,  за исключением сыновей
высокопоставленных чиновников  и  беспробудных двоечников  -   горбатившихся  на её
грядках…    Однажды, она даже заявилась в их дом "на огонёк" -  для беседы и, 
благополучно  "зачитав"  из родительской библиотеки  дефицитнейший томик стихов Лебедева-
Кумача,  удалилась.   Стеллаж так и остался зиять "беззубой" дырой . . .   
С ней, ему,  наверняка бы  аттестата не видать  –  как своих ушей.    Но в девятом,  - 
на  счастье,  её сменила  Людмила Михайловна Косникова,  и его  понесло...   В одночасье
он перемахнул планку  -  "работающего ногами",   уверенно заняв нишу  преуспевающего   
л ю б и м ч и к а   -   опытного педагога по литературе!   
Ему вспомнилось,  как под занавес школы,   Мариванна,   ассистируя  госэкзамен   
по "Великому и Могучему"  -   сражённая  наповал,   сидела с "отвалившейся челюстью"! 
А он продолжал уверенно собирать с неба звёзды   –   своей тонкой романтичной натурой
(не для неё,  разумеется)…   
Но тем не менее, на письменном экзамене,  ту,  всё  же  - прорвало...    Её ужасно
взбесил динамичный,  свойственный его натуре,  вполне читабельный  почерк ... 
«Я   -   такое,  проверять не стану!»,  -  скривилась она пренебрежительно...
Благо,   Людмила Михайловна  поймала тетрадь  -  уже  на лету,  и аккуратно
расправив ладонью на столе растрёпанные страницы,  с достоинством произнесла:
«Я  проверю сама», а через паузу добавила:   «С превеликим удовольствием!».
 
121  -  122  -  123 !   Всё,  приехал,  это мой предел!   Локоть стало клинить.   
Я никогда не ходил на такие  -  дистанции.   А для чего?!   Я же не стремлюсь в гиревики.
Это мой  -   случайный опыт.   Боже, как тяжело!   Он внезапно ощутил, как заныла "мозоль"
в сросшейся  ключице   –   вот этого ещё не доставало!   125  –  126  –  127  !     Его достаточно
крепкий корпус уже прогнулся под гнётом гири,    128 – 129  ...   и он,  сделав
невероятное усилие, чуть-чуть не выправил локтя до конца.    Сто тридцать вторую попытку
ему не зачли.   

Обессиленный он - ушёл подальше с глаз,  чтобы не видеть своего фиаско…   
Присел скромно на  "баночку"  и,  закрыв глаза   -   тихо замкнулся. 

              Очнулся он от того, что его подхватили ликующие матросы…
Он не понимал – что произошло...

-   Ну,    а т л е т ,    у тебя  -  "насос"!    Никому шансов не оставил!  Первый
    на помост, и сразу порвал  -  в с е х ,    как Тузик – грелку!   Ближайший от тебя,
    только 109 раз подписался.      Это был Витя Бырке.
               
                В кубрике ликующая толпа запрыгнула на его плечи  -  пирамидой, 
и кто-то засвидетельствовал на фото их триумф!
                Затем,  на камбузе,  они дружно стали пожирать запечённого поросёнка 
(для которого он когда-то отказался строить свинарник)   –   награду за лидерство!


.                А  он ведь  так и не понял – тогда,  сто тридцать одно усилие
с шестнадцатикилограммовой гирей для несостоявшегося велогонщика,   это  -   много,
или мало?!    Но то,  что эта победа дала увесистый пинок в новое  -  удачливое будущее,
в дальнейшем, действительно стало    -    р е а л ь н ы м   ф а к т о м ! 
И не встретилось больше на его пути  –  той  "грелки",   которую бы он не порвал!


P.S      Всю жизнь остался он благодарен той девочке из ранней юности,  за то,
что  та  дала  ему   такой  -   динамичный толчок!          Путь  –  к успеху!