Попытка номер два

В прошлый раз, вы помните?-
Все приходит с опытом.

Это было очередное задание. Нужно было сыграть девушку с тонкой натурой и ранимой душой, чтобы взять интервью. На ней было «маленькое» черное платье без лямок с кружевным лифом непростительно малой длины. Локоны светлых волос забраны вверх, глаза подведены черным, темно-вишневая помада на губах и капелька «Шанель Шанс» на запястьях. Обтянутые капроном и заключенные в плен черных лакированных туфель на пятисантиметровом каблуке с узким носком, ее ноги неуверенно, согласно выбранному имиджу, ступали по паркету зала, притягивая к себе внимание всех представителей мужского пола, падких на слабость. В этой игре была какая-то неуловимая прелесть, таинственность. Ее тело, казалось, жило своей жизнью, и окружающие, оправдывая ее надежды, замечали только его.
Она любила такие вот фуршеты с большим количеством приглашенных, которые плохо знают друг друга, но спешат как можно быстрее это исправить. С такой - слегка подвыпившей - публикой было легко работать. Народа было много: кто-то уже примостился у стойки, другие парами и по трое стояли у больших окон – беседовали. У столов с едой шмыгали с большими тарелками и вилкой с ножом самые прожорливые. На импровизированной круглой сцене наполнял воздух музыкой большой рояль. Вокруг царили роскошь, тонкий аромат дорогого парфюма и понимающие взгляды ценителей жизни. 
Взяв у барной стойки бокал белого вина, она встала у стены и лениво оглядела окружающих. Мужчины рассматривали женщин, сканируя их снизу вверх. Дамы же активно крутили головами в поисках «интересных» мужчин, и золото в ушах, словно маяк, призывно блестело. Откуда «дамам» было знать, что мужчины смотрят на уши в последнюю очередь?.. У нее было преимущество – она, благодаря подруге, знала, на кого охотится.
Сергей Равильевич жевал какой-то бутерброд и отчаянно жестикулировал. Широкоплечий, высокий, «в теле», бритый, на нем был серый костюм в сочетании с белой рубашкой, первые три пуговицы которой были расстегнуты. Он был генеральным директором промышленного предприятия, изготавливающего на заказ машинные детали. Предприятие росло, развивалось, приносило прибыль. Сергей Равильевич был холост и, по слухам, равнодушен к женщинам. Но был «очень занятным собеседником», как обещала подруга.
Контролируя каждое свое движение, она прошествовала через весь зал к нему.
- Сергей, добрый вечер! Как поживаете? – ее лицо услужливо изобразило сомнение и призрачную надежду. Он, конечно, не узнал меня, потому слегка опешил, но тут же спохватился и широко улыбнулся. Мало ли когда встречались!
- Здравствуй, Леночка. Вы нас простите? – кинул он собеседнику, подхватил ее под локоть и повел за колонну, ближе к окну. Она не стала его разубеждать и говорить, что она вовсе не «Леночка», а Анастасия Аркадьевна. Пусть хоть горшком назовет. Лишь бы рассказал о своем отношении к готовящейся реформе, к провокациям на других заводах, о планах.
- Понимаете, я никак не могу открыть свою машину. То ли замок виноват, то ли ключ, - он по отечески обнял ее за плечи, пока мы шли по освященному одним фонарем асфальту стоянки. Его фривольность она отнесла на хорошее настроение и сочувствие.
До моей «Хонды» (а если быть до конца честной – моего отца) мы не дошли:
- Леночка, да ну эту вашу машину! Хотите, я сам отвезу вас, а завтра утром мы вызовем какого-нибудь мастера! – и он потащил девушку с тонкой натурой и ранимой душой к черному «Джипу». Ей это не нравилось, но ... было интересно, как далеко зайдет недоразумение, и очень хотелось все-таки взять интервью. И она покорно села в его машину. Вот тебе и равнодушный Сергей Равильевич!
Уютное нутро «Джипа» с готовностью приняло ее в свои объятья. Они ехали по трассе с превышением скорости — номера машины позволяли, и блестящий капот то и дело вспыхивал рыжими фонарными огнями.
Ночной город бурлил, не обращая внимания на осеннюю прохладу: за столиками многочисленных кафе, ресторанчиков, закусочных, баров сидели шумные компании, влюбленные парочки, по тротуарам прогуливались безликие тени, скрывающиеся от хищного света неоновых огней и автомобильных фар. Ветер гнал прочь от города дневную безкопромисность, пунктуальность и официальность, присыпая сверху одинаково серые здания ночной бесшабашностью и отчаяньем.
Настя из-под Леночкиных длинных ресниц вглядывалась в городскую ночь, а Леночка тем временем что-то щебетала, о чем-то звонко смеялась, о ком-то сожалела грустным голоском. И ей ни разу в голову не пришло, что она ночью едет черт знает куда с незнакомым пьяным человеком. Леночка была обаятельна и глупа, и, к моему большому сожалению, Сергею Равильевичу это нравилось.
- Ну вот мы и приехали, - весело сообщил Сергей, припарковавшись около своего дома. – Сейчас я напою вас чаем со сгущенным молоком. Или предпочитаете кофе с коньяком? – она подумала, что кофе – это хорошо. Совместное поглощение пищи сближает людей. Можно будет спросить его, о чем заблагорассудится, а потом, потупив глазки, признаться, что она вовсе не Леночка, а корреспондент газеты. Сергей, видимо, принял мое молчание, как попытку отказаться от приглашения, потому что продолжал:
- Конечно, я отвезу вас домой, как и обещал! Но вы ведь не бросите меня одного, после того как я кинулся вам помогать и уехал с банкета? Леночка, вы же сам ангел! – она не верила своим ушам. Какой прыткий!
- Да... Раз так, то...
- Вот и отличненько, вот и замечательно. Сейчас я вам помогу, - она усмехнулась – этому жирному борову, принявшему на грудь, самому впору просить о помощи. Тем временем Сергей Равильевич вылез из машины и  подполз к Леночкиной двери.
- Прошу! – он предложил ей руку и, что произвело на нее впечатление, поставил машину на сигнализацию. Не забыл! Молодец!
По дороге к квартире Настина «жертва», обняв Леночку за талию, пустилась в объяснения о месторасположении квартиры, о количестве комнат. Квартира располагалась на пятом этаже новенькой двеннадцатиэтажки, состояла из трех просторных комнат и была куплена на деньги, как сказал Сергей Равильевич, «заработанные тяжким трудом». Леночка благоразумно не стала уточнять, чьим тяжким трудом.
Посетовав на то, что у него кончился кофе, Сергей Равильевич налил в большой шарообразный бокал на короткой ножке коньяк. Коньяк был марочным, не меньше десяти лет выдержки, градусов 50 и явно французский. По тому, как Сергей Равильевич его наливал и пил, согревая бокал руками, можно было сказать наверняка, что бизнесмен знает в этом толк.
- Леночка, о чем вы задумались? Может, я могу вам что-нибудь предложить: фрукты, десерт. Я помню, когда мы виделись в последний раз, вы по достоинству оценили мой виноград.
- В последний раз? – она задумалась о формулировке вопросов и совсем забыла о том, что еще не представилась ему.
- Месяц назад, по-моему... Вы выглядите такой уставшей! Позвольте, - и Сергей Равильевич, сев на подлокотник моего кресла, стал массировать плечи. Она и впрямь расслабилась – было очень приятно. Интересные, должно быть, у них отношения с этой Леночкой. Спутал ее со мной, потащил в свою квартиру, делает массаж...
- Хотите принять душ? – Сергей склонился к моему уху. - У меня найдется для вас и чистый халат, и полотенце, – только теперь она поняла, во что вляпалась. Душ – это серьезно. Это намек на нечто гораздо большее.
- Сергей Равильевич, я хотела вам сказать ... – спохватилась она, но договорить не успела. «Жертва», запрокинув ее подбородок, начала целовать ее губы – не спеша, с чувством, толком, расстановкой. От неожиданности она не сразу сообразила, как нужно реагировать на это. Прошла вечность, прежде чем она с силой оттолкнула его.
- Какого черта! – от негодования она не кричала, а говорила яростным шепотом. – Сергей Равильевич, я не та, за кого вы меня принимаете.
Сергей не округлил от удивления глаза, только пожал плечами:
- Я знаю, кто вы. Журналистка, верно? - Бурный поток мыслей, наверное, отразился на ее лице, потому что Сергей ухмыльнулся:
- Анастасия Аркадьевна, я ведь вас силой сюда не тянул. Вы абсолютно добровольно согласились на бокал коньяка, не были против массажа, да и поцелуй вам не был противен. Когда вы садились в мою машину, вы ведь не могли не понимать, что может за этим последовать. Не маленькая! – Да, с этим было сложно не согласиться. Но что-то в его словах заставило ее насторожиться. Ощущение возникло и пропало. Она собралась с мыслями:
- Ну раз мы с вами знакомы, быть может, вы ответите на пару моих вопросов для нашей газеты... – Сергей Равильевич разразился смехом.
- Вы неподражаемы, Анастасия Аркадьевна, просто самый настоящий журналюга! - вот теперь она поняла, что такого было в его словах – он с самого начала знал, как ее зовут и где она работает.  Откуда? Нет, она, конечно, известна в узких кругах...
- Сережка! – выдохнула она. - Какой был сволочью, такой и остался! – Она только теперь разглядела его как следует и узнала Тулина Сергея с соседней улицы. Сто лет назад они целовались на скамейке парка и ходили за ручку по городу. Тогда он был худеньким юношей с вихрами темных волос и двадцати двух лет от роду (ей было только шестнадцать – подруги умирали от зависти). Но их посиделки на скамейках и гулянья до девяти вечера (позже ее не отпускали родители, от которых она тщательно скрывала своего любимого) продлился не больше двух месяцев. Она смела надеяться, что это она его бросила.
- Действительно так сильно изменился? – улыбнулся он, и в этот момент она могла бы поклясться, что он все такой же, «как васильки во ржи, цветут в лице глаза...».
- Еще как! Сергей Равильевич! Кто бы мог подумать!
- Анастасия Аркадьевна!.. - он отвесил поклон. - Так что там у тебя за вопросы?
- Да пустяки! Черт с ними. Ты лучше о себе расскажи, - она, конечно, лукавила. Вопросы нужно было задать именно сейчас. Да и злиться она на него продолжала. И слушать о его грандиозных успехах ей не хотелось. Ведь в ответ пришлось бы рассказывать о себе.
- Не хочу, Насть. Устал сегодня чертовски. Да и на тебе лица нет – «Издевается, что ли? Лица на мне нет! А кто виноват?» -  Может все-таки, в душ? - он подмигнул и рассмеялся.
Ну и как это понимать? Она приготовила ядовитую реплику, достойную обманутой женщины. Но она тут же вылетела из головы, когда Сергей забрал из ее рук бокал с коньяком, поставив его на журнальный столик, опять приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. В его взгляде сквозило «легкое безумие», в ответ на которое по ее позвоночнику побежали мурашки. Потом они долго целовались, и Настя к своему удивлению заново узнавала его... Остановиться было сложно, но ей удалось.
- Сергей, не спеши, - опять оттолкнула она его. – Мы с тобой выпили и плохо соображаем. Я не хочу...
- А с Сергеем Равильевичем, который должен был ответить на твои вопросы, смогла бы? – жестко спросил он, смахивая со стола ее бокал с золотисто шоколадной жидкостью. Стекло вдребезги разбилось, по серому ковру растеклось коричневое пятно. Красота!
 - Иди к черту! – ее, наконец, удалось накричать на него. Она соскочила с кресла, кинулась в коридор, схватила свою сумочку и, хлопнув дверью, помчалась вниз по лестнице. Всю дорогу в общественном транспорте она кляла тот час, когда ей поручили писать материалы в новую рубрику раздела экономики о промышленных предприятиях. И ведь редактор знал, что Настя не специализируется на экономике, но почему-то настоял... 
Но как он целуется! Этот аморальный тип, решивший на основании «встреч под луной» в далекой юности и в силу ее профессии (которую часто путают со второй древней), что ему все позволено, глубоко запал в душу. Она продолжала о нем думать и в редакторском кабинете, и за своим компьютером, и в больничной очереди, и дома, лежа в ванной. Наверное, это такое изощренное наказание небес за ту легкость, с которой она когда-то его бросила. Ведь не случайно же встретились?
В шестнадцать она была уверена, что знает о жизни все. Она была уверена, что через два года выйдет замуж за архитектора, появятся на свет двое девочек-близняшек, у них будет свой большой дом за городом на берегу широкой спокойной речи. По выходным они будут выезжать на пикники, а вечерами собираться в гостиной за круглым столом и рассказывать о том, как прошел день... Интересно, что встречаясь с Сережкой, она знала наверняка, что не он ее суженый. А так – перевалочная база, остановка на пути в счастливую жизнь. Для него не нашлось места даже в мечтах.
А расстались они неожиданно. Был июнь, выпускные экзамены у нее, сессия у него, короткие набеги в парк, редкие телефонные звонки. И вот однажды во время короткой встречи он заявил, что уезжает с родителями то ли под Петербург, то ли в Калининград, и хочет, чтобы Настя поехала с ним. В качестве невесты. Понятно, что она рассмеялась ему в лицо. Такой большой и такой глупый! Кто ж ее с ним отпустит? Да и не хотела она быть его невестой! Он ничего не ответил, встал и ушел. И больше они с ним не виделись.
Она не вышла замуж в восемнадцать лет, как, впрочем, и в двадцать, и в двадцать пять. У нее так и не появилось собственного дома за городом. И о детях она старалась не думать...
Сидя в редакции за рабочим столом, она поглядывала на время. Ну еще часик до восьми можно посидеть, попечатать. Конечно, устала, как зверь, но завтра с утра сдавать материалы, и просто кровь из носа нужно все закончить. В результате с работы ушла в девять вечера. На улице уже было темно и прохладно – октябрь месяц как никак. Фонарей по близости не было, и, на ощупь пробираясь к стоянке, она то и дело натыкалась на камни. Внезапно ее ослепили снопы света автомобильных фар. «Какой идиот врубил дальний свет!» Хлопнула дверца, и темный силуэт «идиота» направился прямиком к ней. Нужно сказать, что она вовсе не была истеричкой. Ее не пугали ни пауки, ни лужи крови, ни темные улицы. Но в тот момент она почувствовала настоящий приступ страха. Между тем очертания превратились в живого человека.
- Привет, - буркнул Сергей. – Подвезти? – она, сглотнув, пожала плечами и направилась к его машине, уже знакомому «Джипу». Внутри вкусно и знакомо пахло парфюмом. 
- Извини... – начал он и запнулся.
- За недоразумение на фуршете? За вольности в квартире? За разбитый бокал? О! За выговор начальства – ты же так и не ответил на вопросы! – она не хотела кричать, но сказался сложный день. Напряженная неделя в ожидании звонка. Да, номера своего телефона она ему не давала. Но ведь он знал о ней намного больше, чем был должен.
Сергей молча завел машину, и они поехали. Опять на большой скорости, опять за окном мелькали огни, и над городом висело звездное небо. Как ни странно, они приехали домой не к нему, а к ней. Ну вот, раз знает, где она живет, значит, и все остальное. Он вышел, открыл дверцу, помог выбраться.
- Давай не будем поднимать тему извинений. Если уж вспоминать, кто виноват, то, кажется, это ты меня послала к чертовой матери, ничего не объяснив. Тогда, в парке. И неделю назад тоже!..
- А по-твоему это нормально, звать школьницу уехать непонятно куда «в качестве невесты»? Ты-то мне тогда тоже ничего не стал объяснять!... Знаешь, хватит! Я не хочу ни в чем разбираться. Было и прошло. Все! Мы с тобой сейчас чужие люди, - она развернулась и направилась к подъезду, отчетливо понимая, что просто убегает, как последний трус. Сергей тоже это понял – в два шага догнал, схватил за руку, развернул к себе.
- Во-первых, я никогда не относился к тебе, как к школьнице. Ты для меня всегда была просто близким человеком. Во-вторых, объяснять я ничего не стал именно потому, что понимал – тебе лучше будет с родителями, рядом с которыми как минимум пять лет сможешь быть ребенком... Я не мог остаться. Это был шанс устроиться в жизни. И я его использовал, как видишь... - он хмуро исподлобья наблюдал за выражением ее лица. - Насть, я не мастер говорить... В общем, теперь ты не школьница. Ты не замужем. Я, правда, не первой свежести – даже успел жениться и развестись... Я хочу, чтобы ты была рядом.
- Ты мне зубы не заговаривай, - не сдержала улыбки она. – Когда это воротила промышленного бизнеса стал романтиком? Так и скажи, что хочешь постоянно мелькать на страницах моей газеты и дома иметь уборщицу...
Он не вслушивался в слова, все с тем же безумием в глазах, он двумя руками притянул меня к себе, опытным путем нашел губы и жадно к ним припал.