Чужие вещи 11. Разговор ни о чём с видом на Озёрки

Мила упорхнула едва они поднялись на смотровую площадку, отговорившись тем, что ей
нужно поразмыслить, привыкнуть к мысли, просто побыть одной, бросив на прощание, что может ночевать не придти, так что мамочка с папочкой пусть не волнуются.

- Да уж, как сильно она изменилась – задумчиво проговорил Степан, ни к кому обращаясь, отпивая горячий кофе, и разглядывая открывшийся пейзаж.
- Для меня это так же открытие, причём, неожиданное.
- Как ты думаешь, всё это пойдёт ей на пользу?
- Несомненно. Мы должны вырастить сильного ребёнка. Мир сейчас не располагает к слабости, в тепличных же условиях они вырастают наглыми, наивными, злобными, но слабыми. Ты внимательней присмотрись к этой «золотой молодёжи» которая на папочкиных харчах просто бесится сдуру. А отправь их в свободное плаванье? Да без связей, крыши, положения, и прочих «полагающихся» статусу атрибутов, и это же мусор! Пена! Накипь! Причём, агрессивная, и не в меру амбициозная. Помнишь с чего мы то начинали? И в какое время?
- Да, славное было время. Мы были чисты, наивны и полны надежд, с присущей юности отвагой, боролись с властию невежд, но вот теперь мы сами стали…
- Стёпа! Ты ещё шекспировским слогом заговори. Бедный банкир, в тебе ещё слишком много человеческого.

Степан взглянул на жену, в её взгляде читалась ирония и лёгкая укоризна, так обычно смотрят матери на своих повзрослевших детей.

- Ви, не кажется ли тебе, что мы что-то потеряли в этом беге в никуда. Я стал получать удовольствие сжимая пальцы на горле клиента, и бросив выпотрошенное тело
 ищу нового выгодного лоха. Для чего? Ты тоже плетёшь свои интриги сминая жизни словно ненужную бумагу. Пополняем наше благо… злосостояние, да, именно так, не оглядываясь на пустыню после себя, ибо смотрим только вперёд. Нам ведь надо туда, в сад, чтобы и там оставить пустыню. Где твоя душевная невинность, Ви? А моя? И кого мы можем вырастить? Хищника…

- Степан! – в голосе Вики появились тревожные, металлические нотки: - Прекрати эти сопли! Да, если бы я не потеряла свою «душевную девственность» лет пятнадцать назад, то ты бы до сих пор стоял на морозе, торгуя женскими трусами, китайским мусором, листовой бумагой громко именуемой «бестселлер», приторговывая «для своих» порнухой, да впаривал лохам мягкие игрушки «от производителей», и самым страшным кошмаром являлись бы быки с рынка, а самым «уважаемым» чинушей участковый. И то, в лучшем случае. Ты забыл всю грязь и рвань общения? Так возьми отпуск на недельку, я тебе дам охапку трусов из «Корсета», и мотай в провинцию, где тебя не знают. Только, Стёпа, никуда ты не поедешь, Глянь, рожа то сейчас холённая…

- Зря ты так.

- Знаю. Извини, Степаша. Много сейчас навалилось. Ты не виноват, это я баба злая. Но ты пойми - ей жить. Да, ладно, пустое это всё. Ещё один момент – мы берём на работу нового кучера. Водила нам нужен, и мы берём Марка.

У Степана округлились глаза и сморщился лоб, то ли от удивления, то ли от возмущения.

- Я конечно в курсе  твоих мелких увлечений, и отношусь к этому лояльно, но тащить свои отношения в дом всё же не принято было до сих пор…

- А ты ревнивый, только тихий. И, это опасно, ибо муж не устраивающий сцены непредсказуем. Однако, Стёпа, какие отношения?! Ты меня хочешь оскорбить?! У меня не может быть отношений с прислугой! И постарайся этого никогда не забывать!
 
- Согласен. Только у меня постоянно вертится вопрос – что произошло между тобой и Милой, и каким боком там замешан кучер?

- Милый, не лезь в бабьи дела. Будь мужчиной. А кучера ты и сам хотел бы раскатать по асфальту дорожным катком, только позволь мне это сделать самой. Это тебя не касается. Пустое всё. Хватит болтать.  Я устала .  Поехали посмотрим одну деревушку. Там живут одна-две старухи, но место…