Большая сказка о волшебном стульчике

Соседская бдительность
 
     Да, дорогие друзья, первыми о случившемся, как это часто бывает, догадались соседи. Ведь именно соседи всегда очень многое могут случайно увидеть, услышать, обонять, осязать или постигать сквозь стены и потолочные перекрытия каким-то пока неизвестным науке шестым, экстрасенсорным чувством.

     Вот почему из всех ста тысяч жителей славного града  Буффало соседи Гастенблюхеров насторожились и даже всполошились первее всех. Действительно, что это за притча такая? Раньше все было ясно и понятно: ежели с самого утра из квартиры Гастенблюхеров слышится звон бьющейся об пол посуды, очевидно, что милые ругаются – только тешатся. Если в окно вылетает и раскрывается в полете чемодан с носильными вещичками  – муж да жена одна сатана. Скандалы, ссоры, свары… Как говорится в народной поговорке, «каждый день на ремень»…

     А то вдруг всё тихо, мирно, чинно, как, простите за выражение, на кладбище. День прожили соседи без гневных матов и звуков ломающейся мебели. Два дня ни разу не услышали, как миссис Гастенблюхер кричит «Караул!» на всю округу. (Впрочем, правду сказать, какая она миссис, если она с раздражительным Джереми Гассенблюхером, на два десятка лет ее старше, никогда даже в магистрате не была, не то что в церкви под венцом). Три дня обитатели большого многоквартирного дома не имели возможность спросить юную соседку «Что это, Милли-душечка, никак у вас новый синячок




под глазиком? Это вы опять с лестницы упали? Ах, не с лестницы, а с чердачка? Да-да. Бывает-с…»

        На четвертый день соседи не выдержали и дали знать о странной тишине в ближайший участок. Полицейских нагрянул
целый дивизион. Дом окружили с четырех концов. Стражи порядка отогнали в сторонку любопытных и дружной гурьбой сгруппировались перед дверями с номером, засиженном тараканами, и с оборванным давно электрическим звонком.

      Тук-тук! Т-с-с… Нет ответа. Тук-тук-тук (погромче)!! Чу…  Увы, за толстой дверью, как метко спели поэты Саймон и Гарфункель, одни только подозрительные звуки тишины… Бам-трам-трах (это уже кованными каблуками казенных башмаков и без всяких церемоний)!!! Аналогичный результат и те же самые последствия.

     Положительно, хозяева никак не желали откликаться либо были слишком усердно заняты чем-то подозрительным.

        -- Ну-тес… -- капитан с усиками как часовые стрелки  решительно сделал отмашку рукой в белой перчатке: дескать, что вы стоите столбом? Штурмуйте же, джентльмены!

       Копы разом навалились плечами, не дожидаясь вторичного приглашения. Мощная внешне дверь рухнула, как гнилой пенёк. И что же оказалось внутри?





Электрик-Сити

      Ух, какое замечательное зрелище являл взорам вечерний Буффало, шедший в самом авангарде прогресса… Именитые граждане с важностью в голосе переговаривались в телефон с друзьями, обсуждая, как бы поинтереснее провести часы досуга. Дамы в элегантных манто, опираясь на руку кавалера, усаживались в лакированные авто. Ревели у пирса пароходы, отправляясь в далекий каботажный рейс до Канады. Железнодорожные экспрессы, пуская клубы пара чуть не до небес, тормозили у сияющего красками здания новенького вокзала. Телеграфисты день и ночь расшифровывали точки и
тире, а почтальоны в плащах-крылатках на скоростных велосипедах мгновенно доставляли депеши адресатам. Электрические огни заливали всю набережную и весело отражались в водах озера Эри. Плохо выбритый хобо или бомж сладко спал в городском парке на скамейке, накрывшись старым номером «Нью-Йорк таймс», на первой полосе которого красовался заголовок аршинными буквами сенсационный заголовок: «БУФФАЛО – ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ГОРОД БУДУЩЕГО». Даже последнему дураку ясно было, что Буффало вышел в плане научно-технологической революции на первое место -- сначала в родном штате Нью-Йорк, затем на всем Атлантическом побережье и наконец, шутка ли, во всех Североамериканских Соединенных Штатах. Всего лишь один шаг отделял Электрик-Сити от того, чтобы попасть в анналы всемирной истории.      

      А чего ж нет, если у жителей всех континентов голова кругом шла от сообщений от все новых и новых изобретений, призванных сделать человечество сытнее, счастливее, комфортнее и, конечно же, умнее. Земляне каждый день буквально ахали, узнавая об очередных фантастических новинках, сенсационных изобретениях, перспективных открытиях. Научно-техническая революция преодолевала все новые барьеры и набирала темпы с каждым днем.

      Не успел француз Луи Пастер придумать спасительную вакцину от бешенства и способ безопасного для здоровья консервирования пищевых продуктов, как Вильгельм Рентген заявил во всеуслышание, что может видеть насквозь любые неодушевленные и одушевленные предметы с помощью волшебных икс-лучей. Русский физиолог Мечников твердо обещал, что уже в обозримом будущем человек будет жить, минимум минорум, до ста сорока лет. Философ Фёдоров закладывал теоретическую основу под вполне осуществимое воскрешение людей из мертвых и заклинал современников бережнее хоронить покойников с учетом будущего их оживления. Русский же Менделеев, изготовив новый сорт водки по собственному рецепту, расставил все химические элементы строго по периодическому ранжиру в придуманную для этого специальную таблицу. Англичанин Томсон открыл прекрасно знакомый нам сегодня электрон.



       Под влиянием этих чудесных факторов люди повсюду начали интенсивно плодиться и размножаться, следуя известному совету из библейской книги «Бытие». За какие-то два десятка лет резко подпрыгнуло население крупных городов. Скажем, с 1880 года численность венцев возросла с
726 тысяч до 1 миллиона 625 тысяч, а в Санкт-Петербурге население увеличилось с  877 тысяч до 1 миллиона 123 тысяч. Землянам не сиделось на месте. Поговорка «Где родился, там и пригодился» устаревала на глазах. Миграционные потоки фонтанировали и хлестали во все стороны. Ирландцы и поляки, украинцы и евреи, китайцы и испано-говорящие граждане  в поисках лучшей доли отправлялись в неблизкий путь через океан. В описываемый в этой волшебной истории период почти три миллиона англичан и полмиллиона немцев за считанные годы резко подались в далекие США.

       А наука и техника продолжали поражать воображение обывателей. Словно из сказочного рога изобилия на землян обрушились бутылочная кроннен-пробка, безопасная бритва, противогаз, первые резиновые «враги детей», мотоциклеты, нобелевский динамит и прочие взрывчатые вещества, пулемет, мармелад на базе водоросли агар-агар, дирижабль, всевозможные самолеты (даже с пропеллером на хвосте), неизвестные прежде в природе синтетические материалы…


       Список ошеломительных изобретений, казавшихся многим аборигенам и клерикалам настоящим колдовством, можно продолжать очень долго, и он не будет полным без великолепного, изумительного, волнительного электричества, которое уверенно входило в жизнь обитателей планеты Земля.

        В 1867 году Вернер Сименс построил первую в истории динамо-машину. Он же пустил в 1879 году по рельсам первый на Земле электровоз. Тогда же американец Лопес Мэдисон изобрел и изготовил нить накаливания для электролампочки. И что же вы думаете? В 1882 году в Нью-Йорке дала ток первая тепловая электростанция, а в 1890 году в Колорадо весело завертелись турбины первой в мире гидроэлектростанции.
       Дорогие друзья, вы еще не забыли про Буффало? Так вот, в Буффало была с оглушительным успехом введена в строй первая в мире  система городского электроснабжения, которая
работала от генератора переменного тока. По этому поводу в городской филармонии прозвучала симфония местного композитора Ди Профундера «Обнимитесь, электроны!». Газета «Бостон глоб» объявила и успешно провела многомесячный конкурс на лучшую оду на тему «Американское электричество --- самое электрическое электричество в мире!».

       Известная не только в Буффало благотворительница Анна Боллейн основала тогда же первое в мире Общество Полных Гуманистов, по инициативе которого электричество стало использоваться для борьбы с бродячими котами и прочими собаками  на базе человеколюбия, без кровопролития и долгих мучений.

        Разве этот парад невиданных открытий, взрыв неслыханных изобретений, вулкан немыслимых усовершенствований мог не затронуть такую важную отрасль юриспруденции, как смертная казнь? И, скажите на милость, какой город из миллионов городов земного шара должен был стать пионером электроказни?





Вот к чему приводит пьянство

     Итак, штурм двери в квартире Гастенблюхера увенчался полным успехом. Но что за картина предстала полицейским взорам? Кругом царил ужасный беспорядок, а местами и неряшливый бардак. Пыль толстым слоем покрывала мебель и даже голову особы мужского пола, сидевшей за небольшим столом. Голова мужчины бессильно лежала в тарелке с какой-то позеленевшей снедью. Вокруг стола и под стулом концентрическими кругами красовались всевозможные бутылки из-под спиртного, давно уже перекочевавшего из стеклотары в желудки и кровь хозяев квартиры. Да! Еще в чудовищно захламленной комнате было страшно смрадно.

     Даже бравый капитан Джоб Блоу, не выдержав, покривил носом и прочистил горло. Тотчас произошло диво-дивное. Голова в тарелке пошевелилась и начала медленно поворачиваться в сторону кашлянувшего капитана. Первое, на что обратили внимание полицейские, были остатки кислой капусты в черной бороде человека, который в этот момент пытался открыть глаза, не прибегая к посторонней помощи.

      --- Мистер Гастенблюхер? – без обиняков приступил к делу капитан. 

      ---Кого? Который? Чё те надо? – раздалось в ответ рычание типа гиппопотамского.

       Все еще не открыв очей, бородач дыхнул на полицейских жарким перегаром силой 10 баллов по шкале Рихтера. Стражи порядка невольно вздрогнули: лицо у неизвестного было уже не землистого, а вполне асфальтового цвета. Усугубляя ситуацию, бородач еще и рыгнул, от чего атмосфера в комнате ничуть не улучшилась.

     -- Перкинс, -- распорядился капитан, -- приоткройте окно, а то мы все тут задохнемся от нехватки кислорода. – А бородачу он бросил одобрительно: -- Так-так… Славно отдыхаете. А мы вот шли мимо да заглянули на минутку, чтобы кое-что уточнить и выяснить.

      Сержант тотчас распахнул окно, которое выходило на задний двор и даже не было заперто на шпингалет, и брезгливым щелчком безымянного пальца вышвырнул далеко на землю слюнявый сигарный окурок. Однако, несмотря на приток свежего уличного озона, Гастенблюхер (а это был именно он!) по преимуществу все больше мычал, рычал, требовал холодного пива и икал так громко, что слышно было даже на улице, куда перекочевала в этот момент целая толпа любознательных соседей и прохожих.

      Наконец, после ряда неудачных попыток Гастенблюхер открыл глаза и все сразу увидели, что по национальности он был… китаец! Ну, а если не китаец, то очень похожий на китайца пьяница – настолько сильно у него в процессе запоя заплыли глаза, превратившись в узкие щелочки под кустистыми бровями.

      --- Так вот, Гастенблюхер… Вы ведь – Джереми Гастенблюхер, не так ли? Не соблаговолите ли вы объяснить нам…

      --- Вы чё, чокнулись совсем? Какого дьявола окно открыто? – рявкнул на это хозяин. – Я ненавижу сквоз-ик!-няки… Да… У меня от  -ик!- сквозняков фурункулы бывают где ни попадя, а в пояснице хронический ридикюль...
     -- Собственно, у вас тут такая духота, прямо хоть топор вешай. Вот я и подумал… 

     --- Эй, Милли! – крикнул бородач через головы полицейских голосом голодного гамадрила. – У нас тут, это, гости. Давай, в темпе. Я сказал: пулей щас же дуй за пивом и пожрать чего-нибудь купи. Сышь, Милли? У меня от голодухи вон брюхо совсем свело… -- И, подтверждая свой приказ, Гастенблюхер трахнул кулаком по столу.

      Делать нечего, полицейские перешли в соседнюю комнату и чуть не упали в обморок: на простынях ржавого цвета покоилось все, что еще не так давно ходило по улицам за пивом, любовалось солнечными бликами в лужах, смотрело на свое отражение в витринах и вообще радовалось жизни. Родная мать не смогла бы опознать в этих кусках плоти свою голубоглазую и курносую Амалию фон Биглерштейн. В ногах кровати был брошен омерзительного вида топор из тех, какими нередко пользуются профессионалы из мясных рядов на базаре, когда им требуется разделать тушу. Ф-ф-у-у… Мы избавим читателя от мрачных подробностей, угодивших в протокол осмотра места преступления. Скажем только, что последовавший тщательный обыск и допрос свидетелей лишь подтвердил и без того очевидный вывод.

      В непродолжительном времени Милли увезли в «мясном фургоне» (так копы между собой в шутку называют труповозку), а все еще пьяного и некоммуникабельного Гастенблюхера в наручниках отправили туда, куда следует, --- то бишь, в тюрьму. Когда столяр навесил вышибленные двери на петли и можно было опечатывать квартиру сургучом, молодой, но уже остроглазый и сметливый сержант с улыбкой бросил начальнику такую реплику:

     --- Вы обратили внимание на выпивку, господин капитан?

     --- Что такое? Конечно, обратил. По моим подсчетам (разумеется, предварительным)… Если пить вдвоем да с перерывами на сон и естественные потребности, получается вот что. Злодей и потерпевшая керосинили минимально дней пять, а то и всю неделю. Ну-с, муженек постарше, организм уже такого сильного иммунитета не имеет, вот и допился до белой горячки. В невменяемом состоянии схватился за топор и пошел в спальню.  Дело ясное, как божий день, --- подытожил ситуацию Джоб Блоу.

      --- Да, конечно. Но я не про это, -- снова загадочно улыбнулся сержант. – Глядя на гору тары, я заметил, что ее
все это время (а может, и раньше!) ни разу  не выносили. Так вот, вокруг стола оказались бутылки из-под дорогого виски, потом идет посуда из-под выпивки попроще, а под конец по периметру стоит тара уже из-под такой дряни, что от одной вони можно легко…

       --- Понятно, -- прервал наблюдения подчиненного капитан. – Пока денежки были, супруги или, правду сказать, сожители, пили приличные вещи. Потом перешли на сивуху. Но к делу эта лирика, Перкинс, касательства не имеет. Пьянка до добра не доводит. Думаю, кроме вышака ничего этому Гастенблюхеру не светит!

       Капитан Джоб Блоу несмотря на молодые годы был человек опытный и как в воду глядел. Однако, не будем торопиться.





AC/DC: схватка титанов

       Гениальный граф и писатель  Толстой был человек поразительной интуиции. Он оказался бесконечно прав, открыв глобальный закон идентификации: все близнецы похожи друг на друга, а прочие граждане – не похожи. Однако мир еще не знал столь непохожих людей, какими были два кудесника науки и изобретательства. Они даже родились с перерывом в целых двенадцать месяцев.

       Несходство распространялось и на их внешность. Лопес Кальве Мэдисон был поджар, как борзая собака. Шмуль Блокбастер Остенбрюгге был тучен и одышлив, совсем как Гамлет в оригинале знаменитой пьесы (пока ее не изуродовали нечистые на руку режиссеры и безуспешные переводчики). Мэдисон тщательно и чисто выбривал верхнюю губу, а Остенбрюгге носил т.наз. «моржовые усы» на манер молодого Джона Леннона.
      Л.К. Мэдисон наизусть мог проследить свое генеалогическое древо вплоть до времен фактического диктатора Женевы богослова и крупного теолога Кальвина.



Ш.Б. Остенбрюгге хорошо помнил, что мать его – простая украинская женщина, переехавшая из Бердичева в Бруклин в поисках счастья, а отец – владелец небольшой по масштабам, но довольно крепкой верблюжьей фермы под Фэрбенксом. Мэдисон был отчислен из пятого класса с официальным вердиктом за «непроходимую тупость, шкодливость, склонность к патологическому вранью»  и таким образом не смог закончить хотя бы среднюю школу. Вундеркинду Остенбрюгге преподаватели Массачусетского технологического института (Эм-ти-ай)  хором  прочили блестящую академическую карьеру, но он бросил все свое высшее образование и профессорские перспективы, сменив их на безудержное практическое изобретательство.

     Мэдисон в буквальном смысле никогда не спал, а точнее довольствовался сном урывками – по три-четыре минуты, когда прислонялся к стене лифта или присаживался в коридоре на подоконник. В свою очередь Остенбрюгге проводил в постели не менее 12 часов в сутки и чаще всего со своей собственной женой.

     Мэдисон в редкие минуты досуга азартно резался в подкидного дурака, очко и покер (хотя и по маленькой). Остенбрюгге, если и играл, то только на скромной самодельной губной гармошке, выводя на ней чаще всего народные песни – «Реве та стогне», «Семь сорок», «У маленькой Мэри барашечек был».

    Стоило Остенбрюгге ценой страшных интеллектуальных усилий изобрести воздушный тормоз для железнодорожных поездов, как Мэдисон тотчас построил и запатентовал настоящий фонограф с усиливающей звуки изящной трубой, совершенно не похожей на паровозную. Шмуль, перебрав мысленно и на бумаге около 2 (двух) миллиардов вариантов, создал и выбросил на рынок магическую зубную эмульсию. Лопес легко побил и этот козырь, открыв как-то за ланчем и описав карандашом на салфетке оригинальную термоионную эмиссию.
      Даже в названиях основанных двумя гениями компаний чувствовалась и отражалась эта не прекращающаяся ни на йоту секунды конкуренция, конфронтация, острая, как лезвие
опасной бритвы. Детище Лопеса Мэдисона, как известно, получило название «Генерал-электрик» и слоган «Кто первым палку взял, тот с капрал». Амбициозный Остенбрюгге стал во главе «Остенбрюгге и компании» с девизом «Нас миллионы, а будут миллиарды».

     При всех этих ярких различиях и непохожестях два титана мысли имели и один общий конек – электричество. Хотя и в этой области были свои нюансы, но о них мы поведаем как-нибудь в другой раз, сразу после рекламной менопаузы.






Муки Джерри и Комиссия Герри

      Очнувшись в пенитенциарном заведении, Джерри Гастенблюхер рычал на манер раненого динозавра, требовал адвоката и опохмела, а на все расспросы следователей только таращил заплывшие глаза и непечатно ругался. Однако мало-помалу он начал соображать, где находится и кто с ним беседует официальным тоном.

       На вопрос «За что вы убили до смерти сожительницу Амалию фон   Биглерштейн?» Джереми одним махом оторвал привинченный болтами к полу стул и замахнулся на следователя:   

      --- Ах ты, гнида поганая! За базар ответишь! Ты чё, трох-тибидох, пурген на меня гонишь? Да я за Милли кому хошь пасть порву и в канаву брошу. Да я же ж ее люблю больше всего на свете…

      Даже когда ему предъявили ужасные фотографии, Джерри  отмахивался, как от глупой и безумной шутки. И только когда его под тройным конвоем отвезли в морг и предъявили неопровержимый труп, Гастенблюхер залился в три ручья, сел на пол прозекторской, рвал в клочья свою бороду, гулко стучал себя по голове стальными наручниками, повторяя до бесконечности «Эх, Милли-Милли… Голубка ты моя, сизокрылая…За что же они с тобой такое сотворили?»
       Было совершенно очевидно, что Джереми, по выражению буффаловских копов, «гонял валькирию» --- то бишь,  укокошил свою любовницу в состоянии беспамятства на почве
алкогольного психоза и плохой закуски. Однако безумным Гастенблюхера тюремные врачи признать отказались и дело его пошло своим ходом в суд, который и приговорил душегуба к высшей мере социальной защиты. В последнем слове Гастенблюхер снова оглушительно хлюпал носом, рвал бороду и бакенбарды, а под конец тихим и умильным голосом попросил:   

       --- Вы тут собрались люди всё ученые… Я вас умоляю и даже прошу…  Найдите, кто мою милую Милли порубал на мелкие кусочки!

       Перспектива имминентной смертной казни самого убивца, кажется, даже и не волновала в малейшей степени. Джерри продолжал «гонять валькирию» и тогда, когда алкоголь давно покинул пределы его организма. Он пытался поймать свою тень, разговаривал сам с собой на разные голоса и, поднявшись на подоконник своей личной камеры, кричал во внутренний двор лающим басом: «Милли, ну-ка живо ступай домой! Я соскучился. Сышь, Милли? И пивка принеси с рыбцом…» Успокаивался немного злодей Джерри Гастенблюхер только тогда, когда его упаковывали в новенькую смирительную рубашку и сажали в ШИЗО. Однако порой и из изолятора доносились его оглушительные бредни про какую-то внешнюю тьму и скрежет зубовный… 

       Из всех популярных изданий только «Буффало дейли джезз» попыталась разыграть из этой истории «лав стори», но бульварную газетку быстренько поставили на место. Пресса подвела единогласные итоги: немец, циник и алкоголик, совершивший страшное злодеяние над юной подругой, просто притворяется умалишенным и потому должен прогуляться на эшафот. Адвокат Гастенблюхера, признав, что его клиент безусловно нарушил десять заповедей (особенно в части «Не убий!»), но заслуживает хотя бы пожизненного заключения, которое позволит ему излечиться от алкогольной зависимости и снова стать полезным членом общества. 
      Жизнь, великая мастерица на иронические совпадения, распорядилась, во-первых, чтобы к судьбе садиста Джерри причастилась некая «комиссия Герри». Она же, капризная фортуна, постаралась, чтобы события развивались по известному принципу домино или «дедка за репку».  Судите сами.

      Некий средней руки зубной врач Сутвик на экскурсии по электростанции стал свидетелем того, как какой-то пожилой бомж пытается перекусить кусачками переплетение алюминиевых проводов для последующей  продажи их пункту сбора цветного металлолома. Доктор Сутвик был изумлен скоростью и очевидной безболезненностью кончины бомжа.

      Эти поучительные впечатления Фредди Сутвик красочно описал своему другу-сенатору Макмиллану.

      Сенатор Дик Макмиллан, представлявший в Конгрессе великий штат Нью-Йорк, с восхищением выслушал историю с бродячим пьянчугой, который перекусил провода под током. Как-то за ужином в ресторане «Макдоналд’с» Макмиллан пересказал любопытный и беспрецедентный инцидент своему знакомому Дейву Хиллброкеру.

      Хиллброкер, тогдашний всесильный губернатор штата Нью-Йорк, был так потрясен, что долго смеялся, и в шоке даже опрокинул полный бокал с марочным калифорнийским вином. Губернатор не только не забыл про этот казус, но в один присест написал письмо законодательному собранию, в
котором попросил законодателей «очень крепко подумать, как, используя достижения современной науки и прогрессивной технологии, найти замену устаревшей и немодной казни через повешение».

      Не день и не месяц понадобился законодателям, чтобы прочесть и обдумать губернаторское письмо. Только через год законодательное собрание штата Нью-Йорк  признало идеи губернатора интересными и повелело создать специальную комиссию.

      Сутвик за Макмиллана, Макмиллан за Хиллброкера, Хиллброкер за законодателей, законодатели за Элли Герри, начальника вновь созданной «Электрической комиссии»… Но, впрочем, законодательная репка не так уж легко вылезла из бюрократической грядки.

       Элли Герри, прожженный политик, заядлый яхтсмен и безусловный гуманист, заставил комиссию работать не покладая рук. Генеалогия смертной казни была прослежена



комиссией Герри с допотопных времен. Одно заседание было посвящено тому, что пишет о смертной казни библейская книга «Левит». На другом заседании шли дебаты по материалам книги «Исход». На третьем заседании  законодатели вслух читали книгу «Числа». На четвертом эксперты штудировали «Второзаконие». Потом от страниц четырех Евангелий, от исторических и экзотических методов умерщвления преступных элементов комиссия Герри перешла к делам более современным.




Рекомендации

      Хорошо летом в деревне! Воздух чист, прозрачен и совершенно не похож на ту гадость, которой приходится дышать  жителям городских «каменных джунглей». Глаз радуют бесконечные просторы, зеленые кущи, тенистые чащи, золотые пшеничные поля. Райское пение бесчисленных птиц наполняет душу тихой и безмятежной радостью. Ничто не отвлекает от мыслей о вечном и социально значимом. Именно
вышеописанные соображения заставили Элли Герри предложить членам своей комиссии провести выездную сессию, отправившись в буколические заросли на противоположной стороне озера Эйри. Надо ли говорить, что это предложение было принято единогласно при одном воздержавшемся --- это был туговатый на ухо законодатель-ветеран Билли Куиксилвер, который имел особое мнение по любому вопросу, а потому принципиально воздерживался при всех видах голосования.

     Итак, в один прекрасный позднеавгустовский день целая кавалькада отъехала от здания заксобра, по изящной дуге обогнула озеро и наконец углубилась тенистый дубовый лесок в местности, известной среди буффальцев как Литтл-Оук-Гров. Служители расставили демонстрационные доски, постелили прямо на поляне ковры и подушки, развели огонь для барбекью. После освежающих напитков работа закипела.
      
      --- Господа! – басил как из бочки член комиссии судья Барри Хелл. – Франция не только провозгласила Свободу, Равенство и Братство, но и подарила миру гильотину... Очень
гуманный метод, между прочим. Нажимаешь на кнопочку – вжик, и готово!   

          -- Ну вот, орудие террора изволите пропагандировать… -- перебивал судью видный демократ Хью Хасс. – Вы когда-нибудь видели перерубленную шею? Кровища хлещет, а ноги продолжают дрыгаться. Что, при вас курицу никогда не рубили?

          -- Лично я, -- говорил известный бизнесмен Пит Булл, -- выступаю за казнь без пролития крови и членовредительства.

          -- Как? – ахнула почти вся комиссия. – Вы выступаете за аутодафе? За костер?

          -- Да нет, -- поморщился Булл. – Я предпочитаю старую добрую веревку. Чем вам не нравится простое повешение?
 
          --  А вот в Испании, джентльмены,  уже пятьсот лет существует удушение гарротой, -- мечтательным тоном  напомнил коллегам историк Ниро Тайгер. – Сажают, знаете ли, злодея к столбику, а на столбике установлен железный ошейник, такой симпатичный с винтиками. Раз-два, и ---уберите труп.
   
         -- Я не согласен, -- сказал Элли Герри. – Художник Гойя нарисовал как-то портрет зэка с гарротой на шее. Знаете, я как посмотрел на эту рожу, неделю спать нормально не мог.

          --- Чего гадать, -- рявкнул полковник Шульценеггер, -- когда есть старая добрая казнь через расстреляние.

          --- Никак нельзя, -- заметил судья Хелл. -- Расстрел – это епархия военных. Шпиона еще куда ни шло к стенке поставить. Но мы не должны напрашиваться на обвинения в милитаризме.  Свинцовая пуля --- для военных. Штатским же нужно нечто иное. Что-то у меня в горле пересохло. Нельзя ли еще раз подать рефрешменты?

          Намек был встречен дружным одобрением. Аромат освежающих напитков снова слился с ядреными лесными запахами…
          --- Господа, -- снова взял слово командор Герри, -- надо идти в ногу со временем. Электричество – вот наипаче современный, мощный и эффективный способ отнятия жизни! Смерть от удара электричеством наступает мгновенно. Подача тока осуществляется простым поворотом рубильника. Наблюдатели за экзекуцией не видят крови и прочих


страшных подробностей, а конечный результат, он гарантирован на сто процентов!

        ---- Позвольте, -- заметил на это инженер Збиг Кропка, -- какой конкретно ток вы рекомендуете? Их же два – переменный и  постоянный.

        Помявшись, командор предложил:

        --- А зачем гадать попусту? Давайте обратимся за консультацией к знающим людям…

        За десертом последовало кофе с гаванскими сигарами, а за сигарами --- резолюция провести еще одну выездную сессию, пригласив на нее опытных экспертов.

          Скоро сказка сказывается, да нескоро бюрократическая машина движется. Вырабатывая рекомендации, высокая Комиссия Герри заседала в общей сложности 364 дня – целый год!




Эксперты и интриганы

        Тот, кто уже поспешил заподозрить комиссию Герри в некомпетентности, неповоротливости,  необъективности и желании удовлетворить свое любопытство за казенный счет, очень крепко заблуждается. Чтобы не спешить, людей не смешить и не напрашиваться на обвинения в предвзятости, члены Комиссии пригласили на свои заседания в Литтл-Оук-Гров врачей, судмедэкспертов, юристов, борцов за гражданские права, выдающихся гуманистов, знаменитых администраторов, общественных деятелей и просто уважаемых граждан, имеющих на смертную казнь собственное мнение. Давайте и мы познакомимся с точками зрения консультантов, которых через Комиссию прошло ровным счетом 200 человек!
        80 экспертов высказались за применение испытанной временем старой доброй виселицы. 87 специалистов проголосовали за более прогрессивный, опрятный и эффективный электрический стул. Остальные 32 консультанта рекомендовали: распятие а-ля Иисус Христос, традиционное на Востоке сажание на кол, утопление в озере Эйри или Хадсон-ривер, публичное побивание камнями, отравление ядом цикуты (по примеру Сократа), сбрасывание в пропасть (по образцу Эзопа), съедение крокодилами, укушение гремучими змеями, оставление на морозе на вершине горы, помещение в болотную трясину. Незначительный процент консультантов выступил настолько уклончиво, что слушать было крайне интересно, но понять невозможно было решительно ничего.


        Тайные агенты изобретателя Мэдисона, который к этому времени уже выпускал бытовую аппаратуру, работающую от постоянного тока, внушали членам Комиссии мысль, что аппараты, которые строит Остенбрюгге и компания, работают от переменного тока и, следовательно, являются источником повышенной опасности. С помощью подброшенных на заседания математических расчетов Мэдисон доказывал, что удар переменным током в 1000 вольт гораздо страшнее, чем те же 1000 вольт, полученные человеком от машины постоянного тока.

      Капля камень точит. Секретные интриги Мэдисона имели своим результатом то, что в один прекрасный день командор Герри взял слово, чтобы зачитать итоговый документ:

         «Мы, нижеподписавшиеся, беспристрастно, без давления извне и исходя из высоких христианских принципов, пришли к твердому убеждению, что только электрический ток открывает фантастические перспективы в деле смертной казни. Из двух видов тока Комиссия отдает предпочтение переменному как наиболее опасному для здоровья и жизни людей.

        Быстрый, опрятный и гуманный метод убиения электротоком к тому же и выгоден в экономическом смысле. Для экзекуции требуется всего лишь деревянный стул надежной конструкции с удобным подголовником и двумя комфортными подлокотниками. Ноги экзекуцируемого в процессе мероприятия постоянно находятся на специальной и регулируемой индивидуально подставочке. Осужденный сможет находиться на стуле, непринужденно откинувшись на спинку, расположенную под углом к сидению.

        Один электрод надлежит присоединить к подголовнику, а второй разместить на опоре для ног. Работу этих скрытых от внешнего мира электродов предлагается продублировать внешней проводкой, дабы при любых условиях и обстоятельствах не было недостатка в подаче электрического импульса достаточной силы.

          Рабочие испытания электростула с помощью волонтеров, взятых из зоопарка по рекомендации ветеринаров, безусловно показали, что смерть наступает мгновенно и без малейшего ущерба для здоровья должностных лиц, на которых возложена задача экзекуции, осуществляемой дистанционно из смежного помещения.

           Казнь на электрическом стуле гуманна, прогрессивна, отвечает лучшим ожиданиям граждан, требованиям межконфессиональной богословской науки и   чаяниям самих осужденных».

      Надзиратель ШИЗО, куда Гастенблюхер загремел в очередной раз за буйное поведение, во время кормления зэка кашей с гуляшом, сообщил не без злорадства:

          --- Сышь, Джерри? Скоро тебя тоже током тюкнут и вся недолга. Хоть перестанешь наконец жрать казенные харчи.

          Гастенблюхер жевал кашу, роняя крошки на колоссальную нечесаную бороду, и задумчиво глядел куда-то на самый кончик своего носа.

          Тем временем комиссия Герри посоветовала властям закупить три электростула и столько же генераторов переменного тока для знаменитого нью-йоркского Синг-Синга (филиал в Буффало), а также тюрем городов Дэннемор и Оберншок.

          Шутники на фоне этих событий сочинили (а таблоиды поспешили напечатать) анекдот в духе очень черного юмора:

          --- Я начну с плохой новости, Билл. Верховный суд отклонил твое прошение о помиловании.

          --- В чем же тогда хорошая новость?
          --- Представляешь, ты станешь самым первым в истории человеком, которого казнят на электрическом стуле!



 
Гастенблюхер разбушевался

           Что это? Отчего тюрьма Синг-Синг ходит ходуном, тюремщики ходят с бледными лицами, а в сердцах зэков поселилось душевное смятение? Неужели это Гастенблюхер снова отбился от рук?

           Вы совершенно правильно отгадали. Праздность, мать всех пороков, подтолкнула Джереми на отвратительные нарушения внутреннего распорядка и конституции Буффало. Сидел он, сидел без дела, маялся, беседовал сам с собой, а  потом вдруг принялся барабанить на дверях своей личной камеры диковинные ритмы --- словно зулусский шаман, играющий на там-таме в сопровождении немелодичного гвинейского здесь-здеся.

           Когда надзиратели и дежурные по смене делали буяну
тактичные замечания, Гастенблюхер выкрикивал в лицо сатрапам «Фак!», «Сак!», «Кисс!» и прочие неудобопечатные фразеологизмы, от которых краснели даже копы, имевшие трудовой стаж во многие десятилетия, богатый опыт общения с низами общества и безупречный послужной список.

           Делать нечего --- на Джереми надели наручники, а он, протестуя против таких репрессалий принялся петь и… Лучше бы он этого не делал… Словно белый полярный медведь, раненый в заднюю левую ногу, словно тихоокеанский кит-убийца, неловко загарпуненный чукотским охотником, Гастенблюхер  своим раскатистым рычанием «Ах, майн либер Августин!» доводил до безумного исступления прочих узников Синг-Синга и рождал на воле дикие слухи о фантастических пытках и издевательствах в стенах этой образцовой тюрьмы. Все окна тюрьмы дребезжали стеклами, зэки метались по своим камерам, словно белка в колесе. Меры физического и психологического были для Гастенблюхера как слону дробинка. Его вокализы с каждым днем становились все громче по форме и развязнее по содержанию.

          Как-то поздним вечером, сразу после отбоя Гастенблюхер заревел колыбельную «Спи, моя радость, усни», развив мощность не менее 500 децибелов и переполнив чашу терпения служащих тюрьмы.   
       --- Джереми, голубчик… --- пытался увещевать хулигана начальник тюрьмы, кроткий, хотя и требовательный Джеймс Виззеспун. --- Что ж вы так себя мучаете? Ведь эдаким манером вы горло себе надсадите. Да и голова может пострадать.

      --- Чё? --- рычал Гастенблюхер, глядя несфокусированным взором мимо Виззеспуна и тяжело ворочаясь в своей смирительной рубашке. --- Интересно получается. Сами назвали свою каталажку Синг-Синг*, а сами, понимаешь, петь запрещаете? А вот хрен вам за ваше наплевательство и ______________________________________________________
    * Непереводимая игра слов, основанная на первом значении английского глагола «to sing».
______________________________________________________

насмехательсто. Ишь, швайне хунд, ряжку на казенных харчах какую наел. Тьфу на тебя!

         Смачный плевок по счастью пролетел мимо начальника тюрьмы, угодив лишь в сияющую физиономию его 1-го помощника Найса Липса. Всегда улыбчивый Липс тотчас помрачнел и о чем-то задумался.

       --- Пой, ласточка, пой! Боже, храни королеву! Господи, кайзера опекай! Царствуй на славу, на славу нам! Аматерасу, побереги Микадо! --- вопил Гастенблюхер, яростно, по-африкански, вращая своими глазами, уже попавшими на первые страницы всех без исключения «желтых» газет и изданий бульварного толка.   
 
         --- А может, ему того, кляп в рот? --- предположил вслух 1-й помощник, вытираясь носовым платком и не адресуя свою идею ни к кому конкретно.

         --- Разумеется, кляп. Конечно, кляп, голубчик. --- с тихой интеллигентной готовностью согласился повелитель Синг-Синга. --- Но прежде дайте же ему наконец валидиума, там корень валерьяны или что-то еще от нервов… Не мне вас учить. Да! И перевести его потом, голубчика, в одиночку для бесноватых. Ведь что же это такое? Только что отремонтировали прекрасное помещение, столько денег вбухали, все шесть поверхностей новым войлоком обили, а оно пустует. Это не путь…  Джереми, дитя мое, вы не будете возражать, если мы вас переведем в психотделение для проштрафившихся да и понаблюдаем там за вашим поведением с помощью медиков и иных специалистов? Вы уж извините, но се ля ви диктует нам свои правила игры.

       --- Химмельхеррготт! Автократу крикнем «Слава!»



Императору «Ура-а-а!» --- успел «пропеть» Гастенблюхер за
секунду до того, как  горилоподобные секьюрити под водительством 1-го помощника ловко вставили в его разверстую пасть фирменный синг-синговский кляп, изготовленный из гигиеничной 100-процентной гуттаперчи и имевший диаметр никак не меньше диаметра кулака половозрелого мужчины.

        Тем же днем, когда окляпированного Гастенблюхера  наконец водрузили в узкий бокс без окон и с белым войлоком по всем поверхностям, мистер Виззеспун передал своей белокурой и голубоглазой секретарше Мэри Попкинс некий весьма любопытный документик. Но давайте не будем опережать события…


Хитрый ход

         Тем временем к Мэдисону пришел один пройдоха-ассистент и предложил шефу некий ход конём. Мэдисон хохотал до колик в животе и подреберье, а отсмеявшись дал добро на рекламу  машин… переменного тока. При этом в прессу постоянно делались утечки информации, в которых говорилось о том, какую страшную угрозу несет гражданам чудовищный переменный ток.

         В качестве главного рекламного полигона был выбран славный штат Нью-Джерси. Команда Мэдисона отправилась в симпатичный, скромный городок Вест-Ориндж, избранный стать подмостками для целого макабристического спектакля. Закупив на все наличные деньги целую свору бродячих собак и кошек, Мэдисон и его подручные принялись истреблять несчастных животных в лаборатории, засекреченной в такой степени, что фотографии экзекуций с подписями типа «ЕГО ТОЖЕ УБИЛ ПЕРЕМЕННЫЙ ТОК» или «ВОТ ЧТО БЫВАЕТ, ЕСЛИ ПОПРОБОВАТЬ 1000 ВОЛЬТ!» регулярно «похищались» из исследовательского архива, чтобы тотчас появиться в каком-нибудь таблоиде.

           Газетчики, причмокивая и причавкивая от удовольствия, смаковали наиболее садистские сцены, которые разыгрывались в подвале лабораторного корпуса. День за днем, настойчиво и целеустремленно Лопес Мэдисон подталкивал обывателей, читателей и потребителей к «самостоятельному» выводу о том, какая смертельная опасность исходит от систем «Эй-Си», производимых фабрикой Остенбрюгге.

          Приглашенный Мэдисоном продажный журналист по прозвищу «Золотое-Перо-в-Бок» написал целую брошюру под названием «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ», в которой с аргументами и фактами в руках серьезнейшим образом подчеркивал опасность переменного тока и убеждал всех пользоваться только постоянным током. Все безвинно убиенные животины Вест-Оринджа попали на страницы этого
памфлета и своими страданиями наводили на читателей дополнительную тоску и печаль.

        Общество, забурлив словно могучий гейзер в Йосемитском Национальном Парке, снова поделилось на сторонников «Эй-Си» и поклонников «Ди-Си». Остенбрюгге, хотя и осознал наконец всё коварство хитрого хода, к которому прибег его заклятый враг, вяло и без энтузиазма отстаивал свою правоту, обращаясь прежде всего не к публике, а к своим коллегам по научно-технической революции. В результате все его доказательства в течение двух лет радовали редакторов различных научно-технических журналов (которые не больно жаловали выскочку Мэдисона), но широкая общественность осталась в неведении о сути дела.

         И что же получилось в результате? Фундаментальные ответы Остенбрюгге на язвительные выпады и уколы Мэдисона для ушей среднестатистических баранов-обывателей звучали как нудная тарабарщина. Мэдисон на своих платных лекциях умудрялся в две минуты изложить техническую сторону спора («Идиот больше двух минут не умеет сосредотачивать внимание,  а умный все поймет и сам»), после чего всё оставшееся время перекладывал публику, что называется, с уголька на ледок и обратно.
          Ловко используя изобретенный им же широкоформатный демонстратор, Лопес Мэдисон показывал серию фотографий умерщвления какой-нибудь несчастной провинциальной кошки, потом демонстрировал во весь экран портрет Остенбрюгге, после чего принимался рассказывать все анекдоты, какие только любил и помнил. Не гнушался он всегда и грубой лести, называя слушателей самыми умными людьми во всей Америке, благодаря их поминутно за понимание того, чего не могут постичь даже такие ученые мужи, как Шмуль Остенбрюгге. На одной лекции он, акцентируя легковесность тезисов оппонента, станциевал даже чечетку под залихватский фортепьянный аккомпанемент.

          А что противопоставлял всему этому Остенбрюгге? Он мямлил что-то на пресс-конференциях, поминутно поглаживал свои «моржовые» усы, словно опасаясь, что враги могут их сбрить и бубнил совершенно неубедительно: «Да… Оно,
конечно так… Переменный ток убивает людей… Но ведь людей убивает и порох, и динамит, и виски…» Остенбрюгге никак не мог понять, что в глазах широкой публики побеждают не научные аргументы или пресловутая логика, но   легкость изложения, доступность, внешняя эффектность.


         

Что такое ААА?


         Итак, вернувшись в свой офис, начальник Синг-Синга вручил секретарше следующий текст, который мы приводим без каких либо купюр или сокращений:

«Милый ____________!

         Пенитенциарная практика обращается в Вашем лице к новейшим достижениям передовой научной мысли. Конкретно выражаясь, нам остро нужно какое-то продвинутое устройство (изобретение), позволяющее оперативно, эффективно и эдукативно реагировать на некоторые совершенно мерзкие выходки отдельных неадекватных узников, которые вопиюще нарушают тюремные, человеческие и Божьи законы своими неспровоцированными и нечленораздельными криками, словно в издёвку называемые «песнями».
        В следствие подобного «пения» только одного заключенного по имени Дж… …хер мы уже лишились нескольких стекол, лопнувшим от его криков в разных служебных помещениях. У контролера м-ра С-а лопнули обе барабанные перепонки, а в ресторане «Маккормикс», расположенного за углом в 500 (пятиста!) ярдах от Синг-Синга, постоянно   прокисают первые и подгорают вторые блюда. У некоей м-с Дьюри, проезжавшей мимо нашей тюрьмы на авто и случайно услышавшей душераздирающее «пение» Дж… …хера, начались преждевременные родовые схватки и эта дама собирается через суд потребовать от нас компенсацию за нанесенный ущерб. И так далее.

         Милый _______________, если Ваша занятость, напряженность рабочего графика или обстоятельства личной жизни не позволяют Вам немедля  взяться за изготовление автоматического антишумового аппаратуса (ААА), мы к своему искреннему прискорбию будем вынуждены обратиться к



Вашему заклятому конкуренту _______________, тем более что федеральный Департамент эксплуатации узилищ (ДЭУ) уже выделил сумму _______________ долларов для поощрения того гения, который изобретением ААА внесет свой весомый и незамедлительный вклад в борьбу с распоясавшейся гидрой уголовного криминалитета.

         Милый ____________! Помогите же нам укротить этого отвратительного мистера …хера и прочих подонков.

         Целую Вас и обнимаю всем сердцем. Берегите себя. Желаю Вам приятного дня. С нетерпением жду того момента времени, когда мы с Вами конкретно услышимся.

         Вечно Ваш,
         (подпись)
         Джеймс Эбенезер Виззеспун, начальник Синг-Синга, командор Ордена Святого Иова, доктор джейловедческих наук, действительный член Всемирной академии тюремных надзирателей, Человек Столетия по версии журнала «Форбз», Победитель ежеквартального конкурса «А ну-ка, дедушки», Почетный ковбой штата Техас, правоверный прихожанин католического прихода Святого Себастьяна .

        --- Мистер Виззезспун, --- белозубо удивилась секретарша Попкинс, заправляя чистый лист бумаги в пишмашинку и кокетливо одергивая на себе розовую кофточку, --- а вместо пропусков-то чего печатать? И тут вот, скажем, сумма стоит, а сколько в ней там денег?

        --- Оставьте пока все так, как есть, дорогуша, а я быстренько покумекаю над вариантами. Как говорится, положение обязывает. Или, по-французски, професьон ле фуа.





Фигаро здесь, Фигаро там…


        Вы еще не забыли «Золотое Перо», которое в один присест накатало полемическую книжку, направленную против Остенбрюгге? Пора уже снять маску с этого задиристого «разгребателя грязи» и открыть любезным читателям, что за этим звучным псевдонимом скрывался некто Гарольд П. Браун, внештатник многих периодических изданий, шантажёр и интриган, каких еще поискать. Опубликовав страшное «Последнее предупреждение», Браун возомнил себя буквально пупом Земли и явился к Лопесу Мэдисону, чтобы потребовать дополнительный гонорар за блестяще выполненную работу.

         Изобретатель Мэдисон, справедливо полагавший, что за одно и то же задание не платят дважды, а сверх того дороживший каждой минутой своего времени, был на этом рандеву весьма и весьма лапидарен. Оторвавшись от проекта электрической стиральной машины, он бросил наглецу:

         --- Улепётывай отсюда, понял? --- и черех секунду, заметив, что вымогатель все еще не покинул кабинет, добавил:  ---   Пшёл вон!!

         Обиженный до глубины души Браун направил стопы свои прямёхонько к «Большому Шмулю», но Остенбрюгге прекрасно помнил тонны помоев, вылитых на него автором «Последнего предупреждения», а кроме того не жаловал перебежчиков. Узнав от усатого толстяка, что тот «Не имеет дел со всякими шондами и шиксами», Гарольд пулей вылетел на улицу и отмахал квартала два (еще и под холодным проливным дождем!), пока не остыл немного после подобных унижений и не понял, что пора в очередной раз менять окрас.

         Забежав в небольшую пивную с бильярдом, Браун пил кофе с коньяком, проклинал свою судьбу и искал выход из тупика, сооруженного собственными руками. В кафе было уютно и светло. В углу мэдисоновский граммофон играл итальянскую песню «О, моё солнце» в английском переводе --- «Завтра будет слишком поздно». В смежном зальчике стучали шары и стриженные «под нуль» ребята со второй стадией ожирения неспешно разыгрывали «пирамидку». По окнам текли струи сплошного ливня. Стайка хорошеньких  молоденьких проституток забежала погреться и почистить промокшие перышки. И тут Брауна осенило. Он понял, как протянуть Мэдисону оливковую ветку мира, но при этом не ударить в грязь лицом и не уронить свое человеческое достоинство. Потребовав у официанта карандаш и чистую бумагу, Браун решительно вывел посередине листа крикливый заголовок: «СМЕРТЬ В ПРОВОДАХ».

          Надо ли говорить, что новая статья снова была посвящена той летальной опасности, которая исходит от безжалостного переменного тока, поражающего всех людей доброй воли.  «Эй-Си, --- размашисто и стремительно писал Браун, -- хуже всех адских мук, а Шмуль Остенбрюгге страшнее даже средневековой инквизиции. Если постоянный
ток, при разумном, разумеется, употреблении, помогает человечеству в установлении комфортной жизни, то коварный «Эй-Си» эту жизнь отнимает при первой возможности и в самых неожиданных условиях.   Со всех концов страны мы слышим стоны жертв переменного тока, а Шмулю Остенбрюгге всё, как говорится, до лампочки, если не сказать хуже. В г. Эль-Сентро группа лиц мексиканской национальности, попыталась в полночь познакомиться с устройством генератора переменного тока компании «Остенбрюгге и компания». Пытливые посетители местной электростанции были уже в полушаге от разгадки интимной тайны природы, когда от контактов генератора полетели в разные стороны искры и мощные разряды. Теперь семеро детишек в Эль-Сентро никогда уже не скажут своим папам «Буэнос диас!», а еще десятеро, когда подрастут, будут поить и кормить своих отцов, в одночасье ставших инвалидами по вине беспощадной придумки Ш.Б. Остенбрюгге!

        В хлебородном и хлебосольном штате Айова у фермера Джимми Хампердинка, неосторожно перешедшего с постоянного тока на переменный,  все коровы разом заболели мастопатитом, а жена, с которой он прожил в мире и любви двенадцать лет, неожиданно сбежала с бродячим цирком.

       Всё больше ученых с фактами в руках демонстрируют, что Эй-Си вреден для здоровья всех честных, порядочных, патриотично настроенных граждан. На другом конце планеты блистательный российский ученый, изобретатель «электрической свечи» Пол Яблотчкофф по результатам сорокалетних неустанных исследований убедительно доказал, что  переменный ток, присутствующий в известной всем нам по летним грозам молнии, резко повышает в недрах человеческого организма объем митролипиноидов и ведет к бесконтрольному размножению полинасыщенных кислот и якобы свободных радикалов. Именно комплекс этих вредоносных факторов привел в своё время к преждевременной кончине другого русского естествоиспытателя --- Джорджа Ричмэна, которого, по меткому народному выражению, «громом зашибло» еще в далеком 1741 году. Если кого-то еще не убедили эти тревожные факты, подумайте о глобальных последствиях всеобщего увлечения столь модным ныне переменным током.

        Всемирно известный изобретатель электрона  Джон Джозеф Томсон не раз предостерегал человечество о том, что бесконтрольное использование переменного тока в быту может запросто привести к тому, что и без того перемещающиеся два магнитных полюса нашей многострадальной Земли может привести к тому, что они, не выдержав напряжения, могут вообще поменяться местами, что приведет к всеобщему потеплению, новому ледниковому периоду и потопу, по сравнением с которым библейское наводнение может показаться простым пустяком.

        Духовные последствия всеобщей моды на Эй-Си, пока не определенные в должной мере, не менее ужасны и наводят на мысль «Кто помогает Большому Ш.» в его навязывании людям смертельно опасной игрушки. Священник Церкви Праведников Последних Дней Х. Хэррайз-младший в своей недавней проведи задал риторический, но тем не менее грозный вопрос: «А не Господь ли послал нам переменный ток за все грехи человеческие?» Можно по-разному отнестись к тревожному сигналу пастора Хэррейза, но вот только что проведенное мною журналистское расследование обнаружило страшную сенсацию: «В линиях электропередач, построенных Остенбрюгге и иже с ним, каждодневно и ежечасно используется напряжение 666 вольт!!! Не пора ли проснуться нашему хваленому Совету по контролю за электропромышленностью? Если лежебокам из Совета недосуг заглянуть в Новый Завет, пусть все, кому дорог Иисус Христос и американские ценности, пошлют наконец электробюрократам и покровителям сатанистов  Евангелие от Иоанна. Я лично уже сделал это, подчеркнув на соответствующей странице «звериное число», совпадающее (по «странному» стечению обстоятельств) с напряжением в наших ЛЭП. Я, как физик по образованию, не только требую ограничить напряжение в проводах до 300 вольт, но и гарантирую, что это экономичнее и намного безвреднее нынешних сатанинских 666 вольт.

         Я пишу эти наполненные тревогой строки, а информационные агентства бесстрастно сообщают об очередной трагедии, случившейся у деревни Забриски-Пойнт в округе Плайосин, штат Пенсильвания.  Там вышедший на прогулку бедный деревенский мальчик Джонатан Стрейффер, забравшись на столб только дотронулся одним указательным пальцем до болтающегося на ветру оголенного телеграфного провода и тотчас расстался с жизнью в страшных судорогах и муках.

      Отдав дань памяти очередной жертве ненасытного изобретения «Большого Шмуля», все трезвомыслящие граждане единым протестным хором восклицают:


«ДОКОЛЕ?»


         Когда Гарольд Писмейкер Браун покидал гостеприимную пивную, на груди его покоилась рукопись готовой статьи. Под все тем же проливным дождем он направил стопы свои в сторону редакции «Нью-Йорк пост». Уже через пару дней «акула пера» на поезде прибыла в Вест-Ориндж, держа в руках свеженапечатанную статью о безусловном вреде переменного тока.   


Ловушка для изобретателя


          Покумекав над черновиком своего послания, мистер Виззеспун  адресовал его все тем же известным нам светилам, причем Мэдисона он «припугнул» Остенбрюгге, а «Большого Шмуля» прошантажировал «Ловким Лопесом», поставив обоим беспроигрышную психологическую ловушку. Выделенные ДЭУ десять тысяч долларов он благоразумно поделил пополам, рассудив вполне диалектически: коль не согласится один, второму закономерно достанутся пять тысяч, а еще пять тысяч можно будет отложить на всякий пожарный случай.

           Оба научно-технических титана откликнулись на письмо Виззеспуна В ОДИН ДЕНЬ. И ответ их прозвучал единообразно: «Согласен!». Более того, Остенбрюгге прислал свою придумку 31 марта, а Мэдисон доставил свой ААА в Синг-Синг  с нарочным в День Всех Дураков --- 1 апреля. По зрелому размышлению,  в результате полевых испытаний   и проверки в стационарных условиях аппаратус Остенбрюгге был отвергнут, ибо представлял собой оглушительную сирену, которая принималась самопроизвольно выть на самых верхних
нотах при любом громком звуке. Против придумки Остенбрюгге особенно протестовал 1-й помощник Липс: едва он командовал по мегафону «Отбой! Всем спать!» вечером или «Подъём! Всем встать!» утром и «Стройся на молитву!» к обедне, противная сирена своими гомерическими звуками на несколько невыносимо-долгих минут полностью парализовала всю жизнедеятельность Синг-Синга, калеча и без того хрупкую психику зэков и делая свирепых гиен из агнцев-надзирателей. Автору дьявольского изобретения было направлено нижеследующее письмо:

          «Милейший Остеннбрюгге!
   
           Предлагаемое Вами лекарство, увы, оказалось куда как хуже самой болезни, хотя оно и не лишено присущей Вам всегдашней оригинальности и абсолютной привлекательности.
 
    Берегите себя в наше невыносимое время. Вы нужны стране и миру, а потому постарайтесь не расстраиваться по пустякам. Такова се ля ви.

      С глубоким и искренним уважением нежно любящий Вас,      
       (автограф)
      Джеймс Виззеспун».



       Кстати, в качестве утешительного приза Шмулю Остенбрюгге были одновременно посланы рукодельные произведения синг-сингских зэков. В коробку с сувенирами


попали: высокохудожественные портреты Дж. Виззеспуна, вышитые крестиком в полный рост; подробный план тюрьмы Синг-Синг, изображенный на обеих сторонах простой тыквенной семечки (миниатюрист, серьезно готовившийся к побегу, пытался передать свой тыквенный план на волю с поцелуем во время свидания с женой, но был пойман буквально за язык); пластилиновый бюст президента США Бена Гаррисона, покровителя всех борделей и соблазнителя бесчисленных чернокожих рабынь; набор иголок  для накалывания татуировок в подпольных условиях; статуя Свободы, склеенная из спичек, с почти настоящим факелом в правой руке и Уставом тюрьмы Синг-Синг в левой.

       Параллельно этой памятной бандероли Остенбрюгге был направлен и почтовый перевод на 999 долларов 99 центов. Оставшиеся после этих остроумных операций четыре тысячи один доллар и один цент Дж. Виззеспун провел по статье «Прочие расходы» и расшифровал ее в журнале ежедневных записей: «Сия сумма израсходована на улучшение дизайна в 4-5 корпусах, на облагораживание общетюремных нравов и совершенствование эстетики в виде цветочных клумб в местах общего пользования».

       А что же победитель в этой заочной дуэли, гениальный и достопамятный Лопес Кальве Мэдисон? Он торжествовал, получив пятитысячный приз. И было отчего. Мэдисоновский ААА  был чисто индивидуального назначения и укреплялся прямо на теле потенциального дебошира. Стоило тому же буяна Гастенблюхеру рявкнуть в очередной раз «Циге-тоге, циге-тоге, хайль, хайль, хайль!», как чуткий приборчик, издав характерный щелчок, посылал нарушителю внутреннего распорядка два крепких электрических заряда --- один в головной, а второй в спинной мозг. Кроме того, в течение дня ААА  кудесника Мэдисона в самые неожиданные для хулигана моменты производил предупредительные щелчки, от которых Джереми, повинуясь условным павловским рефлексам, начинал судорожно вздрагивать и трясти бородой, словно он получил реальный электрошок. Наблюдая за ним в эти мгновения, 1-й помощник Найс Липс смеялся так безудержно,
что даже ронял на пол связку ключей: НТР действительно стояла на страже правопорядка и социальной справедливости.

      Не прошло и недели подобной электронной терапии, как Гастенблюхер перестал орать и вокалировать свои монархические концерты, после чего сильно преобразился и тихим, покорным голосом изложил совсем уж из ряда вон выходящую просьбу. Жестокий убийца несчастной Милли, разрушитель барабанных перепонок, истязатель надзирателей вдруг пожелал записаться в… тюремную библиотеку. В первой же заявке Джереми попросил выдать ему что-нибудь духовное и душеспасительное. В результате такой контактности и очевидной лояльности ставший адекватным Гастенблюхер был переведен из секции для буйных в ШИЗО, а вскоре вообще был отпущен на все четыре стороны в свою родную камеру смертников.



       «Настоящую науку невозможно отличить от настоящей магии!» --- с восторгом прокомментировал преображение буйного зэка Дж. Виззеспун в ежедневном журнале. Он не знал да и не мог знать (а теперь тем более не узнает), что хитроумный Джереми Гастенблюхер изменился только внешне и в целях избежать воздействия ААА. Перейдя в касту дисциплинированных зэков, наш антигерой в действительности составил весьма неожиданный и остроумный «встречный план», причем самого сенсационного свойства.




 
      

Г.П. Браун на авансцене

       Статья в «Нью-Йорк пост», изобиловавшая не только проклятиями и заклинаниями в адрес Остенбрюгге, но и пышными дифирамбами в сторону Мэдисона, так приглянулась последнему, что изобретатель простил скандального журналиста и в знак примирения пригласил его на деловой ленч с рюмкой чая.

       --- Слушай, Хэл, --- поинтересовался он в первую голову, --- ты что, действительно физик?

       --- Да, --- со скромным достоинством отвечал Браун, --- я прослушал два курса лекций в Эм-Ти-Ай…

       Так это было на самом деле или иначе, Мэдисон тотчас, по собственному выражению, «поставил проходимца в рабочую упряжку». Вызвав помощника, изобретатель дал ему задание: провести с журналистом хотя бы краткий физический ликбез и ликвидировать пробелы в его техническом   образовании. Браун должен был ежедневно совершать по всем отделам лаборатории общеобразовательные экскурсии, а в конце дня сдавать что-то вроде устных экзаменов по материалам увиденного.

        Кроме того профессиональному демагогу надлежало сочинять краткие рекламные текстовки, слоганы, прочие приколы и прибамбасы.  Наконец все тот же помощник Мэдисона доктор Патэрсон должен был провести и показать Брауну серию аутентичных экспериментов с целью определить смертельные пороги при поражении живого существа током различной силы и разного напряжения. Собачье-кошачье поголовье Вест-Оринджа снова упало до рекордно низкого уровня, но все эти экскурсии и интересные опыты в лаборатории Мэдисона позволили Брауну не только избегать очевидных «ляпов», но даже сформулировать собственную теорию о вредоносности Эй-Си и благотворном влиянии Ди-Си.

      Высший критерий любой теории есть практика, скажет любезный читатель и будет стопроцентно прав. Проведя образовательный месяц в Вест-Ориндже, Гарольд Браун оповестил общественность, что готов публично доказать свою правоту, встретившись со всеми желающими в стенах какого-нибудь солидного научного заведения. Сказано-сделано и вскоре  в Горной школе при Колумбийского университета была анонсирована публичная лекция Гарольда П. Брауна. Облеченный во фрак с цветком в петлице Браун взошел на подиум и обратился к аудитории, состоявшей из профессиональных  электриков, физиков, физиологов, представителей вездесущей прессы, любопытствующих обывателей и представителей местного отделения Общества по предотвращению жестокого обращения с животными. Лопес Мэдисон, поручив всё это действо Фредерику Патэрсону, блистал своим отсутствием.

       Гарольд Браун был в ударе. Он снова демонстрировал недюжинную эрудицию, остроумие и умение нанести оппонентам удары ниже пояса. Как и все опытные демагоги, жившие в иных странах и в иные времена, Браун особо подчеркнул свое абсолютное бескорыстие в поисках истины, прочел панегирик профессиональной честности и объективности, а сверх того заявил о своей непричастности к каким бы то ни было промышленным предприятиям, финансовым группировкам, секретным службам и коммерческим фирмам. Далее последовали всегдашние реверансы в сторону переменного тока, способного убивать незамедлительно и безболезненно даже при низком напряжении.  По контрасту, автор оригинальной теории обещал показать безопасность постоянного тока.

        По мановению брауновской руки пала ткань, до поры до времени закрывавшая от посторонних взоров клетку с нечистопородным ньюфаундлендом в наморднике. Под взглядами заинтригованных зрителей к клетке подсоединили два толстенных провода. Браун представил аудитории подопытного зверя и своего ассистента:

        --- Леди и джентльмены! Прошу любить и жаловать. В клетке --- лохматый и безродный пес Чарли. За реле не простой оператор, а известный многим настоящим профессионалам доктор Фредерик Паунд Питэрсон. Он специально проехал всю Европу, где в самых современных лабораториях на пространстве от Атлантики до Урала честно и скрупулезно изучал все биомедицинские аспекты воздействия электричества на живые организмы. По моим сигналам д-р Питэрсон будет подавать через реле импульсы на клетку с диким зверем, а потом сразу прерывать электрическую  цепь. Никакого обмана, леди и джентльмены. Эксперимент все время будет проходить на ваших собственных глазах. Итак, мы начинаем…
       Фотографы замерли в ожидании. В зале воцарилась мертвая тишина.

        Браун командовал, громко щелкая пальцами, Патэрсон пошагово переводил ползунок на реле в новые позиции, постепенно увеличивая напряжение. Пес поначалу не понимал, что происходит. Он бросался в сторону фотографов после каждой вспышки магния, принимая их за подлинный источник его дискомфорта. Ошеломление через несколько минут сменилось яростью. Ньюфаундлендд скулил, подвывал, визжал от боли, подпрыгивал, корчился, ёжился, бросался на решетку и наконец начал явно агонизировать.

        Фотографы трудились в поте лица, заранее радуясь уникальным снимкам и хорошим гонорарам. Браун кричал все громче, поднимая градус зрительского внимания. Кульминация публичного опыта приблизилась вплотную, когда стрелка на вольтметре остановилась на отметке 1000. Самое замечательное заключалось в том, что смерть бродячего животного всё никак не наступала. Зрители, среди которых было много дам в громадных модных шляпах, потянулись к выходу, не дожидаясь конца этого безусловно необычного опыта.

       --- Минутку, леди и джентльмены! --- воскликнул Браун, поднимая обе руки, как дирижер, поднимающий оркестр по окончании симфонии. --- Пожалуйста, не волнуйтесь, сейчас этому чудовищу станет легче. Всё это время мы пользовались для эксперимента постоянным, я особо подчеркиваю, по-сто-ян-ным током и повысили ставки до одной тысячи вольт!  А сейчас, доктор Патэрсон, дайте животине вольт эдак 300, но только переменным, переменным током. Я прошу вас!

        Взъерошенный ньюфаундленд, с пеной на морде и тоской в глазах, крутил головой, словно рассчитывая на чудо или хотя бы сострадание.  Однако в ту же секунду раздался очередной щелчок и собака рухнула на пол клетки, как подкошенная.

        --- 300 вольт! --- кричал Браун. --- Всего лишь 300 вольт, леди и джентльмены… Бац! и зверь уснул навеки. Желающие могут подойти к клетке и убедиться собственноручно. Тысяча вольт постоянного тока в течение получаса не смогли сделать то, чего добились только 300 вольт переменного тока!! Да здравствует научно-технический прогресс. Слава доктору Патэрсону. Голосуйте за безопасный и прекрасный постоянный ток! Ура!

        После жидких хлопков в зале кто-то поднялся в первом ряду и хрипло выкрикнул:

        --- Чушь собачья! Не думайте, что можете обмануть нас своими фокусами. Вы слишком долго мучили ньюфаундленда. Его организм просто ослаб после ударов разрядами постоянного тока.

        --- Ага! --- радостно возопил непоколебимый Браун. --- Я  бесконечно рад, что в наших рядах появилась агентура Большого Шмуля. Надеюсь, никто не подозревает меня в предварительном сговоре с этим типом? Нет? Тогда я предлагаю следующее. Мы с доктором Патэрсоном не такие идиоты, какими кажемся на первый взгляд. В подсобном помещении мы специально держим еще одну собачару. Сейчас по моему распоряжению ее доставят сюда и она будет уничтожена все тем же ЕДИНСТВЕННЫМ ударом переменного тока. Собаку в студию!

        Однако тут в научный спор вмешалась некая миссис Хэнкискэйр, общественная покровительница животных.

        --- С нас уже достаточно мучений одного несчастногоживого существа! --- воскликнула она, энергично раскачивая шляпой с страусиными перьями. --- Я решительно протестую против новых издевательств и прочей вивисекции.


        Остенбрюггист был посрамлен и незаметно ретировался, а торжествующий Браун ковал железо, пока горячо:

        --- Леди и джентльмены! Свершилось!! Впервые в истории отношений Человека с «братьями меньшими» произошла амнистия зверя и его освобождение от убийства переменным током. Осанна, леди и джентльмены! Пусть переменный ток делает свое дело только на колбасных фабриках, в законах для скота, в мрачных и темных бойнях, наконец в тюрьмах, а мы, люди, будем в быту пользоваться только безопасным по-сто-ян-ным током.

        Все газеты «от моря до моря» дали подробные отчеты об этой сенсационной лекции в стенах Колумбийского университета. Лопес Мэдисон распорядился выплатить находчивому и контактному Брауну гонорар весьма солидного размера. Злые языки (где их только нет, злопыхателей!) утверждали (а газеты типа «Буффало дейли джезз» тиражировали), что якобы помилованная Брауном собачка была благополучно умерщвлена  дуэтом Браун-Патэрсон на следующей публичной лекции, которая проходила в Массачусетском технологическом институте. По итогам этой лекции, такой же триумфальной, как и в первый раз, Брауну, не имевшему высшего образования, вручили «Похвальный Диплом Почетного Инженера».

        Сразу два солидных издательства предложили Гарольду Брауну издать сборник его произведений, направленных против Эй-Си и Большого Шмуля. В Буффало неутомимый Ди Профундис  написал на слова местного поэта симфоническую сюиту с длинным, но жизнеутверждающим названием «Недолго мучалась старушка в высоковольтных проводах».

        Ничего не ведавший обо всем этом зэк Гастенблюхер тем временем заказал в тюремной библиотеке и целыми днями штудировал труды Хелен Блэйвэтски и «Справочник начинающего буддиста».



        1-й помощник Найс Липс доложил начальнику Синг-Синга:

         --- Джереми-то наш Гастенблюхер окончательно свихнулся, сэр.  Книжки взялся читать с утра до ночи.

         --- Не буянит?

         --- Никак нет.

          --- Песен не поет?

          --- Абсолютно.

          --- Ну вот видите, Липс? Все-таки, электричество --- великая воспитующая сила, а не какая-нибудь дребедень…
         


Антрекоты доктора Листнера

           Очаровательная фея Чистоты всегда чувствовала себя не в своей тарелке, приближаясь к некоей двери, на которой была изображена трубочка с коротким изогнутым чубуком. Фея деликатно, но достаточно громко стучала костяшками в изображение трубки, приоткрывала дверь на три-четыре дюйма и на всякий пожарный интересовалась:

           --- Здесь никого нет, господа?

           И только после молчаливой паузы фея наконец заходила в мужской туалет Законодательного собрания великого штата Нью-Йорк и, гремя передвигаемым по кафелю ведром,  принималась за уборку, бормоча под нос: «Ну что за свиньи, эти законодатели…»

          И вы, любезные читатели, тоже воскликнули бы что-нибудь нелицеприятное, доведись вам убирать целые горы всевозможного мусора, разбросанного по полу, чистить до блеска загаженные писсуары и наводить прочий марафет. Обычно все мусорные ящики и урны были забиты доверху пустыми бутылками из-под виски и прочих спиртных напитков. Почему-то повсюду под швабру феи попадались  использованные презервативы, объедки, огрызки, ножи, ложки, вилки, порнографические открытки и проекты важн6ых законопроектов, страницы которых широко использовались вместо туалетной бумаги.



        --- Что же это за скоты такие, если не могут в унитаз как следует прицелиться? --- риторически ворчала фея Чистоты, брезгливо морщиня свой прелестный носик. --- Ежели так приспичило, гадили бы у себя в парламенте --- так нет же, поганят общественный сортир. Дали бы мне хоть раз с подиума выступить, я бы им, паразитам,  мозги прочистила и научила соблюдать чистоту с гигиеной.

         И фея, задрав подбородок, грозила шваброй потолку, за которым священнодействовали в зале заседаний члены законодательного собрания.

         --- Джентльмены, --- устало взывал к порядку спикер заксобра, --- я бы попросил не бродить по залу во время прений. Ведь это же как-никак легистратура, а не бардак средней руки! Мистер Литч! Да сядьте же наконец, у меня от вас уже в обоих глазах рябит. А вы, мистер Гудфлад, могли бы не жевать свои сандвичи, а подождать ленча, уж недолго осталось…
         Вышеуказанный законодатель Гудфлад,  депутат от графства Вестечестер, бросив на стол председательствующего взгляд, в котором не читалось ничего, кроме полнейшего пренебрежения, повернулся к подиуму спиной и продолжал поглощать бутерброды с жареным тунцом, запивая их ликером, таким ароматным, что даже у депутатов, сидевших за пять-шесть кресел от Гудфлада, по подбородку текли слюнки белой зависти.

         --- Напоминаю, что после того, как господин губернатор подписал свой исторический Указ «Об исполнении смертных приговоров посредством применения электрического тока, имеющего достаточное напряжение, чтобы вызывать смерть осужденных», инициатива снова передана в наши с вами руки. Мистер Ирреспонсибилинг, между прочим, вас это тоже касается!

          Означенный депутат взглянул исподлобья на спикера, после чего продолжал стоически знакомиться с содержанием целого вороха свежих газет. При этом он шуршал так громко, что порой заглушал голос председательствующего, который продолжал развивать тему заседания. 
 
           --- Джентльмены, --- говорил в пространство спикер, --
мы уже заслушали выслушали доклад доктора физики Брауна и его ассистента Фредерика Питэрсона о полезности переменного тока для целей гуманной смертной казни… Мистер Шляффенбрук! Вы меня слышите? Да он же дрыхнет…
Джентльмены,  кто-нибудь толкните его ради Бога, чтобы проснулся.

        Соседи Шляффенбрука с видимым удовольствием своими острыми локтями растормошили спящего, который с некоторым смущением таращил заспанные глаза, явно соображая, где он очутился и кто лупил его чем-то острым под ребра.

        --- А на будущее запомните, мистер Шляффенбрук, --- наставительным тоном продолжал спикер, --- если уж сами спите, не надо нарушать порядок заседания своим храпом.

        В зале кто-то одобрительно заржал, прибавив хрипло:

         --- Правильно! Поделом ему… Сосредоточиться совершенно не возможно. (Хриплоголосый депутат действительно из-за храпа Шляффенбрука не мог сконцентрироваться на интереснейшей книжке, которую читал с упоением уже несколько заседаний. Книжка с скабрезной обложкой называлась «Сад маркиза де Сада»).

         --- Итак, по совету губернатора нами был создан специальный Комитет, снова под председательством мистера Герри.  По рекомендации мистера Герри был образован подкомитет под руководством доктора Питэрсона. Доктор Питэрсон попросил мистера Мэдисона провести дополнительные исследования с целью окончательного установления фактов и истины в надлежащей инстанции. Сегодня мы пригласили для выступления доктора… --- спикер заглянул в шпаргалку, --- доктора Ди Оу Листнера. Доктор Ди Оу Листнер, прошу вас на подиум.

          Доктор Листнер, поправив и протерев  очки, заговорил нудным профессорским тоном:

           --- Наука, джентльмены, не стоит на месте и не плетется в хвосте событий, а каждодневно рвется вперед семимильными шагами. Да? Вот и в наших палестинах в Вест-Ориндже, да? по заказу заксобра за семь месяцев проведено более 29 экспериментов с участием более чем двух дюжин подопытных животных, в скобках --- собак. Под руководством мистера Мэдисона, Герри, Брауна, Патэрсона и иных именитых гостей мне лично было поручено осуществить впервые в истории человечества и всей земной фауны редкий опыт. Этот опыт, он был уникальный и ставил своей целью узнать, что будет если ударить переменным током 2 (двух) телят годовалого возраста и  1 (одну) взрослую лошадь по кличке "Гнедая".  Достаточно было дать подопытным животным ( Листнер перелистнул страничку своего доклада)… животным 220 (двести двадцать) вольт переменного тока и всё, как они были благополучно терминированы в считанные доли секунды. В протоколах опыта специально зафиксировано, что животные во время подачи им переменного тока не выли и не пытались вырваться на волю.  Да-с, именно так, всё было кончено мгновенно, в считанные доли секунды, о чем был составлен подробный и детальный соответствующий отчет, копию которого я и передаю с удовольствием высокому собранию. Да? У меня, собственно, всё. Вопросы есть?

      --- Вопросы… Задавайте ему вопросы…. Поактивнее, джентльмены. --- И не дождавшись активного вмешательства депутатов, спикер, почесав в голове, наконец поинтересовался: --- Послушайте, доктор, э-э, как вас,  Листнер, а были ли учтены во время ваших опытов соображения гуманистики и щадящего режима.

      --- Само собой, --- авторитетно подтвердил доктор Листнер, --- а как же иначе? Мы пригласили на опыты эксперта из ОТОЖ…

      --- ОТОЖ? --- поморщился спикер.

       --- Общество трепетного отношения к животным… --- с готовностью расшифровал аббревиатуру докладчик. --- И даже этот эксперт вынужден был признать, что животные, они даже ничего не успели почувствовать, а телятам сверх того перед опытами давался мощный наркоз, да? После которого они были терминированы вполне комфортно и со всеми удобствами.

       --- Ну, если даже ОТОЖ всё так одобрительно апробировал, тогда уж я и подавно могу только развести руками, --- с удовлетворенным видом констатировал спикер. --- Ну, всё? Отпускаем доктора Листнера?

         --- Секундочку! --- перебил его грузный, но вечно голодный Стэфан Гудфлад. --- А в процессе этих издева… Я хотел сказать, во время этих экспериментальных опытов, не рассматривались попутно, так сказать, гастрономическо-кулинарные аспекты проблемы, то есть, в рассуждении чего-нибудь поесть. 

      Глаза Листнера понимающе, улыбчиво засверкали сквозь очковые линзы:

        --- Смею вас заверить, уважаемый депутат, что этот пункт общей проблематики тоже не ушел от нашего внимания.  По следам успешного опыта было произведено, разумеется, вскрытие испытуемых животных. При этом нам удалось на сто процентов установить, что мозг, сердце, легкие и селезенка животных оказались в вполне нормальном состоянии. Лично я по следам этих опытов съел несколько антрекотов и смею вас заверить, что они были аппетитными, сочными и вполне пригодными в пищу.
         --- Слава Богу! --- шутливо перекрестился Гудфлад. Депутаты одобрительно хохотнули. --- Не пора ли, коллеги, и нам чего-нибудь перекусить?

         --- Вот уж нет! --- тут же перехватил у Гудфлада инициативу хитроватый и опытный спикер. --- Никто не уйдет н6а ленч, пока мы не проголосуем резолюцию по прослушанным вопросам. Да не волнуйтесь вы так, мистер Гудфлад, тут всего-то четыре пункта.

          --- Предлагаю голосовать солидарно за все пункты сразу, --- гнул сво1 Гудфлад. --- Время уж к двенадцати подходит. Чего кота тянуть?

           --- Пункт 1-й, --- скороговоркой перечислял спикер. --- Безусловно одобрить блестящие результаты, полученные в наукограде Вест-Ориндж. Пункт 2-й: Отказаться от использования для смертной казни резервуара с водой или стола, обтянутого резиной, рекомендовав исследователям разработать особый стул или кресло. Пункт 3-й: в ходе предстоящего тендера отдать предпочтение наукоемкой фирме мистера Лопеса Мэдисона, зарекомендовавшей себя с самой гуманистической точки зрения и внесший весомую лепту
в дело развития высокощадящей и хайтехнологичной электрической смертной казни…

             Джентльмены, ставлю эту резолюцию на голосование… Великолепно…. Принято единогласно! Поздравляю всех с принятием исторического решения! Теперь переменный ток несомненно оставит без работы всех палачей-вешателей в нашем родном и великом штате! Объявляю перерыв на обед…

           Но депутаты и без этого спикерского разрешения давно уже устремились к выходным дверям,  стуча откидываемыми сиденьями и шаркая ногами.

           --- Вот… Я так и думала, что не успею!, — услышав звуки этой возни, этажом ниже сварливо воскликнула фея Чистоты
 


Остенбрюгге контратакует

            Помощник начальника Обернской тюрьмы Липс время от времени с удовольствием навещал полюбившегося ему зэка из камеры смертника. Гастенблюхер после своего преображения несколько раздобрел, отпустил бороду чутьб не до пояса и излучал постоянно теплый свет своими черными очами. Диалог между тюремщиком и узником неизменно развивался по одному примерному сценарию:

            --- Ну чего, козел, сидишь? --- приветствовал Липс своего любимца.

            --- И познаете истину, и истина сделает вас свободными, – ласковым голосом произносил на это Гастенблюхер.

           --- Во заливает… Думаешь, поменяют вышак на отсидку?

           ---  Людей неинтересных в мире нет. Их чакры --- как истории планет.

            --- Планет, кларнет, минарет, сигарет…. --- подхватывал Липс и, не сдержавшись, начинал хихикать.

            --- О возможности пронизывать пространство и время лучшие умы предъявляли неопровержимые доказательства от
древних греков и до наших дней.

            --- Чики-брики, кошка сдохла. Хвост ее облез, --- продолжал резвиться Найс Липс.

             --- Движение, оно имеется одинаково и в движущемся теле, и в теле неподвижном. Устраните препятствия, которые мешают пространственному перемещению неподвижного тела, и оно передвинется!

             --- А кто скажет еще слово, тот  её и съест.

             --- Если рутинный скептицизм и наше настоящее природное невежество не уравновесятся интуицией и врожденной духовностью, то каждое существо, отягощенное такими чувствами, не будет видеть в себе самом ничего, кроме массы мяса, костей и мускулов с пустым чердаком внутри, который служит ему складом ощущений и чувств…

               1-й помощник запирал Гастнблюхера и уходил, пошатываясь от смеха и даже опираясь на стены при воспоминании о свихнувшемся или ловко симулирующим безумие убийце из камеры смертников.

               Не менее юмористическую реакцию вызвала у Липса и просьба Гастенблюхера купить ему (или пошить) новый сюртук.

              --- Хочет апостолу Петру понравиться в новом прикиде, --- усмехнулся на это Найс Липс, но просьбу заключенного передал по инстанции. В результате рассмотрения этой странной челобитной и благожелательного отношения к ней со стороны шефа тюрьмы Виззеспуна Джереми Гастенблюхеру было дозволено одеваться в черный сюртук из добротного сукна и неплохого покроя по субботам, а также воскресным дням.

              --- Чучело в обновке… Ну да ладно, пусть щеголяет, --- резюмировал эту мини-историю Найс Липс. --- Один черт скоро ему предстоит в этом сюртуке вступить в контакт с любимой игрушкой Шмуля Остенбрюгге.

              Тем временем титан электрического изобретательства Остенбрюгге был вынужден от активной обороны перейти к более энергичным действиям в психологической войне с ненавистными конкурентами.



             Проштудировав все пропагандистские материалы, направленные против него, его предприятий и переменного тока (стопка публикаций, выложенная на рабочий стол промышленника, имела в высоту больше ярда!),  Остенбрюгге приказал подать себе бутылку бренди и принялся за работу.

       В результате на свет появилась громадная статья «Эта банда распространяет бредни», услужливо напечатанная в «Нью-Йорк таймс». Не пожалев нервов читателей, Остенбрюгге просто воспроизвел и от себя «приукрасил» все подвиги, произведенные конкурентами на ниве бессмысленного умерщвления несчастных животных.  «Только забывший напрочь о порядочности и милосердии скот, --- гневно писал Остенбрюгге, --- может столь хладнокровно истязать живых существ, чтобы доказать недоказуемое и выбить соперника из колеи. Публичные фокусы-покусы  Брануа и иже с ним способны разбудить любознательность и сочувствие совсем уж выживших из ума обывателей, склонных к садизму и мазохизму. Вслед за неглупыми людьми, жившими в Древнем Риме, мы ставим вопрос ребром: «Кво вадис и кво продит?» Только узнав о тайных пружинах этих чудовищных «опытов» и разоблачив их организаторов, стремящихся получить прибыль на своём кровавом бизнесе, мы сможем жить свободно и спокойно. Стопроцентный, мнимый ученый и настоящий самозванец по фамилии Браун пытается всем внушить свою честность и объективность, а в действительности бегает на цырлах перед компанией «Электрик лайт оркестра», принадлежащей сами знаете кому. За всей этой зловонной возней явственно просматриваются уши мистера Лопеса Мэдисона!

        Кто не хочет жить долго, есть-пить  сладко и наслаждаться земными комфортами? Этого хотят все. И переменный ток отнюдь не помеха подобной мечте. Меры безопасности необходимы при работе с любым механизмом, но разум потребен и при обращении с домашними животными! Только сумасшедший, наступив на хвост бульдогу, может ожидать от собаки изъявлений нежной преданности.  Засуньте лошади руку в пасть и попытайтесь дернуть ее за язык --- останетесь без руки. Корова может вас забодать. Кошка способна  любому одним движением выцарапать глаза. И что
же? Мы должны отказаться от домашних любимцев или вести себя с ними осторожно и уважительно? Аналогичным образом и «Эй-Си», которым нас пытаются запугать с помощью недостойных средств, при правильном с ним обращении принесет только пользу и удовольствия. Недавние фокусы-покусы в Вест-Ориндже способны убедить лишь слабоумных дегенератов, что генератор переменного тока представляет реальную опасность для простых граждан. На моих предприятиях, где трудятся многие тысячи сотрудников, безукоснительное соблюдение ТБ, осмотрительность и профессионализм приводят не только к повышению производительности, но и  к тому, что   за все эти годы не зарегистрировано НИ ЕДИНОГО случая травматизма, связанного хоть бы с переменным, хоть бы с постоянным током.

          Нас миллионы, а скоро будут миллиарды. Мы победим!»



          Подобно драгоценному камню или слитку чистого золота, прижимая эту публикацию к груди, Гарольд Браун ворвался в офис Мэндисона с торжествующим  криком: «Шмуль окончательно обделался!»

           Мэдисон по диагонали просмотрел скандальную статью, удовлетворенно хмыкнул:
           --- Юпитер, ты сердишься, эрго, пора тебя брать за рога…»

            Ровно через пять дней после контратаки Остенбрюгге все та же «Нью-Йорк таймс» обнародовала полемический бумеранг в виде эффектного ответа Гарольда Брауна под броской шапкой «Я БРОСАЮ ВЫЗОВ ОСТЕНБРЮГГЕ И ЕГО КОМПАНИИ!».
 
             «Я не стану привлекать Остенбрюгге к судебной ответственности за элементарную диффамацию. Я не намерен парировать его грубые площадные ругательства. Я не хочу называть вислозадым хамом самого Остенбрюгге и шайкой опасных лунатиков его жалкое предприятие. Вместо этого я босаю ему вызов, от которого он нее сможет отказаться. Назначаю ему встречу на крыше «Эмпайр стейт билдинг» в




любое удобное для него время. Пусть Остенбрюгге при свидетелях пропустит при свидетелях через свое толстое тело переменный ток, а я --- постоянный. При этом напряжение не должно превышать 300 колебаний в секунду , как то рекомендует Общество судебно-медицинских экспертов. На глазах у всего мира мы в ходе честной электрической дуэли начнем со 100 вольт и каждый раз станем давать прибавку в 50 вольт при контроле со стороны независимых специалистов. Учитывая почтенный возраст оппонента и коэффициент умственного развития, я готов первым подавать очередной разряд на свое тело. Если Остенбрюгге первым закричит от боли или это сделаю я, если кто-то из нас двоих признает ошибочность своих взглядов, уникальный опыт будет немедленно прекращен. Я даже готов для такой благородной цели позволить провести в связи с этой первой в мире электрической дуэли тотализатор и позволить публике выиграть приличные суммы, сделав ставки на меня!».

        Напрасно широкая публика затаила дыхание, ожидая поединка с применением электрического реле. Остенбрюгге не стал поднимать столь экстравагантно брошенную ему перчатку.


«Стыдись, Браун!»

          Как уже догадался любезный и любознательный читатель, вся эта шумиха и словесная перепалка, точно дымовая завеса, скрывала истинную большую игру, спланированную в недрах «Генерал-Электрик». Дело в том, что Лопес Мэдисон сам до конца не был уверен, хуже ли человеку, когда его шваркнет как следует переменный или постоянный ток. Потому-то на первый план под свет прожекторов были выдвинуты араун с Питэрсоном и прочие подставные лица, а Мэдисон, оставаясь в тени, подсчитывал будущие дивиденды, когда он наконец выйдет из тени и предъявит свои права на прибыли.

           Некий доктор Карлос Мак-Дональд (начальник тюрьмы для буйных умалишенных в Олбани) и делегированный заксобром доктор Питэрсон отправили письма Гарольду Брауну, в которых просили «видного физика» разработать проект волшебного электрического стульчика (работающего, естественно, от источника переменного тока). Триумфатор Браун снова примчался к шефу Мэдисону, причем сам сиял не хуже электрической лампочки. Мэдисон усмехнулся, наткнувшись в обоих письмах на стандартную, но весьма многообещающую фразу: «При этом просим сообщить нам загодя размер предполагаемого гонорара и себестоимость строительства вышеупомянутого гуманного нововведения». Игра явно переходила в победный эндшпиль. Теперь оставалось раздобыть где-то генератор переменного тока. Толстый Шмуль скоро будет повержен на колени! Достаточно произвести всего лишь одну показательную экзекуцию какого-нибудь человеческого существа с помощью «Эй-Си» и ненавистный конкурент уже никогда не поднимется после такого удара с пола ринга. Договорились, что Браун до последнего момента будет по-прежнему разыгрывать из себя гениального физика и станет держаться подальше от Вест-Оринджа. Получив большую сумму черного нала и полную карт-бланш на «самостоятельные» действия, Браун удалился, обещав держать босса в курсе событий.








«Стыдись, Браун!»

        Старик Остенбрюгге, узнав, что после подписания губернатором закона об электроказни тюремные власти великого штата Нью-Йорк обратились к проходимцу  Брауну с просьбой приобрести где-нибудь по разумной цене несколько генераторов переменного тока и озаботиться изготовлением   волшебного электрического стульчика.

        --- Вот им, а не генератор! --- кричал изобретатель, бегая тяжелой поступью по кабинету и размахивая по всем сторонам кукишем.

         Остенбрюгге знал, что показывать: поскольку он был полным монополистом в области строительства генераторов переменного тока, он мог демонстрировать полноценную дулю кому угодно и при любых обстоятельствах жизни. Кроме того, в рамках обострившейся психологической войны нервов Остенбрюгге сотворил еще одну подлянку, прибегнув к продажным лоббистам законодательного собрания.

          «Дорогой и глубокоуважаемый Мэдисон!, --- жаловался Браун своему тайному шефу. --- Вонючий морж добился-таки некоторого успеха своими коварными интригами и подножками из-за угла. Мною из заксобра получена очередная писюля, в которой с подачи этого усатого гомосека законодательные сволочи в дополнение к уже заключенному с нами договору (!) предупредили меня, что хотят порекомендовать тюремщикам ни в коем случае не принимать у нас на баланс электрические гарнитуры, пока они не убедятся, что весь эксперимент пройдет без сучка и задоринки. Каково, а? Мы поставим им дорогостоящее, уникальное оборудование, а они оплатят его только в том случае, если все казни пройдут без проколов. Я навел справки, что же будет в случае «прокола» или того, что будет принято за «прокол»? Мне было отвечено: в этом случае можете забирать свои генераторы и электротабуретки и делать с ними все, что мне заблагорассудится.

          Что же получается в сухом остатке по гамбургскому счету? Мистер Мэдисон, сэр! Если мы сейчас не нанесем то, что французы называют «ку дэ мёрс», эта гадина Остенбрюгге


будет и впредь портить воздух и здоровую атмосферу. Аут Цезарь, аут нигиль! Если я не получу от Вас в срочном и безусловном порядке около восьми несчастных тысяч долларов, агония нашего и Вашего конкурента продлится ад инфинитум. В положительном же случае я куплю собственные машины Остенбрюгге и продемонстрирую, на какие кровавые гадости способен переменный ток и его усатый повелитель. Первая же казнь на стуле, к которому подключен переменный ток будет для Шмуля ударом серпом ниже пояса. За его репутацию после этого никто не даст больше одного никеля. Наш рабочий эксперимент с каким-нибудь уголовным негодяем поможет всей планете узнать, какая же тварь этот Остенбрюгге, если его изобретениями теперь убивают людей.

        Дорогой Мэдисон! Борьба с таким ничтожеством, как Шмуль Остенбрюгге, не может не вызывать приступ горечи, но корень этой схватки будет безусловно сладок. Я планирую в обозримом будущем получить несколько мощных публикаций статей безусловно талантливых людей, верящих в свободу слова и торжество  истины. Пожалуйста, пришлите тыщи две на текущие расходы и переговоры с «золотыми перьями» и «акулами пера». Предпочтительнее, конечно, черный нал. Как всегда.
       Преданный Вам всецело и безраздельно,

        Д-р физики и Ваш безусловный союзник
        БРАУН».



        Пока Джереми Гастенблюхер в своей камере денно и нощно изучал самую передовую мистическую литературу и проводил над собой некоторые эзотерические опыты, Шмуль Остенбрюгге тоже ушами не хлопал, а приказал своей агентуре рыть землю вплоть до добытия настоящего и полноценного компромата.

         В дополнение к естественным в любом деле рабочим трудностям доверенные лица Остенбрюгге постоянно подбрасывали Мэдисону  дохлых кошек, протухших собак и прочие непредвиденные осложнения. Старик Остенбрюгге оказался не настолько туп, чтобы вложить в руки архиконкурентов свой собственный козырь. По всем филиалам империи под названием «Осетнбрюгге» пронесся мощный вердикт, категорически запрещающий продавать на вражескую сторону какое-либо оборудование.

       Браун призадумался, но ненадолго. Очень скоро он понял, что вся проблематика возникшей задачи заключается только в том, чтобы срочно найти «верблюда» --- этим метким словечком в его среде было принято называть третий номер, передаточное звено, нейтрального посредника.

       Мэдисон, делая как-то утром джоггинг с своим секретарем, дал «окей» этой гениальной идее и продиктовал на парковой беговой дорожке письмо соответственного содержания, приложив к нему адекватный чек.  Все шло прекрасно и даже великолепно, но…

       Остенбрюгге тоже не дремал и даже подключил к делу знаменитое в планетарных масштабах агентство Ната Пинректона. Получив приличных размеров аванс (а по выполнении миссии и исполинский гонорар) знаменитый Пинректон пустил в ход своих наиболее проверенных терминаторов, которые вскоре принесли шефу плоды --- да еще какие плоды! В результате буржуй Мэдисон и его авантюристический наймит и псевдофизик Браун получили несколько хуков и апперкотов, причем  ниже пояса. На войне ком а ля гер, как говорят французы.

      Пока зарвавшийся Браун творил где-то свои темные делишки и плел интриги, какие-то не установленные законом лица проникли в его дом, основательно порылись в письменном столе, на притолоке и особенно под кроватью в спальне. В результате этих шерлокхолмовских подвигов агентам удалось найти такие любопытные образчики эпистолярного жанра, что будь здоров и не кашляй. Вся переписка Брауна с своим подпольным боссом Мэдисоном стала достоянием гласности. Целая стопка писем мнимого физика Мэдисону (в черновиках) и посланий  изобретателя своему лакею была доставлена прямёхонько редактору славной нью-йоркской газеты «Сан». Избранные места из этой переписки друзей были надлежащим образом перпечатаны в «Сан» под сенсационным заголовком:


«СТЫДИСЬ, БРАУН! (Некоторые позорные факты о заговоре с целью совершения убийств с помощью электрического тока)».


      Само собой разумеется,  переписка великого изобретателя с выдающимся жуликом так и не попала в собрание сочинений первого, но в описываемый нами период принесла много положительных, отрицательных и даже взрывных эмоций многим тысячам граждан.  Читатели метали в адрес Брауна, и Мэдисона громы, молнии и медные трубы. Остенбрюгге публично вымыл руки под краном с мылом, чтобы продемонстрировать свою непричастность к разоблачению «этих подлых гэев» и продемонстрировать безукоризненную белизну своих риз и четкое соблюдение этических норм.

      Следует прямо отметить, что Браун был морально убит не только самим разразившимся скандалом, но и реакцией работодателя. Говорят (хотя свидетелей этого инцидента не осталось), что гениальный изобретатель, вызвав в Вест-Ориндж Брауна, отвесил последнему дюжину таких полновесных оплеух и заушин, что мало не покажется. При каждом ударе Мэдисон  приговаривал: «Вот тебе за наглость! Вот за аррогантность! За несоблюдение техники безопасности! За утрату бдительности! За разбрасывание секретных материалов где попало…» И тому подобное.

        Браун, умывши физиономию и приложив примочки к многочисленным синякам, воспринял побои как стимул к творчеству и, хотя у него была температура 39 с копейками, придумал новый гениальный план уничтожения конкурента.   Срочно была создана подставная фирма-однодневка «Ц. Борджиа и Проблесковые Маячки» с уставным капиталом в один доллар и несколько центов. «ЦбиПМ» стала искать тех, кто мог бы поспешествовать благородной задаче «опрокидывания Остенбрюгге». На этот зов откликнулись несколько компаний, в том числе «Хомпсон-Хопсон», которая в ту историческую пору находилась в декларированной оппозиции обоим супергигантам сказочной электрической индустрии.   Мудрецы из «ХХ» тоже не хотели прослыть простаками и потому без труда подыскали себе «новых



верблюдов», то бишь, субподрядчиков, которые, упав на колени перед Остенбрюгге, с соблюдением всего должного  пиетета и соблюдением деловой этики изъявили желание купить искомую аппаратуру. Наивняки из «Остенбрюгге и компании», не найдя приличных поводов для отказа, в конце концов вынуждены были продать хитрым субсубподрядчикам желанные (хотя и подержанные) генераторы.

      «Физик» Браун поставил точку в этой почти детективной истории устным (почте уже никто не доверял после газетного скандала) отчетом о всех перипетиях этой тайной операции по одурачиванию конкурента. Посланный Брауном молодой, но многообещающий секретный герольд, слегка закатив глаза от усердия и боязни пропустить или исказить хоть слово, отрапортовал в кабинете Мэдисона об одержанной победе, делая пафосный акцент на последних словах:

      --- «Итак, зловонный усач в очередной раз посажен нами в лужу, а мы заполучили три агрегата, которые одним своим видом могут кого угодно довести до инфаркта. Тот аппарат, которого я в данный момент поглаживаю по боку, очень похож на дикого слона, отбившегося от стаи и умерщвляющего всех, кто осмелится встать на его пути.   Я не шучу и не утрирую. Проведенное мною негласное расследование показало, что генератор «Эй-Си Икс-Игрек-Эн» имеет прочную  репутацию беспощадного зверюги, не прощающего пренебрежительного к нему отношения. Только в прошлом году он убил двух любознательных, но не очень трезвых рабочих, пытавшихся «посмотреть, что скрывается у него в брюхе», да еще одного туриста, пытавшегося нацарапать на защитном кожухе «ЗДЕСЬ БЫЛ ЭБЕНЕЗЕР ЭСКУАЙ».

       Эрго, монстры в нашем распоряжении и очень хотят кушать. Дело за Вами. Передаю всю эстафету всецело в Ваши руки!»

       Юный глашатай замолк, вытирая выступивший на лбу пот. Лопес Мэдисон ласково потрепал его по плечу: ему было приятно, что такой метод общения с опозорившимся Брауном не оставляет никаких улик. Двойное удовольствие изобретателю доставила весточка о том, как удалось увести из-под носа Остенбрюгге целых трех убийц. Оставалось только



построить волшебный стульчик и подключить его к генератору.

        Усатый Шмуль Остенбрюгге рвал и метал, топал ногами и вспоминал все нецензурные фразеологизмы, усвоенные еще в раннем бердичевском детстве. После того, как полубульварная «Дейли Мун» опубликовала сенсациозные подробности того, как доктор физики Браун надул сверххитрого Остенбрюгге (эта «утечка информации» была организована через подставных лиц Лопесом Мэдисоном, жаждавшим довести соперника до инсульта), толстый Шмуль потребовал аннулировать все сделки по продаже генераторов и наложить на них арест вплоть до выяснения обстоятельств. Но прежде чем он смог произвести блокировку поставок своих генераторов в нью-йоркские тюрьмы, шустрый Браун довел дело до конца. Для пущей конспирации Браун устроил все так, чтобы никто не догадался о маршрутах генераторов-убийц. В пути по железным дорогам машины были герметически упакованы, на контейнерах было для отвода глаз написано большими и четкими буквами «СЕЯЛКИ, ВЕЯЛКИ И ДИСТИЛЛЯТОРЫ». После доставки драгоценных аппаратов под подобным грифом секретности , потребовал от тюремных властей охранять «зверюг» круглосуточно, чтобы никакой вредитель, проникнув в узилище, не смог вывести их из строя.

        Лопес Мэдисон, услышав от очередного «ангела» всю эту эпопею,  рассмеялся:

        --- Стало быть, все три твари наконец-то попали за решетку. Прекрасно… Брауну не в физики надо было идти, а в шпионы. Уверен, что он смог бы провезти через вражескую территорию целую эскадрилью боевых самолетов.

         Чтобы убедить тюремщиков в боеготовности генераторов и еще раз продемонстрировать, что «Ди-Си» гораздо лучше и безопаснее «Эй-Си», вездесущий, как Фигаро, Браун отправился в Балтиморское пенитенциарное заведение, где прочел научно-популярную лекцию и провел еще одну серию показательных сеансов с участием собак, кошек и прочих бродячих животных.

         Мэдисон торжествовал. Остенбрюгге кусал локти и скрежетал зубами так громко, что на улице было слышно.





Полеты во сне, наяву и в подпространстве


        Тем временем адвокаты Джереми Гастенблюхера  (семь человек и все с высшим образованием!) опротестовали смертный приговор своему клиенту. Суд первой инстанции, подтвердив первоначальный приговор, опираясь на губернаторский указ, конкретизировал: «Головорез Гастенблюхер должен быть терминирован с помощью аппарата, генерирующего переменный ток достаточный силы и мощности».

        Поскольку Обернская тюрьма, где содержался злодей Гастенблюхер, находилась на территории графства Кэйуга, хитроумные  адвокаты обратились в местный суд с протестом против «чудовищного плана зверского умерщвления» мистера Гастенблюхера, «ставшего и без того жертвой рокового стечения обстоятельств».

       Судья Эдвин Дэй, полюбовавшись фотографиями, сделанными на научных сеансах д-ра Брауна, несколько ночей не спал, страдал ужасными кошмарами и в результате согласился с адвокатами в том, что «казнь с помощью электричества возможно является чрезмерно жестокой и необычной экзекуцией». Но дальше этого вердикта судья Дэй не пошел --- умыл, аки Пилат, руки и предоставил другим расхлебывать заваренную электрическую кашу.   

       Великолепная семерка адвокатов Гастенблюхера решила ковать железо, пока горячо, и потребовала рассмотреть это дело третейским судом для более объективной, честной, профессиональной, совестливой оценки пока еще нигде не опробованной электрической новинки. Из «Электрик-Сити» на роль эксперта был приглашен знаменитый буффальский адвокат Трейси Беккерман. Беккерман прославился тем, что выиграл 147 процессов из 233, в которых ему довелось принимать участие, и написал пламенный памфлет «Д-р Браун: карьера изувера». Именно документальными фотографиями из этой брошюры защитники Гастенблюхера и попотчевали судью Эдвина Дэя.

       С течением времени в команде адвокатов произошло четкое разделение труда: одни штурмовали юридические



твердыни, другие на всех углах сеяли в умах граждан разумные, добрые, вечные истины по, казалось бы, очевидному уголовному делу. Во второй группе адвокатов произошла дальнейшая дифференциация с тонкой специализацией. Защитники Плэйто Блэксайд и Спиро Агню во всех попадавшихся им на пути СМИ живописали страдания всех живых существ, попавшихся в лапы электрических вивисекторов. Дородный же и скорбно улыбающийся адвокат Бэдди Бедлав, собрав вокруг себя журналистов, призывал их верить только логике и строгим фактам:

       --- Джентльмены, --- неторопливо рассуждал Бэдди, давая наиболее забывчивым репортерам застенографировать его слова, --- давайте не забывать, что полицейский налет на квартиру несчастного Джереми Гастенблюхера был произведен с вопиющими нарушениями элементарных юридических норм. Копы   ссылаются на сигналы соседей и жалобы на идущую из квартиры вонь, но так и не предъявили никому ордер на обыск, а тем более на арест. Правоохранительные органы в данном случае действовали словно троглодиты каменного века, которые сначала стреляют куда попало, а потом спрашивают «А что случилось?».

        Подождав, пока журналисты отсмеются, Бэдди продолжал:

        --- Я убежден, что мы живем в самой свободной и самой счастливой стране мира, но в данном случае моя вера в американскую мечту поколебалась до самого фундаментального основания. Судите сами: могли ли фараоны во главе с капитаном Блоуджобом или как там его незаметно подкинуть на место происшествия что угодно, включая труп? Могли! И не только теоретически… Если злодеи в униформе средь бела дня врываются на чужую жилплощадь, высадив дверь и стреляя в воздух, но не позаботившись о бумажке с разрешением прокурора или постановлением суда присяжных, то что я могу еще сказать. Я могу только горестно развести руками и констатировать: несчастную Милли мог в окрошку нарубить кто угодно, а не обвиненный в этом инциденте Джереми Гастенблюхер, вся вина которого заключается только





в том, что он любит иногда заглянуть в рюмку. Была ли безвременная кончина Амалии фон Биглерштейн хотя бы в малейшей степени выгодна моему подзащитному? Ничуть не бывало! Ведь он души в ней не чаял и любил всеми фибрами своей широкой души. И вот теперь его за это хотят зажарить на электрической сковородке? А ведь мы живем не в допотопные времена, господа, а в конце девятнадцатого века, века пара и просвещения! Я верю в разум и справедливость. Уверен, что Фемида сбросит наконец повязку с глаз, убедится в полной невиновности Джереми Гастенблюхера и отпустит его на все четыре стороны…

        Конечно, у Джереми Гастенблюхера водились кое-какие деньжонки, но оплатить услуги целой бригады адвокатов, организовавших столь мощный (и грамотный!) юридический  натиск и убежденческий накал, ему было, безусловно же, не по карману. Молва гласила (и не без основания!), что Шмуль Остенбрюгге был тайным коспонсором Гастенблюхера и через подставных лиц оплачивал услуги того же Бэдди Бедмэна, про которого говорили, что он родной матери кружку воды не подаст бесплатно. Толстый и усатый изобретатель поставил перед высокооплачиваемыми адвокатами, работающими по секретному найму, троякую задачу: а)   тянуть резину как можно дольше, бэ) добиться отмены приговора об электроказни, цэ) осуществить реабилитацию переменного тока и «Остенбрюгге и компании».

        Вышедший внезапно из подполья Лопес Мэдисон и «физик» Браун забрались на юридический ринг в качестве боксеров тяжелого веса, которые поколотят «семерку нечестивых адвокатов». Выступив перед третейским судом Беккреманом, кудесник из Вест-Оринджа прежде всего вновь предложил всем желающим попробовать удары переменным или постоянным током. Когда волонтеров не нашлось, он привел  потрясающую по своей убедительности статистику из тысяч собак, кошек, рабочих «Остенбрюгге и компании» и рассказал о гибели несчастного туриста, павших жертвами «Эй-Си».




       --- Ваша честь! --- пафосно закончил свою филиппику изобретатель Мэдисон. --- Я долго молчал, предоставив этосму тупому и толстому Остенбрюгге сказать наконец всю страшную правду, только правду и ничего, кроме правды. Поскольку мой презренный оппонент этого не удосужился сделать, придется мне взять пальму первенства и сказать прямо и открыто: при правильном (подчеркиваю, правильном!) применении любого источника переменного тока смерть испытуемого живого существа гарантирована вне каких-либо сомнений…

        --- То есть, на сто процентов! --- не выдержал и выкрикнул со своего места «физик» Браун.



         Однако и «великолепная семерка» проплаченных адвокатов тоже была, как говорится, не лыком шита. На очередное заседание защитники Гастенблюхера привели… громадного и добродушного на первый взгляд пса по кличке «Стремительный». Уж и не ведаю, на каких городских помойках отыскали люди Остенбрюгге эту феноменологическую собаку, но она явно обладала каким-то антиэлектрическим секретом. Отличилась она впервые на знаменитых чикагских мясохладобойнях. Кудлатый и массивный пес ухитрялся как-то подкапывать периферийную металлическую ограду (по которой был пропущен электроток!)
Стремительной опрометью проникал на склад отходной продукции, откуда воровал наиболее аппетитные куски, мослы и кости, предназначенные к вывозу и переработке на удобрения в виде костяной муки. Устав закапывать бесконечные подкопы под железной заборной сеткой, охранники в конце концов пригласили профессионального собаколова, а тот в два счета поймал «Стремительного» с помощью обыкновенной тряпки, которой подтерли во время течки какую-то безвестную нам теперь сучку. Управляющий бойни повелел казнить «Стремительного», чтобы прочим псам неповадно было. Собаку отвели в электробокс, в котором обычно забивали телят, козлов, баранов, кроликов и дали воришке столько вольт, что мало не покажется. Когда даже после безусловно убийственной дозы электронов пес и ухом не повел, управляющий смекнув, что на этом феномене можно


еще и баксов заработать, дал знать людям Остенбрюгге, а те, купив «электрического пса», передали его адвокатскому коллективу.

        Трейси Беккерман, ссылаясь на слабые нервы, долго отнекивался от предложенного ему эксперимента, но в конце концов принял отвар валерьянового корня и согласился.  На заседание третейского суда доставили клетку с громадным лохматым псом, на клетку подали мощный разряд переменного тока. «Стремительный» сладко зевнул и, оглянувшись по сторонам, улегся на пол клетки и погрузился в обычную послеобеденную нирвану. Заряд увеличили, но «Стремительный» дышал ровно и умиротворенно. Третья попытка тоже потерпела типичное фиаско. В ту же клетку бросили белого кролика и дали минимальный импульс, от которого ушастик тотчас рухнул лапами кверху. Судья Трейси Беккерман рухнул в обморок --- и валерьянка, знать, не помогла.

         По иронии судьбы (самого ироничного существа на свете) новый президент США  Бен Гаррисон, только что переехавший в Белый дом, пригласил журналистов для фотосессии на знаменитой лужайке перед западным торцом и взял с собой приличных размеров водолаза. Репортеры, исчерпав все вопросы о дефиците платежного баланса и внешнем долге США, поинтересовались, как зовут президентского любимца.

         --- «Стремительный»! --- ответил Бен Гаррисон, не чувствуя подвоха.

         Пес тотчас повернул голову в сторону хозяина, а газетчики расхохотались таким громким хором, что, как писала всезнающая «Крисчен сайенс монитор», «задребезжали все стекла в окнах первого этажа». Целую неделю после этого все газеты, выходящие «от моря до моря», на все лады обыгрывали, обсмеивали и облизывали сенсацию о том, что президент тоже завел себе собаку, которая не боится переменного тока (прекрасно зная, конечно, что речь идет о совершенно разных собаках, но играя на низменных чувствах нетребовательной читательской публики). Советник президента по национальной безопасности Монализа Байз



была даже вынуждена выступить с категорическим опровержением.  Но это лишь подлило масла в огонь. Когда подконтрольная Гаррисону пресса живописала его любовь к «братьям нашим меньшим», оппозиционная печать хором описывала развлечения президента, который в свободное время мучает своего верного пса током, проверяя его выносливость и лояльность. Пропрезидентские СМИ писали про Первую леди, ее домовитость и страсть к изделиям из расписного фарфора. Оппоненты, ссылаясь на осведомленные, но неназванные источники, радостно рапортовали, что в результате ежедневных семейных скандалов в Белом доме приходится чуть не еженедельно обновлять фарфорые сервизы взамен тех, что были разбиты во время ссор между высокопоставленными супругами. Когда поклонники Гаррисона превозносили до небес его ледяное хладнокровие, противники публиковали список столичных и провинциальных борделей, чьим завсегдатаем был 23-й президент. Республиканцы восхищались чадолюбием своего лидера, демократы  возмущались его педофилией и странными, если не сказать больше, отношениями президента со своим родным внуком, проживавшим со своим дедушкой в Белом доме и, как писала в «Лос-Анджелес таймс» всеведущая Гелогю Нова, являет все симптомы жертвы сексуального насилия. Готовясь к Панамериканской Конференции, республиканские СМИ превозносили до небес моральные качества Гаррисона. Демократические издания встречно интересовались: возьмет ли президент на южноамериканский саммит свою Каролину, в которой живет в браке, не освященном церковью.

       Так или иначе,  судья Беккерман, окончательно запутавшись между доводами адвокатов с их «Стремительным» псом и аргументами гениального Мэдисона и «физика» Брауна, в час самых трудных сомнений и головоломных колебаний получил телефонограмму из администрации Белого дома, которая гласила: «МИСТЕР ПРЕЗИДЕНТ РЕКОМЕНДУЕТ ВАМ НЕ СЛУШАТЬ НИКОГО И РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ ТОЛЬКО ЮРИСПРУДЕНЦИЕЙ, ЧУВСТВОМ ПАТРИОТИЗМА И ГОЛОСОМ СЕРДЦА !»   
   
        Любезный читатель, а как бы ты почувствовал себя, если бы и тебе принесли домой такую депешу? Вот и Трейси


Беккерман, явившись на очередное заседание третейского суда, прошелестел бесконечно длинной мантией к своему столу, стукнул по столешнице деревянным молотком и вынес следующий вердикт:

        --- На основании собранных улик и законов великого штата Нью-Йорк суд постановляет: 1) Казнь на электрическом стуле с применением переменного тока, возможно, и является необычной, но таково уж поначалу свойство всех видов казней. 2) Означенная выше казнь не является более жестокой, чем сажание на кол или распятие на кресте. 3) Первоначальный приговор Джереми Гастенблюхеру подтверждается третейским судом в виду отсутствия новых фактов, свидетельствующих о его невиновности…

         Мэдисоновцы устроили прямо в зале суда продолжительную и очень эмоциональную стоячую овацию. Беккреман новым стуком молотка прервал эту показательную  манифестацию. В глазах его из-под парика с длинными кудряшками читалась мысль, что он наверняка, не моргнув ни одним глазом, отправил бы нарушителей порядка на виселицу или что-то в этом роде. Остенбрюгговцы, пробираясь к выходу, ворчали, что так просто они это дело не оставят и дойдут до Верховного Суда. Что они вскорости и сделали.

         Верховный суд не стал откладывать решение в долгий ящик, тем более, что президент подбросил на рассмотрение и утверждение куда более сложный антитрестовский закон о борьбе с монополизмом. В результате ВС единогласно признал Дж. Гастнеблюхера виновным по всем позициям и пунктам,  а применение электричества отдал на откуп штатским тюремным экзекуторам. Таким образом Джереми Гастенблюхер в третий раз получил «вышку» и мог рассчитывать лишь на сверхестественное чудо или помилование за подписью нью-йоркского губернатора.



         …Если, очутившись в славном городе Буффало, пройти до конца по знаменитой Мейн-стрит, а потом чуть-чуть свернуть налево, то прямо за турецкими банями и прочими гигиеническо-оздоровительными заведениями вас примет в свои зеленые объятья  городской публичный парк. Когда-то это место считалось священной рощей индейцев чиппевеев, а


после окончательного решения индейского вопроса участком втридешево завладел какой-то немец Каунт  Пейзи. Далее в достопамятный всем период Реконструкции горсовет выкупил лакомый кусочек недвижимости и 4 июля 1895 года, аккурат в День Независимости, преподнес горожанам прелестный подарок в виде ухоженного местечка для народных гуляний.

          Жаркое солнце тщетно пытается пробиться, но так и не пробивается сквозь плотный ажур древесной листвы. В кронах столетних дубов, лип и прочих кленов поют, свистят и чирикают бесчисленные птицы. С «русских горок» доносится дружный визг отдыхающих на очередном вираже своей адреналиновой поездки вверх и вниз.  Легкие буквально трещат от свежего озона и цветочных ароматов, исходящих от многоцветных клумб и лужаек. Военный оркестр в «надцатый» раз азартно исполняет «Звездно-полосатое знамя». Повсюду, даже над туалетом, притаившимся в дальней аллее, развеваются гордо полотнища страны и стяги великого штата Нью-Йорк. Раскачиваются лодки гигантских качелей, крутятся деревянные лошадки каруселей, посетители, вытирая слезы, покидают «комнату смеха», из недр которой доносятся громовые раскаты смеха. Трещит гравий на дорожках, по которым чинно расхаживают семейные пары. На веранде «Шахматного палаццо» за столиками в клубах сигарного дыма выясняют интеллектуальные отношения поклонники древней игры. Фонтан на площади перед планетарием бьет в разные стороны струями, рассыпающимися в алмазную пыль. Дети лакомятся шариками мороженого в аппетитного вида вафельных «кулёчках». Старички на просторной поляне загоняют длинными молотками деревянные шары в воротца, расположенные по причудливому маршруту. Массовик-затейник зазывает гуляющих к своему аттракциону: «Попадешь мячом в индейца --- для тебя призы имеются!» Какой-то джентльмен, поддавшись призывам, швыряет с размаху мяч, который по параболе пролетает мимо деревянной головы краснокожего вождя в перьевом  уборе и попадает куда-то в густые заросли жасмина. Чтобы пропиарить свой аттракцион, затейник под смех публики все равно награждает джентльмена непочатой пачкой жвачки. Мальчики и девочки в трехцветных фирменных кепках



раздают всем подряд бисквиты и конфеты от компании Чипа Эдаса, который таким благотворительным образом решил поздравить земляков с праздником, а самого себя --- с днем рождения.  Скоро полдень и на стадионе имени Генерала Гранта начнется бейсбольный матч между командами «Сорви-Головы» и «Обернские Головорезы». Выше, все выше и выше взвевается упущенный раззявой воздушный шарик, летящий прямо к небесам цвета надежд на самое лучшее.    
 
         На скамейке в стороне от центральной аллее, откинувшись на спинку, благоденствует и благодушествует средних лет бородач в сюртуке, как у странствующего проповедника. Щурясь от солнца, выглянувшего сквозь кроны вязов при порыве ветерка, бородач лезет в пакетик у себя на коленях и сыплет хлебные крошки на головы голубям --- те ничего не имеют против. Шестилетний карапуз, сорвавшись от материнского пригляда, покидает соседнюю скамью и с радостным воплем разгоняет мирную стайку голубей на розоватом гравии.

        --- Пацан, ты не хулюгань! --- ласково бросает ему бородач. --- Лучше, если хочешь, залазий на мою скамейку. Будем вместе птичек кормить.

        Он помогает малышу взобраться на довольно высокую скамью, усаживает поудобнее, вручает пакетик. Начинается совместное кормление пернатых. Мать малыша ласково и покровительственно улыбается незнакомому бородачу из-под своей затейливого вида шляпки. Мальчик заходится от восторга, получив возможность покровительствовать птицам разной масти, которые с воркованием и жадным урчанием бросаются на каждую новую порцию корма.

          --- А хотишь, --- предлагает ласково бородач, --- сейчас  я фокус сделаю и птичек еще больше налетит?

          --- Хотю, --- с готовностью соглашается малыш.

          --- Эники-беники-ели-вареники! --- «колдует» бородач, залезая в карман сюртука и доставая пригоршню пшена. Когда желтые зернышки мощной струей летят наземь, откуда-то действительно прилетают на пир еще штук пять голубей и даже пара воробьев.



           --- Мистер, --- восхищается ребенок, --- ты кто? Птичий король? Волшебник Страны Оз?

            Бородач вместо ответа загадочно улыбается.

            --- А еще какие фокусы можешь?

            Бородач задумчиво наклоняет голову несколько набок.

            --- Ладно, --- говорит он. --- Смотри. Раз! --- от показывает левую ладонь с оттопыренным вверх большим пальцем. --- Два! --- он «отрывает» палец и «выбрасывает» его куда-то в заросли акации. --- Три! --- он «ловит»  палец в воздухе и «приклеивает» его на место.

            --- Ба! --- ахает карапуз. --- А как это?

            --- Да уж так, фокус-покус.

            --- А иде палец был и как ты его на место приставил?

            --- Сам не знаю, --- скромничает бородач. --- Так уж как-то само получилося.

             Мальчик пробует оторвать у себя большой палец, убеждается в невозможности повторить волшебную манипуляцию и после тяжелого разочарованного вздоха требует:

              --- Расскажи сказку!

               --- Я уже не помню, --- признается бородач. --- Когда маленький был, как ты, конечно, помнил, а сейчас не припоминается.

             --- А ты все одно расскажи!!

             --- Ленни, не приставай к мистеру! --- властно и призывно кричит мать карапузу. --- Иди сюда!

             --- Ничего, ничего… --- возражает ей бородач. --- Сейчас, Ленни… Что же тебе рассказать-то? А вот… Ну слушай… Однажды мужику одному крепко не пофартило.

             --- Неправильно, --- поправляет бородача Ленни. --- Надо так: «Жили-были…» или «Жил-был…».

             --- Ага, ну конечно… Жил-был, Ленни один мужик.

             --- Волшебный мужик?

             --- Куда там, совсем даже обнокновенный. А похож, ну похож на меня.

             --- И борода такая же черная?

             --- Один в один такая же.

             --- А можно я ее попробую?

             --- Ленни! --- снова запротестовала мамаша.

   

           --- Не волнуйтесь, мэм, --- успокоил ее неизвестный. ---
Бороде не убудет, а малышу все же радость.

           --- И чего дальше? ---  уточнил мальчик, убедившись в подлинности бороды.

            --- Всё у мужика было справно и даже преотлично. У него была кое-какая деньга, по наследству досталась. Еще он сдавал свой дом внаем, а сам жил на квартире --- опять прибыток. И была у него невеста. Звали ее М…

             --- Мэри! --- подсказал ребенок.

             --- Да. Конечно, Мэри. Мужик купил ей красивые платья. Водил ее в театр и на гастроли заезжего фокусника. По праздникам гулял с нею по парку, катался на лодке по озеру и сидел вот на этой, то есть на точно такой скамейке.

              --- А конфетами он ее угощал?

              --- А как же? И конфетами и всяким там разным мороженым-пироженым?

              --- Лимонадом поил.

              --- Если бы одним лимонадом! Он покупал ей все вкусные напитки, какие только бывают на свете.

              --- Повезло Мэри… --- сокрушенно вздохнул мальчик. --- А она чего? Попала в дурную компанию? Пошла в лес и попала к волкам?

              --- Хуже, Ленни. Еще хуже. В самый разгар ихнего счастья вдруг какие-то злые колдуны заколдовали Ми… то есть, я хотел сказать, Мэри.

              --- Насмерть заколдовали?   

              --- Да, до самой смерти заколдовали бедняжку.

              --- Ну и чего дальше? Какой-то принц ее поцеловал и расколдовал.

              --- Нет, не так.

              На дорожку, сокрушая гравий черными ботинками, к скамейке, на которой сидели малыш и мужчина, вышел полицейский. Он смотрел на мир свинцовым и ничего не прощающим взглядом. Губы его, плотно сжатые, образовывали подковку или букву "с", брошенную  спинкой вверх. Подбородок полицейского, выставленный вперед не сулил нарушителям порядка ничего хорошего.

              --- Что же было дальше? --- подергал малыш мужчину за рукав.


              --- Дальше пришли вот в точности такие волшебники, --- он кивком головы указал на спину удаляющегося копа. Мэри не расколдовали, а мужика забрали с собой, заперли в клетку и всем объявили, что он и виновен в том, что Мэри помер… то есть, уснула.

               --- Жалко мужика, --- вздохнул мальчуган. --- И чё? Это вся сказка? А мужик был чей? Наш, американский?

               --- Американскее не бывает. Свой в доску, носки в полоску, кепка в клеточку. Сидел-сидел он, бедолага, в клетке, как обезьяна или крокодил, а злые волшебники водили публику на него посмотреть.

               --- Я бы тоже хотел на него посмотреть, --- сказал малыш. --- Только не просто так, а чтобы пожалеть его. И еще помочь. Чтобы он убежал из клетки, улетел туда, где Мэри, расколдовал ее и они бы убежали бы на Аляску или там к этим, мормонам, чтобы их никто не нашел.

                --- Слушай, --- усмехнулся бородач. --- А как бы ты помог ему? То есть, чего бы сделал?

                --- Я… Я бы незаметно ему пилу передал бы, чтобы решетку перерезать.  Или там перья принес, чтобы он крылья себе склеил. А лучше всего, лучше всего ему нужна волшебная палочка! Он ей и клетку откроет, и улетит с нею  куда хотит, и Мэри расколдует.

                --- Молодец, Ленни, какой же ты умный мальчик… Как ты здорово всё разгадал. Да, как-то мужику принесли целую гору книжек, чтобы он сидел в клетке и смешил зрителей: зверь, а смотри-ка, читать умеет, вон с каким умным видом книжку кверх ногами держит. А мужик перечитал все книжки, узнал про всякие чудеса и наконец нашел в одной книге…

                --- Волшебную палочку! --- мальчик захлопал в ладоши от восхищения счастливым концом и своей догадливостью.

                Мягкий и нежный колокольный звон приплыл над верхушками парковых деревьев и проник в самые дальние закоулки --- видимо в какой-то церкви сзывали верующих к обеденной службе.




                --- Ленни! --- позвала молодая мать малыша. --- Пойдем, дорогой. Ты же сам хотел посмотреть, как «Сорви-
Головы» расколотят «Головорезов»… Спасибо вам, --- поблагодарила она бородача и, крепко взяв сына за руку,      быстро зашагала в ту сторону, где под горой уже гудели трибуны стадиона.

                --- Черт, --- пробормотал бородач, взглянув на часы, извлеченные из кармашка жилетки. --- Мне ведь тоже пора возвращаться. Обед скоро да и вообще.

                Жаль, очень жаль, что малыш Ленни не смог в этот момент проследить, что будет дальше.

               Мужчина поднимается со скамьи, обходит ее и направляется в почти джунглевые по плотности заросли жасмина. Оказавшись на крошечной полянке и невидимый для посторонних взоров бородач выпрямляется, делает несколько глубоких вздохов, подняв ногу, каблуком упирается почти в самый пах, руки поднимает над головой, сложив их на манер пловца, готовящегося нырнуть в воду. Веки его медленно закрывают глаза. Он погружается в глубочайшую медитацию. Мгновение и… его фигура начинает терять очертания, словно покрываясь легкой дымкой, подрагивает раз, другой и вдруг исчезает, растворяется в воздухе, пропадает из вида!

          В ту же секунду в камере смертников Обернского исправительного центра материализуется заключенный №331, под каковым зарегистрирован здесь Джереми Гастенблюхер.

          --- Джерри! --- весело приветствует его молодой контролер Эндрю Янг. --- Ты чё, глядь, вырядился, сюртук напялил? Ах да… Тебя тоже, это самое, с праздником! Держи свой обед.

           Джереми с кроткой улыбкой принимает через окошечко в решетке две тарелки и кружку с дымящимся кофе.

            Контролер Янг удаляется, ритмично гремя связкой ключей и высвистывая «Янки Дудль».

            Гастенблюхер с медленной сосредоточенностью жует ломоть хлеба, улыбаясь каким-то мыслям. На его нарах лежит переводная книга иностранного автора. Книга открыта примерно посередине. В глаза бросается жирный заголовок: «Глава 8. Переход из астрального тела в физическое и обратно. Перемещения в подпространстве»…

          На следующий день, 5 июля, многие газеты напечатали аршинными буквами: «ЖИЗНЬ   ЗЛОДЕЯ ГАСТЕНБЛЮХЕРА ВИСИТ НА ВОЛОСКЕ. ВОЛОСОК В РУКАХ ГУБЕРНАТОРА ХИЛЛБРОКЕРА!»

           Передовая общественность, затаив дыхание, стала ждать, когда же наконец восторжествует справедливость, причем восторжествует с помощью сверхсовременного и чисто американского изобретения.



Так кто же построил первый в мире волшебный стульчик?

     «Кто-кто, конечно, Мэдисон!» --- скажет мой добрый читатель и угодит пальцем в небо. «Ну тогда, может, Остенбрюгге?» --- уже без особой уверенности предположит читатель и… снова промахнется. «Неужто Браун? Он же… безграмотный нахал, жулик  и самозванец!»   
       
      Да, сейчас мы поведаем, как этот авантюрист был наконец отстранен от беспримерного проекта и получил по заслугам. При этом пострадал не только пройдоха Гарольд П. Браун.

       Начиналось всё почти прекрасно. «Физика» Брауна пригласили руководители трех тюрем, которые обзавелись тремя генераторами переменного тока и  хотели теперь получить надежное устройство, к которому можно было в час «Э» подключить означенные генераторы.

       --- Джентльмены! --- обратился пройдоха Браун членам секретного заседания в узком составе. --- На столе, вы потом можете подойти и посмотреть, стоит действующая моделька электрического стульчика, могущего быть построенным в сжатые сроки на основе последнего слова науки и техники. На демонстрационных схемах слева от меня показан механизм и принципы работы стульчика. Справа на изобразительных материалах графики и схемы, показывающие, что происходит в организме негодяя, попадающего на стульчик.

        --- Нас интересует день и час «Э», а не подробные технические детали! --- рявкнул вдруг Бритни Дурстон из тюрьмы Нью-Арка.
         --- Ради Бога, --- радушно улыбнулся проходимец Браун. --- Вот здесь у меня как раз имеются иллюстрации, нарисованные маслом успешным художником Муди Бэном. Серия как раз посвящена подробностям дня «Э». Итак… --- он принялся листать нечто вроде большого перекидного календаря. --- Прекрасное утро «Э». Осужденный завтракает, проходит беседу у тюремного психолога. А это к нему является священник, чтобы исповедать, причастить и дать духовное напутствие.  Вот в камеру заходит тюремное начальство. Осужденного эскортируют в специальное помещение с условным названием БТС или Блок Торжества Справедливости. Врач делает зэку успокаивающий укол или поит транквилизатором. Специальная контрольная комиссия внимательно наблюдает за всей процедурой из соседней комнаты через особое затемненное стекло с односторонним прохождением света.

        --- Это хорошо, что с односторонним, --- одобрительно хмыкнул начальник Виззеспун. --- Это позволит не нервировать осужденного без особой на то необходимости.

         --- А здесь у вас что такое? Вода, что ли? --- пробурчал Дурстон.

         --- В этой ванночке слабый раствор карбоната калия.

          --- Зачем это? --- поинтересовался Си. Си. Тэн из тюрьмы Лоу-Упс.

          --- Этот калий, --- снисходительно улыбнулся Браун, --- или, по-народному, поташ резко понижает сопротивление на поверхности кожи осужденного негодяя. От стола, на котором экзекутор с помощниками обильно смачивают поташем конечности зэка и обувают в мокрые же войлочные шлепанцы,  его проводят к стульчику, усаживают и тотчас фиксируют в нужном исходном позиционировании.

           --- Чем фиксируют? --- спросил Си.Си. Тэн.

           --- Ремнями из первосортной кожи с высоко токопроводящими медными пряжками. Вот смотрите сюда. Его руки и ноги погружаются в специальные ванночки в количестве, естественно, четырех штук, по одной на каждую конечность. Вот здесь, снизу, к ножной ванночке подведен положительный полюс, а к ручным ванночкам подключается минус. Таким образом, когда экзекутор по сигналу тюремного начальства включает рубильник, Току некуда деваться, кроме как устремиться от минуса к плюсу. При этом, разумеется, ток проходит через весь организм зэка, парализует его сердечно-сосудистую и мозговую деятельности. Доли секунды --- и справедливость восторжествовала!

            --- Ох! --- вырвалось непроизвольно цу сурового на первый взгляд Дурстона, а Си.Си. Тэн непечатно выругался.

             --- Я тоже возражал против излишнего натурализма, особенно на финальной иллюстрации, но ведь художники, они все немного чокнутые. Впрочем, в воспитательных, так сказать, целях, опять же как исторический документ для потомства эта серия картинок  способна…

            --- Не годится… Всё это никуда ни к черту не годится, --- перебил его Дурстон. --- И туды вода, и сюды вода… Развели, понимаешь, мокрое дело…

            --- Сами же писали в своей книжке, --- не без ехидства напомнил Брауну Си.Си. Тэн, подняв в воздух памфлет с надписью оранжевым цветом на обложке: «Эй-Си очень
вреден для вашего здоровья», --- что в мокрую и сырую погоду  переменный ток может любого так шандарахнуть по земле или через пол, что мало не покажется. Вы специально хотите подставить персонал под удар или делаете это по безграмотности и дурости?

            --- Вы не учитываете, джентльмены, --- вздрогнув при слове «дурость», оправдывался Браун, --- что в мокрые шлепанцы обут только осужденный подонок, а все экзекуторы работают в резиновых сапогах и резиновых же перчатках. Понимаете, это ведь, собственно, не моя прихоть или придумка. Сам великий Лопес Мэдисон, изучив более тысячи статистических примеров со смертельным исходом, пришел к выводу, что в условиях повышенной влажности и сырости смертельный исход наблюдается почти всегда, в то время, как в сухую погоду...

           --- А если зэк, дергаясь в конвульсиях, как-нибудь ухитрится выплеснуть поташ из ванночки… По выплеснутой струе ток может попасть на сотрудников тюрьмы, находящихся с ним в вашем боксе? Может или нет?

            --- Теоретически, --- пожал плечами Браун, --- наверное, такое возможно, но на практике… Одно вероятие на триллион случаев может произойти…

            --- Мне такая ваша талмудистика без надобности! --- рявкнул Си.Си. Тэн. --- Может - не может, плюнет, поцелует… Мы не можем рисковать жизнью своих невинных сотрудников.
             --- Ужас какой… --- содрогнулся всем телом Дурстон, снова разглядывая портрет осужденного с выпученными глазами, оскаленными зубами и крупными капельками пота на лбу.

             --- А мне нравится, --- вмешался в спор Виззеспун, который, как известно, был склонен к центризму и объективности. --- Нельзя приготовить яичницу, не имея в своем распоряжении яиц. Что вы, право, набросились на человека? Что? Мистер Браун этот стульчик из пальца высосал или с потолка взял? Не забывайте, что мы видим здесь продвинутый плод умственных размышлений и результат передовых научных поисков.  Идея, конечно же, хорошая. И вообще любая хорошая идея бессмертна.  Только, голубчик, нельзя ли все-таки как-нибудь обойтись без всех этих ванночек, брызг и прочих растворов? Вы можете предложить абсолютно сухой вариант? Давайте начистоту, в сухом остатке и без дипломатии --- тут посторонних нет.

           И тут пройдоха Браун полностью растерялся. Скажи он «да» безводной экзекуции, Мэдисон обрушит на его голову все громы и молнии, которые только водятся в вест-оринджском наукограде. Откажи он тюремщикам, лопнет весь проект, которому отдано столько сил, нервов, времени, денег. Он начал сентиментальничать вокруг да около, мямлить что-то про некий промежуточный вариант, про необходимость проконсультироваться у научных светил первой величины, прозрачно намекая на своего негласного босса.

          В результате этих неубедительных околичностей дело было полностью провалено со всех сторон.

           --- Хорошо, --- согласился, кажется, Виззеспун, удерживая коллег от немедленного разрыва отношений с Брауном и его закулисным патроном. --- А сколько времени у вас потребуется на все эти мероприятия? Видите ли, доктор Браун, дело в том, что мы все трое, сидящих здесь, вступили в негласное соревнование, кто первым  станет пионером нового и более гуманного метода наказания изгоев общества. Лично у меня есть очень подходящий для этого экземпляр…

         --- И у меня тоже имеется, --- эхом подхватил Си.Си. Тэн.

         --- А у меня целых два экземпляра, --- признался Дурстон.

         --- Так что, мы рады и дальше заниматься вместе с вами экзерсисами, теоретизировать, но вместе с тем мы не прочь и заняться практическими делами. Скажите честно, сколько вам понадобится времени для завершения проекта? Сколько дней, недель, месяцев или, может, лет?

           --- Ну… как минимум… дней несколько…  не меньше, -- заикался нагловатый обычно Браун, внутренне ужасаясь собственной самонадеянности.

            --- То есть, одна или две недели? --- подсказал ему Виззеспун.

            --- Две недели, думаю, будет самое то.

             --- Но абсолютную сухость вашего аппарата вы так и не гарантируйте, я верно вас понял?

             --- Так точно, --- вспотев, ответил Браун, благодарный Виззеспуну за вовремя брошенный спасательный круг.

            --- Прекрасно. Я бы сказал даже чудесно! Мистер Дэвис… --- обратился Виззеспун к серому человечку с незапоминающимися чертами лица, сидевшему несколько в стороне и молчавшему все это время. --- Позвольте представить вам, джентльмены, Эдвина Мэлхауса Дэвиса, нашего скромного, но безотказного  местного электрика. Человек он простой и говорит прямо, без, как образно выразился коллега Си.Си. Тэн, какой-либо талмудистики. Мистер Дэвис, а вы лично можете соорудить сухой, надежный, практичный  электростульчик?

            --- Без проблем, --- бодро отозвался тюремный электрик.

            --- И в какие сроки?

            --- Дело такое… --- начал Эдвин Дэвис и вдруг осклабился, скромно, застенчиво, но и с некоторой гордостью. --- Мы тут со столяром Вудмэном и слесарем Фиттером скорешились, они ребята молодые, но масло в голове есть, соображают кой-чего. Ну и, это самое, в свободное время сварганили в подвальной мастерской неплохой электростул. Даже уже и рабочие испытания провели, потом модификацию кой-какую внесли, новый шлём построили… Опять же новые электроды вставили.

            --- Джентльмены, --- голосом радушного хозяина предложил Виззеспун, --- а не спуститься ли нам сейчас в хозяйство мистера Дэвиса и не пощупать изобретение, как говорится, своими руками?

            В подвале, залитом ярким электрическим светом, члены комиссии поочередно садились в удобное электрокресло, у которого была широкая и комфортная спинка с таким же приятным на ощупь сидением. Подлокотники (какая предусмотрительность!) могли при желании сдвигаться или раздвигаться, подлаживаясь под фигуру испытуемого. В самом низу находилась подножка, так же регулируемая по длине ног сидящего на стуле человека. Никаких ванночек и растворов визуально не было видно и в помине. Сверху красовался красивый шлем («шлём», как упорно называл его изобретатель-самоучка Эдвин Дэвис) с подведенным к нему
электродом, конфигурацией несколько напоминавший поплавок в сливном бачке туалетного унитаза.

           --- Второй электрод, --- давал  пояснения Дэвис, которому помогали молодые коллеги Вудмэн и Фиттер, --- мы сперьва установили на уровне поясницы, чтоб, значит, ток по хребту проходил, но попробовали, нехорошо получается: спина-то у всех разная, а плюсовой электрод должон плотно прижиматься. Ну и так порвертели контакт, этак. Потом Фиттер говорит, а чего думать, сделать электрод в виде манжетки и одевать ее под коленку прямо на голую кожу. Так и поступили.

        --- А это чего за хреновина такая? --- грубовато поинтересовался Браун, все еще не желавший признать свое фиаско.

        --- Это шлём, а внутри поверх изоляции из губчатой резины медный контакт, который прижимается к голове зэка и…

        --- И сухо?

         --- Сухо, сухо, сушее не бывает. Да вы присаживайтесь да сами попробуйте.

         Члены комиссии рассмеялись, но Гарольд Браун действительно сел на волшебный стульчик, позволил задрать себе левую брючину и надеть манжетный электрод, поежившись, уставился в пространство, пока надевали шлем, и поджал губы в ожидании удара током (разумеется, достаточно чувствительным, чтобы   служба медом не казалась, но недостаточно сильным, чтобы принести какой-либо вред здоровья). Рубильник включал лично начальник тюрьмы Виззеспун, улыбаясь своей обычной кроткой полуулыбкой и цитатой к месту: «Знание, как говорится, сила!». Браун в момент импульса дернулся всем телом, но в остальном держал себя молодцом и даже ухом не повел.
         Дискуссия закончилась в кабинете Виззеспуна, приказавшего принести освежающие напитки, чтобы поднять тост за Эдвина Дэвиса,  скромного пионера прогресса, человека, которым первым на Земле сумел построить настоящий электростул. Закусывали мясом, зажаренным на все той же первой модели волшебного стульчика. Столяр Вудмэн сбегал в лавочку за телятиной и принес сочный кусок весом
фунтов пятнадцать. Роберт Фиттер (он позднее первым примет эстафету у электрика Дэвиса, встав у рубильника в БСТ) приладил мясо между шлемом и манжетой, подал ток силой до семи ампер и… Хозяин и гости не жалели комплиментов простым тюремным специалистам, придумавшим такое многоцелевое чудо. Тогда же Си.Си. Тэн и Дурстон заключили с Обернской тюрьмой контракт на изготовление таких же стульев для своих исправительных заведений. Начальник Виззеспун сиял, как начищенный десятипенсовик, поминутно раскланивался, приговаривая «Всё хорошо, когда всё отлично!» и осенял себя католическим крестом.         

         На улице стоял сухой и погожий ноябрьский денек. Джерри Гастенблюхер, осуществив очередной полет в субпространстве и сидя на своей любимой парковой скамейке, любовался небесной синевой, золотистым ковром опавшей листвы, когда по аллее, нещадно скрипя гравием, мимо него прошел какой-то странного вида джентльмен. Человек этот шел решительно и целеустремленно в неизвестном направлении. На скулах его играли желваки. Руки он держал несколько впереди себя, точно был слепцом, боящимся наткнуться на невидимую преграду. Встречные прохожие опасливо расступались перед странным типом. Человека этого звали Гарольд Писмейкер Браун.

       Ни телепортированный Гастенблюхер, ни выбитый из колеи Г.П. Браун не ведали, что молодой тюремный электрик Эдвин Дэвис был в действительности внучатым племянником Шмуля Остенбрюгге, который и поделился с юным родственником дизайном сухого и надежного электростула. Так, в самый последний момент, великий изобретатель, сориентировавшись по ходу дела, смог нанести неотразимый удар ниже пояса своему архиконкуренту.  В результате полученного апперкота у Лопеса Мэдисона развились: нервный тик во всю щеку, хроническая мизантропия и глобальная раздражительность.   Провалившего мегаважную миссию Брауна великий изобретатель готов был растерзать на куски и съесть живьем.





«Он умер… Боже, он жив!»

      Жизнь шла своим чередом. Цены повсюду росли и падали. Погожие дни сменялись непогожими. Научно-технический прогресс шагал вперед семимильными шагами. Политики врали, воры воровали, шлюхи проституировали, люди доброй воли зарабатывали в поте лица на хлеб насущный. Гастенблюхер продолжал в тайне от тюремного начальства
гулять в астрале и отдыхать в укромных уголках на лоне природы.   Три тюремных начальника по-прежнему интриговали за право первым применить на практике волшебный электростульчик. Бумаги нескольких кандидатов на близкие контакты с оголенными электродами блуждали неисповедимыми путями по бюрократическим инстанциям.

        Незаметно наступило 5 августа 1895 года наступила полная ясность относительно того, кому суждено первым в истории подвергнуться электрической казни.

         Специальная корреспондентка «Нью-Йорк Лаудер» Тайзи Стрипп торопливо черкала в своем блокноте: «Синг-Синг в это ласковое летнее утро выглядит каким-то торжественным, почти праздничным. Контролеры снуют повсюду с выражением особой значимости на лице. Солнце разгорается все сильнее, рассеивая остатки туч и облаков. Из плетей плюща на массивных стенах серого цвета доносится озабоченное чириканье бесчисленных воробьев. Дворовый сенбернар (любимец всей тюрьмы по кличке Коути) добродушно лает на весь мир, впрочем не покидая конуры. 

          На начальнике тюрьмы Джимми Виззеспуне лица не видно, так он озабочен. Чтобы отвлечь его от мрачных мыслей, задаю какой-то легкий, почти светский вопрос.
          --- Мадам! --- неожиданно ревет он, словно слон в период случки. --- А не пошли бы вы на галерею для почетных зрителей? Липс, черт вас раздери совсем!! Сколько можно повторять? Уберите всех праздношастающих в одно место, чтобы под ногами не путались…»

         Репортерша Стрипп, слегка обидевшаяся за такое с собой неджентльменское обращение, не догадывалась даже в микроскопической степени о том адском напряжении, в котором повелитель Синг-Синга находился уже несколько суток кряду. Сперва (небезвозмездно) Виззеспуну передали долгожданную весточку о том, что именно его тюрьме будет поручено почетное задание убить осужденного эелектротоком. После обвалившихся на него технических и отнюдь не комфортных проблем теперь надлежало решить неразрешимую дилемму: как из полусотни почетных гостей, имевших на руках совершенно официальные приглашения на казнь, отобрать  ДВА ДЕСЯТКА, ибо именно столько человек могло вместить помещение, соседствующее с боксом смерти.

           Утро, начавшееся для несчастного Виззеспуна после бессонной ночи, проведенной в деловых совещаниях и мыслях о том, как лучше провести электроказнь, обернулось выговором от прокурора штата, который потребовал, чтобы
все сотрудники, причастные к предстоящему действу, «были одеты подобающим образом». Пришлось Виззеспуну спешно менять свой костюм «игривого» серого цвета на черную пиджачную пару и переодевать соответственно подчиненных.
 
        Затем процессия наконец направилась в камеру Гастенблюхера, сиявшего, точно на Рождество или в свой день рождения.   
   
         --- Утро доброе, джентльмены! --- радушно приветствовал он ранних гостей. --- Как поживаете и чем могу быть вам полезным?

         --- Мистер Гастенблюхер, --- густым басом перебил его прокурор. --- Верховный суд подтвердил первоначальный приговор, а губернатор штата отказался подписать вам помилование. Таким образом, вы будете сегодня в десять часов утра казнены через посредство удара электротоком с переменным напряжением.

            --- Сын мой, --- выступил вперед настоятель храма Святого Варфоломея, --- я здесь для духовного напутствия.

            --- Падре, --- откликнулся на это Гастенблюхер, --- с удовольствием дал бы вам его, но чего нет, того нет. Вы уж извиняйте.

            --- Поскольку осужденный отказывается от исповеди и причастия, --- вмешался в ход событий Виззеспун, --- пусть делом займутся мои помощники. Господин Гастенблюхер, для наилучшего контакта и прохождения тока через ваш организм, нам придется обрить вам голову. Все необходимые парикмахерские причиндалы у нас с собой. После бритья завтрак с меню на ваше усмотрение, но, естественно, в рамках разумности и тюремного бюджета.

             --- На завтрак я хотел бы съесть яичницу с беконом, поджаренную с двух сторон, --- бодро сообщил Джереми. --- Ну и кофе. Это уж как водится.

             --- Господин Гастенблюхер, вы, наверное, не вполне поняли. Это будет ваш ПОСЛЕДНИЙ завтрак на этом свете. Неужели вам не хочется заказать что-нибудь действительно из ряда вон? И потом, не желаете ли освежиться глотком хорошего виски?

             --- Алкоголизм, господин начальник, это для меня
пройденный этап. Я бы и заместо кофе предпочел бы стакан
простой воды, но не хочу нарушать установившийся порядок и традиции Синг-Синга.

            --- Отлично, --- пробасил прокурор, --- пусть парикмахерская команда займется тотчас делом. Мистер Гастенблюхер, до встречи в боксе смерти!

            --- Храни вас Господь, господин прокурор --- откликнулся Джереми.



           Виззеспун по долгу службы наблюдал за процедурой стрижки и бритья осужденного, поражаясь, насколько преобразился убийца Гастенблюхер за время своего пребывания за решеткой. У него даже мелькнула мысль написать на тему духовного возрождения в тюрьме большую статью полдж названием «Пенитенциарная система как источник духовности», но следовало заниматься делом.

            Джереми тем временем покорно наклонял голову вперед, откидывал назад, повинуясь требованием тюремного парикмахера. Когда ритуал был закончен, Гастенблюхер с любопытством полюбовался своим отражением в большом зеркале, погладил себя по сияющей лысине и удовлетворенно хмыкнул:

            --- Прямо как мусульманин какой-нибудь или горный абрек. Пожалуй, Милли меня и не узнала бы с такой прической. Спасибо, ребята!

            Когда он жал руки брадобреям, старший из них, Тёрни Ноуп, с улыбкой подмигнул осужденному. Тот ответил хохотом и миганием обоими глазами. Тёрни своим подмигиванием дал понять зэку, что его шевелюра, жесткими как проволока клочьями лежавшая на полу, будет аккуратно собрана и продана любителям уникальных сувениров по пять баксов за прядь. Джереми подмигивал в знак согласия на этот тайный бизнес предприимчивого парикмахера. Ничего не понявший Виззеспун только вздыхал, думая про себя: «Ну и дурдом…»

           --- Всё! --- рявкнул начальник, хлопая в ладоши. --- Уходя, уходите… А вы, мистер Гастенблюхер, помойте руки и займите свое место за столом. Через несколько минут вам будет предложен горячий завтрак.


            Наблюдая, как зэк уплетает за обе щеки яичницу и, смачно хлюпая, пьет кофе,  Виззеспун продолжал свой невидимый миру сизифов труд. Незаметно загибая пальцы, он размышлял: «Так, еще раз и с самого начала… Прокурор --- раз! И место ему в первом ряду по центру.  От законодательного собрания сенатора Джерри. Это два… Девке этой газетной во втором ряду дать место, а то засношает намеками, не омажешься… Это три. Доктор Мак-Дональдс и доктор Спицка, без них нельзя никак обойтись. Одно дело на деловых играх казнь репетировать, а другое дело на живом человеке. На дебютных начинаниях всегда бывают проколы. Макдональдс и Спицка, по очереди получившие слабые удары током на пробных прогонах, уже заявили прессе, что «никаких проблем-де не предвидится…» Охо-хо, постучите по столу, господа, или себе по лбу, чтоб не сглазить…»       
      
            --- Спасибочки! --- баритонально произнес Гастенблюхер, отодвигаясь от стола. --- Благодарствую, господин начальник! --- Зэк вытер рукой залоснившиеся губы. --- Ну что ж, я готов к утренней прогулке…
             --- Распорядком прогулки в день казни категорически запрещены! --- как ножом отрезал Виззеспун. --- Можете полежать на нарах, почитайте Библию. Мы вернемся без четверти десять. Прошу быть готовым.

              --- Всегда пожалуйста! --- радушно ответствовал Гастенблюхер.

             Загремели ключи в замке тяжелой двери. Виззеспун отправился наводить порядок, необходимый для правильной экзекуции. Гастенблюхер растянулся на постели поверх колючего верблюжьего одеяла, сладко потянулся, зевнул.

              --- Что ж, да казни полтора часа, чего ж терять время?

              Контуры его тела задрожали, тело начало вибрировать и… через секунду на озере Эйри к берегу устремились молодые утки, подхватывая на лету и выуживая из воды аппетитные куски хлеба. Кормил птиц какой-то бритый джентльмен в черном сюртуке и с такого же цвета бородой.





Тайзи Стрипп, затягиваясь сигаретой в мундштуке и изящно пуская голубые кольца, продолжала стенографировать все, что видела вокруг:

        «Директор Виззеспун устроил подчиненным настоящую истерику по поводу хвойных лап, канители, конфетти, гирлянд и прочих «ненужностей» и «карнавальных реквизитов», которыми те попробовали как-то украсить подходы к боксу смерти. В тюрьме воцарилась атмосфера деловой нервозности на грани стервозности. Заместитель Виззеспуна получил такой выговор, что мало не покажется.  Мне попытались подсунуть «приставное кресло». Дескать, оттуда всё будет лучше видно.  Но я им как ножом отрезала. Тоже мне, нашли дурочку. Ведь сидя в двух рядах стульев, укрепленных ярусно, я смогу слышать реплики гостей. А сидя у стекла, вынуждена буду вертеть головой и оглядываться назад. На фиг нужно, скажем дружно!

         Случайно подслушала любопытный триалог. Виззеспун спросил консультантов, сколько времени ему придется фиксировать рубильник после подачи тока. Доктор Спицка ответил: «Секунд пятнадцать». Директор удивился: «Не многовато ли?» Тут в триалог включился Мак-Дональдс, тот самый, с плохими зубами и репутацией серийного убийцы электричеством собак, коров, лошадей и прочих братьев наших меньших. Сначала Мак-Дональдс мекал, мялся, бормотал: «В общем… Что ж… Э-э-э… А-а-а…»
      
ВИЗЗЕСПУН: Доктор Мак-Дональдс, давайте же вести себя как взрослые люди! Я всецело полагаюсь на вас. Говорите конкретно, как долго я должен подавать ток на тело осужденного?
МАК-ДОНАЛЬДС: Гм… Т-а-а-к… Дайте подумать… Ну, скажем, не менее десяти секунд.


Виззеспун ушел, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Один информированный источник (Найс Липс) под очень большим секретом рассказал мне, что Виззеспун злится еще и от того, что сорвалась фантастическая сделка. Группа чудаков-толстосумов из чикагского приватного клуба «Уайт Чэппел Иксентрикс» якобы предложила Виззеспуну кучу баксов , если тот после казни передаст в клуб труп Гастенблюхера для бальзамирования и демонстрирования мумии посетителям за деньги. Дело шло к полюбвной тайной сделке, когда Виззеспуна жадность сгубила. Он каким-то образом умудрился сговориться с знаменитым лондонским клубом «Диоген» об аналогичной платной услуге. Англичане вроде согласны были отвалить сумму чуть не с шестью нулями. Тогда чикагцы, разозлившись по понятным причинам, «заложили» Виззеспуна министру юстиции и директор тюрьмы получил «агромадную дыню» за то, что за взятку готов был продать иностранцам труп, наплевав на репутацию, карьеру, честное имя семьи»…


       --- … Боже, с кем я связался? Кого я взял на работу? Кому доверился? --- Виззеспун топал ногами и плевался. ---  О чем вы думали своими тупыми мозгами раньше?

       --- Господин начальник, --- оправдывался Эдвин Дэвис, --- я же хочу как лучше. Зачем нужна цЭпочка? Чтобы, значит, ежели рЕмни лопнут, цЭпочка подстрахует для гарантии.
       --- Ведь это средневековье, милейший, цЭпочки вешать на  человека в его, можно сказать, последние секунды бытия! Дикость какая…

       --- Начальник…. --- пробурчал непокорно слесарь Фиттер. --- Эдди дело говорит. А вдруг зэк, того, начнет паниковать, разволнуется, ремни порвет.

       --- И рот бы неплохо дополнительно заткнуть, а то заорет на всю тюрьму, --- включился в дискуссию Вудмэн.

        Виззеспун живо представил себе Гастенблюхера с лучащимися от доброты глазами, толстым кляпом, торчащим изо рта, и цепью, обвивающей по-змеиному его тело…   

        --- Все! Баста, --- отрубил он, как ножом. --- Никаких импровизаций. Превыше закона только закон! Если обговорили заранее обойтись без свинских цепей и прочих излишеств, надо держаться установленной процедуры. Ясно? Итак, повторяю для совсем тупых… Я за рубильником. Дэвис следит за реостатом и генератором. Фиттер визуально контролирует состояние стула в процессе процедуры. Вудмэн на подхвате. Макдональдс общий мониторинг. Спицка медосвидетельствование… --- Он мельком взглянул на часы. --- Черт, осталось полчаса, а я еще гостей не рассадил. 
    
За секунду до того, как за Гастенблюхером пришли, он телепортировался обратно в родную камеру и бодро приветствовал вошедших.

      --- Всё, Гастенблюхер, мы пришли. Может быть, у вас есть последнее пожелание? --- сухо поинтересовался Виззеспун.

      --- Конечно, есть, --- откликнулся осужденный. --- Желаю всем вам здоровья, счастья и чтоб жили долго и умерли в один день…





       --- Конечно-конечно, но не в этом суть. У нас есть еще капелька времени. От услуг пастора вы отказались. Может, желаете выкурить сигару или еще что-нибудь?


       --- Курить --- здоровью вредить! --- с напускной строгостью напомнил директору Джереми. --- Во-первых, я сигары отродясь никогда не курил. И потом, чего тянуть резину? Ведь там, --- он показал пальцем на потолок, --- люди собрались. Чай-поди, заждались, бедные.

        --- Факт есть факт… Что ж, учитывая вашу мужественность и примерное поведение, --- похвалил зэка Виззеспун, ---  приказываю в процессе следования  к месту экзекуции наручники на вас не надевать.

         --- Бог отплатит вам за вашу доброту, --- уверенно предсказал Гастеблюхер.



В помещении, рассчитанном на двадцать зрителей находчивому Виззеспуну удалось втиснуть двадцать пять! Для этого пришлось пойти на некоторые жертвы. Вудмэн по приказу директора отпилил наполовину ножки и низенькие стульчики были поставлены впритык к гигантскому окну, выходящему в бокс смерти. Там залитый ослепительным светом множества ламп в центре комнаты красовался волшебный стул, вполне готовый  употреблению. Тех, кто не вместился в наблюдательную комнату, Виззеспун обещал провести во вторую очередь с демонстрацией трупа и краткой пояснительной лекцией. Тем самым решена была и еще одна морально-дипломатическая задача. Жены высокопоставленных особ и другие представительницы прекрасного пола были избавлены от тягостного зрелища собственно казни. Единственное исключение было сделано для Тайзи Стрипп, которая продолжала стенографировать все происходящее вокруг нее.

«Втиснувшись между дородным вице-губернатором и не менее толстым президентом торгово-промышленной палаты, поражаюсь продуманности и четкой организованности. Нам видно все, что творится в боксе смерти, а осужденный на казнь сможет увидеть лишь неясные и слабо освещенные контуры зрителей. Это не даст ему отвлекаться в последние секунды бытия. А вот, кстати, и он. На Гастенблюхере черный сюртук, желтые, цвета сливочного мороженого, брюки. Черный жилет, сорочка. Галстук тоже в черно-белую клетку.  Начищенные до блеска ботинки «рифмуются» с лысиной, сияющей, как лампа.

       Войдя в бокс, он вежливо и низко поклонился в нашу сторону! Ужас какой-то. Значит, он все-таки разглядел этих пятерых идиотов на стульчиках-лилипутах. Ну ладно, это их проблема. Директор Виззеспун представляет Гастенблюхеру других участников экзекуции. Зэк абсолютно спокоен, с улыбкой обменивается рукопожатиями. Намекнуть потом, что его могли накачать транквилизаторами до такой степени, что Гастенблюхер ничего уже не соображает. Хотя из экзекуторской не доносится ни единого звука, нам прекрасно видно, что зэк подбадривает палачей и, кажется, просит их об одном: чтобы все было в порядке!

       Улыбающегося Гастенблюхера сажают на массивный стул невиданной конструкции, на лысую голову надевают что-то вроде горшка, голову фиксируют кожаной «полумаской», открывающей только мясистый нос и плотоядные губы. Из-под закатанных желтых брюк нашему взору предстают щеголеватые шелковые кальсоны, подтянув которые кверху, экзекуторы пристегивают к обнаженным лодыжкам мрачноватого вида электроды. Гастенблюхер не просто подчиняется всем командам, но и всем своим поведением снимает с палачей вполне понятное нервное напряжение.

       Все. Его зафиксировали. Судя по шевелящимся губам, Гастенблюхер прощается с экзекуторами! Джереми, у тебя черная душа, но многие грехи тебе будут отпущены за достойное поведение в последний час…   
            
       Палачи отступают от электростула и занимают места, оговоренные, видимо, заранее. Виззеспун, взглянув на часы, извлеченные из жилетного кармана, кладет руку на ручку рубильника. Откуда-то издалека доносится (или мне это кажется?) то ли колокольный звон, то ли бой курантов. Бом! Бом! Бом! Все --- и зрители, и экзекуторы, и, естественно, сам Джереми Гастенблюхер --- застыли в ожидании «начала конца».


 
        Губернатор Хиллброкер, сидящий в первом нижнем ряду для зрителей, выдержав паузу, наконец машет белоснежным платком, подавая сигнал начинать таинство казни. Виззеспун решительно опускает ручку рубильника. Мне кажется, я слышу громкий щелчок. Все лампы немного мигают, тускнеют на мгновение и снова горят в полный накал. Тело Гастенлюхера вздрагивает, напрягается, сотрясается в мучительной судороге и наконец застывает. Мак-Дональдс, переводя взгляд с осужденного на свой секундомер, поворачивается к Виззеспуну. Рубильник переводится в нейтральное первоначальное положение… Свершилось!»

МАК–ДОНАЛЬДС(через пятнадцать секунд после подачи тока):  Стоп! Я сказал, стоп!
ВИЗЗЕСПУН (выполняя команду): Есть стоп!
СПИЦКА (вытирая тыльной стороной ладони пот со лба): Всё… Он умер!
МАК-ДОНАЛЬДС (приближаясь к волшебному стульчику): О да, он мертв…

      Когда открываются двери, ведущие из комнаты для зрителей в бокс смерти, доносятся звуки шевеления и невнятные реплики. В экзекуторской появляются несколько врачей во главе с Льюисом Балчем из комитета по здравоохранению законодательного собрания штата Нью-Йорк. Врачи снимают с Гастенблюхера шлем, исследуют зрачки, но никому не приходит в голову проделать такую элементарную штуку, как прощупывание пульса.

      Доктор Спицка указал коллегам на темно-красный кончик носа и заметил, что подобное изменение цвета кожи характерно при поражениях током со смертельным исходом. Доктор Мак-Дональдс констатировал кончину осужденного в результате импульса, который подавался на тело в течение пятнадцати секунд. Доктор Спицка заявил, что в рамках предоставленных ему полномочий объявляет осужденного Джереми Гастенблюхера умершим после применения переменного высоковольтного напряжения. Дотошный Льюис Балч тем временем  кружил вокруг электростула, щупал запястье и наконец присмотрелся к бессильно обвисшей кисти правой руки. Когда Виззеспун включил рубильник, рука Гастенблюхера судорожно сжалась в кулак. При этом длинный и давно не стриженный ноготь на указательном пальце впился в основание большого пальца. Расширив глаза, врач наблюдал, как из глубокой царапины на коже сочится кровь. Кровотечение из ранки могло означать только одно --- сердце осужденного продолжало биться и перегонять кровь по жилам!

СПИЦКА: Мистер Виззеспун, отстегивайте его. Труп можно отправлять в морг. Протокол вскрытия оформим там же.
БАЛЧ: Доктор Мак-Дональдс, взгляните сюда! У него из пореза капает кровь!!
СПИЦКА (после неловкой паузы): Действительно… Черт… Быстрее включите рубильник… Этот человек не умер!
ФИТТЕР (почти петушиным тенором): Твою мать… Господи, а ведь он жив…

В боксе смерти пахло жареным мясом и царила полная паника.            
Раздавались беспорядочные, противоречивые, растерянные команды. Даже толстое стекло не могло заглушить те стоны, всхлипыванья, выкрики, которые раздавались в соседней комнате для зрителей. Директор Виззеспун, успевший отстегнуть половину ремней, теперь торопливо восстанавливал статус-кво. 



Хэппи-энд

 «По ту сторону стекла, --- торопливо строчила в своем блокноте Тайзи Стрипп, --- дым коромыслом. Я и сама на самой грани истерики. Бедняга Джерри, они устроили-таки тебе чистилище. Хоть бы пульс кто пощупал, гады. Медики называются. Я, единственная дама среди зрителей-мужчин, слышу повсюду вокруг себя всхлипывания, асоциальные звуки, выкрики и стоны. Кого-то тошнит от запахов паленой плоти. Кто-то требует срочно позвонить губернатору с просьбой о прекращении этой пытки --- а Хиллброкер, вон он, сидит здесь же, в первом ряду, и вытирает пот со лба. Кто-то   умоляет открыть дверь и выпустить на волю. Жалкие потуги. Мы заперты наглухо до конца экзекуции. На демонстрациях в Колумбийском университете люди по крайней мере могли сбежать при первых визгах несчастного ньюфаундленда, но в буффальском филиале Синг-Синга не так. Все пути к отступлению для зрителей отрезаны. Подумать только, еще вчера они готовы были заплатить (и заплатили!) бешеные баксы, чтобы получить пропуск в бокс смерти. Вы хотели полюбоваться этим зрелищем? Пожалуйста! Будете сидеть до самого финала этого макабристического представления.

Гастенблюхера  пристегивают и приводят в первоначальное положение. Виззеспун уже без особой команды опускает рубильник. Снова мигают потолочные лампочки. Джерри опять выгибается в дугу на своем электростуле и глаза его… открываются! У меня за спиной лающе рыдает киноактер Брус Хиллес, который проник на этот, по его собственным словам, «праздник смерти, чтобы понабраться опыта перед съемками в очередном блокбастере». 

Виззеспун на всякий случай держит рубильник чуть подольше, чем в первый раз, но при этом невольно отводит глаза в сторону, чтобы не видеть душераздирающие подробности последней агонии. Джерри изгибается, извивается и застывает. Слава Богу, кажется, смерть наконец приняла Гастенблюхера в свои милостивые объятия.

Экзекуторы сгрудились вокруг трупа, являющего классический пример поражения высоковольтным напряжением. Высоко поднятая грудь застыла в последнем пароксизме. Черты лица искажены, волосы стоят дыбом. На губах висят хлопья белой пены, а из пор выступает кровавый пот. На коже под ремнями видны синяки и подгоревшие пятна. Место, где к скальпу прикасался головной электрод, тоже обуглилось и почернело. Иисусе, они когда-нибудь выпустят нас отсюда или нет? Комиссия с выводящей из себя медлительностью и методичностью начинают наконец  заполнять свидетельство о смерти. К запаху гари, идущему из бокса смерти, примешивается еще какая-то странная вонь. «Фекалии!» --- авторитетным баритоном констатирует вице-губернатор в наступившей тишине. Господи, дай мне силы дожить до хэппи-энда…»

Только через четверть часа комиссия наконец закончила все формальности, в полном составе явилась в комнату наблюдателей, отрапортовала губернатору Хиллброкеру, который торжественно провозгласил окончание первой в мире электроказни. Соглядатаи, проклиная все на свете, вывалились наконец в широкий холл, где их приветствовал сияющий Найс Липс. Взмахом руки зам начальника тюрьмы подал сигнал Буффальскому камерному оркестру. При первых ликующих звуках «Пассакалии» Иоганна Себастьяна Брамса послышался какой-то шелест и стук: это свалилась в глубокий обморок не выдержавшая всех мучений этого августовского утра журналистка Тайзи Стрипп.