Тайна могилы номер шесть

 «МОГИЛА НОМЕР ШЕСТЬ

Шамагиро проснулся чуть свет и долго лежал с открытыми глазами, немигающим взглядом уставясь в проем окна. С той самой минуты, когда он узнал о том, что его первая и, пожалуй, последняя «любовь» Тасико отныне не женщина, а некий трансвестит, угнетала его даже больше, чем он мог предполагать. Он поймал себя на мысли, что даже поимка «Акулы» отошла на второй план. Но дело превыше всего, а оно, наконец-то, быстро сдвинулось с места. Заполучив от Клинцова массу важнейших сведений, Шаман нутром понял, что в том сходе, в Ливанском заброшенном монастыре,  была и Тасико.   Он до боли в сердце пожалел, что его, Шамагиро, не было рядом с Клинцовым, они бы придумали, как захватить Тасико, но…Мысленно Шамагиро уже выстроил дальнейший план действий, который не согласовывался с Клинцовым. Вспомнилось, сколько раз «вел» он «Акулу» с помощью Хозяина древнего тунгусского рода Туло, но в последний момент «Акула» словно срывалась с крючка, и пред его мысленным взором вырастала стена. В самом прямом смысле этого слова. А вчера вечером вдруг все получилось:   перед его  мысленным взором возник довольно симпатичный старичок - крепыш, который шел под ручку с молодой женщиной. Правда, у старичка была внешность заурядного питерского жителя, как в песне про голубоглазых, однако это не смутило Шамагиро. Он   трижды  про себя прокричал «банзай!» Теперь-то занавес начал стремительно приоткрываться.
Юркий «форточник», по кличке Петрусь, тот самый, представленный людьми генерала Клинцова, оказался на редкость смышленым и ушлым. Он сумел прицепить к одежде Тасик миниатюрный жучок, а остальное   теперь -  дело техники. И еще, сопоставив некоторые данные, он был почти уверен в том, что все следы «Акулы» ведут к старому японскому кладбищу неподалеку от маленькой станции Раздельная. В последнее время сюда зачастили родственники умерших в плену японских солдат и офицеров, они приводили в порядок заброшенные захоронения, с помощью наемных строителей, приезжающих «на халтуру» из  окрестных сёл.  Возводили  по японским проектам памятники и даже национальные стелы. А когда Шамагиро вдруг вспомнил странную фразу умершего доктора Салмана о тройке и шестерке, догадался: речь явно шла о захоронении в третьем ряду могила номер шесть. Оставалось ждать, когда подаст голос «жучок», внедренный «форточником» Петрусем. И тогда…тогда он осторожно посетит лично эту могилку, попробует «потянуть за ниточку», которая рано или поздно приведет его к «Акуле» или к «киту-финвалу»…
Чтобы унять подступившее волнение, Шамагиро привычно придвинул к себе рукопись прадеда, вынул закладку на самом интересном месте и…вновь потерял счет времени…
            
СТРЕЛЯЛ ПОЛЯК БЕРЕЗОВСКИЙ
         
В Первопрестольную государь Александр с супругой и шефом жандармов графом Шуваловым прибыл ранним утром. Ни на шаг не отставал от графа подполковник Шамагиров, коего царь пожелал видеть в своей охране. Но протокол в первый же день был нарушен. На вокзале к государю шагнул человек в яркой венгерке и с поклоном протянул красочное приглашение на бал к светлейшему князю Эстергази – посланнику Австро-Венгрии.
– А стоит ли нам посещать бал, не побывав в храме, в Лавре? –  засомневался государь, – Пристойно ли сие? Да и с политической точки зрения не все складно: в годы Крымской войны австрийское правительство довольно враждебно было настроено к России.
– Извините, Ваше величество, – осторожно заметил шеф жандармов граф Шувалов, – князь Эстергази всегда был лойялен к нам, русским. Иначе он вряд ли получил бы от вашего незабвенного батюшки Андреевскую Ленту
– А ты, граф, лучше следи за злодеями, дабы вновь не допустить крови, – отпарировал государь.
– Мы следим зорко, – чуточку обиделся Шувалов, – один только шаман Шамагир чего стоит, глаз не сводит с окружающих.
– А ты как считаешь, – государь повернулся к московскому градоначальнику.
– Эти венгры больно обидчивы. Ваше величество, к тому же сказочный богач будет рад принять столь высоких гостей. Бал ожидается вселенского масштаба. Люди князя скупили всех стерлядей в Москве, а самая крупная рыбина, выловленная артелью,  обошлась князю Эстергази аж в шестьсот рублев, это, считай триста коров по стоимости.
ххх
Царская семья никак не пожалела, что поехала на этот бал. Едва царственные особы вступили на красную дорожку, что вела в главный зал дворца, как жена английского посланника леди Гринваль приблизилась к императрице и пошла чуть ли не рядом с ней, осмеливаясь вставлять реплики в разговор  царя с князем. Эстергази был великолепен. На нем была венгерка  из черного бархата, сверху такой же ментик. Драгоценных каменьев на его одежде было сверх меры: на кивере – бриллиантовое перо, на поясе князя, на застежке ментика, на рукоятке сабли, на ордене Золотого Руна, даже пуговицы мундира были из больших бриллиантов. Едва гости вошли в галерею, отделанную изнутри белым атласом, как у леди Гринваль порвалась нитка жемчуга, несколько жемчужин раскатились по ковру. Дама до неприличия громко сетовала на потерю драгоценности. Государь сбоку глянул на Шамагирова. Мол, почему даме не помогаешь собирать жемчуг, но гордый подполковник даже бровью не повел, не его дело было ухаживать за чванливыми англичанками. И это понравилось царю.
Конечно, жемчужины были быстро найдены, но никто не подозревал, что светлейший князь Эстергази преподнесет спесивой леди урок утонченности манер. В главном зале князь, мило беседуя с дамами, то ли случайно, то ли нарочно, тоже зацепился за что-то, ворот менчика порвался и тяжелая застежка упала на пол, из нее выкатилось несколько крупных бриллиантов. Камер-лакей мгновенно собрал драгоценные камни и на серебряном блюде поднес князю, но Эстергази, глянув в сторону леди, громко сказал: «Благодарю, возьмите бриллианты себе на чай»…
Бал с последующим ужином превзошел все ожидания. Старое венгерское вино лилось рекой. А закуски, что там говорить о закусках, если они были доставлены в Первопрестольную из Будапешта и Парижа. Для русского царя и его пышной свиты, а также для именитых иноземных посланников ужин был накрыт в празднично убранном зале на шестьдесят персон, кушанья подавались на золотой посуде, в то время как в банкетном зале – на пятьсот персон…
После бала князь предложил проводить русского царя до Никольской церкви, где государь решил отслужить молебен. Царь со свитой и неизменным охранителем шаманом Шамагировым поехали в храм. И каково же было изумление царя, когда он увидел, что князь встал на колени и также стал усердно молиться Господу и православным святыням. При выходе из церкви государь поинтересовался, почему князь, католик, молится в православном храме?» Эстергази ответил: «Христос у нас всех един, религии наши тоже христианские, разница только в папской власти, а для нас, венгерцев, это сущая безделица…»
ххх               
Вскоре государь получил красочное приглашение ручной работы, в коем Его императорское величество приглашался императором Франции посетить его страну и принять участие в открытии Всемирной выставки…
В Париже, на вокзале Северной железной дороги, играли духовые оркестры, вдоль перрона по ранжиру стояли гвардейцы. Александр улыбнулся, вспомнив, как недавно отправил в Париж роту казаков по просьбе Наполеона «для укрепления французской нации».
Русскую делегацию привезли в Елисейский дворец. Наполеон в сопровождении офицера огромного роста, провел государя на второй этаж, остановившись на мгновение перед дверью с серебряной табличкой на русском и французском языках: «В этих апартаментах в 1814-1815 годах останавливался Освободитель Европы, русский царь Александр Благословенный».
– Как это мило с вашей стороны! – Александр почувствовал, как слезы умиления наворачиваются на глаза, с чувством пожал узкую ладонь французского монарха.
О, Париж, Париж! Ранним утром русский царь вышел на увитый розами балкон, услышал восторженные крики парижан и музыку, которая, казалось, звучала повсюду.
После завтрака, в приподнятом настроении свита отправилась на Ломшанское поле, где намечался парад войск в честь приезда русского царя. Все прошло великолепно. А вечером государь был в Опере, оттуда в сопровождении графа Шувалова и охранителя Шамагирова поехали в имение Наполеона, где оба императора провели откровенный разговор о судьбах Европы, о поляках, с которыми у России были сложные отношения. Оба понимали: сей народ никогда не забывает обид. Но недавнее поражение поляков должны были смягчить два указа, подписанные здесь, в Париже. О полной амнистии всех, кто участвовал в антирусском мятеже и о ликвидации совета по управлению Царством Польским. Наполеон был поражен благородством русского царя…
День 25 мая в Париже выдался на редкость пасмурным, моросил дождик, влажные капли густо орошали цветочные клумбы Елисейских полей. Государь из коляски вдруг услышал странные выкрики, люди проклинали Россию, требовали свободу Польше. Наполеон, чтобы отвлечь русского царя, стал показывать ему прелестных женщин, что размахивали букетиками цветов.
После впечатляющего парада Александр и Наполеон поехали в открытой коляске в Булонский лес послушать пение птиц. И вдруг что-то произошло. Государь почувствовал, как к горлу подкатил тугой комок, стало тяжко дышать, хотел попросить французского монарха остановить коляску, но тут мимо него метнулся ехавший во второй коляске подполковник Шамагиров и закрыл своим телом государя. Наконец, и царь увидел, что из-за тумбы в него целится из пистолета какой-то человек. Шамагиров толкнул государя, а сам кинулся на злоумышленника, который успел сделать два выстрела.
Коляска остановилась. Кучер в шляпе с пером, агент тайной службы Франции, прикрыл телом обоих императоров, он не видел, как Шамагиров и подоспевший французский офицер сбили с ног стрелявшего, стали вязать ему руки.
Наполеон и Александр, поняв, что опасность миновала, выбрались из коляски. Что было дальше государь помнил смутно, его тормошили сыновья, а французский император, сняв шляпу, просил извинения за этот злодейский акт. Стрелявшего тут же обыскали. Нашли паспорт на имя Антона Березовского, подданного Польши. Наполеон и русский царь подошли к французскому штальмейстеру, который стоял, прислонясь к дереву, ни жив, ни мертв. Пуля пролетела мимо, кровь хлестала из рваной раны коня. А охранитель Шамагиров скромно стоял в стороне, и никто не обращал на него внимания…