Задница. Памфлет

ЗАДНИЦА
(памфлет в десяти сценах
с прологом и эпилогом)

Действующие лица:

Г Р У З Д Ь   И В А Н   И В А Н Ы Ч – глава местной администрации
Л И З А В Е Т А – его жена
К У З Ь М И Ч – заместитель «мэра»
Л Ю Д М И Л А – секретарша
Л А В Р Е Н Т Ь Е В Н А – знахарка
Ж Е Р Е Б Е Ц – корреспондент столичной газеты
М И М О З А – медсестра-практикантка
Ф А Н Я – мужик-баба
М И Ш А – завклуб

Место действия: село Большие Детки.
Время действия: «макушка» лета.


 
ПРОЛОГ

Дискотека в сельском клубе.
Рёв динамиков.
Звучит нечто ультрасовременное и сногсшибательное в импортной упаков-ке.
Мерцают цветные лампы, стреляет стробоскоп.
Дикий свист.
Веселящаяся молодёжная толпа.
Мини-картинки:
…девушка вешается на парня;
…на руках выносят пьяного;
…один парень задел другого, потасовка.
Музыка обрывается.

ГОЛОС: Ещё одна свалка – и танцы прекращаются! (Свист.) Деритесь на ули-це!.. (Дерущихся пытаются разнять.) Если не прекратите, достану газовый баллончик! (Включается новая мелодия.)

Толпа резво скачет.
Затемнение.
Звон колокольчиков, цикады.
Наконец тишину разрезает крик петуха.
Утро со всеми его прелестями…

 

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Высвечивается хорошо прибранная комната богатого сельского дома. Гор-ница отделана «под старину»: окна, стол, табуретки. Расписные шторы. В глубине сцены – большая двухстворчатая дверь. Посреди комнаты сидит ИВАН ИВАНЫЧ ГРУЗДЬ, пробует приподняться с табуретки, но она словно приросла к его мягкому месту. Помучавшись, ИВАН ИВАНЫЧ кличет жену…

ГРУЗДЬ. Лизавета?!
ГОЛОС. А?
ГРУЗДЬ. Ты скоро?
ГОЛОС. Чего тебе?
ГРУЗДЬ. Иди сюда. Чё-то со мной неладно.
ЛИЗА (входя). Меньше надо было лопать, паразит! Мне твои ночные гулянки с Кузьмичом вот так надоели! (Жест.)
ГРУЗДЬ. Тихо-тихо… Я, кажется, к табуретке прилип.
ЛИЗА. Крестись, если кажется.
ГРУЗДЬ. Да серьёзно… Глянь!.. (Дёргается.)
ЛИЗА (испуганно). Не иначе – парализовало алкоголика?!
ГРУЗДЬ. Типун тебе на язык!

Жена пытается отодрать табурет от мужа. Тщетно.

ГРУЗДЬ. Может, на трусах чё было – сера или гудрон?
ЛИЗА. Это вас надо спросить – чё вы хлестали?
ГРУЗДЬ. Пристала со своей пьянкой!
ЛИЗА. Не со своей, а с твоей. (Совестит.) Ты же председатель… тьфу! адми-нистратор села! Голова местного значения!..
ГРУЗДЬ. Ну, заработал женсовет! (Дёргается, но всё без толку.)
ЛИЗА. Как вышло-то?
ГРУЗДЬ. Как-как?.. С постели встал, молока из холодильника достал, сел, вы-пил… Может, в молоке чё было?
ЛИЗА. Это тебе не колхозное – от соседки ношу, от Петровны.
ГРУЗДЬ. Может, ребята подшутили – намазали табуретку клеем? (Кричит.) Анька, Санька?!
ЛИЗА. Не ори – разбудишь!.. (Пауза.) Вот что – снимай трусы!
ГРУЗДЬ. Прямо сейчас?
ЛИЗА. Ну… Пока они спят.
ГРУЗДЬ. Хм-хм… (Кашляет.) Ладно. Ладно. Ты это, выйди… новые принеси, а я тем временем…

Жена выходит. ГРУЗДЬ пытается снять трусы. Стук в дверь.

ГОЛОС. К вам можно?
ГРУЗДЬ. Не-не… я не…
ГОЛОС. Это же я! Что, соседку не узнали?
ГРУЗДЬ. Нельзя, нельзя!
ГОЛОС. Я молока принесла!
ГРУЗДЬ. Лиза, встрень!

ЛИЗА проходит по комнате. ГРУЗДЬ дёргает резинку трусов.

ГРУЗДЬ. Не отдираются! Тьфу!.. Сплю я, что ли? (Щиплет себя до боли, вскри-кивает.) Да нет – всё наяву. Вот чёрт, говорил же вчера Кузьмичу: «Эта рюмка лишняя!» Нет, привязался! – «Отведай фирменного первача! На травках». От-ведал! И вот – авария… Тьфу ты!.. Дел невпроворот. Бычков на мясо отправить, раз. Совещание по началу сенокоса, два. Корреспондента из газеты встретить, три. Сход провести, четыре…

Входит ЛИЗА с трусами-«семейниками».

ЛИЗА. Ну, как?
ГРУЗДЬ. Хреново! Трусы как приваренные!.. Снять можно только с мясом!
ЛИЗА. Ну-ка… (Пытается снять.) И впрямь! Что такое? Нечистая сила, что ль, какая?
ГРУЗДЬ. Сплюнь!
ЛИЗА. Надо за Лаврентьевной сходить. Она пошепчет заговор – и, глядишь, отпустит.
ГРУЗДЬ. Ещё чего! Я в партии был! Я – неверующий. Я этим колдунам… (Звонок в дверь.) Опять кого-то несёт. Эй, жена, прикрой меня чем-нибудь… Одеялом хотя б…

ЛИЗА набрасывает на мужа лоскутное одеяло и уходит. В прихожей слышны голоса. ГРУЗДЬ прислушивается.

ГРУЗДЬ. Это не иначе Кузьмич ко мне пожаловал… Заместитель мой родной! (Кричит.) Лиза, пусть войдёт! (Спохватившись, себе.) Не ори – детей разбу-дишь! (Заворачивается в одеяло.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Входит КУЗЬМИЧ – заместитель «мэра».

ЗАМ. Ван Ваныч, ты чё? Оклематься не можешь?.. Я тебе похмелиться принёс.
ГРУЗДЬ. Пошёл ты!
ЗАМ. Щас уйду… Только… на работе ждут. Народу в приёмной тьма-тьмущая!
ГРУЗДЬ. Тьфу ты, чёрт!
ЗАМ. А с телефоном у тебя что? Всё утро набираем – занято!
ГРУЗДЬ. Не знаю. Может, повреждение на линии?
ЗАМ. Ну-ка, ну-ка… (Снимает трубку, слушает.)
ГРУЗДЬ. Что?
ЗАМ. Какая-то божественная музыка… Ангелы поют… (Пауза.) Заслушаешься. (Опускает трубку, достаёт из-за пазухи шкалик.) На вот – похмелись.
ГРУЗДЬ. Это что за сулема?
ЗАМ. А! Творчество народов мира… (Наливает в стакан.) Я дверь придержу, чтоб твоя часом не заскочила… Пей! (Встал у двери.)
ГРУЗДЬ. Легко сказать, «пей»! Встать-то я не могу…
ЗАМ. Понял.

КУЗЬМИЧ подбежал к столу, вставил стакан в руку ГРУЗДЯ.

ЗАМ. На, держи! (Отбегает.) Дёргай!
ГРУЗДЬ. Не ори – детей разбудишь! Эх… (Руки его дрожат.) Выпью, может, пройдёт. Ху!.. (Морщится.)
ЗАМ. Закусить надо?
ГРУЗДЬ. Не мешало бы… Хоть сухарик.
ЗАМ (достаёт из кармана сухарь). На… Ну?! (В дверь стучат.) Всё, застукала! Ну, чё ты, Ван Ваныч?..

Грохот в дверь.

ГРУЗДЬ. Не могу я… В такой напряжённой обстановке.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Откройте, сейчас же откройте!
ЗАМ. Ишь, заливается! Не ори – детей разбудишь! (Груздю.) Ну чё?..
ГРУЗДЬ. Мутит что-то…
ЗАМ. Ван Ваныч, да не мучай ты себя и меня, пей!
ГРУЗДЬ. С рукой чё-то… Заклинило в локте.
ЗАМ. Фу ты, ну ты!.. (Придерживает дверь.) На стол стопарь поставь и – ртом. (За дверь.) Не щебарчи! Щас! (Груздю.) Глуши. Я тебя прикрою!.. (Скрывается за дверь.)

ГРУЗДЬ ставит стакан на стол, обхватывает губами, поднимает и опроки-дывает его. За дверями слышны голоса.

ЗАМ. Ну, чего ты суетишься? Нельзя! Болен он.
ЖЕНЩИНА. Пускай!
ЗАМ. Ему покой нужен, постельный режим.
ЖЕНЩИНА. Пускай!
ЗАМ. Смотри, Люська! Лизавета тебе шею намылит!
ЖЕНЩИНА. Пускай!
ЗАМ. Ван Ваныч, к вам Люська рвётся! Удержать не могу!

ГРУЗДЬ хрустит сухарём.

ГРУЗДЬ. Спускай!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Входит секретарша ЛЮДМИЛА. Молодая. Одета по-модному. В руках – пап-ки, сумки, пакеты.

ЛЮСЯ. Ваня, Ванечка!.. (Бросается к Груздю.)
ГРУЗДЬ. Не ори – детей разбудишь.
ЛЮСЯ. Что с тобой, миленький? Что стряслось?
ГРУЗДЬ. А ты откуда знаешь, что со мной что-то стряслось?
ЛЮСЯ. Всё село знает.
ГРУЗДЬ. Ё-моё! Откуда?
ЛЮСЯ. Вера Петровна раззвонила.
ГРУЗДЬ. Ну, дал бог соседку!
ЛЮСЯ. Жена твоя – Лизавета – к колдунье Марфе побежала… Пока её нет, я за тобой поухаживаю…
ГРУЗДЬ. Нашла время…
ЛЮСЯ (суетится). Ах ты, цыпочка! Ах ты, лапочка! (Тянет губы.)
ГРУЗДЬ (отстраняясь от поцелуя.) Горе у меня. А ты…
ЛЮСЯ. Ёжик мой, сделай губки бантиком.
ГРУЗДЬ. Люся, какие бантики?
ЛЮСЯ (шёпотом, интимно.) Не шуми – деток разбудишь. (Ласкает его воло-сы.) Ах ты, носик! Ах, курносик! Ну чего щёчки надул?
ГРУЗДЬ. Люсь, не заводись… Народу – полна изба.
ЛЮСЯ. Ах ты, бедненький! Дай-ка я тебя в порядок приведу.
ЛЮСЯ делает ГРУЗДЮ массаж головы, поправляет причёску.
ЛЮСЯ. Вот так, мой котёночек! Вот так… Теперь тебе лучше?..
ГРУЗДЬ. Люся, не трави душу.
ЛЮСЯ (официальным голосом.) Чаёчку, Ван Ваныч? Угу?..
ГРУЗДЬ. Угу.
ЛЮСЯ. С бальзамчиком?
ГРУЗДЬ. Тьфу! Давай!..

ЛЮСЯ надевает ГРУЗДЮ салфетку, наливает из термоса горячий чай, до-бавляет бальзам.

ЛЮСЯ. Ах, Ванечка! Кто тебя пожалеет, если не я! (Плачет.)
ГРУЗДЬ. Люся, пощади!

Входит ЛИЗАВЕТА.

ГРУЗДЬ. Не ровен час – моя заявится. Она тебе бока намнёт!
ЛЮСЯ (сквозь слёзы, с пафосом). Пусть все видят, как я тебя люблю!
ГРУЗДЬ. И так каждая собака знает… Эх…
ЛЮСЯ. Ну, поцелуй меня, котик!
ЛИЗА. Брысь, кошка драная! (Замахивается веником.)
ЛЮСЯ. А?! (Отскакивает.)
ГРУЗДЬ. Ты уже здесь? Легка на помине. Не могла постучаться?
ЛИЗА. Я тебе сейчас постучу! Живо вскочишь! (Гоняется за Людмилой.)
ГРУЗДЬ. Она же по делу, по делу! Бумаги подписать. (Строгим голосом.) Люд-мила Венедиктовна, где же наши накладные?
ЛЮСЯ. Вот, Ван Ваныч! (Протягивает папку.)
ГРУЗДЬ. Дай ручку. (Люся подаёт свою руку.) Да не руку, а ручку.
ЛЮСЯ. А, вот… (Протягивает бумаги и авторучку.)
ГРУЗДЬ демонстративно подписывает бумаги.
ЛЮСЯ. Ван Ваныч, вы все документы подписали вверх ногами!
ГРУЗДЬ (сердито). Зачем же вы их так положили?
ЛИЗА. Если б не гостья, задала бы я вам перцу! Тебя, кобеля, и тебя, страхо-людина, я бы…

Грохот за сценой.

ЛИЗА (кричит за кулисы). Лаврентьевна, проходи на кухню… Щас я… (Люсе.) Пошла отсель!..
ЛЮСЯ (Груздю). Не могу я разговаривать с этой женщиной! Язык отнимается, ноги немеют. (Лизе.) Удаляюсь, Елизавета Егоровна…

ЛЮДМИЛА уходит.

ЛИЗА. Вот так-то лучше будет. (Подбирает оставленные Людмилой сумки и пакеты.) Э, пучеглазая! Барахло забери! (Уходит вслед за Люсей.)
ГРУЗДЬ один.
ГРУЗДЬ. Вот неладная! Не зря говорят: беда одна не ходит. На работе аврал, сенокос в разгаре, Люська с Лизкой как кошка с собакой. А тут ещё эта табурет-ка с ногами!.. (Бьёт себя в грудь.) За что мне такое наказание? Э-э… (Вертит носом.) Чё-то дымом потянуло… (Кричит.) Лиза!.. Чё вы там палите?!
ГОЛОС ЖЕНЫ. Не ори – детей разбудишь!
ГРУЗДЬ. Тьфу! Принесло эту Марфу! Неужто вылечит? Эх, тут и в чёрта лысого поверишь, лишь бы на ноги встать. (Кашляет.) Чё вы там жжёте? Дом спали-те, ей-богу! На улице пекло стоит… Э-э?..

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Открывается дверь. Входит дряхлая, согбенная старушка. Следом за ней – ЛИЗАВЕТА с ведром. Из ведра – дым.

ГРУЗДЬ. Лаврентьевна, здравствуй!
МАРФА. Ась?
ГРУЗДЬ. Здорово, говорю.
МАРФА. Не, я позавтракала.
ГРУЗДЬ. Тьфу, глухая тетеря!
МАРФА. Сена-то? Привезли, привезли…
ГРУЗДЬ. Я постарался…
МАРФА. Литру водки Васька-то взял.
ГРУЗДЬ. Чего? Ну, я его!..
МАРФА. Ась?
ГРУЗДЬ. Я его оштрафую!
МАРФА. Не, луком закусывал.
ГРУЗДЬ (жене). Кого ты привела?
ЛИЗА (мужу). Говори громче – она плохо слышит.
ГРУЗДЬ. Что я – совсем дурак, что ли? (Орёт.) Лаврентьевна! Я к табуретке приконопатился. Видишь?

Старушка ходит кругами по комнате.

МАРФА. От сглазу лечу, от порчи, от бессонницы, от ревматизма, от несчастной любви…
ГРУЗДЬ. А от СПИДу не лечишь?
МАРФА. Не, я позавтракала.
ГРУЗДЬ. Чёртова перечница! (Кашляет.)
МАРФА. Заговаривать умею. От ноктя, от укуса змей, от волоса, от тоски, чтоб девки любили, от лешего, от злого духа, от прострела, от рожи, от насморка… Апчхи!..
ГРУЗДЬ. Ну, скоро я встану?
МАРФА. Ась?
ГРУЗДЬ. Жена, я не могу, убери её! Я или с ума сойду, или задохнусь! (Чиха-ет.) Принеси противогаз, я…
ЛИЗА. Терпи! С Люськой-то, небось, веселее было. (Марфе.) Лаврентьевна, ты его, кобеля, укороти. Сделай так, чтобы он налево не бегал!..
МАРФА. Ась?
ГРУЗДЬ. «Ась-ась!» Фантамась!.. Апчхи!..
МАРФА (шепчет): Вылезла змея
Из-под яворова коренья,
Из-под скалы, из-под каменья,
С одним оком водяным,
С другим оком огненным.
Брызнуло водяное,
Погасило огненное!..
Тьфу, тьфу, тьфу!
Сгинь, нечистая сила!.. (Плюёт по углам и крес¬тится.)
ГРУЗДЬ. Складно говорит – заслушаешься. Э, божий одуванчик…
МАРФА. Спасибо, милок, спасибо.
ГРУЗДЬ. За что?
МАРФА. Литра всего, а некоторые по две берут.
ГРУЗДЬ. Тьфу на тебя! Лиза, у меня чё-то руки не двигаются.
ЛИЗА. Марфа Лаврентьевна, у него руки отнялись. Что это?
МАРФА. Болесь выходит… Через день-два трусы как рукой снимет.
ЛИЗА. На вот, Лаврентьевна, денежку.
МАРФА. Чё это? (Берёт бумажку, вертит.)
ГРУЗДЬ. Гонорар. (Пауза.) Плата за услуги.
МАРФА. Мне бы натурой…
ГРУЗДЬ. Ишь, губу раскатала!..
МАРФА. Бутылочку бы мне.
ГРУЗДЬ. Брысь, каракатица!
МАРФА. Бумажка, она и есть бумажка. А за бутылочку мне и накосят, и напи-лят, и на кладбище отвезут.
ГРУЗДЬ. Ну, мужики! Перевоспитали бабку!
МАРФА. Ась?
ГРУЗДЬ. Ась!
МАРФА. Куда?
ГРУЗДЬ. На кудыкину гору.
МАРФА. Спасибо, я уже позавтракала.
ГРУЗДЬ. Приятного аппетиту. (Жене.) Дай ей бутылку… одеколона.
МАРФА. Неужто у начальника нету водочки?
ГРУЗДЬ. Лизавета, спасай!
МАРФА. А то не пойдёт впрок леченье-то.
ГРУЗДЬ (жене). Кыш! Проводи эту кикимору и открой форточку. Уффф!..

ЛИЗАВЕТА уводит старушку.

СЦЕНА ПЯТАЯ

ГРУЗДЬ, один.

ГРУЗДЬ. Совсем худо стало! Хорошо ещё, что язык ворочается. Ой! Комар лета-ет… Кыш-кыш!.. Окаянный! (Дует на комара.) Фу-фу! Лети отсель! Вот крово-сос! Прямо на нос сел! Фу-фу! Лиза, газету – срочно – сюда!
ГОЛОС ЖЕНЫ. «Известия» или «Коммерсантъ»?
ГРУЗДЬ. Всё равно что! Хоть «Пионерскую правду»! Бегом! А-а!.. (Себе.) Спо-койно, Иван Иваныч! Деток разбудишь. Терпи, казак. (За кулисы.) Лиза-а-а-а-а!

Вбегает ЖЕНА с газетой.

ГРУЗДЬ. Комар на носу! Убей! (Удар.) Промазала! Ну ты у меня получишь! (Пау-за.) Вон – за ухо полетел.
ЛИЗА. Щас-щас!
ГРУЗДЬ. Ап! (Удар.)
ЛИЗА. Вот, некошной!
ГРУЗДЬ. Ну, Лизавета!.. (Пауза.) Бей!
Один за другим сыплют удары по голове ГРУЗДЯ. Входит КУЗЬМИЧ.
ЗАМ. Пардон! Я, кажется, помешал. Но… Ван Ваныч, беда! Пресса приехала!
ГРУЗДЬ. Дошлёпались!
ЗАМ. Какая-то столичная газета про это… (Мнётся.) Про… ну…
ГРУЗДЬ. Да не тяни кота за хвост!

КУЗЬМИЧ что-то шепчет ГРУЗДЮ на ухо.

ГРУЗДЬ. Ух ты! Много их?
ЗАМ. Один. Мужик. Интеллигентный. Очки, шляпа, фотоаппарат. Шустрый. Без мыла в любую щель залезет. Люське свою визитную карточку подарил.
ГРУЗДЬ. Ну, жеребец! (Кузьмичу.) Может, ты ему сам что-нибудь наболтаешь?
ЗАМ. Требует лично вас.
ГРУЗДЬ. Что ему от меня надо?
ЗАМ. Что, что? Жареные факты!
ГРУЗДЬ. Лизавета, у тебя утка в печи стояла… Доставай! И огурчиков малосоль-ных захвати.

ЛИЗАВЕТА уходит.

ЗАМ (вслед). Да-да… Надо встретить официальное лицо на высшем уровне. Всё-таки он будет писать, как у нас на селе идёт экономическая реформа, как идёт приватизация…
ГРУЗДЬ. Идёт, идёт… Видишь, как идёт! Скоро корни пущу! Столько лет на руко-водящей работе, а такого не бывало.
ЗАМ. Не переживай. Илья Муромец 33 года сиднем сидел.
ГРУЗДЬ. Спасибо, успокоил.
ЗАМ. Вот… А потом как встал и такое натворил, до сих пор люди забыть не мо-гут.
ГРУЗДЬ. Ладно сказки-то рассказывать. Ты лучше выпить достань.
ЗАМ. Где?
ГРУЗДЬ. Где хошь!
ЗАМ. Вчера же всё прихватизировали. А впрочем… Щас!

КУЗЬМИЧ ходит по комнате, принюхивается, делает пассы руками и извле-кает из потайного места припрятанную ЛИЗАВЕТОЙ бутылку.

ГРУЗДЬ. Вундеркинд! Лобачевский! Саму Лизавету за нос провёл! Дуй в мэрию – веди корреспондента. Да и знаешь – вызови-ка врача. Степана Ильича. Са-мого. Что-то это народное творчество не внушает мне доверия. Пущай наука разберётся.

КУЗЬМИЧ хватается за телефонную трубку. Слушает.

ГРУЗДЬ. Что? Всё поют?
ЗАМ. Поют. (Подпевает.) Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя! (Груздю.) Хошь по-слушать?
ГРУЗДЬ. Не, не до этого… В обчем, в больницу, в мэрию и – сюда. Понял?
ЗАМ. Лечу-у-у… (Исчезает.)
ГРУЗДЬ. Да скоро ли легче-то будет? Лизавета?!
ГОЛОС ЖЕНЫ. Чего ещё?
ГРУЗДЬ. Припарадь меня. Рубаху мне, пиджак и галстук… Этот, под цвет рос-сийского флага.

Входит ЛИЗАВЕТА с одеждой. Одевает мужа. За окнами – шум.

ГРУЗДЬ. Что там ещё?
ЛИЗА (выглянув в окно). Зевак понабежало. Узнали про нашу беду. Всё село под окошком.
ГРУЗДЬ. А на полях кто-нибудь остался?
ЛИЗА. Похоже, все здесь.
ГРУЗДЬ. Это в сенокос-то? Тьфу!
ЛИЗА. Выражают соболезнование. (Плачет. За окно.) Спасибо.

Духовой оркестр грянул марш.

ГРУЗДЬ. Что такое?
ЛИЗА. Духовой оркестр. Миша-завклуб пригнал.
ГРУЗДЬ. Умеет услужить, собака! А! (Махнул рукой.) Пропадать так с музыкой!

Ухнул туш.

ЛИЗА. Идёт-идёт. Корреспондент! (Берёт в руки хлеб-соль, становится лицом к двери.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

ГРУЗДЬ. Ну, входи! Не томи душу!

Дверь распахивается, и возникает столичная знаменитость, в импорте-экспорте, с фотоаппаратами и диктофонами. Гость взасос целует ЛИЗАВЕ-ТУ.

СПЕЦКОР. Иваныч, хеллоу! Мерси за вторжение. (Хлопает Груздя по плечу.) Работа такая! (Жмёт руку.) Рад познакомиться… (Трясёт ладонь.) Рафаэль Жеребец!
ГРУЗДЬ (в сторону). Ё-моё! Как в воду глядел!
СПЕЦКОР. Корреспондент газеты «Эротический разгуляй».
ГРУЗДЬ. Ёлки-палки!
СПЕЦКОР. Готов поведать миру о вашей амурной истории с табуреткой…
ГРУЗДЬ. Может, лучше о плюрализме работников животноводства?
СПЕЦКОР. Это уже неактуально. (Вертит носом.) Что-то у вас жареным пах-нет?
ГРУЗДЬ (кричит). Лизавета, неси утку!

ЛИЗА уходит.

СПЕЦКОР. Минуточку! (Делает снимок, ржёт.)

ГРУЗДЬ мигает ослепшими глазами. Корреспондент бегает вокруг ГРУЗДЯ, пробуя разные ракурсы. Щелчки, вспышки.

СПЕЦКОР. Эх, вас бы снять фундаментально-монумен¬тально… Эдаким, взира-ющим на грешный мир с вершины прожитых лет.
ГРУЗДЬ. Может, на столе?
СПЕЦКОР. Гениальное решение!
ГРУЗДЬ. А как я заберусь? Ни рука, ни нога не двигаются! Может, позвать с улицы? Духовой оркестр?
СПЕЦКОР. Зови!
ГРУЗДЬ (кричит за кулисы). Лиза, приведи сюда народ!..

Появляются односельчане и водружают ГРУЗДЯ на стол.

ГРУЗДЬ. Поосторожней, не бревно несёте, а первого сельского мэра! Всена-родно избранного!
СПЕЦКОР. Вот так. Вот так… Приступим! (Фотографирует Груздя.)

Односельчане тихонько уходят.

СПЕЦКОР. Иваныч, не скучай. Расскажи лучше, как это всё случилось. Из пер-вых уст оно верней! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Может, лучше о демократизации труда механизаторов?
СПЕЦКОР. Зачем?.. Здесь пахнет сенсацией мирового масштаба. Пойдёт на первую полосу! Аршинными буквами! Вы только представьте, какие могут быть названия!
ГРУЗДЬ. Ну?
СПЕЦКОР (подумав). «Мэр села Большие Детки прирос в субботу к табуретке»! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Так сегодня четверг.
СПЕЦКОР. Какая разница! Или… «Иван Иваныч Груздь – жертва перестройки»! Как?
ГРУЗДЬ. Тьфу, мать!
СПЕЦКОР. Можно ещё лаконичней: «Секс по-деревен¬ски»! Или «Своя в дос-ку»!.. «Задница мэра»! Во!.. (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Нет-нет! Давайте лучше о гласности на заготовке грубых кормов! О се-нокосе!
СПЕЦКОР. Сенокос… Это неактуально. Это сегодня анахронизм! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Боже мой, он же сейчас по всему свету разнесёт этот казус! Что обо мне там (жест наверх) подумают?! Э… Микеланджело…
СПЕЦКОР. Рафаэль.
ГРУЗДЬ. Ага. Жеребец Буонаротти! Господин Жеребец, давайте по-людски. Вы же понимаете – неудобно…
СПЕЦКОР. Очень даже удобно… Вас сразу узнает весь мир… Кто вы были до этого? Мэрик глухого провинциального местечка, а теперь – известная лич-ность… Вас будут возить по столицам да по заграницам. Показательные вы-ступления, лекции, доклады… Гонорары, валюта, счёт в швейцарском банке! И всё это – не сходя с табуретки.
ГРУЗДЬ. Неужели?
СПЕЦКОР. Как пить дать… Представьте, сегодня вы обедаете у папы римского, а завтра у мамы испанского короля! Приёмы, прогулки, пресс-конференции! Элтон Джон, Мадонна, Вероника Кастро просят у вас автографы!
ГРУЗДЬ. Ух ты!
СПЕЦКОР. Ещё несколько снимочков!.. (Лезет под стол, под табурет, фото-графирует.)
ГРУЗДЬ. Господин Мерин… Тьфу! Леонардо да Жеребец…
СПЕЦКОР. Рафаэль.
ГРУЗДЬ. Ага… Вы того… помягше про это… (Жест.) Напишите как-нибудь обте-каемо. Подыщите другое слово. Ну, например, «мягкое место» или «пятая точ-ка».
СПЕЦКОР. Время не то! Сейчас мы режем правду-матку, невзирая на морды. Всё едят! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. О-хо-хо… Что ж, видно, судьба такая! (Кричит.) Лизавета, накрывай!
ЛИЗА. Иду! (Входит с подносом, ставит утку на стол.)

ГРУЗДЬ стреляет глазами на бутылку. ЛИЗАВЕТА, удивлённая, ставит спиртное и уходит за рюмками.

ГРУЗДЬ. Господни Кобылец!.. Тьфу!.. Жеребец!.. Рафик. Может, выпьете и заку-сите по русскому обычаю?
СПЕЦКОР. Не могу. В вашей столовой меня и накормили, и напоили – вот так! (Жест.) Но если вы очень настаиваете… так и быть!.. возьму бутылочку и уточ-ку с собой! Сами знаете: рынок, цены… А в дороге выпью за ваше здоровье… И закушу… (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Мх… мх… (Поперхнулся, кашляет.)

Входит ЛИЗАВЕТА с рюмками. ЖЕРЕБЕЦ укладывает в сумку утку и бутылку. Он же забирает и рюмки.

СПЕЦКОР. Не скучай, Иваныч! Скоро о тебе будет знать весь цивилизованный мир!
ГРУЗДЬ. Ради бога, потише! Детей разбудите.
ЛИЗА. Товарищ корреспондент, вас на улице «Волга» заждалась.
СПЕЦКОР. Дарите?.. Ого! Вот она – русская щедрость! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ. Нет-нет! Машина штатная… Только до города вас домчит и обратно.
СПЕЦКОР. Жаль.
ЛИЗА. До свиданья… Товарищ… Забыла имя-отчество!
ГРУЗДЬ. Эх ты, деревня! Пора бы запомнить! (Поучает.) Рафик Кобыльич Ишак!
СПЕЦКОР. Рафаэль.
ГРУЗДЬ. А?
СПЕЦКОР. Жеребец! (Ржёт.)
ГРУЗДЬ (жене). Что я говорил!
СПЕЦКОР (поцеловав руку Лизаветы). Вот моя визитка. Если что – я к вашим услугам. (Ржёт.)

Исчезает. Вслед за ним уходит и ЛИЗАВЕТА.

ГРУЗДЬ. Ускакал! Наконец-то… Аж в пот бросило. Сижу тут как чурка с бровя-ми… Ну и жись… (Пауза.) Интересно! Неужели и впрямь про меня в централь-ной прессе напечатают?.. (Пауза.) А там пойдём гулять по страницам между-народных изданий. Прорубим окно в Европу… Эх, житуха! Да ладно! Пропадать так с музыкой!

Резко врубается «Марш славянки».

ГРУЗДЬ. Тьфу, напугали!.. Видать, оркестр корреспондента провожает… М-да… Лихой этот… Конь! (Вздыхает.) Так. Надо моё положение обмозговать. Как же я жить-то буду… с табуреткой этой? Как спать? Как… (оглядывается) вообще-то она с дырой… Кхм! И в то же время есть определённые преимущества моего положения: пособия, льготы, всеобщее внимание… Все суетятся, заботятся! Весело!.. А, отдохну от дел. Хватит! Наработался! Пусть другие расхлёбывают эту кашу. А я-то всё думал, как бы мне на пенсию пораньше слинять, пока не трясут… Судьба сама карты в руки даёт. Черви-козыри, эх!..
Рёв сирены «скорой помощи».

ГРУЗДЬ. Не иначе медицина явилась. Так, что-то наука скажет? Лизавета?! (Пауза.) Лизавета?!
ГОЛОС ЖЕНЫ. А?!
ГРУЗДЬ. Кто из больницы приехал? Сам?
ЛИЗА (входя). Не. Сам, говорят, у себя на участке колорадских жуков собирает. Послали какую-то практикантку.
ГРУЗДЬ. Хм… хм…
ЛИЗА. Ты дохмыкаешь!.. Сразу глаза заблестели!
ГРУЗДЬ. Я чего – я ничего. Это от тоски. Зови практикантку!

ЛИЗАВЕТА уходит.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Входит девушка в белом халате – изнеженное, утончённое существо. ГРУЗДЬ по-прежнему на столе. Весь – внимание.

МИМОЗА. Ау?.. Ау?..
ГРУЗДЬ. Чё, заблудилась?
МИМОЗА (задыхаясь). 3-з-здравствуйте! (Покачнулась.) А а-а… пчхи!
ГРУЗДЬ. Будьте здоровы!
МИМОЗА. Спа… а… пчхи!.. бо!
ГРУЗДЬ. Что с вами?
МИМОЗА. Голова кру… кру… жится… Чем у вас так пахнет?
ГРУЗДЬ (кричит). Жена-а! Открой форточку!
ЛИЗА (входя). Не ори – детей разбудишь! (Открывает форточку, машет в воздухе полотенцем.)

ЛИЗАВЕТА уходит. Пауза. Груздь сверху очень внимательно рассматривает нового медицинского работника.

ГРУЗДЬ. Ну-с, приступим. Имя, фамилия, отчество?
МИМОЗА (еле дыша). Мимоза Романовна Костоломова… пчхи!
ГРУЗДЬ. Образование?
МИМОЗА. Сре… сре… среднее спе… спе… циальное!
ГРУЗДЬ. Семейное положение?
МИМОЗА. Не… не… за-а… апчхи!.. мужем… (Вытирает носик платком.) Толь-ко вы, больной, меня не путайте. У меня и так с головой неладно. Я у вас в де-ревне первый день. Это я должна спрашивать: что у вас?
ГРУЗДЬ. У меня ЧП. Прирос к табуретке. Убедительно прошу вас, Мимозочка, отделить меня от деревяшки, чтобы поближе познакомиться с вами… Ух ты! Какая у вас шейка!
МИМОЗА. Больной, закройте рот. (Отмахивается.) Раздевайтесь.
ГРУЗДЬ. Да я бы с удовольствием, но… (Кричит.) Эй, жена! Сними с меня одежду!
ЛИЗА (входя). Спешу и падаю!
ГРУЗДЬ. Да ты что? Посмотреть меня хотят.
ЛИЗА. Не видали тебя, кобеля. (Снимает пиджак, галстук, рубаху.)
ГРУЗДЬ. Ну, иди-иди… Не мешай работать.
ЛИЗАВЕТА уходит. МИМОЗА взглянула на ГРУЗДЯ и зашаталась.
ГРУЗДЬ. Что, плохо?
МИМОЗА. Погодите, я приму успокоительное… (Глотает таблетку, считает свой пульс.) Всё… Можно начинать… (Подходит к столу, встаёт на табурет, прослушивает грудную клетку Груздя.) Дышите… Не дышите… Ды-ды… Не дышите в мою сторону… У меня голова кружится. И подташнивает… Дышите. А… а…
ГРУЗДЬ (помогая). Пчхи?
МИМОЗА. О… о… о…
ГРУЗДЬ. О?
МИМОЗА. Откройте рот.
ГРУЗДЬ. Широко?
МИМОЗА. Как можете.
ГРУЗДЬ. Ху!.. (Выдохнул в сторону.) А… (Разинул рот.)
МИМОЗА. Вы… вы… вы… (Хватается за сердце.)
ГРУЗДЬ. Что?
МИМОЗА. Вы… высуньте язык.
ГРУЗДЬ. Зачем?
МИМОЗА. Больной, не спрашивайте ничего! Меня и так всю трясёт!
ГРУЗДЬ. На! (Высунул язык.)
МИМОЗА. Скажите: «А».
ГРУЗДЬ. А… ах ты, моя душечка! (Обнимает медсестру.) О! Руки заработали! Ура! Молодец, Мимоза!
МИМОЗА. Не лапайте! Уберите руки!.. Я вся дрожу!
ГРУЗДЬ. Не могу. (Прижимает её и целует в щёчку.)
МИМОЗА. А-а-а… (Оседает, опускается с табуретки, идёт винтом и падает в обморок.)
ГРУЗДЬ. Лизавета!!!

Вбегает испуганная ЛИЗАВЕТА.

ЛИЗА. Ой! (Всплеснула руками.)
ГРУЗДЬ. Приведи её в чувство!
ЛИЗА. Что с ней?
ГРУЗДЬ. Переволновалась!
ЛИЗА. Что ты с ней сделал, паразит?!
ГРУЗДЬ. Не ори – детей разбудишь.

ЛИЗАВЕТА бежит за водой, брызжет на девушку. МИМОЗА приподнимается, тупо озираясь.

ЛИЗА. Выпей водицы.
МИМОЗА. А она кипячёная?
ЛИЗА. Да-да.

МИМОЗА долго пьёт.

МИМОЗА. Где я?
ГРУЗДЬ. Село Большие Детки… Я мэр – Иван Иваныч Груздь. Будем знакомы.
МИМОЗА (глянув на Груздя). А-а-а!.. (Падает.)
ГРУЗДЬ. Слаба! Деревенские крепче. Лиза, донеси её до «скорой».
ЛИЗА. Сама дойдёт… (Поднимает Мимозу.) Ну, чудо в перьях, пошли. (Уводит практикантку из горницы.)
ГРУЗДЬ (вслед). Окажите ей последнюю медицинскую помощь и отправьте в училищё! До полного выздоровления!.. Это ж надо, в какие руки я отдал свой организм! Вот и доверяйся им!.. Спасибо, что клешни заработали. (Ухмыляет-ся.) Но это, по-моему, не её заслуга, а моя. Хм… хм… (Крутит ус.) Может, я сейчас весь восстановился? Ну-ка?.. (Пытается отодраться от табуретки. Не вышло.) Ах ты, деревяшка! Буратина четырёхносая! Вот тебе, вот!.. (Хле-щет табуретку галстуком.) Отстань от меня! Присосалась, зараза! Все силы ты из меня вытянула!.. Вот тебе!.. Вот!.. (Хлещет табуретку.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Входит КУЗЬМИЧ.

ЗАМ. Куда поскакал?
ГРУЗДЬ. Ты?.. Ты кого мне послал? Что б я эту практикантку больше не видел! Припадочная!
ЗАМ. Какая есть… Выбирать не приходится. (Сирена отъезжающей «скорой».) Понеслась душа в рай!..
ГРУЗДЬ. Ну?
ЗАМ. Что «ну»?
ГРУЗДЬ. Долго я буду в таком положении находиться? Выручай. Придумай что-нибудь.
ЗАМ. Ладно, попробую…

КУЗЬМИЧ ходит по комнате. ГРУЗДЬ смотрит на него; наконец, ему надоело, и он отвернулся. В это время КУЗЬМИЧ неожиданно подкрался сзади – и…

ЗАМ (в ухо мэру). «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов!!!»
Пауза.
ГРУЗДЬ (шёпотом). Ты что? Ошалел? Кто сейчас такие песни поёт? Ну-ка, за-крой форточку!
ЗАМ. Сдувает?
ГРУЗДЬ. Нет – знобит.

КУЗЬМИЧ закрыл форточку, увидел гармонь, сел, заиграл плясовую.

ГРУЗДЬ. Ещё чего выдумал. Дети спят.
ЗАМ. Пляши.
ГРУЗДЬ. Издеваешься? Тьфу!..
ЗАМ. Ну ладно. Сам бери, играй. Отвлечёшься малость.

ГРУЗДЬ разводит меха, в это время КУЗЬМИЧ подбегает сзади и брызжет на него водой.

ГРУЗДЬ. Да пошёл ты!.. Заикой сделаешь!
ЗАМ. Сам же просил – придумай что-нибудь.
ГРУЗДЬ. Заставь дурака молиться. Ты конкретное что-нибудь можешь приду-мать?
ЗАМ. Конкретное?.. Щас… Играй.

ГРУЗДЬ играет. КУЗЬМИЧ думает. Звонит телефон.

ГРУЗДЬ. Кажись, линию исправили. Подыми трубку.
ЗАМ. Алё?.. Да. Квартира Груздя… К телефону? А кто спрашивает?.. Кто-кто?.. Бог? Вы знаете, нам не до шуточек. Что?.. Проспитесь, гражданин… Да-да. Ва-ше место в сумасшедшем доме! Адрес спросите в милиции! (Бросает труб-ку.) Придурок!

Пауза. КУЗЬМИЧ встаёт, ходит по комнате.

ЗАМ. А может быть… трусы отрезать… ножницами!
ГРУЗДЬ. Я тебе отрежу! (Грозит.) Токо не это.
ЗАМ. Ну тогда… ноги отпилить.
ГРУЗДЬ (грозно). У кого?
ЗАМ. У табуретки.
ГРУЗДЬ. Хм… А что? Идея!.. Тащи ножовку. Она в чулане на гвозде.

КУЗЬМИЧ уходит. ГРУЗДЬ повеселел, играет на гармошке и поёт.

ГРУЗДЬ. «Когда б имел златые горы и реки, полные вина, всё отдал бы…» Стоп! А как же мировая слава?! Я табуретку отпилю, а как же столицы-заграницы, обеды и ужины, доллары и фунты стерляди?.. (Пауза.) Не, тут надо помозго-вать… Отпиливаться-то мне вроде не выгодно… Э, Кузьмич!
ГОЛОС. А?
ГРУЗДЬ. Оставь ножовку!
ГОЛОС. Да я её и не нашёл.
ГРУЗДЬ. А чё копошишься?
ГОЛОС. Бутылку обнаружил!
ГРУЗДЬ. Где?
ГОЛОС. В валенке!
ГРУЗДЬ. Ну, Лизавета! Куда токо не поспрячет. (Кричит.) Неси сюда! Оприхо-дуем. (Играет и поёт.) «Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю? Виновата ли я, что мой голос дрожал…»

За кулисами – страшный грохот.

ГРУЗДЬ. Что там такое, Кузьмич?
ГОЛОС. А-а!.. (Заткнулся.)
ГРУЗДЬ. Батюшки! Грабят! В доме бандиты!.. Анька! Санька! Караул!!!

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

В горницу вваливается здоровенная баба с дубиной.

ФАНЯ. Зашибу! (Замахивается дубиной.)
ГРУЗДЬ. Фаня, ты чего – сдурела?!
ФАНЯ. Вот тебе! (Колотит палкой по табуретке.)
ГРУЗДЬ. Фаня, остановись!.. (Хлоп – дубина сломалась.) Сядь!
ФАНЯ. Не сидится мне! Не лежится мне!
ГРУЗДЬ. Сильна же ты, Фаня! Погодь, ты никак выпимши?
ФАНЯ. Да. Для храбрости приняла. А что я – не человек?
ГРУЗДЬ. Человек-человек… Большой человек! (Льстиво.) Ты же у нас много лет передовая скотница была. В президиумах сидела. На Доске почёта висела.
ФАНЯ. А щас ты, сволочь, висеть будешь! Собственноручно приколочу! (Замах-нулась кулаком.)
ГРУЗДЬ (зажмурившись). Ты руки не распускай. У меня дети спят, не ровен час – разбудишь…
ФАНЯ. Скоко спать можно?.. (Махнула рукой.) А, яблоко от яблони недалеко падает. Сам всё проспал. Сонного из кресла в кресло переносили. В одном ме-сте дело развалит, на другое садят… Щас вон в мэры записался!
ГРУЗДЬ. Вы же выбирали!
ФАНЯ. Молчи, мэр!.. сэр!.. стар… пер… (Орёт.) «Вставай, страна огромная!» Свистать всех наверх! Народный суд пришёл. С доставкой на дом. (Засучивает рукава.) Тьфу!
ГРУЗДЬ. Это не суд, а самоуправство… (Кричит.) А-а!..
ФАНЯ. Которые тут временные, слазь! Кончилась ваша власть! (Берёт Груздя за грудки.)
ГРУЗДЬ. Кузьмич, ты где?
ФАНЯ. В чуланчике. На диванчике. Отдыхает.
ГРУЗДЬ. Музыканты, ау!
ФАНЯ. Обедают твои музыканты. Но не переживай. Похоронный марш они для тебя обязательно сыграют.
ГРУЗДЬ. Да что тебе надо, что?
ФАНЯ. Вмазать тебе хочу!
ГРУЗДЬ. За что?
ФАНЯ. За всё, что в душе накопилось. За бесценок прожитые годы. За то, что жись свою из-за вас, дураков, загубила. Аль забыл? Кто меня агитировал?.. «Добьёмся, перебьёмся, разобьёмся, выбьемся!..» Ну, где оно?.. Ни сна, ни отдыха не знала! «Повысим, перевысим, завысим, вывесим! Ура!» Тьфу!.. Ра-ботала как лошадь, пахала как трактор… А что осталось?.. Кто я теперь?.. Не мужик, не баба… С;парень! Что вы со мной сделали?! (Трясёт Груздя.)
ГРУЗДЬ. Нашла козла отпущения! Да разве ж это я? Все так жили. Время было такое.
ФАНЯ. Ты мне зубы не заговаривай. Это вы умеете. Всё! Щас врежу! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подставляй задницу! (Снимает ремень.)
ГРУЗДЬ. Фаня, погодь… Меня ведь тоже судьба наказала.
ФАНЯ. Чего?
ГРУЗДЬ. Встать не могу – ноги отказали.
ФАНЯ. Чего-чего?
ГРУЗДЬ. Ноги, говорю, отказали. Во… С чего бы я на столе торчал? Медицина приезжала. Научное светило. Молодая, но шибко способная. Исследовала ме-ня до тонкостей. Ничего поделать не смогла. Так, говорит, и будешь до конца жизни на табуретке сидеть.
ФАНЯ. Ещё бы! Когда к тебе ни придёшь – заседает. А где Ван Ваныч? «На со-вещании! На профсобрании! На партконференции! На повышении квалифика-ции аппарата! На съезде!..» Сидел, сидел, вот и досиделся. Припечатало. Оде-ревенел!

ГРУЗДЬ плачет.

ФАНЯ (ослабев). Токо не реви… Я слёз видеть не могу… Ой!.. И пошто я такая жалостливая… (Зарыдала, затряслась, опустилась на лавку.)

Оба плачут.

ГРУЗДЬ (гладя её по голове). Фанька-Фанечка, дурочка моя!.. А помнишь, как я к тебе клинья подбивал?
ФАНЯ (сквозь слёзы). Когда это?
ГРУЗДЬ. Вот память-то девичья! Да после районного совещания передовиков производства… Ну? Ещё до дому тебя довёз…
ФАНЯ. Ну?
ГРУЗДЬ. Что «ну»? Неужто не помнишь?..
ФАНЯ. Не… Наверно, выпимши была.
ГРУЗДЬ. Ну, выпимши – не выпимши, а по загривку ты меня здорово огрела. Месяц голова звенела… Колокольчики в ушах!
ФАНЯ (вытирает слезу). Неужели? (Смеётся.) Надо же!.. Ой, Ваня! Зла я на всех! Не знаю почему. Бесит меня всё в последнее время. Одна ведь я, одна-одинёшенька! С этой проклятой работой всех мужиков проворонила. А теперь кому я нужна?.. (Рыдает.)
ГРУЗДЬ (гладит её по голове). Ну, перестань, перестань!.. (Пауза.)

Неожиданно ГРУЗДЬ запел. ФАНЯ успокоилась и тоже запела. Плывёт по дому добрая песня.
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина?
Головой склоняясь
До самого тына…

ГРУЗДЬ. Знаешь что, Фаня, сними-ка ты меня с пьедестала.

ФАНЯ берёт на руки табуретку вместе с ГРУЗДЁМ.

ФАНЯ. Куда тебя?..

Пауза.

ГРУЗДЬ. Фань, дай-ка я тебя поцелую.
ФАНЯ. Пошёл ты! (Брякает табуреткой.)

ГРУЗДЬ теперь сидит боком к зрителям.

ГРУЗДЬ. Фань, ты Кузьмича-то в чувство приведи. Он там, в чуланке, бутылку нашёл. Пусть тащит. Сообразим на троих.
ФАНЯ. Ладно. (Махнув рукой, уходит.)
ГРУЗДЬ. Ну и баба!.. Мужик-баба! Не баба, а царь-пушка! И я тоже молодец! Нашёл-таки слабую струнку. Так-то! Нужно уметь работать с кадрами! Там под-чистил, там подмазал и повернул куда надо.

Звонок телефона. Долго-долго звонит. Никто не подходит. Тишина…
ГРУЗДЬ опустил голову.
Свет тускнеет. Шум ветра.
Полетели какие-то листья, бумаги…
Издалека доносится звон колоколов. Всё ближе-ближе.
Заметались занавески.
Свет погас.
Молния.
Удар грома.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Дверь открывается, и на пороге появляется фигура в хитоне. Длинноволо-сое, бородатое, худое лицо. Одна за другой в комнате зажигаются свечки. Молния и гром.

ОН. Мир дому сему.
ГРУЗДЬ. Чё? Чё ты сказал?
ОН. Здравствуй, раб божий Иван.
ГРУЗДЬ. Ты кто? Ты чё здесь делаешь?
ОН. Пришёл я по душу твою грешную.
ГРУЗДЬ. Э, милок! Ты мне художественную самодеятельность прекращай!.. Мишка-завклуб, это ведь ты? Угадал?.. Ну, мастак! Ловко загримировался. Ладно, повысим тебе оклад. Убедил.
ОН. Я господь твой, учитель и судия, узнаёшь?
ГРУЗДЬ. Ну да брось! Пошутил – и хватит!
ОН. Я никогда не шучу. Шутки – это проделки дьявола… (Пауза.) Ну, пойдём со мной.
ГРУЗДЬ. Да я же к табуретке прилип. Я…
ОН. Ты-то, раб божий, оставайся… Это я не тебе, я душе твоей говорю.
ГРУЗДЬ. А где она?
ОН. Глубоко-глубоко. За семью печатями. (Делает пассы руками.)
ГРУЗДЬ. И у вас, выходит, бюрократия. Доверенности, печати. Ну где она – ду-ша-то? Чё-то не выходит.
ОН. Боится…
ГРУЗДЬ. А чего ей бояться? Я…
ОН. Страданий боится. Гореть ей в огне веки вечные.
ГРУЗДЬ. Слушай, может, хватит дурочку валять! (Кричит.) Фаня, ну-ка вышиби отсель этого скомороха! (Пауза.) Фаня? Кузьмич? Где вы все? Лиза? Дети?! Что-то мне нехорошо…
ОН. Во-во, начинается…
ГРУЗДЬ. А ты не каркай!.. (Пауза.) Иисус Христос, что ли?.. На самом деле?
ОН. Истинно, истинно говорю: я есть отец твой небесный!.. Смирись, раб бо-жий Иван, покидая сей мир…

Молния. Удар грома. Шум дождя.

ГРУЗДЬ. Чё, неужто всё?.. (Вздрагивает.) Неужто конец? Да я и не жил ещё! Я ещё ничего не сделал. (Рыдает.)
ОН. А кто тебе мешал?
ГРУЗДЬ. Не знаю… Не задумывался…
ОН. Суета сует, суета сует.

Зазвучала церковная музыка.
ГРУЗДЬ падает на колени, и… о чудо! – табуретка остаётся на месте.

ГРУЗДЬ. Господи! Не карай!.. Прости Христа ради! Жизнь новую начну. 3автра же!.. Не, с понедельника! О душе буду заботиться, о ближних…
ОН. Ишь как заговорил! Ладно, да складно. Будто проповедник.
ГРУЗДЬ. Жись научила перестраиваться.
ОН. Ну-ну…
ГРУЗДЬ (рыдая). Господи, отпусти! Согласен до конца жизни на табуретке си-деть, токо не забирай сейчас… Дети ещё маленькие… Сынок… на компьютерах играет… Дочка вязать умеет… крючком… Жена Лизавета… золотая женщина… не переживёт!.. (Ползает на коленях.)
ОН. Поздно… Мужайся, раб божий Иван, настал твой последний час. Мне от-мщение, и азъ воздам! Аминь!

ГРУЗДЬ обнимает стопы человека в хитоне, целует их.

ОН. Ой, не трогай! Ой, отпусти пятки!.. Я щекотки боюсь!.. Ой, ха-ха-ха!.. (Освобождается из объятий Груздя.)

Спадает хитон, слетает парик, и ГРУЗДЬ узнаёт МИШКУ-завклуба.

ГРУЗДЬ. Ну, Мишка! Зверь! Убью! (Гоняется с палкой за парнем.) Ты у меня по шее заработаешь. Оклад мы тебе урежем!.. Чучело!.. Из-за тебя меня чуть кондрашка не хватила… Шельма! Сердце так колотится… (Стоит, тяжело дыша.)
МИША. Ван Ваныч… Это Кузьмич мне посоветовал. Нужно, говорит, Ван Ваны-ча потрясти. Нужен катарсис! Ты же артист! Перевоплотись. Подыми Груздя на ноги!
ГРУЗДЬ. Болван! Я чуть копыта не отбросил, а вы со своими экспериментами!.. (Передразнивает.) «Катар… сись…» У!..
МИША (хитро). Но всё-таки искусство – великая сила.
ГРУЗДЬ. Брось. Ничего вы не можете!
МИША. Как? Но ведь вы стоите. Ходите!
ГРУЗДЬ. Что? (Глянул на себя – стоящего.) Правда?! (Хватается за воздух, как будто вот-вот упадёт.)
МИША. Стойте-стойте… Вот так… (Помогает Груздю.) Держитесь. А сейчас – шагайте… Ну?

Шаг, другой.

ГРУЗДЬ. Иду! Ура!..
МИША (напевает). Топ-топ… топ-топ… очень нелегки…
ГРУЗДЬ. Топ-топ… топ-топ…
ОБА. Первые шаги!

ГРУЗДЬ с помощью МИШКИ ходит по горнице.
ГРУЗДЬ. Люди! Чудо!

Входит ЛИЗАВЕТА.

ЛИЗА. Слава богу! Аня, Саня!..
ГРУЗДЬ. Лиза! Милая! Я – живой! Боеспособный!.. Ура!

ГРУЗДЬ одеревенело ходит по горнице.

ЛИЗА. Дети, вставайте! Ваш отец заново родился!

МИША делает сигнал в окно.
Духовой оркестр грянул «Камаринскую».
ГРУЗДЬ пробует плясать. Сначала получается очень плохо, неуклюже, но потом дело налаживается, и мэр пускается вприсядку.
ЛИЗАВЕТА и МИША тоже пляшут.
Радости – полные штаны.

ЭПИЛОГ

Сцену заполняют люди. Знакомые и незнакомые – односельчане, музыканты, сослуживцы и пр. Все поздравляют ГРУЗДЯ, трясут ему руки, обнимают. ИВАН ИВАНЫЧ счастлив и рад. Всеобщее ликование. Но вот мэр махнул ру-кой, музыка умолкла.

ГРУЗДЬ. Господа-товарищи! Я потрясён! Я сейчас на седьмом небе от счастья!.. Я вас всех безумно люблю! Всех до единого! (Кузьмичу.) Кузьмич, садись на телефон, заказывай переговоры… Позвони в газету этому… парнокопытному и скажи, что я жив-здоров, пляшу и прыгаю!.. И не дай бог, если он выпустит га-зетную утку… Зашибу!.. Фаня зашибёт. Скажи: мировая сенсация отменяется. Иностранцы-путанцы – кукиш вам с маслом! Бутер в рот, по-нашему! Мне здесь хорошо. Да, хочу сделать официальное заявление. (Секретарше.) Лю-ся… кхм! кхм! Людмила Венедиктовна, стенографируйте! (Диктует, прохажи-ваясь по избе.) Я… Иван Иванович Груздь… находясь в трезвом здравии… и памятном уме… слагаю!.. с себя… обязанности… главы местной администра-ции…
ФАНЯ. Едритвой с бритвой!
ГРУЗДЬ. Это можешь не писать. (Продолжает.) И ухожу… в отставку… По соб-ственному желанию… Раз – и навсегда! Точка.
МИША. Аминь.
КУЗЬМИЧ. Как же так?!
ЛЮСЯ. Иван Иваныч!.. (Плачет.)
ФАНЯ. Молоток!

ГРУЗДЬ гоголем ходит по горнице.

ГРУЗДЬ. Всё, господа-товарищи! Свершилось!.. Я с детства мечтал табуретки делать. Скворечники! Вот и займусь ремеслом. Заведу подсобное хозяйство. Сколько можно от соседей молоко таскать?! Лизавета, завтра же заводи скоти-ну. Кого лучше: козу или корову?
ЛИЗА. Глазам своим не верю!
ГРУЗДЬ. Козу или корову?
КУЗЬМИЧ. Козу для начала.
ФАНЯ. Чего мелочиться? Давай сразу корову!
ГРУЗДЬ. Решено – корову!
ЛЮСЯ. А как же я? (Ревёт.)
ЛИЗА (Люсе). Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!
МИША. Коме-е-е-едь!..
ГРУЗДЬ (не обращая на них внимания, мечтательно.) Буду жить по совести, с лёгкой душой… Буду любить вас всех, как себя самого…
ЛЮСЯ. Значит, есть надежда?
ГРУЗДЬ. Не путайте меня, Людмила Венедиктовна. (По-театральному, с па-фосом.) Буду человеком! Буду…

Телефонный звонок. Испуг на лице ГРУЗДЯ. Тишина. И снова – звон…

КУЗЬМИЧ. Мне ответить?
ГРУЗДЬ. Не, сам… (Подходит к телефону, крестится.) Господи, помилуй! (С опаской поднимает трубку.) Да… Иван Иваныч Груздь… Что?.. Повторите!.. Москва? Кремль? Резиденция президента?! (Пауза.) Д-да… Это я… Д-д-добрый вечер… вечер… С-спасибо… Услышали по радио?..
КУЗЬМИЧ. Ну, Лошадь Пржевальского!.. Чтоб тебя… пронесло!!!
ЛИЗА (Кузьмичу.) Тише ты!
ГРУЗДЬ. Выражаете сочувствие?.. В-весьма п-п-призна¬телен!.. Так ведь я… Что? Клинтон уже в курсе?.. И Коль?.. И Миттеран?.. И японский премьер?.. Экстрен-ное совещание «семёрки» с вашим участием?.. Гуманитарная помощь!? Спа… си…

Короткие гудки.

ГРУЗДЬ. …бо! (Пауза.) Спокойной ночи!.. (Ошалело смотрит вокруг.)
Народ безмолвствует.
ГРУЗДЬ медленно-медленно обходит всех, не узнавая никого.
ГРУЗДЬ (Лизе). Дети ещё не вставали?
ЛИЗА. Нет.
ГРУЗДЬ. Не буди. Пущай спят. (Берёт из рук Людмилы бумагу, рвёт.)

Летят по сцене бумажные кусочки.
ГРУЗДЬ ставит табурет на стол.
Снимает ремень из брюк, лезет на стол.
Все – «ах»!
ГРУЗДЬ садится на табурет, привязывает себя ремнём и накрывается оде-ялом. Пауза.

ГРУЗДЬ. Кузьмич, готовь посадочную полосу.
КУЗЬМИЧ. Чего?!
ГРУЗДЬ. Выкоси Бежин луг, утрамбуй и забетонируй!.. «Боинг» летит из Аме-рики. (Смотрит на часы.) С гуманитарным грузом. Будет у нас садиться.

Все опускаются (тоже садятся) кто на что. Пауза. И…
Как птица крылом – сцену закрыла темень. Рёв тяжёлого грузового само-лёта.

Занавес.



Реквизиты автора для заинтересованных лиц:
  avgyi@yandex.ru