1-

***

Не знала она почему, но озёра всегда были белыми. Как снег, как сахар, как призрачные облака, наполненные влагой, которые проходили сквозь неё. Озёра – белое марево чьих-то слёз. Забытых, но горьких. На лице, застывшем от прикосновения смерти.

Не надо. Думать. О прошлом.

Надо прикоснуться к белой воде и словить кайф. Вдохнуть воздух, сжаться, напрячься, словно струна – и опустошить себя. Все эмоции. Озёра у неё всегда были белыми. Покрывшимися тонкой коркой льда. Зеркало и блики белого солнца, которое светило в глаза, тоже почти побелевшие.

Кто-то выпил их синеву. До дна выпил.

Растрепались каштановые волосы, дрожали узкие, бледные губы с синеватым оттенком и шептали что-то несуразное. Белое озеро. Как порошок, что лежит в потайном кармане рюкзака. Как то, от чего дёргаются руки, тело бессмысленно качается из стороны в сторону, кружится голова, и постепенно исчезают стены школьного туалета. Идёт белый-белый снег…

И озёра – всегда ослепительно белые. И воздушные замки, как айсберги, восстают из этих озёр. Ветер треплет белый лёгкий парус лодки, приближающейся к берегу, начерченному слабым размытым чёрным контуром в этом белом пейзаже.

Лодка, а на ней – кто-то погибший, кто-то знакомый. Пахнуло весной в этом зимнем пейзаже. Она протягивает руки и вновь беззвучно шепчет какие-то слова. Слова любви, которые постепенно заглушает пищащий звук медицинских приборов. И запах весны заменяет запах спирта. И белые озёра становятся скользкими полами, натёртыми до блеска, в местной больнице.

Опять раскрываются мутно-синие глаза и опять вопрошают: «Что происходит? Где я?»

А медсёстры в белых халатах очередной раз сообщают, что ей повезло. Она осталась жива на краю белого озера. Снег продолжал ложиться на ладони и таять. Белый порошок оставил следы невероятной усталости, но не заставил сердце внутри замёрзнуть, застыть. Оно бьётся по-прежнему.

Ну, ничего. В следующий раз все получится. Обязательно. Нужно только побольше промучиться без новой дозы. Вот тогда жадность в сердце откроется раной кровавой, тогда рану закроет куча белого снега… и заморозит. Навсегда застынет красная линия. Красный очень красив в сочетании с белым цветом душевных озёр.

***

- Дура. Малолетняя, страшная дура. Ты вытворяешь с собой невесть что, а мне приходится отвечать… я еле выпросил, чтобы тебя выписали досрочно, хотя я не хотел видеть падчерицу-наркоманку. Назло хочешь испортить мне жизнь, умирая безумно медленно?!

Отчим снова поднимает скандал, а она закрывает глаза – ей уже привычно. Близкие люди навсегда остались в стране белых озёр, а «отвечать» за неё поручили странным, карикатурным фигурам с толстыми телами и маленькими головами. Отчиму и его дочери, которая постоянно смеётся над ней, а сама по ночам тоже уходит в другой мир на время. Только озёра там не белые, а кроваво-чёрные. Как-то дочка отчима сама призналась, что пахнет там невниманием и наплевательством.

Ради отца смеётся над той, кто по духу близок. Ради его ласкового слова, брошенного небрежно к толстым ногам.

Пахнет невниманием. Страна красного. Страна чёрного. Страна, в которой я пытаюсь забыться, но ничего не выходит. Страна, преследующая меня…

Девушка с белыми героиновыми озёрами в голове вздыхает и отворачивается к белой больничной стенке. Она знает, что где-то в своей кровавой стране её двоюродная сестра просит прощения посиневшими губами. Толстое тело, которое раскалывается от боли при очередной ломке.

Право, она не задерживает принятие дозы Экстази. Не задерживает, глотая цветные таблетки чёрно-красного цвета…

***

Белые озёра преследовали её всюду. В фамилии любимого персонажа из детективного сериала, шедшего по ТВ, в изображениях снежной Арктики, в изображениях шляпок бледных поганок, которые собой тоже напоминали маленькие озерца.

Бледная, с волосами, обычно завязанными в жиденький хвостик, худая, болезненно кашляющая практически каждую минуту, никого не привлекающая.

Вечно одинокая. Сидящая на последней парте одна, видящая постоянно белые озёра даже в чужих лицах. Грызла губы, грызла ногти, выдирала заусенцы. Смотрела вперёд непонимающим, рассеянным взглядом, не концентрируя на уроках внимания.

Внимания, собственно, и не было. Как и памяти, контуры которой стёрли и оставили чистый лист. Кристально чистый, на котором никогда никто ничего не напишет. Разве что она напишет что-нибудь красной застывшей ручкой. Но это будет уже потом…

Предмет насмешек одноклассников, что любят судить по шаблонам. Предмет недовольства учителей. «Пусть переходит на домашнее обучение!» - твердил кто-то постоянно. Но она боялась этого домашнего обучения, как огня. Боялась смотреть в пустые, невыразительные глаза отчима, который работал в вечернюю смену. Целый день он мог смотреть перед собой куда-то вперёд и видеть зелёные лианы, душащие его падчерицу медленно и верно. Искоса смотреть и улыбаться…

Заманивать кого-то в свой марихуановый мир. Дым над озером. Зелёный дым, как только она смотрит на него пристально. Задыхаясь, валится с ног, как только он приходит за ней в школу. Провожать приходит, смотрит приторно-сладко при учителях, а потом взгляд делается острым и вонзается, будто колючка. Снова зелёный дым.

Какое домашнее обучение?! Она невнятно говорит, что постарается исправить оценки, плачет и падает на колени (от слабости или стремления попросить прощение?)

Слёзы текут по лицу медленно, заторможено. Словно в замедленной съёмке, когда кадр с белым озером проходит медленными твёрдыми шагами по гладкой душевной поверхности. Медленно, но до боли искренне. Девушка выдавливает их из себя, как последние капли. Всё остальное давно уже выдавил белый снег, который падал на руки и делал кожу шелушащейся, подобно сухим листьям.

Выдавила. Всю жизнь выдавила и на кончике иглы протанцевала. И сейчас, надев клетчатое платье с длинными белыми (опять же) рукавами, которое уже давно висит на ней, девушка продолжает сидеть на месте и выдавливать из себя какие-то эмоции, часто превращающиеся в отрешённость. В белое-белое пространство, лишённое красок.

Слышится скрип старой двери учебного кабинета. Отдалённый звук в белой реальности – отдалённый портрет, отдалённое приветствие нового ученика. Отдалённое и близкое… странное, медленно доходящее.

Пристальный взгляд из чьего-то непознанного мира. Взгляд, который не душит, не обвивает лианами, а просто удивляется. Искренне. Пристальный взгляд и никакого дискомфорта…

Странное пятно в белом мире, появившееся внезапно. Странный переворот в жизни. Странное движение в танце на кончике иглы. Неловкий поворот.

Картина с озёрами в голове пошатнулась и на миг неизвестной длины сменилась реальностью.