Попутчик

               
Поезд   Москва  -  Лабытнанги    подошёл  к  перрону  как  всегда   вовремя,  по  расписанию.       Вежливая  проводница  проверила   паспорт,  билет  и  разрешила  войти  в  вагон.  Открыв  дверь  купе,  я   был  приятно  удивлён,  вместо   трёх  пассажиров,  меня  встретил  всего  один.    Это  был  седоволосый,  высокий,  стройный  мужчина,  лет   60-ти,  спортивного  телосложения,  с  каким-то,  по - особому  добрым,   располагающим  к  себе  взглядом.
Войдя  в  купе,  я   поздоровался,   забросил  свой,  видавший  виды,  рюкзак  на  полку  и  с  облегчением  присел  за  столик.
- Ну  что,  давайте  знакомиться? – Попутчик  привстал,  -  меня  зовут   Максим  Андреевич,  можно  просто,  Максим.  Еду  с  Украины  к  себе  домой,  в  Салехард.   
Я  назвал  себя,  и  мы  обменялись  рукопожатием.   Рука  у  Максима  была   крепкая,  пальцы,  словно  железные  тиски,  обняли  мою  кисть,  но  и  я  слабаком  никогда  не  был,   и  через  секунду,  мы  улыбнулись  друг – другу  оценивая  себя   по  высшему   классу.
-Может  по  сто  грамм   за  знакомство? – Максим  хитро  подмигнул. -   Тут  у  меня  есть  прекрасный  коньяк?
- Да  я  не  против,  но  считаю,  что  в  дороге   лучше  всего  расслабляет    водочка.   – И  достал  с  пакета   бутылочку  «Князь  Шуйский».   
Вообще – то  у  меня  есть  правило,  в  дороге  не  выпивать,  но  уж  если  обстановка  позволяет,  то  только  своё,  проверенное,  и  больше  ни  грамма.
Время   близилось  к  вечеру,  и  два  проголодавшихся  мужика,   быстро  накрыли  столик  и  весело  принялись  за  ужин.
Монотонно  стучали  на  стыках  колёса,  слегка  раскачивался   вагон,  а  за  окном  мелькали  поля,  перелески,  небольшие  речушки  и  толи   живые,   толи,  заброшенные  деревеньки.
После  второго  «захода»,  потекла  душевная  беседа  о  том  -   о сём,  о  политике,    о  житье  -  бытье.    Видно  было,  что  Максима   Андреевича,   что – то  тревожит   и  ему   хочется  поговорить,  отвести,  так  сказать,   душу.  Я  много  ездил  по  стране,  и  хорошо  знаю,  что  именно  в  поезде,  человек   может  рассказать  незнакомому  попутчику  самые  сокровенные,  самые    тайные  свои  мысли  или  обиды.  И,  что    интересно,,    когда  ты  его    внимательно   выслушаешь,     посочувствуешь,    дашь  какой – то,  пусть  даже  не  значительный совет,  ему  становится  легче,  и  уже   не  такими  важными   оказываются  проблемы,  да  и  обиды  куда – то   исчезают,  или   кажутся   мелочными,  не  стоящими  внимания.
- А  чего   на  Украину  ездил?    По  делам,  или  в  гости?
-Да  как  сказать. -  Максим  замялся. -  Ездил  к  внуку  на  свадьбу.   У  него  сын   родился,  правнук  значит,   вот  они  и  решили  пожениться.
- Ну,  так  это  же  прекрасно!    А  ты  чего – то  грустный.
- Да  тут,  понимаешь,   такое  дело.  -  Максим  замолчал.  -   Не  мой  это  внук,  да   и  сын   не  мой.  Прожил  я  свою  жизнь,   считай  зря. – Он  снова  замолк  и  через  минуту  добавил. – Города  строил,  лес   сажал,  а  вот  наследника   нет.
- Как  это?
- А так!  Жизнь  брат,  сложная  штука.  Я  и  сам  недавно  узнал.  Вернее,  знал   давно,  а  убедился  сейчас.
- А  ну  объясни.
- Да  что  тут  объяснять.   Женился  я  после  Армии, как  и  обещал.   Начинали  с  нуля.  Всё  было.   И  комсомольские  стройки,  и  бараки,  и  хорошая  зарплата,  а  вот  любви  и  не  было.   Была,  конечно,  но  разбилась  о  быт.  Она  закончила   культпросвет  училище,  работала  во   дворце  Культуры   руководителем  хорового  коллектива,  и  считала   себя   великим  человеком.    А  я  с  десятилеткой  и  просто   рабочий.   Дома  она  устраивала  мне  постоянные  скандалы,  а  вот  из-за  чего,  даже  вспомнить  трудно.
- А  выпивал – то  часто? – Спросил  я.
- Да  ты  что!  Я  же  всю  жизнь  спортом  занимался.  Не  курил,  не  пил,  дома  всегда  помогал.  Ну,  бывало,  с  ребятами  посидишь,  конечно,  и  лишку  иной  раз  пропустишь,  не  без   этого,  но  чтоб   в  систему  вошло,  или  буянить,  нет,  такого  не  было.
- А  чего  же  тогда?
- Да  характер  у  неё  был  скверный.  Ей   нравилось    доводить  меня  до  белого   каления.  Вот  газету    с  журнального   столика  не  убрал,   так   сразу  же   целая   драма.   Сынишке   замечание  сделать,   или  рассказать  что – то,  нельзя   было.  Только  увидит  и  тут  же  кричит,  не  лезь  к  нему  со   своим  воспитанием,  это  не  твой   сын.  Ну  мой,   не  мой,  какая  разница.  Похожие  мы   были  очень,    да  я  и  не   сомневался,  но  взрослея,  сын  стал  отдаляться,  да  и  я  охладел.  Ну,   прикинь,  даже   если  один  раз   в  квартал,  то   за  15  лет,   сколько  раз  я  услыхал,   что   он  не  мой   сын?
- Да  уж! -  Посочувствовал  я. – И  где  же  ты,   прости,   такую  стерву   нашёл?
- Ну,   где – где,  как  всегда,  на  танцах.
- И  что,  мальчишка  слышал,  что  он  не  твой   ребёнок?
- Конечно.  – Он  снова  замолчал.   -  Нет,  он  мне  не  грубил,  но  и  уважать,  похоже  перестал.  Короче,  ушёл  я  из  семьи.  Уехал  на  Север  и  деньги  высылал  до  18  лет  без  исполнительного  листа.  Это   было   моё   условие,  и  она  молодец,   на  алименты   не   подавала.  Я  не  могу  понять  тех,   кто  не  даёт   деньги  на  содержание  своего  ребёнка.   Ну  как  же  так?    Ведь  это  твой  ребёнок!   Вырастит,  спросит  и   что  скажешь?.
- А  твой  сын   как?
- Да  нет   его,  бандиты  убили  ещё   в  те,   злые   девяностые.   Я  когда  узнал,  сразу  приехал,  стать   расспрашивать   у  бывшей,  где  мол,  невестка  живёт,  да  и  внук,   опять  же.   Но  она  и  здесь  пыталась  мне    в  душу  плюнуть.    Не  твой,  кричит,  сын   и  внук  не  твой.  Не  лезь  ты  к  ним   со  своим   сочувствием.  Ладно,  нашёл.   Мальчишка  весь  в  отца,  да  и  на  меня  чем – то  смахивает.   Недавно   закончил   институт.   Мы  с  женой  оплатили   ему   учёбу,   и   вот   женился.
- Ну,  так  всё  в  порядке!    Чего   грустишь – то?
-  Да,  понимаешь,    на  этой  свадьбе,   моя   бывшая   предъявила   мне   претензии.  Уже   годы  прошли,  а  она  всё   помнит.    Вот  и  говорит,  что  мои  родные   её  не  любили  и  встречали  не  гостеприимно,    мол,  плохо   встречали.    Ну,  я   и  заехал,  после  свадьбы   к  сестрёнке.  Мама   с  ней   жила,  и  так   между  делом  и  говорю,    что   жалуется  Мария   на  недостаточное   уважение  к  ней.   Сестрёнка   салат   нарезала  и  вдруг   так  и  застыла  с  ножом  в  руке.   Потом  повернулась  ко   мне,  посмотрела     долгим,   внимательным    взглядом,  и  говорит.     Твоя    Мария  нам  рассказывала  и   смеялась,  ваш   Максим,  говорит,   такой  спокойный.   Я  говорю   ему,   что   это   не  твой   сын,  а    ему   хоть  бы   что.   И  как   мы  должны  её   после   этого  встречать?  Может  ты   думаешь,   что  маме   было   приятно    это   слушать?  Ты   выплатил    алименты,  оплатил   учёбу   и  это   твоё   право,  но   нам  - то   чего  радоваться  ей?     Вот  тут – то   меня  и  ударило!  Представляешь,   мама   умерла,  зная,  что  у   неё   нет   внука.   Это  же   позор  для   меня.
- Да,   действительно   стерва,  -  сказал  я,  -  она,  что,  замуж   вышла?
-  Нет,  не  вышла.  Вроде   была  попытка  за   какого – то  военного,  но  видать  не  срослось.  Живёт   одна   в  двухкомнатной   квартире,   торгует  в  ларьке  сигаретами    да  пивом.   Никому  не  нужна   её   специальность,  да  и  она,  похоже,   никому  не  нужна.   Внучок  и  то,  больше  ко  мне   тянулся.    На  свадьбе  три   раза  подходил,     интересовался,    доволен  ли  я,   но  видно   было,   что  ему   мужского  общения   не  хватает.  Да  ладно.  Бог  ей   судья.  Давай – ка  по  последней  и  отбой.
Прошло  где – то  полчаса,  и  мой   попутчик    уже   спокойно   спал   сном   праведника  повернувшись  ко  мне   спиной  и   тихо   посапывая.    Он   выговорился,   очистил,  так   сказать,  свою   душу,   и   ему   стало   спокойнее   на   сердце,   а   я  ещё   долго    курил   в  тамбуре  и  думал   о  человеческой   подлости   и  коварстве.    Всего   на  минуту   представил   себе  пустую   квартиру   в  большом  доме,   одинокую   женщину   сидящую   вечером   у  телевизора  и  вдруг   мне   стало  её   жалко.
А  поезд    уверенно  разрезал   ночь,    стучали  на   стыках   колёса,   поскрипывая,   качался   вагон,  унося   с  собой   людей  с  ихними      радостями   и  горестями,  обидами  и  мечтами.    Да,   прав   Максим,   Жизнь – это   сложная   штука.