Тень царевича

Боярский сын - Григорий Отрепьев появился в Польше в 1601 году,  выдавая себя за царевича Дмитрия. Ироническую резолюцию наложил папа римский на письме, в котором ему сообщалось о появлении законного русского царя. Возле самозванца стали группироваться сомнительные люди: московские политические эмигранты, мечтающие вернуться на родину; запорожские, северские и донские казаки, недовольные властолюбием царя и просто польские авантюристы, жаждущие наживы. Судя по отношению к нему в то время лиц, и поведению Лжедмитрия самого -  это был великодушный, щедрый и легкомысленный человек. Перейдя Днепр, Лжедмитрий некоторое время свободно двигался в сторону Москвы. Столкновение с регулярным русским войском закончилось для Отрепьева  полным разгромом. Укрылся он  в  Путивле, и не случись в ту пору восстания северян и великороссов, под руководством, хорошо знавшего военное дело того времени  Карелы, кто знает, как бы повернулись последующие события. Количество войск, участвующих против Лжедмитрия росло, но и росли к нему симпатии людей. Выдвинутое зимой против Отрепьева войско, частично разбежалось, а частично перешло на сторону самозванца. Столицу никто не хотел защищать, никто не хотел сражаться за Годунова. Сам он скончался, скорее, всего, от нервного потрясения. Жену царя Бориса ( дочь Малюты) и сына схватили и казнили. Царевне Ксении Борисовне пришлось стать наложницей самозванца. Потом она была пострижена в монахини, и скончалась в 1622 году. Самозванец оказался на престоле.
Под тенью жить – не ожидать щедрот,
Живою тенью стать – еще ужасней,
Поддержит одурманенный народ,
Ждать почитания его – напрасно.

Тень объявилась, все сомненья прочь,
Хоть будет и печальной участь,
Тень будет ожидать и день, и ночь,
Когда появится счастливый случай.

Тень убиенного царевича росла,
И в памяти народной болью билась,
Живою плотью вскоре обросла,
И на Руси Лжедмитрием явилась.

Молва, как на дрожжах подходит и
растет,
Подробностями быстро обрастая:
Царевич жив! Теперь он к нам идет,
Бориску Годунова покарает.

«Живой наследник русского престола» -
Читает папа римский донесенье,
Перечитал строки от слова и до слова,
Язык свой прикусил от изумленья.

Но резолюцию свою на нем поставил, -
Насмешливой иронии полна, -
«Воскресшего царевича прославить,
Пускай поднимется несчастная страна!»

Тянулась к тени мразь со всех сторон,
Размыты контуры у каждого, не чисты,
Как стая голодающих ворон –
Слетались к тени все авантюристы.

Сословий разных, умыслов – простых:
Убить, ограбить, поскорее смыться,
Быть может, было много и иных,
Но главное – добычей поживиться.

Примкнули к ним казаки с Дона,
Прислал людей и Северский Донец,
Всем ситуация подобная знакома,
Но только не знаком – каков конец?

Разбит Лжедмитрий  и бежал,
Живет в Путивле Шаховской опальный,
Князь Дмитрия советом поддержал,
Но понимает, что конец – бесславный.

Пополнился отряд, опять – вперед!
И двинулся к Москве, Руси – столице,
Почти без боя города берет –
«С царевичем живым – кто будет биться!»

Оставлена Москва на произвол,
Где отыскать надежную защиту
Под колокольный звон Лжедмитрий и
вошел,
Ворота древнего кремля ему открыты!

Но подвела  поляков спесь,
Надменны, москвичей повсюду унижают –
«Такое русскому, да от чужого снесть?
Чтоб в доме нашем, нас не уважали?»

А тут еще царица подвела,
Решившись помолиться в божьем храме.
Ей бы найти все нужные слова.
Чтобы «свою» в ней видели миряне.

Так нет. К иконе гордо подошла,
Поцеловала Богородицу в уста –
«Ну, словно равною была
Великой матери спасителя Христа.

Молва о том прошла по всей столице,
А тут боярский заговор созрел,
С поляками повсюду стали биться.
Сбежать Лжедмитрий просто не успел.

Он на Москве в Кремле убит,
Купцы восстали, хлопы и бояре,
Москва поднята ими и бурлит,
Становится князь Шуйский государем.
Примечание: Карела – воевода, возглавлявший восставших северян.