Творец Иллюзий. Глава седьмая

Инга быстро вскочила на ноги и принялась трясти Гук-ли за плечо:

- Гук-ли! Гук-ли! Проснись! Вставай скорее! Клини пропала.

Гук-ли открыл глаза, плохо понимая, что происходит, но когда смысл сказанного дошел до него, он не стал терять ни минуты:

- Бежим в город! Она там, - воскликнул он, и бросился бежать к городу, приговаривая:

- Как я мог проспать? Как?

Инга молча следовала за ним. Девушка и тролль спешили, что было сил. Холодная тревога за Клини подгоняла их.

- Куда она пойдет в городе, как ты думаешь? – спросила Инга на ходу у бежавшего впереди тролля.

- Конечно в школу! Куда же еще? – отозвался Гук-ли, не оборачиваясь и не сбавляя скорость. И они побежали к школе.

Тролли, встретившиеся им на пути, вели себя странно. Отходили, уступая дорогу, а потом глядели в след долгим хитроватым взглядом. Никто из них не смеялся и не бросался грязью. Ингу и Гук-ли узнавали и молча пропускали вперед.

Вот, наконец, и школа. Вокруг нее не было ни души.

- Сейчас время обеда, – объяснил Гук-ли Инге, - бежим в столовую, - И они начали карабкаться к входному люку, увязая в грязи. Спрыгнув внутрь здания, Гук-ли уверенно направился в одно из бесчисленных темных помещений. Внутри нужного зала он резко остановился и, еле поспевавшая следом за ним Инга, замерла на месте, стараясь перевести дух, и пытаясь оглядеться.

То, что Гук-ли называл столовой, оказалось грязной, слабоосвещенной, покрытой плесенью комнатой. Одни ученики рылись в огромных гнилостных кучах дохлых рыб и лягушек, добывая из них омерзительных червяков. Другие проносили прямо в руках огромные горы объедков. Червяков тролли бережно складывали в грязные миски, сделанные из высушенных шляпок тускло светящихся поганок. От удушливого запаха Ингу замутило. Гук-ли же, не обращая ни на что и ни на кого внимания,  устремился вглубь столовой, увлекая девушку за собой. Тролли и здесь молча, таинственно ухмыляясь, уступали им дорогу и возвращались к своим занятиям.

В дальнем углу зала нашлась Клини. Она сидела на большом стуле-грибе, держа в руках пустую грязную миску.

- Клини! – радостно закричал Гук-ли, – Вот Ты где!

Клини повернулась к нему. В ее глазах блестели слезы:

- Они не трогают меня, Гук-ли!  Первый раз за всю мою жизнь они не обижают меня. Тролли изменились, стали хорошими! Значит грязеучительница сказала правду!

Гук-ли подошел к взволнованной  приятельнице и попытался ее вразумить:

- Клини, дорогая, давай уйдем отсюда. Я им не верю.

- Нет, нет, теперь я останусь! Наконец-то тролли престали играть в свою странную игру, стали такими, какие они на самом деле, приняли меня. Зачем мне уходить от них теперь? Среди них я смогу найти друзей.

Инге все происходящее не нравилось, она тоже не доверяла «исправившимся» троллям, поэтому мудро добавила:

- Клини, послушай, тролли не могли все сразу настолько сильно измениться, да еще и так быстро. Это подозрительно. Мне кажется, они что-то затевают.  Нам лучше уйти отсюда.

- Нет, я не уйду! - упрямо твердила Клини. Ни Инга, ни Гук-ли не  успели возразить ей, потому что в этот самый момент раздался громовой голос появившейся в столовой грязеучительницы:

- Все уселись! Не зевай и обедать начинай!

Услыхав долгожданную команду, тролли с молниеносной быстротой принялись плюхаться на пол в грязную жижу. Немигающие глаза грязеначальницы смотрели вдаль, а рот расплылся в кривой улыбке:

- Дети! Чтоб здоровым быть, надо руки загрязнить!
 
По ее приказу ученики тут же занялись грязеполосканием рук, довольно повизгивая.
Покончив с этим приятным делом,  они вновь уселись, ожидая нового приказа.

- А теперь, - продолжала довольная учительница, - поблагодарим грязь! Пожелаем друг другу ужасного пищеварения, и этой гадкой пищей отравления!

После ее слов, тролли дружно схватили свои миски, поднялись и, выстроившись друг напротив друга,  монотонно забубнили:

- О, Великие отходы, спасибо, что так долго сохраняете свое зловоние. Да будет вечной грязь, приготовившая нам вас. Слава Великой Грязи, давшей нам пищу - грязную и омерзительную.

После благодарственной речи каждый тролль спешил плюнуть в свою собственную миску, потом в миску соседа, приговаривая: "Подавись ты этой едой, как ею подавлюсь я!", а затем приближался к грязеучительнице и, выловив из своей миски самого жирного червяка, перекладывал его в миску блаженно улыбающейся руководительницы со словами:

- Самый толстый червяк для тебя, омерзительнейшая. Подавись им так, как никто из нас не давился!

Произнеся это пожелание, ученик плевал на свой "подарок", а помощник грязеучительницы плевал вместо нее в миску подошедшему. Инга обнаружила, что это опять тот самый тролль, которого она уже дважды встречала – один раз на болоте, другой, возле школы.

Наконец, ритуал закончился и  руководительница объявила:

- Давитесь дети!

Получив такое напутствие, тролли с аппетитом, громко причмокивая, принялись уплетать свою червячную похлебку. Когда пиршество завершилось, грязеучительница, покосившись в сторону Инги, Гук-ли и Клини, громко призвала :

- А теперь, отдадим опоздавшим и больным оставшиеся объедки!

И  тут же, подхвативший команду помощник, заорал на весь зал:

- Отдадим другим все непригодное для нас! Вспомним, что жадность – одно из лучших качеств тролля. 

После таких слов, малыши-тролли оживились. Быстро и бодро они принялись подбегать к Инге, Гук-ли и Клини и отдавать им оставшуюся еду. Миска в руках Клини очень быстро заполнилась объедками. У Инги и Гук-ли миски не было, поэтому их угощали, сваливая отходы прямо в грязь перед ними. Все это проделывалось молча, но перед тем как уйти,  "дарители" не забывали плюнуть на свои "дары", бормоча:

- Подавись моей едой!

Инга, остолбеневшая от происходящего, смогла чуть-чуть выйти из оцепенения, лишь когда почувствовала, что все утихло. Тролли больше не приближались, а стояли и смотрели на них в тишине, видимо чего-то ожидая.

- Чего они ждут? – шепотом спросила Инга у Гук-ли.

 - Хотят, чтобы мы поели,– так же шепотом отозвался тот.

- Что? – возмутилась девушка и громко, так, чтобы всем присутствующим было слышно, произнесла:

- Я не буду это есть!

Грязеучительница, повернувшая голову на звук ее голоса,  остановила на ней взгляд своих немигающих глаз и с улыбкой ответила:

- Не будешь? Ну, что ж…  Ты чужеземка. Надеюсь, после грязеомывания в Великой трясине ты изменишься, а пока ты не в счет, – и потеряв к Инге всякий интерес, обратилась к своему строптивому ученику:

- А что скажешь ты, Гук-ли?

Спокойно взглянув на притихших троллей, Гук-ли ответил:

- Я не буду больше есть червяков.

- Так... так...
Руководительница вновь мило улыбнулась и ласково промурлыкала:

 - Значит бунт. Гук-ли, дорогой, лучше съешь их. Твоя бедная мать уже несколько раз жаловалась, что ты проявляешь признаки заболевания Чистотой: не делаешь подлости,  перестал слушать ее приказы. Она очень обеспокоена тем, что больше не может тебя контролировать, боится  и просит защиты у Суда Бездонной Трясины. Ну что, будешь есть теперь?

Гук-ли взглянул на грязеучительницу. Казалось весть о предательстве матери не поразила его, только в заблестевших глазах промелькнула боль, но он ничем больше ее не выдал, лишь вздохнул грустно:

- Ох, мама...

Помощник, внимательно следивший за Гук-ли, принял его вздох за раскаяние и произнес:

- Подчинение родителям – закон. Только они знают, что лучше для их детей, - и добавил, - Лучше тебе поесть этот отвратительный обед, враг мой Гук-ли.

Гук-ли на мгновение замер, опустив голову, но потом гордо поднял ее и, глядя прямо в глаза помощнику грязеучительницы, сказал твердо:

- Даже после того, что узнал, я отказываюсь. Я больше никогда не буду есть отходы, и никто меня не заставит! Уж лучше отправлюсь ловить рыбу на озеро Гродо, изжарю ее на светящемся грибе и буду есть!

Толпа зашумела. Слова о свежей рыбе оскорбили троллей, и они вопили:

- Тот, кто хоть раз в жизни отведал свежей рыбы, не достоин ступать в великую грязь болот!

- Предатель! Предатель среди нас!

Но "предатель", довольный произведенным эффектом, лишь улыбался, наблюдая за перепуганными, визжащими одноклассниками. Грязеучительница и ее помощник сохраняли спокойствие, но вскоре, уставшая от воплей, руководительница подняла руку и приказала:

- Тому, кто еще раз завопит, мы скормим всю рыбу, которую сможем поймать.

Угроза подействовала. Ученики тут же замолчали, и она обратилась к Гук-ли:

- Быть посему Гук-ли.  Свежее рыбоедение – страшный порок. Ты действительно болен, твоя мать была права, – И, не обращая больше на строптивого ученика никакого внимания, мягким вкрадчивым голосом произнесла:

- А как ты Клини? Отведай, и мы станем твоими друзьями. Будешь жить с нами. Поешь, и мы больше никогда тебя не тронем. Забудем все наши недоразумения.

Клини колебалась. Инга увидела, что ее рука, преодолевая внутреннее отвращение и брезгливость, потянулась к самому жирному червяку.

- Не ешь, Клини, не верь им! Они что-то задумали...- закричал Гук-ли и бросился к ней, но помощник грязеучительницы ловко подставил ему подножку, и он шлепнулся в грязь. Несколько троллей навалились на него и прижали к земле.

- Ну, Клини, смелее,  отведай нашей гадкой пищи, – подбадривала грязеучительница.

И тогда Инга, увидев, что Клини колеблется, не выдержала и обратилась к ней:

- Клини, я понимаю, что тебе хочется найти среди них друзей. Но подумай, зная, что ты не можешь есть отходы, они заставляют тебя сделать это в обмен на их расположение. Если бы они действительно хотели стать твоими друзьями, то никогда бы не заставляли делать то, что тебе противно.

Услышав эти слова, Клини вздрогнула, взглянула на Ингу широко открытыми глазами и отшвырнула миску:

- Я не могу это есть, - со слезами на глазах прошептала она.

Грязеучительница покраснела от гнева. По взмаху ее руки, Ингу тут же повалили в грязь рядом с Гук-ли, а Клини схватили за руки два тролля.

- Этих двоих, - с перекосившимся от злобы лицом, дала команду руководительница -  в дом удовольствий до суда, а чистюлю Клини - в мой кабинет для беседы.

И тут же все пришло в движение. Отчаянно отбрыкивающуюся троицу ученики скрутили и поволокли по грязи в разные стороны. Постепенно все смолкло и столовая опустела.