Тарусская звезда

Третьево дни восполыхала на небе метёлка . Дивилися мужики, задрав бороды. Эка невидаль – звезда с хвостом! Не иначе – сатана хороводится. А метёлка плывет по небу – серебро сметает. Этак скоро черным-черно кругом сделается.
Соборный протоиререй скликал звоном всю Тарусу. Сам вышел на паперть, рядом с попом – два дюжих молодца при заезжем боярине. Отец Афанасий отвесил мiру и боярину по земному поклону, и объяснил горожанам:
-А поелику попустил на Русь Господь бродячую звезду, сиречь комету, то государь наш Алексей Михайлович повелел своим ученым людям ту комету дознать и дознание сие записать в артикул.У Государя от кометы беда приключилась - жену прибрал Господь. Вот боярин Матвеев и станет ночью с колокольни глядеть в зрительную трубу. А сейчас испытает ону каждого из вас – кто что о той комете тайное ведает?
От спины толпы, из крапивного подзаборья, вперебив поповских слов вспыхнуло, пошло трепетать над площадью :
- И-и-и, православныи! Не верьте колдуну Матвееву, в батожьё его, антихристова служку! Сполох, православныи-и-и!
Ахнул майдан, а уж стрелецкий десятник Гордей тянет за шиворот из-под плетня крикуна. Филька-вещун, дурачок городской. С дурака – какой спрос? Огрел Гордей плетью с размаху, да и выкинул в канаву.
А с колокольни густо упало, аж закачав толпу:
-Бум!...
Вынес дьячок из съезжей избы стол о шести ножках, поставил оловянную чернилку для писаря, стукнул о донышко гусиным пером. Один из матвеевских молодцев сел за стол, другой стал опричь. Матвееву вынесли высокое сидение со спинкой, гнутой на манер ласточкина гнезда.
И начался расспрос.
С бабами не балакали. У бабы волос длинён, а ум короток. Да и с мужиками – не со всеми. Те, которые гугнивы або кривы или рыжие – тех в шею толкали прочь. Хоша охотников было много – иным умным рассказчикам боярин давал антын.
Вскинул очи на высокого статного мужика при подстриженной сивой бородке:
-Как звать, холоп?
-Дворянский сын Кирила, покойного Полуэкта Иванова Нарышкина рода я,боярин. Тутошний посадский голова и стрелецкий полковник.
-Пошто обряжен мужиком, одет не по чину, спрашаю?
-Так пора сенокосная. Мужиков в хозяйстве недобор – сам крюком орудую.
-Баб нарожал, полковник?
Нарышкин плеснул синими глазами лукаво, отвесил с поклоном:
-Три сына, государь мой. Андрей, Прохор да Федор. Знатные помощники! А дочка одна. Наташенька. Мала еще спину гнуть на полосе.
-Ты вот что, Кирила Полуэктович… К слову – стрелецкой полголова Полуект , Иванов сын Нарышкин, не отец ли твой, часом?..Да, славно мы с ним в Ливонии погуляли! Помню – на вёске зажали нас ляхи в клуне – мы уже Богу помолились. Крестами нательными обменялись. Да вот он, на мне, серебряный. От твоего отца остался –узнаёшь? А теперь – к делу. Что можешь про звезду-комету рассказать? Когда её узрел попервой, какого цвету и виду она была?
Люд столпился кругом стола, тоже слушал, раскрыв рты.
Кирила Полуэктовия немного помялся:
-Да что я! Вот дочка моя, Наташа, первая разглядела небесную гостью – весь город растревожила. Я теперь за дочку боюсь. Тут бабы-дуры начали кудахтать, будто она и накликала беду.
-Суеверие! – потянулся в кресле Матвеев.- А ты вот что,голова. Пришли ко мне дочку расспроса ради. Государево, понимаешь, дело.
-Да что присылать! – встрепенулся Нарышкин – Вона Наташа – у плетня с бабами мается. Доченька! – зычно позвал через головы, - подь к отцу, сердечная.
И пока Наталья шла через раздвоенную толпу, боярин Матвеев медленно поднимался на ноги. У него пересохло горло:
-И такую красу… Нарышкин… ты хотел на полосу отрядить…? Да ей впору под царский венец! Звезда…Комета. Солнце!
Наташа не шла – плыла. По толпе шелестело : «Пава» . Описать её в словах красок не хватит. Описать в красках – слов не сыщешь. Одно слово – хороша! Боярин ошарашено плюхнулся на подушечку:
-Да ты не ведьма ли ? – выдохнул, зайдясь от восхищения.
Наталья ответила, не поднимая глаз:
-Дворянская дочь я батюшка…Православная.
-Ой ли? – не унялся Матвеев. – Целуй крест!
Зарделась девка, робко достала из под застежки у самого подбородка крестик и поднесла к губам.
-Постой-ка! – Матвеев грузно поднялся и подошел к Наталье. Резко, почти грубо потянул крест за цепочку и положил себе на руку. Разглядел, вернул девушке в ладонь и согнул ей пальчики. Потом прошёл к столу и приступил к допросу.
- Грамоте знаешь?
- По Псалтыри бреду бойко. Вот ещё «Пролог» читаю.
-Назови отцов славянской церкви.
- Кирилл, Мефодий, Климент, Наум, Савва, Горазд, Ангеларий.
-Изрядно. А может – ты и счёт знаешь?
-Арифметике с братьями обучена. А ещё латинские словеса Донатовы постигла.
-А голосом тебя Бог не обидел, чадушко? Знаешь ли «Во зелёному садочку»?
Подняла Наташа взгляд, хлопнула ресницами. И запела легко, словно тем только и живёт :

 Во хорошом, во зелёном садочку,
 Гуляла душа красна девица.
 Завидал удалой доброй молодец:
 «Не моя ли та жемчужина катается,
 Не моя ли та алмазная катается?»
 
Допела Наташа, и город с минуту стоял, боясь с тишиной порушить очарование.
Боярин с интересом глянул теперь уже на отца Натальи, Кирила Полуэктовича.
-Думал ли я, что в глухой Тарусе взойдёт такая звезда! Счастье тому дому, куда сия девица войдёт невесткой.
-Так мы уже просватали, - заикнулся Кирилла Полуэктович, - на Покров думаем свадьбу сыграть. За протопопова сына отдаем Наташу, за Кузьму. Уж и гусей на перо вскормили, и коз пуховых выхолили. Знатные перины взобьем к приданому!
Поморщился Матвеев, недовольно цыкнул зубом.
-Да погоди ты, голова… Сам же сказал – дитя еще. Для полосы, и то мало, не то, что под венец.
-Так я ради красного словца!
-А я говорю – не спеши!.. лакомый больно кусок для попёнка… Ты вот что, Кирилла Полуэктович. Пока я тут ряд веду – собери-ка девку в дорогу. И не перечь! Ишь – повадку взяли - царскому дядьке впоперёк соваться. Цыц, говорю… А я говорю – собери Наталью. Ничего с ней дурного не будет – повезу на свое боярское подворье, на Москву.
Вырвалась из толпы, на ходу падая на колени и платок с головы срывая, грузная властная женщина:
-Не посрами, кормилец! Кому она будет нужна с такой славой? Да её после твоей милости и за Фильку -ведуна не выдать!
Женщина поцеловала носок сапога, Матвеев втянул ноги под сидение:
-Ты кто будешь, болезная?..Ах, матушка. Ну, вот что я тебе скажу, родительница!
Матвеев поднялся во весь рост и оказался на голову выше толпы: -
 -И вам скажу, люди тарусские! Не обидчик я этой деве, а крёстный отец. Ибо на ней печать моя – нательный крест, каким обменялся я на войне с её дедушкой. А вот, – Матвеев почти сорвал с шеи и показал на поднятой ладони маленькое распятие – крестик её деда Полуэкта Иванова,Нарышкина. Потому мне за Наталью отвечать перед Богом, а не перед вами. А почему я увожу её в Москву – о том узнаете позже.
Боярин вернулся к столу и продолжил распрос. А семейство Нарышкиных двинулось к своему терему. Ничего не понявшая Наташа на ходу тормошила отца за рукав:
-А почто звал меня боярин? Одну из всех городских баб?
-Так про звезду спросить, доченька.
-А почто не спросил?
-Ослепила ты его, пуще той звезды. Не будет теперь ни Кузьмы тебе, ни свадьбы. А будет дальняя дорога и тёмная судьбина.
-Ну и Господь с ним, с Кузьмой, - легко согласилась Наташа, - не лежит у меня к нему сердце. Мне бы прынца…
А над городом, в чистом предвечернем небе, висела белёсая метелка. Комета.
Люди шептались – к большой беде.