На вилочку завитая

                Евгений Сайковский

                “На вилочку завитая…“

                Рассказ

       Июньский день выдался с утра светлым и тёплым. Ветра не было и в помине. К полудню ни с того, ни с сего безоблачное небо стали затягивать безликие серые тучи.
       Они быстро накрыли весь небосвод и долго, словно от нечего делать, сватались между собой.
       Наконец дождь нехотя начал то литься мелкими струйками, то падать каплями покрупнее, а то и совсем подолгу выжидать в хмуром безразличии.
       Приехав за рулём иномарки с работы домой на обед, Галина Ивановна застала мужа за приготовлением борща.
       - Свят, свят. Подумала она.
       - Надо же, дожила до того, что муж становится идеальным.
       О чём всю совместную жизнь не приходилось даже мечтать.
       - Кому из знакомых сказать, так не поверят.
       - Ну, и бог с ними, пусть не верят. Лишь бы нам хорошо было.
       В последнее время она стала всё чаще замечать, как после того, как у неё стали заметно отекать ноги, он стал уделять ей больше внимания.
       Она, то ли в ответ, то ли сама не зная почему, уговорила его ходить с ней в супермаркеты, что он никогда не делал раньше, где покупала то пароварку, зная, что у него проблемы с желудком, то пылесос нового типа с циклонным фильтром, то микроволновку и так далее.
       При каждой покупке между прочим намекала.
      - Меня не будет, кто о тебе позаботится.
      На что он каждый раз отвечал одно и тоже.
      - Прекрати ерунду говорить. Даже слушать неприятно.
      - А то ходить с тобой по магазинам не буду. Ты же знаешь.
      - Ну, ладно, не буду больше.
      Во время этих хождений, один раз она неожиданно упала, почти перпендикулярно, как и стояла.
      Мгновенно, беспомощно распластавшись на полу торгового зала. Он никак не смог её удержать, хотя был рядом с ней.
     Она быстро, с его помощью, поднялась.
      - Ничего, это бывает. Не обращай внимания. Кто-то сглазил, скорее всего. И оглянулась по сторонам.
     С тех пор какая-то чуть заметная тревога в его душе появилась и не собиралась её покидать: так получается, что думать о чём-то плохом никогда и никому не хочется, во всяком случае, просто так. Пока гром не грянет…
     Даже если, это самое, нечто тревожное, проявляет себя всё более явно и старается обратить на себя внимание.
 Во время обеда она пожаловалась.
     - Шея не вертится. То ли продуло, то ли Ленка достала так, что никаких нервов не хватает.
     - А чего она?
     - Зачем тебе это?
     - Ты, интересная какая, будто я не отец. Даже странно от тебя такое слышать.
     - Ну, ладно, это я просто нервничаю. Не обращай внимания. Продолжила.
     - А чего она, со своим Ромой. Прикинь.
     - Мама, перепиши на неё квартиру, где они сейчас живут.
     - Ничего себе, новости, а ты не говоришь.
     - Я сказала ей, нас с отцом не будет, не долго осталось, всё будет ваше, на тот свет с собой мы ничего не заберём.
     - А она что?
     - Как что, фыркает, а то, ты её не знаешь, когда что не по ней, как это бывает.
     - Ну, уж, дорогая, раньше надо было думать, когда ещё вдоль лавки лежала, а как поперёк…Что посадили, то и выросло, винить некого.
     - А я и не виню.
     - Слушай дальше, когда в прошлый раз с Олежкой приезжали, Рома оказывается в машине всё время просидел. Не пошёл к нам, сделал вид что обиделся.
     - Вот так всегда, чем больше для них делаешь, тем хуже.
     - А ты как думал?
     - Я уже давно по этому поводу ничего не думаю. Мои думы не до чего хорошего не доводят. Пусть живут как им нравится. У других-то всё намного хуже. Вон смотри у Петровича.
    - Ещё я буду у кого-то, что-то смотреть. Мне своих проблем хватает.
    - Поеду на работу.
   .- С ума не сходи. Оставайся, отдыхай.
    - Ты меня так накормил, что рестораны уже отдыхают. Хотя, правильно рассуждаешь, в магазине и без меня знают, что делать надо.
    Поеду к маме съезжу, она совсем плохая становится. Надо поспрашивать,
может быть чего надо.
    - Не слушаешься, нельзя тебя похвалить, как ты зазнаёшься.
    - Спасибо, тебе дорогой, за всё. С тобой так хорошо стало, что просто не верится.
    - Ну, ладно, поезжай, только не долго.
    - Как получится, может быть и заночевать придётся.
    - Дождь начался. Откуда темень взялась. Как бывает, светло, жить хочется, то вдруг, ни с того, ни с сего...
    - Ничего, не сахарная, не растаю. 
    Лёгкая летняя изморозь не предвещало драматизма последующих событий. Но случился самый худший из возможных вариантов.
    Приехав к матери Галина Ивановна понервничала ещё, расспрашивая её о здоровье и поведала о своих семейных делах.
    Как бы, между прочим, буднично, перед глазами полетели белые мухи, закружилась голова… С ней случился инсульт.
    Звонок дочери поверг мужа в шоковое состояние. Он быстро собрался и поехал с ней и зятем в больницу.
    В регистратуре сообщили, что жена в тяжёлом состоянии, находится в реанимации. Их туда сначала не пускали.
    - Не положено.
    Затем он уговорил дежурного врача, нашлись общие знакомые.
    - Большой город, а как маленькая деревня.
    Тот согласившись, предупредил.
    - Смотрите, как бы вам не поплохело. Это дело такое. Я давно работаю, на многое насмотрелся.
    - Да, ну что вы. Не беспокойтесь.
    - Я вас предупредил.
   Дочь прошептала.
    - Папа я не могу, мне плохо, сделай что-нибудь для мамы. Всё это не может быть и заплакала.
   - Попробуй, успокойся, Роман не отходи от неё. Я один в реанимацию.
  Жена лежала на больничной койке, обнажённая, под одной простынёй. Он понимал, что её взгляд осознанный, но обращён куда-то мимо него в другое измерение.
   Губы чуть-чуть шевелились, словно она что-то шептала ему. Может быть прощалась.
   На глазах навернулись слёзы, горло перехватило и стало трудно дышать. Врач взял его за локоть и они вместе вышли в больничный коридор.
    Те же самые, то ли белые мухи, то ли бестелесые белые существа, как белые простыни, стали летать перед его глазами.
    Он тяжело сел на больничный диван, проглотил таблетку и запил её водой, которые без лишних слов ему предложили.
   - Полегче?
   - Да. Вроде, да.
   Стало действительно не так тяжело на душе. Хвори вдруг все вместе отступили. Ему не захотелось им поддаваться, ни за что и бороться за жизнь, только непонятно было с кем, вести этот поединок и на каких условиях.
   Врачи сказали, что сделают всё возможное. Всё, что в их силах. При разговоре отводили взгляд, не поддерживая диалог.
    Рано утром ему позвонили. В звенящей утренней тишине прозвучал далёкий безнадёжный голос.
    - Галины Ивановны не стало. Эти слова прозвучали как выстрел в лесу, отозвавшись в душе многократным эхом.
     У него опять, сразу всё, что только может и не может болеть, дало о себе знать.
    И спина, которая с десяток лет не беспокоила, и желудок, и горло, и голова…, и давно удалённый аппендицит.
     Оставалось только одно, ложиться, накрыться белой простынёй и тихо, никого не беспокоя, помирать вслед за супругой.
     Он взял себя в руки, собрался с мыслями и чувствами, и через некоторое время вместе с дочерью занялся организацией похорон.
     На третий день в ритуальном зале пахло ладаном и воском свечей. Если стоять ближе к гробу можно было ощутить нежный запах её любимых полевых цветов. Всем приходящим раздавали зажжённые свечи.
     Батюшка в белых, праздничных облачениях читал молитвы. По прочтении Апостола и Евангелия, перешёл к чтению разрешительной молитвы.
    Тело усопшей в гробу было накрыто белым саваном, который был украшен надписями с текстами молитв и выдержками из Священного Писания.
    Рядом были изображения крестного знамени и ангелов. Родственники, близкие люди стояли вокруг гроба в одинаково скорбных позах и печалью на лицах.
    В зале звучала скорбная, щемящая сердце и душу траурная музыка. Кому то она напоминала о жизни вечной. Кому-то о предстоящей встрече усопшей с живым Богом. Кто-то думал о своём…
    Зажжённые свечи в руках православных напоминали о том, что Галина Ивановна жила и собравшиеся свидетельствовали об этом своим красноватым, в дымной пелене ладана, огнём свечей.
    Произносимые молитвы утешали, но не более того. Муж и дочь просили прощения за невольные обиды, как и все остальные, приложились к иконе на её груди и венчику на лбу.
    - Пап, я не представляю, как ты теперь?
    - За меня не переживай. Главное для тебя теперь сын.
Сказал тихо, но раздражённо.
    - Я так перед мамой виновата, если бы знать, что так могло случиться.
    - Сейчас не надо об этом.
    Придя после похорон и поминок домой, Николай Павлович набрал номер телефона своей знакомой.
    Они встречались уже лет десять, но последние месяцы очень редко.
    - Привет, как дела?
    - Да, так ничего.
    - Ничего хуже всего.
    - Чего это ты, столько времени не звонил. И вдруг, на тебе?
    Она не знала о случившемся. Почему-то совсем не хотелось, чтобы она вообще когда-нибудь об этом узнала.
   - Ты что, не одна?
   - Хватит. С кем я могу быть?
   - Ну, мало ли. Такая эффектная женщина.
   - Слушай, опять. За столько лет уже надоело одно и тоже. Нечего сказать, так и не надо…
   - Что не надо, звонить?
   - Как хочешь, так и понимай, мне всё равно.
   - Ты что выпила?
   - По чуть-чуть с соседкой,  врачихой. Она меня подлечила по женским делам.
   - А что, выпивать обязательно.
   - Ну всё, у тебя своё кредо. У меня своё. Я люблю тебя.
   Это было сказано так обыденно и между прочим, что было похоже на издёвку.
   - А ты меня?
   - А ты как хочешь, чтобы я ответил? Угадай с трёх раз.
   - Ну всё, подруга опять пришла, давай, до встречи, пока - пока, мне некогда.
   В трубке послышались гудки. Была она разведенной, свободной во всех отношениях женщиной.
    Дети выросли, но без её поддержки обойтись не могли. Внуки были если не полностью на её попечении, то уж обойтись без неё никто не представлял, как это может быть.
    В личном плане, несмотря на редкие встречи, она не была склонна кого-то ещё себе искать, и не потому, что ей было ничего не надо, просто она считала, чтобы так поступить, надо сначала расстаться с ним, а это не получалось.
   Не потому, что она его сильно любила. Совсем нет. Когда-то, немного, да. Уважала, до сих пор. Немного, но, не более того.
   На случайные связи её никогда не тянуло. Даже в молодости. Её устраивало всё как есть. Просто было лень хоть что-то менять в своей жизни.
   В его памяти нашлись слова: “Курящая и пьющая, на вилочку завитая…“.
   Больше он ей не позвонил. Она о себе не напомнила.
   Он пережил жену на шестнадцать лет, храня память о ней и верность, несмотря на все последующие жизненные перепитии.
   Тем самым немало удивив всех, кто знал его в молодости и в зрелые годы. Его это уже не волновало, как на Земле, так и, тем более, на небесах.


    г. Иваново                19 июня 2013 года