Государство и революция - бестселлер В. Ленина 11

[Глава вторая книги  МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА (ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ: 1903-1929 гг.). В 2-х книгах. Кн. II. Большевистская концепция демократии (1917—1929 гг.). Часть первая.— Кишинев: Editura «Arc», 1995.—XVI+280 с.]

3.2. Сочинение В. И. Ленина «Государство и революция»— теоретико-пропагандистская утопия (и ребус) большевизма, «литературный памятник» радикальнопримитивно-демократической,
революционно-охлократической (ясный смысл) и партолигархической (сокровенный смысл) политической культуры, выразитель психологии, менталитета стихийных движений пролетарских, люмпен-пролетарских масс

3.2.2.    Концепция    «государства—коммуны»:
критика    А.    Богданова    и    соавторство
Н.    Бухарина

3.2.2.1. Вводные замечания

В   завершении   остановимся   еще   на  двух  вопросах.   
Первый связан с частичной критикой ленинской концепции «государства—коммуны», осуществленной тогда же, в 1917 г., беспартийным к тому времени социал-демократом, оригинальным мыслителем А. Богдановым, в прошлом — членом ЦК большевистской партии, а к 1917 г. отошедшим уже от партийной работы.

Второй сопряжен с вопросом об авторстве или соавторстве большевистской идеи практически тотального «слома» «буржуазного» государства и соответственно ленинской концепции «государства—коммуны» и в связи с этим с проблемой влияния идеи «взрыва» буржуазной государственной машины, сформулированной Н. Бухариным в 1916 г. в незаконченной статье «К теории империалистического государства» (и сокращенных версиях этой статьи), на формирование ленинской концепции «государства—коммуны», и сходства и различия в постановке вопроса «взрыва» Н. Бухариным в упомянутой статье и «слома» В. Лениным в «Государстве и революции», а если шире, то в послеапрельских (1917 г.) ленинских текстах.

Мы опускаем совершенно не разработанный в отечественной историографии политической мысли вопрос о влиянии идей лидера Социалистической рабочей партии США Д. Де-Леона на эволюцию политических взглядов В. И. Ленина или же, если прямого влияния не было, то, по крайней мере, о предвосхищении деятелем американского рабочего движения «идеи Ленина о разрушении буржуазной государственной машины, о построении на переходный период пролетарского государства»[189].
 
Коснемся лишь одного момента. В 1927 г. А. Ангаров опубликовал, насколько нам известно, единственную в СССР статью на эту тему. В ней он, в частности, излагает мнение западных революционных социалистов В. Поля и Д. Рида, которые обосновывали тот взгляд (причем второй ссылался при этом на самого Ленина), что в теоретических вопросах о государстве Де-Леон был предшественником родоначальника большевизма[190].

Сам автор статьи не разделял подобную точку зрения, указывая на «анархистскую и меньшевистскую струи» в политических воззрениях американца, отвергая тем самым идею предвосхищения, хотя в целом высоко оценивал его революционные заслуги в области теории и практики рабочего движения[191].

Второй вопрос в период с 1925 г. (после перепечатки в сборнике «Революция права» бухаринской основной статьи «К теории империалистического государства» и примечания к ней[192]) до 1929 г. в большевистской общественной науке считался в принципе решенным. Практически никто (автору об этом, по крайней мере, не известно) в советской печати не оспаривал соавторства Н. Бухарина в формулировке идей «слома» «буржуазного» государства, а, следовательно, и прямой его причастности к концепции «государства-коммуны».

 За подтверждением этому достаточно обратиться к биографическому очерку Д. Марецкого о Бухарине из восьмого тома Большой Советской Энциклопедии I издания (1926 г.)[193] или к менее известной (она, в частности, выпала из внимания как С. Коэна, так и М. Куна, авторов биографии Н. И. Бухарина)[194] статье Е. Пашуканиса <<Десятилетие «Государства и революции» Ленина>>, опубликованной в юбилейном номере (№4) журнала «Революция права» за 1927 г.[195].

Однако вопрос авторства (соавторства) идеи «слома» среди большевиков возник вновь в 1929 г., когда И. Сталин на апрельском объединенном Пленуме ЦК и ЦКК дал ему иную трактовку, отвергнув соавторство в упомянутой идее и причастность к упомянутой концепции Н. И. Бухарина[196].
 
С тех пор сталинская трактовка многие десятилетия вплоть до перестройки (за редчайшими исключениями[197]) оставалась единственно возможной в официальном советском обществознании.

Важной вехой в ее преодолении среди советских обществоведов стал перевод на русский язык политической биографии Бухарина, написанной С. Коэном. И хотя в этой книге ее автор порой совершал в трактовке данного вопроса крен в другую сторону, утверждая, что в ленинской работе «Государство и революция» «аргументы и выводы были бухаринскими»[198], его другие высказывания на этот счет были в целом достаточно адекватны.

Так, С. Коэн отмечал, что инициатором разработки в большевистской политической доктрине идеи «слома» был Бухарин[199] (американский исследователь не вполне адекватно причисляет эту идею к антигосударственным воззрениям[200]) и в этом вопросе Ленин являлся должником Бухарина[201].

В свою очередь М. Кун отмечает, что полемика 1916 г. между Лениным и Бухариным дала первому серьезный импульс для его дальнейшей работы над проблемами государства и государственности. «В ходе этой работы Ленин изменил свое прежде однозначно негативное мнение о весьма оригинальных по тем временам взглядах Бухарина на государственность»,— пишет М. Кун, ясно указывая, кто из двух большевиков эволюционировал в сторону другого[202].

 
        3.2.2.2. А. Богданов и концепция «государства—коммуны»

А. Богданов в своей статье «Государство—коммуна», опубликованной впервые в «Известиях» Моссовета 27 июня 1917 г., в которой он полемизирует с ленинскими «Письмами о тактике», как бы превентивно критикует и многие из идей, в развернутой форме разработанных в «Государстве и революции».

Он начинает с того, что характеризует ленинскую концепцию «государства—коммуны» как «типичное максималистское построение»[203]. Далее бывший соратник Ленина справедливо подчеркивает, что «Советы рабочих и иных депутатов» нужны и эффективны лишь как органы революционной борьбы, органы разрушения и строительства — «учреждение революционно-правовое». Но идея использовать их в качестве «нового типа государства», как «государственно-правовой институт», по его мнению, является ошибочной[204].

Обосновывая свою негативную оценку, А. Богданов критически анализирует ряд моментов в организации деятельности Советов. Правда, большинство из них оказались преходящими и впоследствии были устранены самими большевиками, что, впрочем, нисколько не умаляет значения богдановской критики. Но А. Богданов указывал и на такие недостатки Советов, которые были им присущи на протяжении всей их деятельности.

Прежде всего, А. Богданов пишет о неопределенности, беспорядочности системы выборов в Советы (в «одном городе рабочие выбирают одного от пятидесяти, в другом — от ста, в третьем — от двухсот человек; в одном селе крестьяне выбирают одного от десяти, в другом — от двадцати домохозяев»), ее многоступенчатости[205].

По его совершенно резонному замечанию, подобная система непригодна для постоянного государственного порядка и менее совершенна, чем прямые и равные выборы в парламентарной демократической республике.

Еще хуже обстоит дело, согласно А. Богданову, в раздельном, «куриальном» представительстве рабочих, крестьян, батраков в обособленные друг от друга Советы, не объединенные в общее представительное учреждение. Пока революционная волна поднимается, особой опасности в этом нет, ибо перед рабочими и крестьянами стоят общие задачи, «слишком настоятельны общие потребности классов, ведущих революцию: противоречия отступают на второй план, и соглашения достигаются легко»[206].

Но в условиях спада революционной волны, считал А. Богданов, когда революция перестает тесно объединять демократические классы, на первый план выйдет расхождение интересов между пролетарскими и непролетарскими элементами демократии. По мере же продвижения к социализму, «чем резче... будут выдвигаться социалистические стремления пролетариата, тем сильнее будет становиться его внутреннее расхождение с крестьянством»[207].

А так как нет высшего органа над общенациональными Советами рабочих и крестьянских депутатов, то и обращаться для разрешения споров этим депутатам некуда. Нет также никакого обязательного способа выработки соглашения. Все это приведет к очевидному результату: гражданской войне, подавлению одной стороны «грубо — механическим путем». И подобный вероятный исход, полагает А. Богданов, предопределен, не только отсутствием объединенного верховного органа власти, но и природой самих Советов как органов революционной борьбы, для которых последние способы решения в случае столкновений — неизбежно революционные, т. е. конфронтационные, насильственные, вооруженные. <<Но какое же это «государственное устройство», — опять-таки правомерно вопрошает автор статьи,— при котором решающее голосование по самой  конституции производится с оружием в руках?>>[208].

Здесь мы подошли к тому месту в статье А. Богданова, где он, думается, ошибочно интерпретирует мысли и намерения Ленина. Бывший соратник Ильича, следуя марксистской ортодоксии, напоминает, что государство есть организация классового господства. Но поскольку, полагает А. Богданов, по мысли Ленина, «всероссийская коммуна должна быть совместным господством пролетариата, мелкого крестьянства и промежуточных между ними групп», то «Ленин не видит, что совместное господство разнородных и отдельно организованных классов не может быть устойчивым порядком»[209].

По нашему мнению, Ленин видел и понимал то, в чем ему отказывает А. Богданов. Но, во-первых, альтернативы завоевания власти, кроме как через Советы, у него просто-напросто не было, а во-вторых, он был вооружен знанием большевистской технологии власти, позволившей ему, в конечном счете, привлечь на сторону своей партии оба Совета, и, наконец, в-третьих, он, наверняка, предполагал их объединить в один, и как только появилась реальная возможность это сделать, к марту—апрелю 1918 г., он их объединил.

Очевидно, возвращаясь к основному сюжету, что качества Советов, раскритикованные А. Богдановым, хотя и были им свойственны, а первая особенность была просто необходима для реализации целей большевиков, тем не менее, они не составляли сути Советов как работающей корпорации, как революционных органов завоевания власти народными низами, как института рабочего и крестьянского самоуправления на местах. В дальнейшем при "большевистском режиме избирательная система была упорядочена, а согласно Конституции 1936 г. выборы в Советы всех уровней стали прямыми и равными. Намного быстрее, как мы только что указали, Советы избавились и от второго недостатка.

Но непреходящим в критике А. Богданова осталось предостережение о возможности гражданской войны между рабочими и крестьянами вследствие революционной природы Советов и неспособности их из-за этого мирно согласовывать интересы между классами в случае возникновения противоречий, разногласий. Именно потому республике Советов  Богданов противопоставляет демократическую республику, в которой возможны парламентский способ улаживания противоречивых интересов между классами и подсчета сил, т. е. «выяснение необходимых уступок, мирное подчинение той стороны, которая оказалась слабее, но рассчитывает стать сильнее в дальнейшем.

При республике Советов этот выход закрыт,— отмечает А. Богданов,— и реакция имеет все шансы перейти в гражданскую войну с громадным расточением лучших сил народа»[210].

На беду российского народа, разжигание гражданской войны являлось важнейшим атрибутом большевистской технологии властвования. И парламент, кроме всего прочего, был отвергнут большевиками потому, что не был эффективным институтом такого разжигания.
А. Богданов подвергает критике еще два положения ленинского плана «государства—коммуны»: 1) плата должностным лицам «не выше средней платы хорошего рабочего» и 2) << «сменяемость в любое время» выборных чиновников>>[211].

Автор статьи резонно замечает по первому пункту, что за среднюю плату хорошего рабочего только и можно делать среднюю работу хорошего рабочего. А на практике, продолжает он, « это означало бы вот что: все наиболее трудные и ответственные должности сделались бы привилегией либо детей буржуазии, у которых есть личные средства, либо политиканов, которые сумеют и «прирабатывать», не стесняясь способами»[212]. Сменяемость же в любое время должна привести к господству «голой демагогии». И он спрашивает: кто, кроме отчаянных политиканов, пойдет на такую службу?[213].

А. Богданов и здесь оказался прав: вскоре после завоевания власти большевики в силу ряда причин, в том числе и той, на которую он указывал, отказались не только «от сменяемости в любое время», но и вообще от выборности для ответственных должностей. А, кроме того, ввиду неподготовленности рабочих стали привлекать на многие управленческие должности старых специалистов, платя им плату выше средней. Но различие позиций В.Ленина и А. Богданова заключалось в том, что Ленин пошел на отмену выборности и сменяемости после того, когда власть была уже завоевана.

Таким образом, критика А. Богдановым Советов как государственного института по всем пунктам являлась справедливой, за исключением того — и это оказалось главным,— что именно благодаря этим «недостаткам» (и ряду других) большевики завоевали власть.

Завершая свою статью, А. Богданов видит первопричину ленинского плана в особенностях максималистского мышления, присущего большевикам: <<отсутствие организационного анализа, вера в желаемое, своеобразный «оптимизм разрухи», ожидание от него необыкновенно революционных результатов>>[214]. Что же, и здесь А. Богданов оказался провидцем, за исключением того, что не разглядел макиавеллизма и политического коварства первого вождя большевизма, его проницательности и прагматизма.

(Продолжение последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

189См.: Ангаров А. Де-Лион и Ленин по вопросу о пролетарском государстве // РП. 1927. № 4. С. 33.

190 См.: Там же. С. 32—34.
191 Там же. С. 43—45.
192 См.: Бухарин Н. И. К теории империалистического государства // Революция права.    Сборник № 1. М.: Изд-во Ком. Академии, 1925. С. 5—32. Примечание 1. С. 5.

193 См.: Марецкий Д. Николай Иванович Бухарин // Большая   Советская   Энциклопедия.   1-е   изд.   Т. VIII. М., 1926. С. 276—277.

194 См.: Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888—1938 / Пер. с англ. / Общ. ред., послесл. и коммент. И. Е. Го¬релова. М.: Прогресс, 1988. С. 67—71, 468—469, 536; Кун М.
Бухарин: его друзья и враги. М.:  Республика,  1992.  С. 47, 55, 63—64.

195 См.:   Пашуканис   Е.  Десятилетие  «Государства   и   ре¬волюции» Ленина.// РП. 1927. № 4. С. 12—14.
196 См.: Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 70—79.

197 В косвенной форме влияние Бухарина на Ленина признается, например, в 19 томе 3-го издания ленинских сочинений. См.: Ленин В. И. Соч. 3-е изд. Т. XIX. С. 479. Сн. 155.

198 См.: Коэн С. Указ. соч. С. 70.
199 См.: Там же. С. 71.
200 См.: Там же.
201 Там же. С. 469.
202 Кун М. Указ. соч. С. 63.

203 Богданов А. А.  Вопросы социализма:   Работы  разных лет. М.: Политиздат, 1990. С. 344.

204 Там же.
205 Там же. С. 345.
206 Там же.
207 Там же.
208 Там же.
209 Там же.
210 Там же.
211 Там же. С. 348.
212 Там же.
213 Там же.
214 Там же.