Любовь и конфеты

Рассказ

 - Любовь? А ты знаешь, что это такое? – свободная бровь на лице Фёдора выгнулась в дугу, другая в это время активно участвовала в мыслительном процессе вместе с пощипывающими её пальцами. Фёдору не впервой было заниматься, как он сам про себя считал, просвещением молодёжи во вверенном ему подразделении, однако на сей раз вопрос хоть и исходил от завсегдатая бесед на разные жизненные темы Глеба, но всё же оказался несколько неожиданным.

- Так знал бы – не спрашивал, - Глеб прикрыл, входя, дверь и направился к привычному месту за столом своего начальника, так же как делал это в конце многих обеденных перерывов. Дружба между ними возникла сразу, потому как на работу в отдел устраивались практически одновременно, да и поколения оказались совсем уж одного – обоим не было ещё и тридцати.

Глеб был светловолосым молодым человеком лет двадцати пяти, чуть полноватым для своей комплекции, однако эта склонность к достижению состояния «пухленького» годам к сорока в купе с искренней добродушностью характера определяли отношение к нему уже сейчас: обращались к нему исключительно ласково - Глебушка. Причём такое обращение не было чем-то из ряда вон выходящим вроде панибратства, а звучало как-то просто и удобно-привычно, как если пользовать уменьшительные: окошко, чаёк, хлебушек…

- Проходи, дорогой, вот, угощайся, конфеты, остались с юбилея нашей главной бухгалтерши, - Фёдор подсыпал сахару в привычный крепкий чай.

- А, помню, - всё, что Глебушка помнил об этом юбилее, так это то, что сам в нём не участвовал, - как называются?

- Ассорти.

Глебушка потянулся к стеклянной узорчатой вазочке, конфеты он любил. Действительно, каждая была завёрнута в свой собственный блестящий фантик-фольгу.

- Любовь-любовь, - пальцем с твёрдым ногтем Фёдор звучно постучал по основательно-цилиндрической чашке.

- А что? – сдавленно мыкнул уже жующий Глеб. Он знал, к кому шёл. В отличие от Глебушки, Фёдор на новом месте практически стразу стал Фёдором Степановичем, хотя росту в нём поменьше даже на глаз, весу – подавно. Фёдор действительно производил впечатление человека худощавого, возможно ещё и из-за смуглости кожи, однако прочно стоящего на ногах, о чём свидетельствовала твёрдая уверенная походка, да и рукопожатие тоже, и говорил он как-то по-особому, правильно. Наверное, поэтому именно его назначили на место уходившего на пенсию предыдущего начальника, придирчивого Сан-Саныча.

Есть, знаете ли, такая порода людей, которые чуть ли не с детства знают ответы на все вопросы. И идти к ним за советом не стыдно в любом возрасте. Как к человеку вне поколений, как будто он узнал об этой жизни уже всё и вся, но мудро помалкивает, пока не обратятся конкретно к нему. Фёдор оказался как раз из таких – молчаливых, но тем и интересных, как будто в нём встроенный магнит, столь сильный своим спокойствием, что тон в разговоре с ним меняли, не замечая того сами, даже самые отъявленные сплетницы и злопыхатели.

- Любовь… - Фёдор посмотрел куда-то поверх головы Глеба и, как будто, заглянул в собственные воспоминания, - любовь начинается с детства, когда не чаят души родители, зацеловывают, балуя, бабушки, когда всё – для тебя: и солнце, и небо, и безграничная забота и внимание. И конфеты. И ты беззаветно любишь в ответ и, не дожидаясь ответа, тоже.

- О-о, ты мне ещё про любовь к родине расскажи, - первая шоколадная конфета оказалась с карамельной начинкой, сочная, немного тягучая, вкусная. «Давно я не ел карамелек», - подумал Глебушка и взял следующую.

- И расскажу! Когда понадобится, – Фёдор отпил ещё чая и продолжил, - а потом, подрастая, но всё ещё оставаясь детьми, мы начинаем узнавать себя в других людях, себя будущих, себя возможных, себя очень желаемо других, с нашей точки зрения – лучших, чем мы есть на самом деле сегодня. И мы влюбляемся в этих других просто, в надежде стать ближе и узнать такое притягательное неизведанное.

«Вот умеет же о простых вещах так доходчиво и в то же время по-особенному говорить. А ведь правда, нравилась мне в школе одна девочка, сильно нравилась, отличница была, красавица, умница», - подумал Глеб и мысленно прыснул смешком, - «не то, что я». От второй конфеты он слегка сморщился – она была ванильная, на вкус приятная, но слегка приторная.

А Фёдор продолжал:

- А потом! А потом ты встречаешь её. Молодую и яркую, мимо которой не можешь пройти, и жизнь твоя начинает совсем другой отсчёт – в виде бессонных ночей, часов ожидания, розовых букетов и фруктовых ароматов.

«Не забыть бы спросить, как именно называются эти конфеты», - озадачился Глеб (третья была с клубничным суфле, так и таяла во рту), - «Надо будет преподнести такие Веронике. Она же любит клубнику». Вероника – это девушка, которая придёт завтра на третье свидание к Глебу, и, наверное, снова с очередной сладкой деталью в гардеробе или на губах. Сочные цвета постоянно алели на ней то в виде шарфика, то сумочки и туфель, а то и блузки в тон ягодно-спелой помаде.

- Но первая любовь далеко не всегда бывает навсегда, это уж как у кого, - взгляд Фёдора куда-то уж совсем улетучился, в неведомые дали, что он там видел – неизвестно, но говорил по-прежнему как по писаному, - любовь может неожиданно вырасти из тёплого искреннего давнего общения, а может появиться внезапно, как вдруг появившийся в темноте вечерней улицы свет. Может долго дремать хрупким комочком глубоко в душе и проснуться от тихого «мяу» крошечного котёнка, потёршегося нежными усиками о ладонь. Она – в поданной на помощь руке, в мимо проплывающей улыбке, которую ты никогда больше не увидишь…

Фёдор на какое-то время замолчал. И Глебушка не посмел прервать этой  тишины, ему вдруг вспомнилось мамино «тихий ангел пролетел». «Откуда? Откуда он всё это знает? Ведь старше меня всего на четыре года!» - недоумевал он, и отметил про себя неожиданный, полный вкус миндального сердечка, - «а хорошо!». Конфеты Глебу понравились, и он, не стесняясь, разворачивал очередную. Начинка оказалась с йогуртом.

- Любовь – она в продолжении. Дети – вот настоящие плоды любви, - Фёдор смаковал набравший силу вкуса чай, - это чудесные возможности максимально исправить свои ошибки – воспитанием, заботой, вниманием и любовью. Сделать кого-то счастливым, ведь это в твоей власти! Научить быть счастливым, вот в чём особый смысл. Да… - казалось, он сам в этот момент проживает описываемую жизнь, так образно и живо получалось.

- В общем, это долгий процесс, будем надеяться, что бесконечно долгий, однако в конце подытожить весь свой опыт всё равно придётся!

- Это точно, - Глебушка дожёвывал конфету последнего вида, которую смог откопать почти на самом дне вазочки, долго искал новизну вкуса, но оказалось, что внутри, как и снаружи – сплошной шоколад, плотный, горько-сладкий, с терпким вкусом какао. «И для мозгов полезный» - отметил он мысленно.

- Ладно, время, - Глеб засобирался, пора было «делать дело», как он сам выражался, - тебе-то какие тут понравились?

Он кивнул на сгребаемые обёртки.

- Я с орехами люблю, - попытался напустить туману Фёдор.

- Ну, спасибо за чай-конфеты-беседу душевную, - тут Глеб не шутил, Фёдор был его настоящим другом, уж что-что, а ценить людей Глеб уже научился, - я пошёл. Конфеты-то как называются?

- Я же тебе сказал – ассорти.

- Ассорти – это не название, ты мне название скажи!

Фёдор пошарил в нижнем ящике стола и достал коробку.

- А, вот.

На разноцветном фоне размашисто красовалась надпись «Любовь всей твоей жизни», строкой ниже – «Ассорти», и чуть поменьше золотыми буквами – «Конфеты».

- Ну, ты хоть понял, что я тебе тут объяснял?

- Понял, понял, - Глебушка заторопился и был уже почти за дверью. Мысленно он уже смаковал коричневые ароматные блестяшки одну за другой вместе с Вероникой.  «Чудненькие ассорти! И сколько ж их там, таких разных. А ведь всё одно – конфеты!»

http://www.zhogol.lepshy.by/e/56975-lyubov-i-konfetyi