Розовые очки
Но однажды – всегда что-то происходит в нашей жизни впервые – пришло к нему на утренней прогулке озарение. И спала розовая пелена с глаз Кошкина, словно утренний туман рассеялся. Как все произошло, он сейчас уже и не вспомнит. Да кому надо знать такие подробности? Важно другое обстоятельство: после столь серьезной утраты, Леонард стал сам не свой.
В общем, вернувшись с прогулки домой, и застав супругу сидящей возле телевизора, Кошкин переменился в лице.
– Выключи этот "ящик"! – заявил с порога Леонард своей супруге. – Как ты только можешь все это смотреть?
– С чего бы это? – вскинула брови Элеонора Матвеевна. – По ящику, как ты его назвал, идет мой любимый сериал "Бедные тоже смеются". Кстати, и твой – тоже... Вполне приличная мелодрама.
– А я говорю: выключи! Нашла, тоже мне, мелодраму. Это – дерьмо. Много дерьма. Запомни дорогая: бедные смеются только тогда, когда богатые плачут.
– Так давай, переключим, – супруга нехотя потянулась за пультом. Таким злым и решительным мужа она еще не видела.
– Не надо! И там – дерьмо.
Элеонора Матвеевна уже не на шутку испугалась. С большой тревогой, подняв свое грузное тело с мягкого кресла, она потянула руку к его лбу.
– Ты Леонард, наверное, переутомился. Может, пойдем, погуляем? Подышим свежим воздухом…
– Свежим воздухом? – с иронией спросил супруг. – Да ты выйди и увидишь, что вокруг нет никакого свежего воздуха, лишь сплошной смрад. Дышать нечем. Все " с голодухи" нахватались машин, загнали себя в долговую кабалу и думают богатыми стали. Дураки.
Если сказать, что Элеонора испугалась, будет совершенной неправдой. Она была в ужасе. "Горячка! Белая горячка! – подумала она и решила, что в даной ситуации его лучше не расстраивать, а то еще в окно прыгать станет. – Но откуда прицепилась к нему эта зараза?"
– Не волнуйся, Леонард. Мы дышать не будем. Просто погуляем.
– Как это не дышать? – удивился Кошкин. – Я тебе что - человек в скафандре?
Кое-как уговорила. Вышли они из дома, прогуливаются возле подъезда, как ни в чем не бывало. Кошкин успокоился вроде. Элеонора Матвеевна тоже в себя приходить стала. "Слава богу, отошел, – подумала она. – А я, уже было, его чуть за сумасшедшего не приняла".
– Давно мы вот так не гуляли, – вздохнула супруга, держа Леонарда под ручку. – А помнишь, как в молодости?..
Не успела она договорить о прекрасных, давно минувших летах, как навстречу им, покручивая ключами на пальце, вышел сосед по лестничной площадке Вольф Сергеевич Пузанов.
"Улыбается. Жизнью своею доволен, – подумал, глядя на него, Кошкин. – "Мерседес" его сверкает на солнышке. В кармане деньги из кармана топорщатся – те, что рабочим своим задолжал и отдавать не хочет".
– Здравствуйте Леонард Сергеевич и Элеонора Матвеевна! – широко расплываясь в улыбке, произнес Пузанов и руку главе семейства протянул. – Как ваше драгоценное здоровьице?"
Леонард прежде всегда учтиво тряс здоровенную руку за два больших пальца, а сейчас поморщился и демонстративно отвернулся.
– Что случилось Леон? – недовольно спросила супруга, когда Пузанов ушел, пожав плечами. – Нехорошо как-то вышло…
– А мне плевать! Или ты хочешь, чтобы я руки о дерьмо вымазал?
– Вольф – уважаемый человек! Что ты такое несешь?
– Не увидел я человека, – брезгливо поморщился Кошкин.
Прогулка была испорчена.
– Что с тобой происходит? – спросила супруга Кошкина, когда они вернулись домой.
– Со мной? – он удивленно вскинул брови. – Со мной ничего не происходит. А вот с вами – это еще вопрос.
– С кем это с "вами"?
– С вами со всеми. Ходите сонные, розовые очки напялили, и ничего дальше своего носа не видите. Ты вот рассказики сочиняешь, стишки разные пописываешь про лютики–цветочки. А рассказики-то у тебя дерьмо. От жизни оторванные. Ты выход из этого дерьма, в котором мы живем, покажи. А то цветочки...
Элеонора чуть в обморок не упала. Заплакала. Наплакавшись, вздохнула. "Ничего, – утешила она саму себя, – это болезненное состояние у него временное. Переутомился, наверное".
Но, к сожалению супруги, состояние дорогого ей человека не улучшилось ни через день, ни через два. Напротив, болезнь, что называется, прогрессировала.
И стал Леонард просто невыносимым. Донимал супругу (и не только ее) каждый раз и по каждому поводу. Ко всему происходящему у него негативное восприятие выявлялось.
Отправились они как-то прогуляться на майском воздухе. Вышли на городскую площадь. Это как раз на первомайские праздники получилось. Народ ликует, пиво попивает, а Кошкин недовольство скорчил:
– Выдумали, понимаешь, праздник весны и труда! Прозрейте, люди! – крикнул он в толпу. – Где вы увидели праздник труда? У нас в городе половина населения – беднота и безработные. Дерьмо это, а не праздник! – крикнул он еще раз в толпу, и тут же пояснил, стоящему возле него мужчине: – Где вы видите праздник труда? Я лично вижу праздник капитала.
И так, и в таком же духе на все у него имелось свое мнение. Его даже били, сажали на пятнадцать суток, а он никак не мог держать язык за зубами: что видел вокруг себя плохого, а ему много чего плохого виделось, то и поливал всяческими нехорошими словами.
Вообщем, однажды жена не вытерпела. Не имея больше сил и терпения смотреть на страдания супруга, решила сводить его к психиатру Ивану Ивановичу Чудикову. Что оказалось делом нелегким. Пришлось для этого всеми правдами и неправдами заманивать его к знатоку человеческих душ. Но, в конце концов, у нее все получилось.
Очередь была большой. Но все когда-нибудь проходит.
Дверь открылась и молоденькая медсестра, помощница Ивана Ивановича громко позвала:
– Кошкина!
Но никто не отозвался. Элеонора Матвеевна забыла, что записалась на прием под своим именем, да и Леонарду сказала, что именно ей нужно провериться по поводу нервных недомоганий. А иначе просто нельзя было заманить его в кабинет к психиатру.
– Кошкина есть? – еще раз позвала медсестра.
Тут Элеонора Матвеевна и сам Кошкин опомнились.
– Мы здесь, – сказала она и взяла супруга, как маленького ребенка за руку, решительно потащила за собой.
– Мне-то, зачем идти с тобой? – воспротивился Кошкин. – Я ни на что не жалуюсь.
– Пойдем, дорогой, а то мне без тебя страшно, – умоляющим голосом попросила супруга. – Ты только посидишь, послушаешь, что скажет доктор. Да и вообще, вдруг меня не выпустят, а прямиком – в психушку.
Последние слова подействовали, и он согласился.
– На что жалуемся? – доктор Чудиков провел молоточком у переносицы Элеоноры Матвеевны.
– Да я, собственно…
– Так, так, – доктор стал водить молоточком от одного глаза женщины к другому, отчего бедная Элеонора Матвеевна прикрыла их руками.
– Не надо так волноваться, – сказал Чудиков. – Это всего лишь стандартные процедуры.
Не успела она прийти в себя от "молоточка", как доктор уже достал из стола фотографии членов правительства. Почему именно их? Да потому, что каких- нибудь неизвестных "бандюков" с большой дороги, или артистов показывать он, исходя из практики, понял, не имело смысла. На артистов, как правило, смотрели пациенты с вожделением, на преступников – с ужасом. Здесь другое дело… Члены правительства воплощали и первых и вторых, но ассоциации вызывали правильные у здоровых пациентов.
– А сейчас посмотрите на эти фотографии, – сказал он. – Внимательно посмотрите и ответьте мне: какие возникают ассоциации?
– Доктор, – Кошкина даже не взглянула на лежащие перед ней фотографии, примелькавшихся по телевизору министров – Я бы хотела с вами поговорить наедине…
– Конечно, конечно, поговорим. Мы с Вами обо всем поговорим обстоятельно. Так какие ассоциации?
– Фу-у, – тяжело вздохнула Элеонора Матвеевна, беря одну за другой фотографии. Она так расстроилась, что забыла, что такое ассоциации. Но тут же собралась и выпалила: – Демократия... Свобода... Полные прилавки…
Доктор скривил губы в едва уловимой ухмылке, а Кошкин, все это время молча и с интересом наблюдавший за происходящим, вскипел:
– Дура! Какие "полные прилавки"? Ты посмотри на цены! А что Эти с селом сделали… – он показал на фотографии: – О–о! Ну и дура!
– Интересно, интересно... – доктор перевел взгляд на Кошкина. – Мне еще не доводилось встречать человека с такими ассоциациями.
Кошкина вздохнула: все разрешилось само собой. Чудиков теперь был полностью поглощен ее мужем. Она молча наблюдала за их оживленной беседой. Они говорили о внешней и внутренней политике и еще много о том, в чем Элеонора Матвеевна, к глубокому ее сожалению разбиралась очень слабо.
Наконец, доктор опомнился и обратился к пациентке:
– Вот, уважаемая, ваш муж вполне здоровый человек. А вам не мешало бы подлечиться. Ассоциации у вас нездоровые... На лицо неадекватное восприятие реальности. Все видите в розовых тонах. Не хочу вас пугать, но это довольно-таки серьезное нервное расстройство, которое может стать хроническим и перерасти в тяжелые формы, вплоть до полной потери рассудка.
– И что же делать?
– Лечиться, уважаемая, лечиться! И незамедлительно!
Свидетельство о публикации №213061900296
Аллеф Лей 05.07.2014 19:41 Заявить о нарушении
Аллеф Лей 05.07.2014 21:05 Заявить о нарушении