Гитара литературная 21. Марина Цветаева

Гитара в литературе ХХ века.

МИХАИЛ БУЛГАКОВ

Булгаков Михаил Афанасьевич (1891-1940), русский писатель. В романе «Белая гвардия» (1925-27), пьесах «Дни Турбиных» (постановка в 1926), «Бег» (1926-28, постановка в 1957) показал трагические коллизии Гражданской войны и крах «белого движения». Многие произведения писателя при жизни не публиковались. Повесть и рассказы: «Роковые яйца», «Дьяволиада» (обе книги 1925), «Собачье сердце» (1925, опубликована в 1987); «Театральный роман» (незаконченный, 1936-37, опубликован в 1965). В романе «Мастер и Маргарита» (1929-40, опубликован в 1966-67) – идея вечного противостояния нравственного и творческого подвижничества силам зла, воплощенная в двух временных планах; в гротескно изображенной современности (с использованием мифологической образности) и евангельских сценах.

Весьма многозначителен зачин пьесы «Дни Турбиных» Михаила Булгакова. Авторская ремарка обозначена следующим образом: «Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют девять раз и нежно играют менуэт Боккерини. Алексей склонился над бумагами.

Николка (играет на гитаре и поет). Хуже слухи каждый час. / Петлюра идет на нас! / Пулеметы мы зарядили, / По Петлюре мы палили, / Пулеметчики-чики-чики… / Голубчики-чики… / Выручали вы нас, молодцы!
Алексей. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни. Пой что-нибудь порядочное».

Контраст между прелестной мелодией итальянского композитора и гитарой, аккомпанирующей частушечному речитативу, разителен. В сценке скупыми штрихами обозначена трагедия русской интеллигенции, ввергнутой в водоворот гражданской войны, и печальная участь инструмента, который не скоро еще вернется к классическому репертуару мирных времен.


ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ

Мандельштам Осип Эмильевич (1891-1938), русский поэт. Начинал как представитель акмеизма. Поэзия насыщена культурно-историческими образами и мотивами, отмечена конкретно-вещественным восприятием мира, трагическим переживанием гибели культуры. Сборники «Камень» (1913), «Tristia» (1922), цикл «Воронежские тетради» (опубликован 1966). Книга «Разговор о Данте» (опубликована 1967), автобиографическая проза, статьи о поэзии. Репрессирован; реабилитирован посмертно.

Осип Мандельштам не жаловал гитару, зато слагал стихи о кифаре: «У моря ропот старческой кифары… / Еще жива несправедливость Рима, / И воют псы, и бедные татары / В глухих деревнях каменного Крыма…» (Стихотворение «У моря ропот старческой гитары…»).

Как он сподобился услышать античную старушку в 1915 году – загадка. Скорее всего, эта рифма возникла спонтанно. Не иначе, в памяти поэта еще были свежи впечатления от «вакхической драмы» «Фамира-кифарэд» Иннокентия Анненского.

В стихах Осипа Мандельштама порой незримо присутствует гитара, хоть он ни слова не говорит о ней. В стихотворении «Кинематограф» есть строки: «А он скитается в пустыне – / Седого графа сын побочный, / Так начинается лубочный / Роман красавицы графини. / И в исступленьи, как гитана, / Она заламывает руки. / Разлука. Бешеные звуки / Затравленного фортепиано…»

Понятно, что цыганские страсти гитаны как-то неестественно смотрятся под аккомпанемент рояля, здесь уместнее гитара с пышным бантом на грифе, с ее возгласами отчаяния и перебором струн.

Созвучие двух слов, «гитана» и «гитара», не случайно. Трудно представить себе гитану, то есть цыганку, без гитары. Сердечные муки одной отзываются печальными переборами струн другой. Когда Осип Мандельштам пишет: «Черты лица искажены / Какой-то старческой улыбкой, / Кто скажет, что гитане гибкой / Все муки ада суждены?» – вновь невольно приходит на ум гитара. Читайте четверостишье «Черты лица искажены…», написанное поэтом в 1913 году.

Осип Мандельштам, будучи тонкой поэтической натурой, нередко впадал в отчаяние от беспросветной обыденной жизни, где каждая неприятная мелочь, всякий пустяк ранили его душу. И тогда он восклицал: «Нет, не мигрень, но холод пространства бесполого, / Свист разрываемой марли да рокот гитары карболовой!» (Стихотворение «- Нет, не мигрень…»).

Гитара – удивительный инструмент, способный к сопереживанию, и нет ничего странного в том, что она может усугубить чувство безысходности слабого человека.


ГЕНРИ МИЛЛЕР

Миллер Генри (1891-1980), американский писатель. Циничные по интимно-эротической обнаженности романы о любви как анархически-индивидуалистическом бунте («Тропик Рака», 1934; «Тропик Козерога», 1939), трилогия «Благостное распятие» (1949-60) – эпатирующие публику беллетризованные мемуары. Повлиял на «разбитое поколение».

Генри Миллер в скандально знаменитом романе «Тропик Козерога» не без иронии описывает разудалую попойку у некоего музыканта: «По всему обширному дому были расставлены рояли, не меньше четырех, не говоря уж о гитарах, мандолинах, скрипках и фисгармониях». И продолжает: «Это были истинные приемы с бутербродами и напитками. Когда вечер набирал силу и одновременно звучали три рояля, фисгармония, мандолины, гитары, пиво лилось рекой, каминные доски ломились от сигар и сандвичей, из сада дул освежающий ветерок, а Джордж Ньюмиллер, голый по пояс, модулировал будто дьявол – это было лучшее шоу из всех, что мне доводилось видеть, и притом оно не стоило ни цента».

Американское расточительство поражает наше воображение, но сомнительно, чтобы в таком бедламе кто-то сумел расслышать голос гитары – нежный, умиротворяющий. Она оказывается ненужной гостьей на чужом пиру!


ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ

Эренбург Илья Григорьевич (1891-1967), поэт, писатель, мемуарист, переводчик с французского и испанского языков, общественный деятель. Романы «Буря», «Падение Парижа» (Сталинская премия 1942 года), повесть «Оттепель» и др.

Илья Эренбург писал в 1939 году в Испании: «Бои забудутся, и вечер щедрый / Земные обласкает борозды… / Шоферы отвернутся от руля, / И над губами высоко повиснет / Вина оледеневшая струя, / Певцы гитару от груди отнимут, / Замрет среди пустыни паровоз, / И молча женщина протянет сыну / Патронов соты и надежды воск» (стихотворение «Бои забудутся, и вечер щедрый…»).

Кровопролитная гражданская война ожесточила людские сердца, фашисты ликуют, предвкушая близкую победу. Голос гитары, согревавший души республиканских бойцов, умолкает.


СЕСАР ВАЛЬЕХО

Вальехо Сесар (1892-1938), перуанский поэт, прозаик, литературный критик, журналист. Сброники стихов – «Черные герольды» (1910), «Трильсе» (1922), «Человечьи стихи» (вторая половина 30-х годов).

Безысходный трагизм пронизывает стихотворение «Гитара под звук ладоней» Сесара Вальехо. Его герой мысленно обращается к той, с кем готов разделить тяжесть расставания с жизнью: «Что мне ружья, послушай, – / какое мне дело до ружей, / если пуля в конце / именною печатью мне станет! / Что мне ружья – и что тебе пули, / если вкус твоих губ, как дымок револьвера, растает! / Да, красивая, этой же ночью / тяжесть нашей звезды испытаем руками незрячих, / а потом, я прошу тебя, очень, / спой немного – и вместе заплачем! / И этой же ночью движением слитным, бесследным, – / твоя беззаветность с моею тревожностью рядом, – / уйдем от себя, неразлучно… / Пока не ослепнем! / Пока не заплачем / над нашим последним возвратом!»

Поэт выражает готовность «уйти в пустоту от орды человекоподобных» и вернуться «в красоту, в цветоносные соты земли», иначе говоря, умереть. И все же какова мощь духа, каково жизнелюбие этого человека!


КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ

Паустовский Константин Георгиевич (1892-1968), русский писатель. Мастер лирической прозы. Повести «Кара-Бугаз» (1932), «Колхида» (1934), обращенные к этическим проблемам преобразования окружающей среды, повесть «Мещерская сторона» (1939) и рассказы (сборник «Летние дни», 1937), рисующие непритязательную красоту среднерусской природы и «неторопливое счастье» человека, созерцающего ее, историческая повесть («Северная повесть», 1938), книги о творчестве, людях искусства (в том числе «Золотая роза», 1955) отмечены романтической настроенностью, вниманием к высоким человеческим чувствам, поэтичностью языка. В автобиографической эпопее «Повесть о жизни» (Ч.1-6, 1945-1963) – путь личности, сохраняющей человеческое достоинство и верность нравственным ориентирам в водовороте событий, потрясений первых десятилетий 20 в., идущей своей дорогой, не совпадающей с пафосом советской эпохи.

В замечательной книге Константина Паустовского «Золотая роза» писатель рисует портрет известного датского сказочника. «При виде Андерсена женщины затихали. Их смущал этот худой и элегантный господин с тонким носом. Они считали его заезжим фокусником, хотя и называли почтительно «синьор поэт». По их понятиям это был странный поэт. В нем не бурлила кровь. Он не пел под гитару раздирающие сердце баркаролы и не влюблялся по очереди в каждую из женщин».

Паустовский, нежнейший лирик советской поры, довольно точно передал расхожее мнение о «художественной демонической натуре», чьей спутницей непременно должна быть гитара.

В громадной портретной галерее, какой являются воспоминания Константина Паустовского «Книга о жизни», встречается забавный персонаж: «Рассказывали, что дядя Гриша – сын сенатора из Петербурга, окончил лицей, промотал огромное состояние в Париже, потом был тапером в кино (по-тогдашнему «иллюзионе»), а теперь живет за счет человеческой жалости и перехватывает рубль или два на вечеринках в качестве непревзойденного игрока на гитаре и певца жестоких романсов».

Отпрыск славного дворянского рода благодаря умению играть на гитаре хоть и опустился, но сумел выжить, несмотря на свою «классовую чуждость» в новом советском обществе.

Говоря о своем гимназическом детстве, Константин Паустовский восторженно вспоминает театральные спектакли в Брянске: «Нарумяненные юные женщины с подведенными синькой глазами пробегали из уборных по скрипучим доскам на сцену, волоча бархатные шлейфы. Обольстительно звенели гитары под пальцами нагловатых первых любовников, и слова жестоких романсов щемили простодушные сердца горожан:
Мне снился день, который не вернется,
И человек, который не придет...

Этот театр видел все: молодых цыганок с надрывающим сердце голосом, разорившихся помещиков, пахнувших лошадиным потом, – они скакали сто верст, чтобы попасть на концерт какой-нибудь Нины Загорной, – корнетов с черными баками, купцов в коричневых котелках, невест, трепещущих от испуга, в пышных, как пена, розовых платьях» («Книга о жизни»).

Театр привлекает публику красотой зрелища, столь далекой от серых житейских будней, и гитара помогает создать атмосферу восхищения в зрительном зале.

Константин Паустовский любил гитару и порой говорил о ней, как о живом одушевленном существе. Описывая долгую и скучную зиму в провинции, он, в частности, замечает: «В комнате поручика Ромуальда сама по себе звучала струна на гитаре. Звук струны долго дрожал. Он делался все тоньше, пока не становился сначала как серебряный волосок, потом как серебряная паутина. Тогда он затихал» («Книга о жизни»).

Поэтичное и тонкое наблюдение! Гитара у Паустовского тоскует в одиночестве, мечтая оказаться в руках исполнителя.

В мемуарной «Книге о жизни» Константин Паустовский вспоминает одного своего давнего знакомого, фронтового поручика, поразившего его редкостной музыкальностью. «Соколовский снял со стены гитару санитара Ляхмана, взял несколько аккордов и запел заунывную грузинскую песню. Потом он спел армянскую песню, после нее – украинскую, еврейскую, польскую, финскую, латышскую и окончил этот неожиданный концерт виртуозным исполнением «Пары гнедых» с цыганским «подвывом». Оказалось, что Соколовский свободно говорит на многих языках и знает вдоль и поперек всю Россию».

Гитара – воистину космополитический инструмент, способный выразить душу любого народа, населявшего великую империю.

В начале ХХ века в России жил удивительный человек, истинный подвижник гитары по фамилии Оленин-Волгарь. Он родился в семье музыкантов, и нет ничего необычного в том, что те отправили его учиться пению в Италию. Но юношей овладела «охота к перемене мест», он бросил учебу и обошел пешком Италию, Францию, Испанию. Повсюду он пел под гитару песни на языках тех стран, в которых находился. Позднее он стал матросом и дослужился до капитана. Вот как Константин Паустовский пишет об этой неординарной личности. «Я познакомился с Олениным-Волгарем в 1924 году в редакции одной из московских газет. Однажды после работы мы попросили Оленина-Волгаря спеть нам несколько песенок из его уличного репертуара. Достали где-то гитару, и сухощавый невысокий старик в форме речного капитана вдруг преобразился в виртуоза, в удивительного актера и певца. Голос у него был совершенно молодой.

Мы, замерев, слушали, как свободно лились итальянские кантилены, как отрывисто гремели песни басков, как ликовала вся в звоне труб и пороховом дыму «Марсельеза» («Книга о жизни»).

Чрезвычайно жаль, что время стерло из людской памяти это славное имя – не осталось ни биографических заметок, ни фотографий, ни граммофонных записей. Если бы не Паустовский, то мы не узнали бы вообще ничего о необычном артисте, страстно любившем гитару.


МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Цветаева Марина Ивановна (1892-1941), русская поэтесса. Романтический максимализм, мотивы одиночества, трагическая обреченность любви, неприятие повседневного бытия (сборники «Версты», 1921, «Ремесло», 1923, «После России», 1928; сатирическая поэма «Крысолов», 1925, «Поэма Конца», обе – 1926). Трагедии («Федра», 1928). Интонационно-ритмическая экспрессивность, парадоксальная метафоричность. Эссеистская проза («Мой Пушкин», 1937; воспоминания об А.Белом, В.Я.Брюсове, М.А.Волошине, Б.Л.Пастернаке и др.). В 1922-1939 в эмиграции. Покончила жизнь самоубийством.

У Марины Цветаевой, как и у многих русских литераторов той поры, гитара непременно связана с цыганским бытом: «Пьян без вина и без хлеба сыт – / Это цыганская свадьба мчит! / Полон стакан. / Пуст стакан. / Гомон гитарный, луна и грязь. / Вправо и влево качнулся стакан: / Князем – цыган! / Цыганом – князь! / Эй, господин, берегись – жжет! / Это цыганская свадьба пьет!» («Цыганская свадьба»).

Иными словами, повсюду, где раздолье, молодецкая удаль и пьяный угар, – там звенит цветаевская, то есть цыганская гитара!

Гитара у Марины Цветаевой иногда ассоциируется со сценами смерти. В цикле «Донжуан» (1917) встречаем такие слова: «Я вижу надменный и старый / Свой профиль на белой парче. / А где-то – гитаны – гитары – / И юноши в черном плаще».

В этом прозрении будущего небытия одинокой звездой сияет искра неразделенной, печальной любви.

В письме, посланном Мариной Цветаевой из Москвы 2 сентября 1918 года сестре Але, поэтесса сообщает: «Мы еще не уехали. Вчера на вокзале была такая огромная толпа, что билеты-то мы взяли, а в вагон не сели. Домой возвращаться мне не хотелось – дурная примета, и я ночевала у Малиновского. У него волшебная маленькая комната: на стенах музыкальные инструменты: виолончель, мандолина, гитара, – картины, где много неба, много леса и нет людей, огромный зеленый письменный стол с книгами и рисунками, старинный рояль, под которым спит собака «Мисс» (по-английски значит – барышня). Мы готовили с Малиновским ужин, потом играли вместе: он на мандолине, я на рояле».

Александр Николаевич Малиновский – художник, но, судя по всему, также артист, которому мила гитара. В разгар Гражданской войны, всеобщей разрухи и голода, он пытается сохранить остатки прежнего комфортного быта, символом чего является музыка.

Менее чем через месяц после отъезда из России в послании «Але» Цветаева формулирует свое житейское кредо: «Знай одно: что завтра будешь старой. / Пей вино, правь тройкой, пой у Яра, / Синеокою цыганкой будь. / Знай одно: никто тебе не пара – / И бросайся каждому на грудь. / Ах, горят парижские бульвары! / (Понимаешь – миллионы глаз!) / Ах, гремят мадридские гитары! / (Я о них писала – столько раз!)»

Поразительно, что в мире, где изо дня в день гремит пушечная канонада, а русская столица переполнена пьяной солдатней с красными бантами, где-то вдалеке от этого рождаются вдохновенные строки, исполненные думами о преходящем и вечном, о греховном и чистом, о земном и небесном любовном чувстве, отстраненном от войн и революций, от окопов, крови и тифозных вшей!

Марина Цветаева в 1920 году написала стихотворение, в котором гитара весьма необычно «встроена» в ее образный ряд: «Править тройкой и гитарой / Это значит: каждой бабой / Править, это значит: старой / Брагой по башкам кружить! / Раскрасавчик! Полукровка! / Кем крещен? В какой купели? / Все цыганские метели / Оттопырили поддевку / Вашу, бравый гитарист! / Эх, боюсь – уложат влежку / Ваши струны да ухабы! / Бог с тобой, ямщик Сережка! / Мы с Россией – тоже бабы!» (стихотворение «Править тройкой и гитарой…»).

Не касаясь побочных метафор (так, цветаевская упряжка сродни гоголевской «птице-тройке», то есть Руси), отметим: умение обращаться с гитарой, по мнению поэтессы, – большое искусство!

Марина Цветаева тонко чувствовала душу гитары. «Та ж молодость, и те же дыры, / И те же ночи у костра... / Моя божественная лира / С твоей гитарою – сестра. / Нам дар один на долю выпал: / Кружить по душам, как метель. / – Грабительница душ! – Сей титул / И мне опущен в колыбель!» (стихотворение «Та ж молодость, и те же дыры…).

Или еще один фрагмент: «В каждой строчке: стой! / В каждой точке – клад. / – Око! – светом в тебя расслаиваюсь, / Расхожусь. Тоской / На гитарный лад / Перестраиваюсь, / Перекраиваюсь» (стихотворение «В седину висок…»).

Вывод напрашивается сам собой: поэтическая лира Цветаевой сродни испанской гитаре!

Вернувшись в Россию, Марина Цветаева ради заработка переводила стихи Гарсиа Лорки, причем настолько удачно, что они до сих пор печатаются в собраниях поэта. Это две родственные души, со схожими эстетическими воззрениями, с одинаковой приверженностью к гитаре. Давайте прочитаем цветаевский «Плач цыганки по графу Зубову»: «Расколюсь – так в стклянь, / Распалюсь – так в пар. / В рокота гитар / Рокочи, гортань! / В пляс! В тряс! В прах – да не в пляс! / А-ах, струна сорвалась! / У-ехал парный мой, У-ехал в Армию! / Стол-бы фонарные! / Ла-ды гитарные! / И в прах! / И в тряс! / И грянь! / И вдарь! / Ермань-Дурмань. / Гортань-Гитарь. / В пляс! В тряс! В прах – да не в пляс! / А-ах, рука сорвалась! / Про трудного / Про чудного / Про Зубова – / Про сударя… У-пал, ударный мой! / Стол-бы фонарные! / Про-пала Армия! / Ла-ды гитарные! / За всех – грудью пав, / (Не снег – уголь ржав!) / Как в мех – зубы вжав, / Э-эх, Зубов-граф!..»

Налицо несомненная стилистическая и образная близость двух поэтов, хотя в 1923 году, когда были написаны эти строки, Цветаева вряд ли знала стихи Лорки.

У Марины Цветаевой имеется поэтическая зарисовка, названная «Вокзальный силуэт». В ней дается портрет женщины, случайно повстречавшейся в дороге: «Волос тяжелое кольцо / Из-под наброшенного шарфа / (Вам шла б гитара или арфа) / И ваше бледное лицо».

Создается впечатление, что на глухом полустанке, где на путях сгрудились солдатские теплушки и густым облаком повисла матерная брань, вдруг появилась блоковская Незнакомка. И поэтесса, описывая невзгоды гражданской войны, уверенно восклицает: «У всех, отмеченных судьбой, / Такие замкнутые лица. / Вы непрочтенная страница / И, нет, не станете рабой!»


ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ

Маяковский Владимир Владимирович (1893-1930), русский поэт. В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия «Владимир Маяковский», 1914, поэмы «Облако в штанах», 1915; «Флейта-позвоночник», 1916; «Человек» 1916-1917). После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса «Мистерия-буфф», 1918, поэмы «150000000», 1921, «Владимир Ильич Ленин», 1924, «Хорошо!», 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения «Прозаседавшиеся», 1922, до пьесы «Баня», 1929). В поэме «Во весь голос» (1930) утверждение искренности своего пути и надежда быть понятым в «коммунистическом далеке». Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию 20 в. Покончил жизнь самоубийством.

Владимир Маяковский был невысокого мнения о любительском пении под гитару. Об этом говорят такие иронические строчки «Трибуна революции»: «О, бард! Сгитарьте «тара-ра-рай» нам: / Не вам писать агитки хламовые. / И бард поет, для сходства с Байроном / На русский, на язык прихрамывая...»

Обидное словцо «сгитарить» вполне можно применить к тем исполнителям-дилетантам, которые не хотят и слышать о высоком предназначении классической гитары.

Рассказывая о своей работе над стихотворением «Сергею Есенину» в статье «Как делать стихи», Владимир Маяковский утверждает, что долго ломал голову над строчкой «Вы такое петь душе умели». Вспоминая о встречах с покойным поэтом, он чувствовал, что слово «петь» не годится, буйный во хмелю, Есенин частенько хулиганил. Благообразный на фотографиях, поэт был слишком эмоционален, склонен к скандальным поступкам. «Есенин не пел (по существу он, конечно, цыгано-гитаристый, но его поэтическое спасение в том, что он хоть при жизни не так воспринимался и в его томах есть десяток и поэтически новых мест). Есенин не пел, он грубил, он загибал. Только после долгих размышлений я поставил это «загибать», как бы ни кривило такое слово воспитанников литературных публичных домов, весь день слушающих сплошные загибы и мечтающих в поэзии отвести душу на сиренях, персях, трелях, аккордах и ланитах».

Оценка личности Есенина, прославившегося пьяными дебошами, дана верно. Но в стихах (кроме, разумеется, «Москвы кабацкой») у Сергея Александровича пульсирует чистейшей воды лирика! Его стихотворения легко ложатся на музыку, притом под аккомпанемент гитары. Не это ли стало причиной его бешеной популярности?


ВИСЕНТЕ УИДОБРО

Уидобро, Висенте (1893-1948), чилийский поэт, прозаик, драматург. Сборники «Эхо души» (1912), «Песни в ночи» (1912), «Грот молчания» (1913), «Водяное зеркало» (1916), «Высоколеное» (1931).

Благодаря чилийскому поэту-модернисту Висенте Уидобро гитара очень естественно вписалась в современный урбанистический мир, где прошлое и настоящее сплелись в нерасторжимое единство: «Паровоз распаленный / бежит задыхаясь от гари / и гудит его след / парой струн на разбитой гитаре / Голый глаз / фитилек горизонта / мотается в танце / Диоген с носогрейкой / бродящий меж чисел и станций / Рвутся звезды летя по орбитам…» (стихотворение «С экватора»).

Несмотря на то, что автор умышленно игнорирует пунктуацию, поток символов-образов производит сильное впечатление на читателя, и уподобление железнодорожной колеи паре гитарных струн поражает метафоричностью.


ВАДИМ ШЕРШЕНЕВИЧ

Шершеневич Вадим Габриэлевич (1893-1942), русский поэт.

У большинства русских литераторов начала ХХ века гитара считалась забавой обывателя, в лучшем случае – спутницей гвардейского офицера. Как правило, игра на этом инструменте воспринималась в качестве пустого, бездуховного времяпрепровождения. Поэт Вадим Шершеневич, современник Блока, Есенина, Маяковского, явно презирал гитару, о чем можно судить по его строкам: «Влюбится чиновник, изгрызанный молью входящих и старый / В какую-то молоденькую худощавую дрянь, / И натвердит ей, бренча гитарой, / Слова простые и запыленные, как герань».

«Мещанская» герань, помещена рядом с чудесным испанским инструментом. Потребовались многие десятилетия, чтобы реабилитировать гитару в глазах интеллигенции.


МИХАИЛ ЗОЩЕНКО

Зощенко Михаил Михайлович (1894-1958), русский писатель. В рассказах 20-х гг. создал комический образ героя-обывателя с убогой моралью и примитивным взглядом на окружающее. «Голубая книга» (1934-35) – цикл сатирических новелл о пороках и страстях исторических персонажей и современного мещанина. Повести «Мишель Синягин» (1930), «Возвращенная молодость» (1933), повесть-эссе «Перед восходом солнца» (Ч.1, 1943; Ч.2, под названием «Повесть о разуме», опубликована в 1972). Интерес к новому языковому сознанию, широкое использование форм сказа, построение образа «автора» (носителя «наивной философии»). Произведения Зощенко подверглись уничтожающей критике в постановлении ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946) как клевета на советскую действительность.

Михаил Зощенко, отставной гвардейский офицер, прославился в советские времена своими сатирическими рассказами о мещанах. Конечно же, следуя давней чеховской традиции, он упоминает и гитару, помещая ее в мезонине где-то между чахлой геранью и пыльными фарфоровыми слониками. Приведем пример: в рассказе «Коза» некая влюбленная дама, Домна Павловна, надела чудный сиреневый капот и занялась на кухне кулинарией.

«Все это пеклось, варилось и делалось для военного телеграфиста, Ивана Кирилловича. Телеграфист лежал на койке, тренькал на гитаре и пел нахальным басом. В песнях ничего смешного не было, но Домна Павловна смеялась».

Или еще один фрагмент, уже из другого произведения: «Изабелла Ефремовна приходила к нему почти что всякий день и пела грудным низким голосом разные цыганские романсы, притопывая при этом ногами и аккомпанируя себе на гитаре. Это была прелестная молодая дама, рожденная для лучшей судьбы и беспечной жизни. Она презирала бедность и нищету и мечтала уехать за границу, подбивая на это Мишеля, с которым она мечтала перейти персидскую границу» («Мишель Синягин»).

В той же повести Михаил Зощенко с едва различимой иронией рассуждает о человеческом предназначении. Картина у него получается забавная: «И жизнь шла своим чередом. Происходили любовь, и ревность, и деторождение, и разные великие материнские чувства, и разные тому подобные прекрасные переживания. И мы ходили с девушками в кино. И катались на лодках. И пели под гитару. И кушали вафли с кремом. И носили модные носочки в полоску. И танцевали фокстрот под домашний рояль».

Как видим, гитара стоит у писателя в одном ряду с прочими предметами мещанского благополучия, и старинный благородный музыкальный инструмент мало чем отличается от лакированных туфель или пресловутых слоников на комоде.


ГЕОРГИЙ ИВАНОВ

Иванов Георгий Владимирович (1894-1958), русский поэт. В 1910-е годы был близок к акмеизму. В 1922 году эмигрировал. Сборники «Отплытие на о.Цитеру» (1912), «Горница» (1914), «Памятник славы» (1915), «Лампада» (1922), «Вереск» (1923), «Сады» (1923), «Розы» (1931), неоконченный роман «Третий Рим» (1928-1931), очерки.

У Георгия Иванова есть превосходное стихотворение без названия, которое хочется процитировать целиком. «Над розовым морем вставала луна. / Во льду зеленела бутылка вина, / И томно кружились влюбленные пары / Под жалобный рокот гавайской гитары. / – Послушай. О, как это было давно, / Такое же море и то же вино. / Мне кажется, будто и музыка та же… / Послушай, послушай, – мне кажется даже… / Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой. / Мы жили тогда на планете другой, / И слишком устали, и слишком мы стары / Для этого вальса и этой гитары».

Эмигрантская ностальгия лирического героя усилена поэтом музыкой вальса. Ему горько осознавать, что гитара уже не та, что самое лучшее осталось в прошлом, на другой планете.

Воспоминания о дореволюционной России Георгия Иванова часто вызывают в памяти поэта образ гитары. Прочтем его печально-иронические строки из позднего стихотворения «Пейзаж»: «Догорают хризантемы / (Отголосок старой темы), / Отголосок песни старой – / Под луной Пьеро с гитарой… / Всюду драма, всюду убыль. / Справа Сомов. Слева Врубель. / И по самой серединке, / Кит, дошедший до сардинки».

Пьеро с гитарой – это, похоже, Александр Вертинский, выступления которого так радовали поэтов и художников в знаменитом кабачке «Бродячая собака» во времена русского лихолетья.


НЕЙХОФ МАРТИНЮС

Нейхоф Мартинюс (1894-1953), голландский писатель, переводчик.

Мартинюс Нейхоф – один из лучших нидерландских мастеров сонета. «Наш столик посреди лужайки скоро / совсем потонет в лиственной тени. / Стихи в душе – замена разговора. / Мы допиваем чай, и мы одни. О хрупкая печаль, повремени, / не привноси в гармонию раздора. / За озером уже бренчат гитары, / и весла мерно бьют по водной глади; / целуются мечтательные пары…»

Вечерний пейзаж пленителен, это действительно «праздник под открытым небом». Но гитара здесь – не главный персонаж, присутствует даже оттенок некоторого пренебрежения к ней в слове «бренчит».


ЮРИЙ ТЫНЯНОВ

Тынянов Юрий Николаевич (1894-1943), русский писатель, литературовед. Книга «Архаисты и новаторы» (1929). Исследования поэтики литературы и кино. Мастер исторического романа: «Кюхля» (1925) о В. К. Кюхельбекере, «Смерть Вазир-Мухтара» (1927-1928) о А. С. Грибоедове, «Пушкин» (Ч.1-3, 1935-1943, не окончен).

Дед Пушкина по материнской линии был, что называется, «диким барином»: изрядно выпивал, приударял за женским полом, отличался самодурством. Тем не менее, он любил музыку. Юрий Тынянов в романе «Пушкин» набрасывает весьма колоритную сценку: «Дворовые девки были у Осипа Абрамыча блудным балетом; они плясали перед ним во времена его загула. Музыканты были у него свои – один лакей играл на гитаре, двое пели, а казачок бил в бубны».

Ансамбль, как видим, немудрящий, но именно гитаре было отдано предпочтение из всех других инструментов.


ГЕОРГИЙ ПОЛЯНОВСКИЙ

Поляновский Георгий Александрович (1894-1983), советский музыковед, заслуженный деятель искусств РСФСР (1972). Ученик К.Н.Игумнова (фортепиано), С.Н.Василенко (композиция). С 1913 года выступал как музыкальный критик.

В 1973 году издана книга Поляновского «70 лет в мире музыки», на страницах которой найдем ценные свидетельства о гитаре: «В Болшевской трудкоммуне постепенно образовалась подлинная народная консерватория, где мы читали лекции, руководили хорами, оркестрами – домбровым, балалаечным, духовым, с неаполитанским составом (гитары, мандолины). Душой всего этого музыкально-воспитательного движения в течение многих лет продолжал оставаться Михаил Михайлович, который сочинял специально для болшевских коллективов произведения, доступные их исполнению».

Здесь говорится о 20-х годах, когда в стране ощущался энтузиазм народных масс, о поре поголовного увлечения искусством, о М.М.Ипполитове-Иванове, директоре Московской консерватории и дирижере Большого театра оперы и балета.

Примечательно, что Михаил Михайлович не обошел вниманием гитару, хотя гораздо важнее другое: она продолжала оставаться популярным инструментом в народной среде и после Октябрьской революции.


СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Есенин Сергей Александрович (1895-1925), русский поэт. С первых сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919-1923 входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Черный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвященной бакинским комиссарам, в сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревенчатой избы». Драматическая поэма «Пугачев» (1921). В состоянии депрессии покончил жизнь самоубийством.

Один из близких друзей юности Сергея Есенина, Николай Алексеевич Сардановский, вспоминает о праздниках, какие устраивала молодежь в родном селе поэта Константинове; «Потом мы, очарованные, слушали, как две миловидные барышни Северовы под собственный аккомпанемент на гитаре пели простенькие песенки». Сам Николай был музыкально одаренным человеком, и 16-летний Есенин любил слушать его игру на скрипке и гитаре.

Гитара была популярна в крестьянском быту в начале ХХ века. Нельзя отрицать ее важную роль в эстетическом воспитании юношей и девушек, живших в российской глубинке!

О юности и страстной любви Сергей Есенин говорит словами в духе народной песни: «Эх, любовь-калинушка, кровь – заря вишневая, / Как гитара старая и как песня новая» (стихотворение «Песня»).

Здесь говорится о русской гитаре, которая является такой же составной частью сельской жизни, как деревенские посиделки, наигрыш гармошки-трехрядки и заливистый смех голубоглазых красавиц.

Хмельной угар и гитара в руках любовницы – типичный сюжет у Сергея Есенина. «Пой же, пой. На проклятой гитаре / Пальцы пляшут твои в полукруг. / Захлебнуться бы в этом угаре, / Мой последний, единственный друг» (стихотворение «Пой же, пой. На проклятой гитаре…).

С чувством безысходности и отчаяния обращается поэт к роковой женщине и заодно с презрением – к гитаре. Жаль, что Есенин не понимал ее возвышенную душу.

Упрощенное понимание гитары мы наблюдаем даже у такого тонкого поэта, как Сергей Есенин. Если в его стихах появляется этот инструмент, то непременно в связи с хмельной удалью, цыганским пением и душевным надрывом. «Гитара милая, звени, звени! / Сыграй, цыганка, что-нибудь такое, / Чтоб я забыл отравленные дни, / Не знавшие ни ласки, ни покоя».

Федерико Гарсиа Лорка был намного глубже своего русского собрата по перу, поскольку создал множество подлинно вдохновенных стихов о шестиструнной волшебнице.

 
НИНА КРИВОШЕИНА

Кривошеина Нина Алексеевна (урожденная Мещерская) (1895-1981), автор книги воспоминаний «Четыре трети нашей жизни».

Нина Кривошеина, откликнувшись на призыв Александра Солженицына принять участие в создании «Всероссийской мемориальной библиотеки», написала чрезвычайно интересные мемуары. Любопытны фрагменты ее книги, относящиеся к гитаре.

Описывая быт эмиграции, она отмечает: «Русские рестораны и кабаре стали одной из характерных черт Парижа тех лет, от 1922-23 гг. до середины 30-х годов. Были и совсем скромные, куда ходили люди, которым негде было готовить, одинокие, часто жившие в самых дешевеньких и подчас подозрительных отельчиках; впрочем, если «заводилась деньга», то и в этих ресторанах можно было кутнуть, закусить с графином водки, и уж обязательно появлялась музыка - бывало, что тренькал на гитаре сам хозяин, а кто-нибудь подпевал, и часто такой кутеж кончался слезами: «Эх! Россия, Россиюшка!»

Весьма колоритной фигурой был Саша Макаров. «…Он – цыган, знаменитый по хору в московском «Яре». Тогда ему было лет под шестьдесят; обычно он приходил с гитарой и с милейшей своей русской, несколько грузной, в светлых кудряшках, женой; часто подсаживался к ним Михаил Львович Толстой, младший сын Льва Николаевича. Иногда они оба подпевали Лизе Муравьевой, и тогда публика просила Сашу Макарова спеть, что он изредка и делал. Нельзя забыть его пение: низкий, хрипловатый голос, легкий аккомпанемент на гитаре. Вот как-то пришло мне в голову устроить вечер цыганского пения в ресторане, и я попросила Сашу Макарова и Михаила Львовича Толстого прийти вечером и попеть цыганские песни и старинные русские романсы, а угощаю я. Они оба сразу согласились, и вечер вскоре состоялся, и для меня он – одно из светлых воспоминаний этого скорее нудного и, вообще говоря, нелегкого периода жизни.

Моя мать говорила: ненавижу цыганщину, одна пошлость – а вот Варю Панину слушаю и не наслушаюсь. Так и про Сашу Макарова: не наслушаешься, да и Михаил Львович за долгую жизнь веселого кутилы и со своим отличным вкусом и небольшим, но очень тонким голосом – пел скромно и прелестно. Народу в ресторане было много, и все были под очарованием этих двух людей, сохранивших и принесших с собой в Париж – нет, не «цыганщину», а подлинное певческое умение и традицию. Под конец М.Л.Толстой мне сказал в ответ на мои благодарности: «Нам самим было так приятно у вас петь. Чтобы кончить, мы сыграем вещь, которую, верно, теперь уже знаем только Саша да я: торжественный марш для восьми гитар, который игрался при выборах цыганского короля, когда шли перед королем по табору восемь гитаристов и играли. Это мы вам в подарок, как хозяйке».

Гитара на чужбине помогала русским людям вспоминать о Родине, скрашивала их нелегкую жизнь, давала надежду на будущее.


ПАВЕЛ АНТОКОЛЬСКИЙ

Антокольский Павел Григорьевич (1896-1978), русский поэт. Поэмы «Коммуна 71 года» (1933), «Сын» (1943; Государственная премия СССР, 1946), «В переулке за Арбатом» (1954), сборники стихов «Мастерская» (1958), «Время» (1973), книга «О Пушкине» (1960; стихи и эссе) отличаются стремлением к историко-культурным обобщениям. Переводы.

«Как несло меня пять лет и гнуло, / Как мне холодом ломило скулы, / Как ходил я в цирках колесом, / А потом одной хрычовке старой / В табакерки рассыпал табак, / Пел фальцетом хриплым под гитару, / Продавал афиши темным ложам / И колбасникам багроворожим / Поставлял удавленных собак», – читаем мы в стихотворении «Санкюлот» Павла Антокольского.

Жизнь бедняка с парижских окраин описана поэтом с безжалостный правдой реалиста, так что пение под гитару, пожалуй, – это самое светлое воспоминание человека-изгоя, пришедшего со своими бедами в Якобинский клуб.


ФРЭНСИС ФИЦДЖЕРАЛЬД

Фицджеральд Фрэнсис Скотт (1896-1940), американский писатель. Психологический роман «Великий Гэтсби» (1925) нравственно развенчивает «американскую мечту» - идею социального преуспеяния; роман «Ночь нежна» (1934) о таланте, загубленном богатством и богемой. Неоконченный социально-политический роман «Последний магнат» о Голливуде («фабрике грез»). Новеллы, автобиографическая проза.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд – один из немногих заокеанских классиков, кому не чужда тонкая лирика и чувство меры. Он не терпит пошлости и разнузданного хамства, и даже гитара, когда он вспоминает об этом инструменте, у него не «бренчит» и не «тренькает», как частенько выражаются его коллеги по перу. Примечателен отрывок из романа «Ночь нежна»: «Разговор был продолжен в «Ульпии», заставленном винными бочками погребке, под звон и стон гитары, на которой молодой музыкант мастерски исполнял «Suona fanfara mia» [«Звучи, моя фанфара» (итал.)]».

Конечно, место действия – распивочная, а не концертный зал, но все же и здесь звучит хорошая музыка, услаждающая слух взыскательных посетителей.


ГЕОРГИЙ ШИЛИН

Шилин Георгий Иванович (1896-1941), русский писатель. В 1929 году вышла в свет книга его рассказов об Азербайджане «Страшная Арват», в 1930 году появилась книга «Главный инженер» (содержавшая три повести: «Главный инженер», «Камо» и «Поединок»), в 1934 году был издан роман о Советской Карелии «Ревонтулет». Первая книга романа «Прокаженные» написана в 1930 году.

Роман «Прокаженные» Георгия Шилина посвящен будням лепрозория, где, несмотря на тяжелую болезнь, тоже кипит жизнь.

«И тогда на сцену выступил Петр Плисов. Во всем лепрозории он был единственный человек, имевший музыкальный инструмент. У него была гитара, на которой он обычно играл, сидя на скамеечке около своего барака. Проказа искалечила его руки. Пальцы на правой руке были у него настолько изуродованы, что казались не пальцами, а птичьими когтями. На двух из них остались еще ногти, и вот этими ногтями он играл на своей гитаре. Плисов играл хорошо. Он ловко приспособился к своему инструменту и мог наигрывать любые мотивы. Он казался настоящим мастером. В тот день Плисов обратился к артистке с предложением аккомпанировать ей. Она удивилась и тотчас же выразила согласие. Таким образом, вечером второго дня она пела под аккомпанемент Плисова и удивлялась его искусству. На этот раз вечер оказался еще оживленнее. Гитара внесла много жизни, а песни артистки казались еще более трогательными».

Первый концерт заезжей певицы удался, и тогда врачи стали подумывать о художественной самодеятельности.

«До сего времени никому и в голову не приходило организовывать концерты собственными силами. Никто из обитателей здорового двора никогда не интересовался вопросом – есть ли среди больных люди с музыкальными способностями. Знали, что некоторые тренькают на балалайках и гитарах, кто-то поет, но никто никогда не задумывался над возможностью соединения этих балалаек и гитар в единый оркестр».

Постепенно замысел стал реализовываться.

«Уже в начале дня выяснилась программа вечера. Силами любителей, частью с больного, частью со здорового дворов, ставился веселый одноактный водевиль. Репетировали этот водевиль недели две. Во второй части вечера «оркестр народных инструментов», состоящий из трех гитар, четырех балалаек и двух мандолин, под управлением страстного мандолиниста Ромки Козлова – недавно поступившего в лепрозорий парня лет двадцати трех – и при аккомпанементе Пети Калашникова, должен был исполнить ряд вещей, намеченных заранее».

Затея удалась! Больные с восторгом смотрели спектакль и слушали любительский оркестр. Звуки гитары помогали людям забыться и поверить, что беды не вечны и есть в жизни настоящее счастье.


ЛУИ АРАГОН

Арагон Луи (1897-1982), французский писатель. Один из основателей сюрреализма (стихи, роман «Парижский крестьянин», 1926). В 30-е гг. разделял позиции социалистического реализма; преобразования в СССР осмысливал как подлинное воплощение социалистической идеи. Один из организаторов Движения Сопротивления (трагический лиризм в сборнике стихов «Нож в сердце», 1941). Исторический роман «Страстная неделя» (1958) о пути художника к народу. В цикле романов «Реальный мир» (1934-51; в т.ч. тенденциозный роман «Коммунисты», Т.1-6, 1949-51; Арагон – член ФКП с 1927, с 1954 – член ЦК ФКП) – идейная эволюция интеллигентских кругов, видевших в рабочем классе восходящую силу нации. Эссеистские, искусствоведческие книги «Анри Матисс. Роман» (1971), «Театр-роман» (1974). Поэтические сборники (в т.ч. «Глаза и память», 1954; поэма «Неоконченный роман», 1956), лирические циклы стихов, посвященные Э.Триоле, жене поэта. Международная Ленинская премия (1957).

Луи Арагон создал трагический гимн гитаре, которая стала для него символом Голгофы – сурового испытания воли и духа. Гитара помогает поэту нести тяжкий крест жизни, вдохновляет в минуты сомнений, дарит надежду.

О гитара гитара в чьем горле упрятано сердце мое
Как собаке усталой мне осталось одно лишь вытье
О гитара советуй люблю я но я не любим
Пусть умолкнут поэты перед плачем чуть слышным моим
На гитаре гитаре
О гитара гитара ночь делает лучшей чем ночь
Кроме слез нет нектара отброшу все прочее прочь
О гитара покоя гитара забвенья мечты
Сжал стакан ты рукою в тот час когда спать должен ты
Без гитары гитары
О гитара гитара ты одна лишь находишь пути
К песне грустной к искусству что крест помогает нести
О гитара голгофы без тебя мне не нужно гитар
Жгите все мои строфы и голос гитара я стар
Гитара гитара гитара

Стихотворение пессимистично внешне, но исполнено внутреннего оптимизма: пока жив поэт, он будет петь, его лирические стихи будут помогать людям обрести себя и понять смысл жизни. Не случайно оно посвящено великому чилийскому поэту Пабло Неруде и является одной лишь частью развернутой: «Элегии в честь Пабло Неруды» (1966).