Часть 7

***

ещё один день проскулил, проплакал
ложись на пол
ложись на пол

и думай о том, кто тебя не слышит
моли Высших
моли Высших

чтоб чудо упало в ладошку решкой
проси, не мешкай
проси – не мешкай
а тот, кто не в силах тебя услышать

Это был всего лишь навязчивый вещий сон, который не хотел отпускать мисс Мадикен. Он преследовал её, вплетался в каждый шаг, обрушиваясь на её плечи немыслим грузом. Флейтистка шла вперёд, флейтистка боролась… искала пути, к расследованию ведущие. Она искала ключ от закрытой двери, но не могла найти. Это казалось слишком нереальным и далёким – фигура спрятала своё лицо под покровом ночи…

Ей нужно было это узнать хотя бы для того, чтобы не чувствовать постоянной опасности, которая гналась и дышала в спину юной Чарлистон. Захватывала, выводила из себя, поражала в самое сердце и заставляла всё тело покрываться мурашками, дрожать от каждого шороха…

Она боялась уходить одна из дома. Каждый раз я запирал её на ключ и шёл на новые поиски улик и вещественных доказательств – всякой ерунды, которая иногда может пригодиться, а иногда стать дополнительным пёрышком, сломавшим спину невиновного верблюда. Паранойя завлекла юную Чарлистон в свои сети.

Флейтистка на мгновение отложила инструмент. На мгновение. Каждую ночь она бессильно вцеплялась в мои руки, пиджак и шептала что-то бессвязное, плакала… а иногда вскрикивала на всю комнату: «Тень уже здесь! Тень затмила солнце, наступила тьма! Тень оборвала ноты несчастной музыки!»

Она стала мне слепо доверять, не оглядываясь на прошлое, прощая всё то недоверие, которым я наградил эту девушку. Теперь ей было важно, чтобы рядом находился «хотя бы кто-нибудь…», чтобы великое одиночество не сделалось смертельным.

Я не позволю музыке разрушиться. Моим мечтам, которые пришли ко мне внезапно и с которыми было безумно трудно прощаться вот так несправедливо… впрочем, иногда так и бывает – целыми днями ты можешь мечтать и придумывать образы, а потом суровая реальность перерезает волшебную связующую нить ножом, ни у кого ничего не спрашивая, погружая во тьму с головой.

Но главное – не отчаяться и попытаться мечтать снова, слить все старые мечты в единое новое, которое пройдёт через всю жизнь твою. На этот раз ты точно не позволишь всё это разрушить.

И я не позволю. Благословенный образ Селин до сих пор дрожит в воздухе, вызванный флейтой. А флейта неразрывно связана с Мадикен, повелительницей мечтаний. И вот… Мадикен нужна мне, просто необходима, чтобы воскрешать приятные воспоминания. Может быть, юная Чарлистон – тоже воздушная мечта, которую нужно увидеть, к которой необходимо прикоснуться и познать. Тайна…

Мадикен и Селин. Настоящее и прошлое слилось воедино. И знай, злой рок, который теперь витает над мечтами моими – ты всё равно не победишь. Тебе не удастся разрушить эту идиллию и сломать крылья нашей бабочке.

***

он жив, он чувствует
он – дышит
он где-то по ту икону экрана
тобой ранен
тобой ранен
и так же, как ты, на полу и в темень
Иисуса молит
о той же теме

Кто-нибудь сказал бы мне раньше, что я буду расследовать дело об убийстве ненавистной мне семьи Чарлистон, я бы послал его подальше и ни за что не поверил этому паршивцу. А сейчас… сейчас мне уже всё равно. Если для того, чтобы спастись от Великого слепого одиночества с его тьмой, мне необходимо рискнуть и забыть прошлое. К тому же, Мадикен – не одна из них. Она не питалась красотой Селин, не играла на её нервах, не стремилась к убийству – наоборот, она была созидателем, автором многих потрясающих мелодий, которые ручьём полились из души… Нереальный мир окружал её. Нереально прекрасный, в котором не было места для крови и войн.

Я уходил сегодня из дома, чтобы поговорить по душам с очередным одинаковым ювелиром – моим другом, который обещал раздобыть мне информацию о врагах Чарлистонов. А мисс Мадикен умоляла прийти поскорее. Становилось как-то неудобно смотреть в эти несчастные глаза… жарко, душно. Я не мог знать, что со мной творится.

- Я обещаю, что скоро вернусь, мисс Мадикен… - я пожал её руку и отвернулся, не в силах видеть это выражение лица, в котором сквозил страх и отчаяние.

- Вернитесь… может быть, я сама придумаю средство, чтобы помочь… только не задерживайтесь… вернитесь… может быть, у меня хватит сил, чтобы страх побороть внутри себя!

- Успокойтесь. Я помогу. Обязательно. Мы с Селин поможем вам. Клянусь. Я приду со свежим решением. Обещаю.

- Не обязательно решать мои задачи. Только вернитесь… не оставляйте меня одну надолго… флейта больше не зазвучит. Не зазвучит.

- Хорошо. Один только разговор, один миг, несколько жестов, информация, необходимая нам. Всё будет хорошо. Флейта не погибнет в омуте Великого Слепого одиночества. Не позволяйте ему сжирать себя изнутри…

С этими словами, которые едва ли можно было принять за напутствие (никогда не умел давать подходящих советов!), я направился к выходу…

А так хотелось остаться и воскресить ту мелодию, которая прекратила звучать из-за какого-то дурацкого сна. Остаться за чертой. Суметь преодолеть себя и заглушить боль сладостными воспоминаниями.

Но…
Чтобы погасить её страдания, нужно было перейти порог. Перейти, чтобы потом воспоминания после боли стали ещё слаще и желаннее.

***

Я закрыла дверь за мистером Хамилтоном. Голова моя кружилась от мыслей, которые давили, которые мешали думать. Я пыталась запеть, чтобы отвлечься, но песня превратилась в стон, который отчаянно сорвался с губ моих.

Руки заскользили по двери беспомощно. Я больше не могла. Соскальзывала и ловила губами воздух… шептала какие-то несвязные слова. Меня вновь накрывала тьма, что подошла сзади незаметно, сбила с ног.

Я теряла сознание под навязчивую музыку, звенящую в ушах. Так противно звенела, будто сломанный колокольчик.

Улыбнулась вымученно, вздохнула и закрыла глаза. Всё превратилось в туман серый, а потом… чёрную повязку натянули чьи-то невидимые, настойчивые руки, которые предстали лишь в моём больном воображении, в спутанных мыслях неизвестного происхождения. В последние дни думать трезво я практически не умела, жила лишь одними ощущениями да страхами, чёрными тенями, которые преследовали меня.
Может быть, это стало бы лучшим временем в жизни каждого человека, без всяких прагматических расчётов и назойливых взглядов «в будущее» сквозь старые растрескавшиеся очки.

Это всё хорошо, если ты знаешь, как прекратить этот дождь из чувств. Как вовремя прекратить и осознать что-нибудь важное. Мне требовалась помощь… свет, что пробил бы личную тьму…

Я упала, провалившись в бездну, закрыв глаза, которые не слипались бессонными ночами, когда страх полностью был надо мною властелином.

***

Девушка со снежными косами. Что ты здесь делаешь, в этом тёмном царстве… Маленький лучик, восстающий из тьмы.

Что ты здесь делаешь? Почему глаза твои грустны, почему лицо серьёзно? Почему руки протягивают мне то, что неуместно в данный момент?

Флейта… одни губы твои шепчут это слово. Но мне сейчас не нужна флейта. Я не могу поднимать из праха чужие умершие чувства. Такое ощущение, что все мои чувства выветрились и стали историей. Несчастной историей, которую никогда не вернуть, не перепечатать заново.

- Почему ты так рано сдалась, милая Мадикен? Или ты не помнишь, как сама учила меня всегда верить в лучшее и никогда не сгибаться под гнётом самого страшного? Когда я плакала, ты утирала мне слёзы и шептала, что всё ещё будет хорошо… ты надеялась, верила и стала моим вдохновением, моим лучом в царстве тьмы. Ты помогла мне и вышла из толпы стервятников с гордой головой. А сейчас?.. Почему ты уступаешь своим страхом место в своём сердце? Почему ты позволяешь ему управлять собой? Почему не можешь игрой на флейте заглушить рыдания, испуганный визг?

Ты вопрошаешь меня, моя маленькая снежная девочка. Ты стала больше меня и взрослей… постойте. Ведь мы были ровесниками когда-то. Но это слово «ровесники» лишь на миг, лишь на краткое расстояние.

Ты выросла, а я превратилась в маленькую девочку, которую до сих пор пугают шорохи и домовые, прячущиеся в шкафу.

- Знаешь, Селин, мстители, убивая серую толпу, не смотрят на тех, кто хотел выйти с «гордо поднятой головой» и вовремя не смог…

- Зато ты сама можешь заявить о себе этим самым «мстителям», что расправились с твоей семьёй. Они близко, безумно близко. Гораздо ближе, чем думаем мы, когда озираемся в поисках опасности. Я чувствую следы. Я чувствую, что тень действительно бежит за тобой – фигура скрывает лицо чёрным плащом…

- Мне страшно, Селин. Как я могу что-то доказать смерти, смотрящей в лицо самое и пощады не ведающей?!

- Без отчаяния. Прошу тебя. Не кричи. Не смей кричать и впадать в панику, когда сказаны не все слова, которые пригодились бы…

- Но что это за слова?! Что может разрушить мои впечатления о той тьме, которая охватила меня?!

- Они не будут нападать дома. Они будут ждать столько, сколько потребуется. Я не знаю, сколько их, я не вижу их лица, но знаю, что они ждут, когда твоя фигура будет в центре круга целовать алюминий… когда ты будешь заниматься любимым делом, не подозревая об опасности!

- То есть… флейта должна заиграть прилюдно, чтобы вызвать убийц, способных растерзать меня на глазах у всей публики?

- Не только способных, но и желающих это сделать . Всем сердцем они желают увидеть, как последняя Чарлистон погибает в толпе, где, по убеждению «мстителей» находятся лишь её враги!

- И ты предлагаешь мне самой навлечь врагов на себя?.. Чтобы они смотрели на меня и упивались моей кончиной в самом рассвете лет? Знаешь, никогда не думала о жизни и смерти так серьёзно, как тысячи философов с разумным видом. Никогда… но мне снился однажды полусон – полувоспоминание, как раз перед сном, в котором главную роль сыграла фигура в чёрном плаще… мне снился маленький миг, отрывочное воспоминание - машина на большой скорости врезается в столб. Именно тогда пронзил острый страх смерти и ощущения мимолётности жизни. Раз – человек рушится, рушатся его планы и вся жизнь. Только щёлкнули пальцами, резанули ножом или лезвием острым – кажется, что всё вложенное в эту жизнь может погибнуть за секунду и стать таким напрасным и призрачным! Но мелодия… мелодия никогда не может сочетаться со словами «напрасный» и «призрачный». Песня не должна обрываться на полуслове, танцовщику должны позволить сделать последнее движение перед закатом. Движение, которое станет вспышкой света, но не прерывистой линией, растаявшей в воздухе… чтобы ты не говорила сейчас, умереть от рук неизвестных во время игры на флейте я никогда бы не желала. Это самая низкая, самая позорная, самая страшная смерть. Пусть не для меня. Но музыка никогда… не должна… обрываться… никогда, поверь мне…

Я заканчиваю свою тираду и смотрю на тебя, безмолвную, отошедшую от меня на несколько шагов. Взгляд твой опускается, а на ресницах дрожат слёзы.

- Знаешь, в моих ушах до сих пор эхо твоего страдающего голоса, который больше похож на плач… но музыка не умрёт. Мы не позволим, верно? Даже я успела признаться в любви, до того, как погрузилась во тьму. И вот мой совет, который будет единственным на сегодня и, я надеюсь, полезным… возьми эту флейту, сыграй на ней, воплоти чувства всех зрителей в том неизвестном зале. Вскоре проходит конкурс – фестиваль музыкантов на центральной аллее…нужно сделать так, чтобы в толпе не оставалось больше тех, кто желает смерти Чарлистонам. Нужно сделать так, чтобы фамильное клеймо навек оставило тебя и больше не смело возвращаться… а если не получится выбить из убийцы мысли о скором мщении, то следует найти в толпе друга. Лучше начать поиски прямо сейчас. И найти, как можно скорее, чтобы он смог защитить тебя в роковую минуту и сообразить что-то быстрее, чем та фигура в чёрном плаще, которая безумно близко… я не знаю, мужчина это или женщина, но точно могу сказать, что она может проявить себя на первой же ноте, не дожидаясь последней, чтобы не отвлекаться и не пробуждать в душе человеческие мотивы. Но музыка не умрёт. Я не позволю. Мы с Оуэном не позволим. Пусть, хотя бы на время, ты сможешь стать ему Селин и Мадикен одновременно… воплотишь образы прошлого и поведёшь его в будущее-грядущее. На время, которое станет вечностью… которое можно будет прочитать, как вечность… да сольются в тебе две сущности одновременно! Да пусть сможешь ты рисковать и не запутываться больше в этой тьме, окружившей тебя! Возьми эту флейту… возьми, играй, не останавливайся… рискуй и знай, что этот риск будет оправданным! Научись верить в лучшее и знай, что страх смерти гораздо хуже, чем смерть, до которой ты не доросла, потому, что ещё боишься…

С этими словами её личико постепенно растворяется в воздухе. Вновь наступает тьма, которая уже не такая пугающая. Чьи-то заботливые руки теребят меня за плечи… глубокий вдох.

Я сделаю всё ради нас, Селин… чтобы музыка никогда не прерывалась. Будь уверена во мне, доверяй бывшей Чарлистон!

Я рискну…

И сделаю так,

Чтобы убийцы

Заплакали.

***

- Мисс Мадикен! Мисс Мадикен! – кричал мистер Хамилтон, теребя меня за плечи. Я улыбалась, когда открыла глаза. Он об этом сто раз потом говорил. Так же, как говорил, что лицо моё посвежело и посветлело. Тьма тогда сумела отпустить и подарить шанс владеть своим страхом.

- Что случилось? – я поднялась. Музыка всё ещё звенела, но теперь уже не так навязчиво. Мягко…

- Я не знаю. Ты не закрыла дверь на ключ. Я увидел тебя… вас… извините, мисс Мадикен… я подумал, что… нужно вызывать скорую… но ты… вы… улыбались во сне и дышали так спокойно, это было так похоже…на сон…

- Не нужно больше называть меня на «Вы». Станьте… стань… моим другом в злой толпе и спаси музыку поскорее. Флейта… флейта снова должна заиграть… куда ты уходил на такое долгое время?

- Я спрашивал о ваших врагах… но мой друг ничего толком сказать не мог…

- И не нужно. Поверьте мне. О врагах уже столько всего сказано!

- но… как же мы узнаем…

- Я уже всё знаю. Музыка не умрёт… - флейта оказалась тогда в моих руках. Вот и не верь после этого в лучи света, которые посланы свыше и гораздо мудрее нас, людей, которые за страхами своими ничего не видят, кроме тьмы…

чтоб сердце за сердце, и око за око
по вене током
бубновым соком

чтоб там, по другую икону экрана
почти реально
и piano пьяно

ладонью к ладони, словами к песне
лежали вместе
лежали вместе (Е. Ниикитаева)