Кризис жанра

                Кризис жанра.
   Соболев Иван Петрович и его жена, Лидия Ивановна, в девичестве  Курочкина, старички двадцать первого и двадцать третьего года рождения, сидели на маленькой кухоньке своей «хрущевки» у окна и с интересом наблюдали за кем-то, находившимся в это время на улице. Их супружеская жизнь продолжалась более пятидесяти лет и недавно они справили свою «золотую свадьбу». За время своей совместной жизни они вырастили семерых детей и теперь тихо и мирно ожидали смерти, живя со своим последним сыном и его семьей. Долгая совместная жизнь привела к тому, что эти люди стали и внутренне и внешне очень похожи. В их семье не всегда все было гладко, по молодости они часто ссорились, но, к их общему благу, разум победил темперамент и к 1948 году они вдруг поняли, что друг без друга жить не могут.
   -Сколько можно ухаживать?! Когда, наконец, он сделает ей предложение? – кряхтел старичок, вглядываясь  в силуэты своего внука и его подружки, которые в это время сидели на скамеечке рядом с подъездом и о чем-то беседовали.
   -Глянь на него! Какой быстрый! А сам? Два года ходил вокруг да около! Извел всю! Мне, почему-то, до сих пор кажется, что ты сделал мне предложение только потому, что война началась. А если б не началась, я бы, наверное, до сих пор в девках бегала. Да и отца его вспомни. Мне тогда так Танечку жалко было. В общем, все вы, Соболевы, одинаковые. Пока вас раскачаешь…
   -Что ж он ждет-то, а? Начала третьей мировой?
   -А я откуда знаю? Вот придет вечером – самого спросишь.
   -Но я хочу увидеть правнуков! – вспылил Иван Петрович,- Сколько-ж можно ждать?
   -А Катькины дети уже не считаются? Ах, ну конечно! Они ж не Соболевы!
                -//-
   Поздно вечером за столом на кухоньке сидел Иван Петрович и с увлечением читал рукописи рассказов своего внука, Ванечки.
   На кухню за чем-то вошел уже сонный Ванечка и, увидав старика, улыбнулся. Он сел напротив дедушки и сказал почти шепотом, боясь разбудить всех остальных жителей квартиры:
   -Добрый вечер, дедуль. Увы, слишком мало я до сих пор написал. Мне, как любому настоящему писателю, жизненно важно иметь персональный компьютер…
   -В отличие от таких ненастоящих писателей, как Толстой, Чехов, Достоевский, наконец, которые вполне обходились и без него, - ответил дедушка.
   Ванечка засмеялся.
   -Нравятся тебе мои рассказы?
   -Нет, не нравятся, - шепотом ответил старик и сердито посмотрел на внука.
   Ванина сонливость куда-то улетучилась, он вдруг забыл, зачем, собственно, пришел на кухню.
   -Почему ж они тебе не нравятся? «Дуракаваляние», да? Контрреволюция одна?
   -Если бы! Контрреволюцию, как и революцию, можно уважать, так как все это дело убеждений и принципа. А в твоих рассказах «лабуда» одна, прости Господи. Фантастика.
   Ваня обиделся.
   -Почему же фантастика?! Я вроде не о марсианах пишу.
   -А это не важно. Твои герои не поступают, как земляне. Вот в чем проблема. Их поступки делают их жителями другого времени, другой цивилизации, другой планеты. Ни они сами, ни их действия нереалистичны.
   Ну разве можно судить о царствовании Екатерины Великой по придворным театральным постановкам того времени, рассказывающим о беззаботной жизни пастушек и пастухов? Так и по твоим рассказам нельзя судить о нашем времени, о постсоветской России. Они, твои рассказы, ни о чем. Следовательно, и смысла они не имеют никакого!
   Ванечка задумался. Его дедушка был не первый, кто усматривал в его рассказах некую искусственность.
   -Да, видать и вправду конец света близко, - сказал Ванечка после некоторого молчания.
   -Вот тебе раз! Я, старик, должен каркать о близком конце света, а не ты.
   -Ты, дедуля, не боишься умирать, а я боюсь оставаться жить в это жестокое, страшное время.
   -Чем же оно такое страшное, твое время? Не страшнее прежнего…
   -Да нет, страшнее... Когда Татьяна Ларина, не смотря на любовь к Онегину, осталась верна своему мужу, никто из современников Пушкина не обвинял его в искусственности поступков его героини. А если моя героиня заявит своему возлюбленному: «но я другому отдана, я буду век ему верна», все скажут, что так не бывает - это фантастика.
   -Согласен. Увы, в ваше время нравы стали более свободными. Да, мы такими не были…
   -Моральные принципы не просто стали свободными – они, с ослаблением Христианства, перестали существовать как таковые!
   Мой родной дедушка говорит мне, что мои рассказы не интересны, потому, что некоторые из моих героев – праведники! Достоевский сегодня тоже не нашел бы своего читателя потому, что его герой не переспал с бедной девочкой, которою приютил в своей квартире в «Униженных и оскорбленных».
   -Почему же не нашел бы? В конце концов, классиков читают…
   -Читают или по принуждению в школе или из-за простого любопытства, и в том и в другом случае чрезвычайно удивляясь благочестивым поступкам героев. Да, классиков читают, но героям их давно уже никто не подражает – моим современникам вбито в голову, что это невозможно. 
   -А ты, значит, хочешь, чтобы ребята просили руки у своих возлюбленных только с разрешения родителей, как в «Капитанской дочке»? Так? – усмехнулся старик.
   -Да почему ж ты смеешься?  Что в этом смешного? Уверяю тебя, и сейчас есть люди, так поступающие!
   - Да, есть! Но их единицы! По-твоему же получается, что их много больше!
   -Напротив! Я пишу о единицах для того лишь, чтобы люди не имели более возможности оправдать себя, ссылаясь на окружающую действительность.
   Поступать честно и благородно можно и должно всегда, невзирая на время, в которое приходится жить! Не взирая ни на что!
   Старик задумался. Спор постепенно перемещался не в ту сторону, куда ему бы хотелось.
   -Ага! «Сейте разумное, доброе, светлое!». Вот только зачем? Никто ведь спасибо не скажет! Не страшно тебе, что пишешь ты ни для кого?
   -Пусть меня не поймут мои современники – может будущие поколения поймут!
   -Будущие поколения кого? Китайцев?- спросил дедушка, - Оглянись вокруг! Проснись! Будущих поколений русских просто не будет! А китайцам твои произведения вряд ли будут интересны. Они, они или арабы, придут и сожгут все. Как русская классика, так и твои рассказы погибнут, как погибла от рук мусульман александрийская библиотека. У завоевателей будет своя история, свои герои, свои легенды. Ни ты, ни твои рассказы не будут нужны никому. Никому! Понимаешь?!
   -Теперь уже я тебя спрашиваю – откуда такой пессимизм? И потом, по-твоему, выходит, что и наши классики тоже зря писали. Все равно  все сгорит, не так ли?
   -О нет! Кроме того, что они писали, они еще кое-что делали!
   -Что же еще они такого делали?
   -Размножались! Вот что! Открой биографию любого – у каждого, за редким исключением, куча детей и внуков.
   Некоторое время оба полуночных собеседника молчали. Ванечка молчал, потому что опешил. Дед молчал как победитель, чувствуя, что уложил соперника на лопатки.
   -Русские вымирают? Да, вымирают! Но это не только вина нашего поколения. До него постарались…
   -Не смей мне это говорить, мальчишка! – вдруг рассердился старик, – У меня семеро детей и я не только сделал «нехитрое дурное дело», но и вырастил своих детей. Никто из моих детей не спился, все они имеют жилье, четверо - высшее образование. 
   После этих слов старик немного помолчал, чтобы собраться с мыслями и отдышаться. Затем он продолжил:
   -Что же касается моих детей, то, видит Бог, я сделал все, чтобы у меня было много внуков. Специально уводил бабку гулять в парк, чтобы твои родители могли побыть наедине. Бесполезно – у тебя только сестренка и все. Мутанты какие-то, а не люди. Впрочем, не только мои дети такие. Вчера видел нашего соседа, сверстника твоего отца. Он овчарку купил. Восемь с половиной тысяч за щенка отдал, сам признался. Да еще кормит как человека, может даже лучше. А на детей у него денег нет!
   -Дедуль, я ни в чем тебя не упрекаю, - попытался успокоить старика Ваня, но тот его даже не услышал.
   -Нету на детей денег! А?! А у меня после войны, когда твоя тетка родилась, уже третий ребенок в моей семье, были?! Правда, кобелей таких породистых я никогда не держал. На излишества, на пиво, на глупости разные, как  делают некоторые современные отцы семейств, не тратился. Дурак, может….
   Так что пиши, не пиши – все равно. Если кто-то через лет двести и почитает твои труды, так только китайцы. Хотя вряд ли им это будет интересно.
                -//-
   -Глянь на них, а! Как зажигают! Откуда у людей силы берутся – непонятно.
   В большом полутемном зале ресторана играла музыка пятидесятых годов двадцатого века, какая-то джазовая композиция. В середине зала под эту музыку и одобрительные крики со всех сторон  лихо танцевала одна очень, очень немолодая парочка. Старички, танцуя, мило беседовали между собой, ничего вокруг себя не замечая.
   -Итак, Ванечка женился. Я надеюсь, теперь-то ты доволен? Ты подаришь им компьютер?
   -Нет. В качестве свадебного подарка я приготовил  нечто другое…. Что же касается компьютера… Я вот что думаю. Пусть они сначала нам правнука подарят, а за мной не заржавеет. Как только – так сразу. Обещаю.