На воронеже

По небу облака плыли,
К закату лето. Близка осень.
Стук топоров и визг пилы
С утра и до глубокой ночи.

Куются цепи, якоря,
Тут корпус корабля, рангоут,
Здесь лишнего не говорят,
Здесь чувства лишние хоронят.

По берегам Хопра, Вороны,
Крестьяне валят, пилят лес,
В границах ширится Воронеж,
Патриархальный быт исчез.

Строений не хватает тут,
Землянки, шалаши, курени,
Здесь каторжный повсюду труд,
Лекарства жуткие от лени.

Тут и стрельцы, и пушкари,
Тут и «потешные», дворяне,
Не видно женщин, детворы,
Свободно ходят басурмане.

Голландцы, англичане, немцы,
В камзолах, париках седых,
Ну, одним словом иноземцы,
Хоть тут хватало и своих.

Здесь иностранцы обучали,
Как нужно строить корабли,
Здесь парусов не различали,
Их оторвали от земли.

С утра до вечера работа,
Учеба трудною была,
Так проливалось много пота,
Собрать бы, речкою плыла б.

Такого не видали встарь,
Помазанник в штанах коротких,
Москвы великой государь,
Крутого нрава, а не кроткий,

Торопит государь, торопит,
Не усидеть ему на месте,
Землею засыпают топи,
И делают всё честь по чести.

От пота грудь его блестит,
Бусинки катятся по шее,
Металл в руках его визжит,
Хоть руки от него немеют.

Тут все на муравьев похожи,
Шумит людская круговерть,
Царя Петра досада гложет,
Ещё б одну поставить верфь.

Над речкой стелется, туман,
И к ночи не пустеют верфи,
До полуночи шум и гам,
И водку пьют до полусмерти.

Табачный дым все заволок,
Танцуют, двигаются пары,
Дрожит и пол, и потолок,
И тонет все в пивном угаре.

И лики голы, как у баб,
Полосочки усов под носом,
И телом немец слабоват,
И волосы чужие носит.

И царь со всеми водку пьет,
С купцами в шахматы играет,
И громким голосом орет,
Но дела царь не забывает,

И завтра снова льется пот,
И корабли построят скоро,
Здесь создается русский флот,
Чтоб бороздить морей просторы.