Он и она. Часть 1

                Он

    Он навсегда останется для неё мальчишкой, а всего-то год разницы. Наверное, и вправду –целая пропасть : пережитых чувств и горьких разочарований.
   Когда он увидел её первый раз, подумал:
- Парижанка,- столько в ней было шарма, какого-то нездешнего духа, т.е. всего того, что в то время называлось «из Парижу». Она как-то умела и стильно одеваться, и не переборщать с косметикой, и пахло от неё нездешними духами(потом он узнает, что были они латвийской фирмы «Dzintars») Но самое главное, была она свободной от обычного жеманства сельских девчат, могла сказать напрямик,  расхрабрившемуся от выпитой бутылки на троих «Вермута», парню, что не приемлет заигрываний таких горе-кавалеров. Другой  неудачник , посмевший грубоватотое признание ей в любви, получил от неё фразу, ставшую ходячей шуткой среди других парней:
-Увы, вы  герой не моего романа.

    Да, ей трудно было соответсвовать: много читающая и много путешествующая, с развитым воображением, она обладала знаниями о мире не с практической его стороны, а с какой-то более глубокой  его составляющей: дух, душа, Бог, предчувствия, интуиция.
    Работая в местном Доме культуры, она устраивала диспуты, обращённые к внутреннему миру человека:  молодёжь их небольшого села , впервые в жизни училась говорить открыто о том, о чем среди сельчан как-то не принято говорить вслух - что такое любовь, как отличить её от суррогата, что такое настоящая дружба.
 
    А как она читала стихи!  Даже у много поживших  мужиков, не только у баб, пришедших на очередной концерт либо тематический вечер, прошибала она слёзу о погибшем комдиве или потерявшем рассудок солдате, или  горькой судьбе русской женщины.

    

    Её очень полюбили и старики, у которых она квартировала. Баба Дина через каких-то три месяца их совместного проживания стала делать ей подушку в приданное:
- Ну и что, что у тебя есть мама, ну и что , что замуж не собираешься,ну и что, что девятнадцать лет, не век куковать одной, а это будет от меня подарок!

    Вот такой была она - солнцем, вкруг которого как-то сразу стало теплее всем.

    И всё же своей открытостью, чувством юмора и чем-то таким, что и словами не обозначишь (сумел же сразу увидеть её инакость), что гораздо позднее назовут «харизмой», он добился её ответной симпатии на свою с первого взгляда любовь.

    Она редко звала его  по имени, больше по фамилии, шутя произнося её на грузинский лад : «Иванидзе» или просто мальчишкой. И относилась к нему чуть снисходительно, по-старшесестрински. Он понимал, что за этим стоит какое-то пережитое ею разочарование, но также и знал, чувствовал с самой первой минуты, что встретил свою единственную и неповторимую, что посылает  Судьба только однажды.

     Его ждала армия, а её – перевод в большое село на повышение в должности в их же районе. На его предложение руки и сердца, она, смеясь, ответила:

-Только мальчишка мог додуматься позвать замуж перед Армией. Отслужи, а там посмотрим,- и , улыбнувшись, добавила:

-Если, конечно, не передумаешь!

      Чего он только не передумал, когда через год с небольшим в её письмах появились неясные намёки о другом. Армейский отпуск только подтвердил его подозрения.
 
      И всё же он чувствовал, что она ещё любит его-мальчишку. Он вообще её чувствовал и понимал так хорошо, как  никогда в жизни уже больше никого другого . Несмотря на год разницы,  он был старше её по житейскому опыту. А это она была девчонкой, которую с упорной настойчивостью, красивым ухаживанием, выдержкой завоёвывал тот- другой,  говорят – первый парень на  селе, где теперь работала его «парижанка».

      За три месяца до его дембеля она вышла замуж за того – первого парня на селе.

      Ему не сообщали об этом, но он это почувствовал, когда получил последнее её письмо в часть. Письмо было сумбурным, с многочисленными пожеланиями скорейшего возвращения, с цитированием стихотворных строк о любви.
 
-Это её последнее письмо,- подумал он.
      И, действительно, больше писем от неё не было.

    Он , как в тумане, в каком-то оцепенении и недоумении отслужил эти сто дней. Его держала на плаву мысль, что вернётся и обязательно в первый же день поедет в то большое село, встретит её, и увезёт сразу же к себе домой. Он найдёт слова убедить её, несмышлёныша, исправить роковую ошибку, ведь они просто созданы друг для друга, потому, что она и есть его земная половинка, его настоящая, не суррогатная любовь.
-Ведь ты же сама учила отличать подлинное чувство от её подделки,- мысленно обращался он к ней.

     Первое время родители ни на шаг не отпускали его от себя, чтоб не натворил греха, чтоб не рванул в то далёкое, большое село, где она вышла , как говорят, счастливо замуж.
 
     Было трудно дышать при одном только упоминании её имени, что, мол, видели её в райцентре, ты, мол,  плюнь и разотри, смотри сколько наших девчат сохло по тебе ещё до Армии, а уж теперь и подавно. И он даже в той майской горячке провожался с одной из местных девчат - Ниной, но ничего не вышло. Все разговоры были о ней:
-А помнишь, как мы дискутировали? А как она смеялась? А как вечера проводила? Правда, парижанка?
    Нина, конечно, помнила и сама встречала  в райцентре ту, с кем конкурировать не могла.
- Так всю жизнь будем жить втроём?,- подумала Нина, и уже через месяц отказалась от  ухаживаний Иванидзе.
    Странно, но это её обращение к нему как-то закрепилось за ним меж теми, кто помнил «парижанку».

    Больше он не искал девичьего общества, он надеялся на встречу с ней в райцентре.

   И встреча состоялась. Через долгих полгода.

   До боли родное, бледное лицо, испуганные бездонные глаза его девочки, которая уже носит под сердцем ребёнка. Как она не поймёт, что её ребёнок- это и его ребёнок, потому как половинки они одного целого, а, значит, и семечко общее. Причём здесь Татьяна Ларина? Ведь она же была несчастна, несмышлёныш!!! 
    Он не помнит уже, что говорилось ещё, но окончательно ощутил, что ничего не исправить, что книжные девочки упёртые даже в своих заблуждениях…

     Через год ему нашли хорошую невесту из другого села, знать ничего не ведавшую о его несчастной любви, с первого дня уважительно назвавшего его полным именем.

     А потом родились дети: мальчик и девочка. Он поборол искушение назвать дочь её именем.

     До него доходили слухи о его девочке, которая растила сына с первым парнем того села. Иногда в районной газете он читал очерки с места её работы, а к профессиональному празднику- печатали и её фото.
-Должно быть, счастлива,- думал он, читая районку.

    А потом она уехала с семьёй поближе к городу.

    Иногда она снится ему: когда проедет он по местам их былых свиданий или мимо покосившегося забора у дома стариков, где она квартировала, или в пору листопада, когда огненно- жёлто-бардовые листья со всего размаха шлёпаются на лобовое  стекло его авто. Он помнит, что осень-любимое её время года. Он и встретил её осенью, а потерял весной.

     Весной, спустя много лет, он узнает её в вестибюле областной больницы. Узнаваема, хотя нет уже той хрупкости, но тот же шарм, тот же волнующий аромат, те же бездонные глаза.
     Стало трудно дышать… Мимо проходила «парижанка». Почему-то его сын  проводил её взглядом.
      -Девочка моя, не болей!,- успел подумать он.
 
     Через окно вестибюля виднелось небо цвета её глаз.