21

Конечно, пьяные лесбийские поцелуи всегда можно списать на алкоголь, но в школьные годы Лупита все уши прожужжала Патрику, ее тогдашнему парню, какая эта Агнешка милая и всё такое. Можно было подумать, что моя сводная двоюродная сестра была в нее влюблена. В любом случае, я никого не осуждаю. Каждый делает то, что он хочет.

Но вы бы этого никогда не узнали, если бы я не проболталась! Ох, и сплетница же я.

Когда мы все, наконец, вышли из больницы, так и не увидев Агнешку, Том с татуировками тут же побежал за Моной и поклялся ей в вечной верности и любви. Лизочка тут же выпустила сигаретный дым в лицо Тому с машиной и сказала:
-Ты же понимаешь, что ты мне совсем не нравишься?

А потом она прыгнула в машину Тома, оставившего свою невесту дома, и уехала. А Том с машиной увез Анету к себе, просто потому, что он в любом случае планировал заняться с кем-нибудь сексом.

Мы с Ником не проронили больше ни слова друг другу, с той самой ночи, и я всё еще делаю вид, что не заметила его обеспокоенного лица. В ту самую ночь.

На мне сегодня ярко-красная юбка-карандаш и кремовая блузка из прозрачного шифона. Мои длинные вьющиеся волосы схвачены шелковой лентой в конский хвост, маленькие милые завитки пшеничных волос прилипли к вискам. Мне немного жарко, но пахнет от меня по-прежнему яблоками Нины Риччи.

Сегодня теплый солнечный день, и я иду на встречу со своей младшей двоюродной сводной сестрой, приветливо улыбаясь прохожим. Моя походка легка и бодра, пшеничные кудри подскакивают при каждом шаге.

Итак, я захожу в торговый центр, поднимаюсь на второй этаж и вижу Лупиту возле бутика с одеждой какой-то французской марки. Крошка Лу смотрит на меня своими карими глазами, подведенными темно-коричневым карандашом и говорит:
-Привет всем!
-Кому это всем? – спрашиваю я, приглаживая рукой выбившиеся пшеничные прядки.

Крошка Лу смотрит на меня своими карими глазами с густо намазанными  ресницами,  на каждой ресничке – огромные комья черной туши, и говорит:
-Привет тебе и Томми!

Из-за спины раздается голос Тома, как всегда, приторно сладкий, но вкусный. Лу смотрит на Тома своими карими глазами, на щеках рассыпались крошки высохшей туши, на лбу видны плохо растертые пятна тонального крема. Лу улыбается самой жизнерадостной улыбкой и выдает как бы случайно:
-Ну как дела, Томми?

Том строит гримасу великого мученика. Он смотрит сначала на меня, затем на Лупиту, на нее особенно долго и жалостливо, и говорит, что у него все как всегда. Что ничего особенного сегодня не произошло, но это его не огорчает. Он спрашивает, как наши дела.

Сцена происходит в торговом центре, на втором этаже возле бутика с одеждой какой-то французской марки. Лу говорит, обращаясь скорее ко мне:
-Мы собираемся навестить Агнешку, Ник скоро подойдет.
-Ты идешь? – спрашиваю я.
-Нет, - говорит Том с высокими скулами, - я договорился пересечься с Томом с татуировками.

При упоминании этого имени крошка Лу едва заметно вздрагивает.
-Как хочешь, - говорит она и пожимает плечами.

Том тоже пожимает плечами.
-Когда приезжает Рич? – спрашивает он.
-Должен приехать через два дня и пятнадцать часов, - говорю я.

Лупита молчит, выковыривает грязь из-под своих обгрызанных ногтей.
-Понятно, - говорит Том.
-Мы наверно пойдем, - говорю я.

Том, всё так же улыбаясь слащавостью ванильного сахара, вытаскивает руки из карманов и обнимает меня на прощание. Он обнимает меня так долго, что мне невольно приходится сделать то же самое в ответ. Он хочет и Лупиту обнять, и Лупита протягивает руки.

Когда мы все, наконец, вышли из больницы, так и не увидев Агнешку, мы тогда еще не знали, что никогда ее больше и не увидим.

Мы с Лупитой спускаемся на первый этаж, выходим из торгового центра, беремся под руки и направляемся к городскому кладбищу, что находится совсем рядом. По дороге встречаем Ника. Его лицо по-прежнему скрыто за огромными солнечными очками, губы поджаты в непроницаемую нитку без тени какой-либо эмоции, и я не могу понять, о чем он думает.

Вот что я вам скажу, я - Нинибет, будущий учитель живописи и других изобразительных искусств, и уж кем я точно не являюсь, так это медиком. Если вам интересно, что же подкосило нашу Агнешку, святую всех святых, агнца нашего грешного города, я вам не скажу. Не скажу, не потому что не знаю, но потому что не хочу. Если вам интересно – спросите у врачей напрямую.

Но я же говорила, что город наш – настоящая черная дыра, богом забытое болото, треклятая пропасть, она засасывает всех нас, кажется, с каждым годом всё больше и больше. Мы все гнием здесь заживо и уже начали умирать один за другим.