5

Этот день, седьмой день после моего двадцатидвухлетия, не заканчивается ни чем примечательным. Душка Ди, конечно, красавчик, и кумир всех девчонок мира, но даже у великих людей иногда бывают промахи с выбором сценария. Так что я брожу по городу, как призрак забытой королевы Красоты, мои пшеничные кудри совсем растрепались, и во мне не осталось ни одного хорошего воспоминания. Всё, что мне остается – это вернуться в квартиру своей одинокой матери и остатки вечера глядеть на свое недалекое будущее.

Еще я могу напроситься в гости к Тому,  но не к тому, которого родители наградили высокими скулами. К другому Тому, нашему общему с Лупитой другу.

Да, в подростковом возрасте у крошки Лу были проблемы с коммуникабельностью, но теперь она выросла, и у нее появился еще один друг.

По странным стечениям обстоятельств, его тоже зовут Томас. Но мы все зовем его Томом с машиной, чтобы не путаться. Когда я говорю мы, я имею в виду себя и Лупиту, и еще другого Тома. И Патрика. И Ричарда. Том с машиной мне нравится. Он бы тоже мог стать моим хорошим будущим зятем, если бы у них с Лупитой вообще были бы какие-нибудь отношения.

Мы все познакомились на дне рождения у одной общей знакомой Джины , имя которой вам не обязательно запоминать. Дело было так: мы собрались в тесном семейном кругу близких друзей Джины, нас было всего 5 человек, включая именинницу. Сначала вечер страшно напоминал наши с Лупитой школьные годы: я затмевала красотой даже саму виновницу торжества, тогда как моя любимая сводная двоюродная сестра сидела в углу дивана, поджав под себя ноги, и пыталась вычистить грязь из-под своих обгрызанных ногтей.

Конец праздника напоминал школьный выпускной. Я вернулась домой на такси к своей скучающей одинокой матери, а крошка Лу умчалась в ночь на машине Тома с машиной.

Нет, я не ревную. И не завидую. И мне плевать, с кем водится моя сестра, пока это не Том с кленовым сиропом в голосе. Может, я не прыгаю от счастья и не хлопаю в ладоши, чувствуя гордость за свою сводную двоюродную сестру-аутсайдера, но я не какой-то там мизантроп. Я люблю людей.

Однажды в детском садике я подарила какой-то новенькой девочке своего самого обожаемого мистера Чпокса, голубого зайца с огромным бантом на шее, только потому, что ей было грустно расставаться с мамой. Она билась в истерике, вся сморщенная и покрасневшая, точь-в-точь как Лупита в своей ячейке на второй день после рождения, и не желала присоединяться к остальной группе детей.

Так что пусть кто попробует назвать меня ханжой! Я действительно люблю помогать людям, но когда я вижу Тома, этого Тома с напускным видом скучающего мальчика, всё внутри меня переворачивается.

В плохом смысле.

Он сидит на скамейке в парке, ровно в пяти шагах от меня и делает вид, будто смотрит в другую сторону.

Мы с моей двоюродной сводной сестрой как две капли воды. Если ей что-то нравится, мне это тоже нравится. Мы, конечно, никогда не влюбляемся в одного и того же парня, но в других вещах просто копируем друг друга.

Том улыбается мне самой дружелюбной улыбкой, так что его десны сверкают за милю, и говорит:
-Опять ты! Что же мне так везет в этот вечер?

Я смотрю на него взглядом, готовым убить тут же на месте.

Готовым прожечь дырку в его пустой голове.

Взглядом, готовым вырвать все 32 белоснежных зуба его очаровательной улыбки.

Взглядом, готовым сорвать с него всю одежду. Прямо здесь и сейчас.

Я говорю:
-Ну, здравствуй, Томми.

Я говорю:
-Как я рада, что ты сидишь тут один, забытый и брошенный.

Я говорю:
-Где же твоя подружка?

Том улыбается улыбкой великого мученика, в его глазах почти искрится слеза. Он вздыхает, достает сигарету и закуривает. Он смотрит на меня взглядом обиженного щенка и говорит:
-Я уже не знаю, что от вас всех, девушек, ожидать и что говорить!

Голос его слегка подрагивает от наигранной обиды:
-Почему вы все такие озлобленные на меня? Что я вам такого сделал?

Я стою рядом, сложив руки на груди, и сарказм так и разрывает меня изнутри. Нет, я не ханжа и не какой-нибудь там мизантроп, но когда  разговариваю с Томом, с этим Томом-великомученником, мне хочется выдрать ему легкие, чтобы он задохнулся в лживости своего существа. Я такая злая, что выпрашиваю у него сигарету.

В обычной ситуации я не курю, и не сержусь.

Но сейчас просто супер-необычная ситуация.

Я подхожу ближе, нагибаюсь и обнимаю Тома за плечи. Акт милосердия. Упражнение по самоконтролю. Жест доброй воли. Шаг к успокоению. Я говорю Тому:
-Дорогой, ты же знаешь, что у девушек бывает ПМС, не сердись на нас.

Я затягиваюсь поглубже и говорю:
-Мы все тебя очень любим, и ты ничего плохого никогда не сделал.

Я выдыхаю сигаретный дым и говорю:
-Просто мы девушки, и мы решаем свои проблемы, срываясь на ком-то.

Я считаю до десяти и говорю:
-И не смей звонить моей сестре, понял?