Часть6. Служу Совет. Союзу или жутко веселые каник

А утром все вдруг увидели море!
Пашка видел море первый раз в жизни. Так получилось, что все свои школьные каникулы он проводил либо дома, либо в деревне. Но то, что он сейчас видел в окне спешащего поезда, не было похоже ни на то, ни на другое. Подумать только, вот оно море, всего в каких-то лишь ста с небольшим метрах. Прямо отсюда, из вагонного окна, было прекрасно видно, как переливающиеся бирюзовые волны, нежно, с тихим шелестом накатывали на усыпанный мокрой галькой берег, и от этого, в утренних лучах теплого июльского солнышка искрились и рассыпались всеми цветами радуги разбросанные вдоль по берегу мелкие разноцветные камушки. Этот необыкновенно умиротворяющий пейзаж тут же наводил на мысль о том, что если и есть где-нибудь рай на земле, то он вероятнее всего или здесь, или где-то рядом. 
- Смотри, баркас! - восторженно воскликнул рыжий парнишка и показал пальцем далеко-далеко в море.
- Эх, я бы сейчас тоже рыбку половил, - спросонья мечтательно произнес толстяк и, не вставая со своей коронной полки, попытался тоже заглянуть в окно. Но его первая попытка явно не принесла ему желаемого результата.
- У тебя есть еще две, - с улыбкой сказал рыжий и приободряющее добавил:
- Да ты не переживай, толстый, зачем тебе эта рыбалка. Тебя всё равно ни одна лодка не выдержит.
- Ах ты, рыжий сморчок! - обозлился на него детина и попытался вскочить с полки. Но пока он неуклюже раскорячивался, рыжего простыл и след. Детина выглянул в общий проход и помахал убегающему смертнику кулаком вслед. - Попробуй только вернуться! - не стесняясь, крикнул он на весь вагон.
С этими словами здоровенный детина опять улегся на полку и вдруг унывно заныл:
- Ой, что-то мне в животе нехорошо.
- Это, наверное, от голода, - пошутил Пашка и выглянул в коридор, чтобы посмотреть, где сейчас скрывается рыжий. Но тот уже тихонько сидел в соседнем купе и прислушивался, не идет ли за ним обозленный сосед с нижней полки.
- Мне что-то совсем плохо, - затянул волынку чем-то приболевший детина и скрючился на своей полке плотным калачиком.
Услышав это, рыжий тайком заглянул в купе и, глядя на немощного удава, застыл в проходе как загипнотизированный бандерлог.
- Тебя хоть как зовут, несчастный? – пожалев, спросил детину Пашка.
- Васей.
- А тебя? - спросил он у рыжего.
- Ромкой.
- Ну что, Ромка. Придется нам с тобой уху варить.
- Это еще зачем?
- Ну, как ты и сам видишь, наш Вася помирает! Значит, ухи хочет.
- Не хочу я никакой ухи, - вдруг ожил ненадолго детина. – И вообще я ничего не хочу.
- А что ж так?
- Я, наверное, отравился, - прогундосил басом Вася и подозрительно замолчал.
- Да-а-а? И когда ж ты успел?
Детина в ответ только простонал и скрючился еще сильнее.
- Ел-то ты что?
- Да так, - еле выдавил из себя Вася.
- Ну, понятно, - покачал головой Пашка и кинул осторожный взгляд на высоко лежащий Васин баул. – Ромка, ты внимательно следи за его рюкзаком, чтобы он опять ненароком не шлепнулся с полки на нашего несчастного больного, а то тогда точно беда будет, - сказал Пашка и, смилостивившись над постанывающим Васей, пошел за подмогой.
Буквально через минуту в купе с первым больным за время следования к месту службы появился капитан-лейтенант.
- Ну что, страдалец, наелся домашних харчей? - с упреком спросил он.
Вася в ответ только лишь молчал и уныло постанывал.
- Ну что же, докторов у нас нет, поэтому лечить тебя будем своим проверенным методом.
- А это надежный способ? – почти с безразличием, тихо спросил Вася.
- Конечно, – уверено ответил кап-лей. – Клизма еще никому и никогда не вредила.
- Не хочу клизму, - испуганно встрепенулся Вася и, подскочив с полки, галопом понесся по направлению к туалету.
- Ну, вот и хорошо, значит само выйдет, хотя самолечение не всегда помогает, - сказал кап-лей и пошел обратно к себе.
Навстречу ему по коридору шла хмурая проводница.
- Доброе утро, Валентина Павловна! – поприветствовал ее капитан-лейтенант Военно-морского флота и слегка поклонился.
- Не дождешься! – грубо отрезала тетка и гордо проследовала мимо.
- Ишь ты, какая фифа!
- Не фифа, а Валентина Павловна! – огрызнулась в ответ проводница.
- Я же так и сказал.
- Хам! – оборвала его хозяйка вагона и пошла дальше.
Через минуту она как вездесущее, так никем и не пойманное привидение появилась возле давно занятого кем-то туалета и нервно подергала бездейственную ручку.
- Скоро прибываем! - специально громко крикнула она и постучала ключом в запертую дверь туалета.
С той стороны двери вместо ожидаемого ответа раздавались только какие-то странные и непонятные звуки.
- Так! Быстро освобождаем туалет, скоро станция! - еще сильнее забарабанила она в наглухо закрытую дверь.
Вдруг, звуки с той стороны туалетной двери резко прекратились, а вместо них раздалось вполне членораздельное выражение с указанием точного адреса и места, куда сильно настырной проводнице стоило бы сейчас обязательно пойти и по возможности там и остаться.
- Подумать только, какой хам! – запричитала от возмущения проводница, жадно хватая раскрытым ртом как выброшенная на берег рыба так необходимый ей сейчас воздух. – Я о них же забочусь, а они! – всплеснула она руками и, бросившись от туалета, как прокаженная от чумы, стремглав пролетела по вагону и, хлопнув в запале дверью, скрылась в своем купе.
- Прямо как баба Яга на метле, - констатировал промелькнувший мимо него факт капитан-лейтенант и, выждав небольшую паузу, громко скомандовал:
- Бойцы! Слушай мою команду. Собираем свои вещи и готовимся к высадке!
В последний раз стукнув колесами о неровный рельсовый стык, прибывший к требуемой станции поезд противно скрипнул откидывающейся подножкой вагона и остановился.
Вот он - Севастополь. Вот он - тот легендарный город, про который сложено столько песен, город, в котором так тесно пересекается история русского Флота с историей государства Российского. Именно об этом думалось в тот момент прибывшим для прохождения службы новобранцам, впервые увидевшим прямо с перрона захватывающее дух великолепие сверкающего города. Здравствуй, наш легендарный город герой Севастополь!
- Становись! – не дав никакого свободного продыху только что прибывшему пополнению, скомандовал ощутивший скорое окончание своего непростого путешествия справившийся с заданием капитан-лейтенант и со спокойной душой занял свое положенное место в общем строю не растерянных им по дороге призывников. – Напра-во! Шагом марш!
Дробным шагом под лучами непривычно палящего солнца будущие моряки поднимались по выложенной брусчаткой дороге. А внизу, как на ладони была видна, пожалуй, самая красивая и очаровательная Южная бухта. Пашка смотрел и не верил своим глазам. Тут тебе и стоящие у пирсов военные корабли и подлодки, огромные портальные краны и плавучие доки, различные вспомогательные суда, одним словом всё, отчего порой даже и у искушенного зрителя с замиранием сердца дух захватывает, не говоря уже о таких салагах, как они.   
        Поднявшись вскоре на вершину самого высокого холма, следовавший по курсу путеводной звездой капитан-лейтенант объявил наконец-таки долгожданный перекур и достал из кармана пачку сигарет.
- Товарищ капитан-лейтенант! А что это за здание вон за тем высоким забором? - показал Пашка на комплекс рядом стоящих старинных построек.
- Это учебный отряд имени адмирала Ф.С.Октябрьского, бывшие, так называемые Лазаревские казармы. Кстати, я думаю, что вам всем очень интересно будет узнать, - заинтригованно произнес капитан-лейтенант и показал рукой на стоящее вдоль улицы красивое трехэтажное здание в классическом стиле, - что это не одно, а целый комплекс старинных зданий, расположенных на обширной территории Корабельной стороны города Севастополя и построенных из блоков пильного известняка еще аж в конце 1830-х годов при адмирале М.П.Лазареве для размещения флотских экипажей боевых кораблей, базирующихся в Южной, Корабельной и других бухтах Севастополя. В свое время при расчистке и выравнивании этой территории для строительства Лазаревских казарм и Адмиралтейства освободившийся грунт был как раз использован для засыпки озера в конце Южной бухты, на которой как раз сейчас и находится наш с вами железнодорожный вокзал, откуда мы только что поднялись. Кстати, вот за этим центральным зданием, выходящим своим фигурным фасадом прямо на улицу, расположено казарменное здание нынешнего учебного отряда, имеющего еще со старых времен огромные сводчатые подвалы, в которых по легенде когда-то даже водились привидения.  - А вон там, внизу, - показал он рукой на противоположный берег бухты, - находится база военных кораблей.
Пашка подошел поближе к каменному ограждению и посмотрел вниз.
Там, ближе к выходу из бухты, один за другим застыли у причала пришвартованные большие противолодочные корабли. Да, видя сейчас всё это великолепие, можно было смело говорить, что с этих мест открывается самый живописный вид на этот поистине красивейший город.
- Красота-то какая! – оглядываясь вокруг, радостно проговорил Ромка.
- Ляпота! – добавил басом выздоровевший Вася.
- Сам ты ляпота! Деревня!
- Ну и что, что деревня, - неизменно стоял на своем Вася. – Зато у нас дома выйдешь со двора – кругом природа, лес, речка с камышами. Здорово!
- Ага! Куры под ногами мешаются и свиньи всякие проходу не дают, всё шастают, то на двор, то со двора.
- Чего это они вдруг шастают?
- Как чего? Ну, на природу посмотреть, на лес, на речку с камышами. Ведь здорово же!
- Я тебе сейчас как дам, - сердито сказал Васька и показал Ромке огромный как отбойный молоток кулак. – Ты на что это намекаешь?
- Да ни на что я не намекаю, - прикинулся непонимающим Ромка. – Чего ты сердишься? Ну, хочется им, так и пусть себе шастают на здоровье, я разве против, на то они и свиньи, куда хотят, туда и ходят, хотят на двор, хотят со двора. Им разве запретишь на речку с камышами смотреть?
- Ну, ты меня окончательно уже достал! – проскрежетал зубами Васька и как вооруженный римский легионер уверенно двинулся на Ромку. – Ежели тебе твои мозги совсем жмут, так и скажи, я помогу! – произнес он, крепко сжимая свои тяжеловесные кувалды. 
- Нет, спасибо, я в твоих услугах пока совсем не нуждаюсь, - протараторил струхнувший Ромка и отбежал от Васьки на безопасное расстояние. – Хотя, если нас в части будут слишком уж хорошо кормить, я, пожалуй, воспользуюсь твоими услугами!
- Это какими еще услугами? – не понял Васька, но на всякий случай еще покрепче сжал кулаки.
- А такими. Не пропадать же зря добру, - развеселившись, выпалил Ромка и отскочил еще дальше от взбешенного Васьки.
- Ну, Ромка погоди, если поймаю, все ребра переломаю!
- Ну, ты прямо поэт. Я горжусь тобой, - продолжал издеваться Ромка, уже выглядывая из-за спины со спокойной душой потягивающего сигарету кап-лея.
- Всё-таки тебе повезло сегодня, что я еще плохо себя чувствую, а то задушил бы тебя сейчас голыми руками.
- Вась, ты смотри так сильно не напрягайся, тебе сейчас нельзя, - ехидно хихикнул Ромка и подальше спрятался за спиной не обращающего на них никакого внимания командира о восьми звездях на оба погона.
- Ну, рыжий, считай, что ты уже допрыгался! - вспылил Васька, и ринулся было вперед.
- Стой, стой, Вась! Ну что ты, в самом деле, так раскипятился, - ухватил его за руку Пашка. – Ну что с него взять? Сам посмотри - кожа да кости.
- А чего он тогда издевается! Я же даже если плюну, его насмерть убьет, - потряс перед собой здоровенным кулаком разозленный Васька.
- А ты на него просто наплюй. Пусть себе живет. От него всё равно кроме пустой болтовни больше нет никакого вреда, - заступился за товарища Пашка.
- Ну, ладно, - остыл было Васька и попытался снисходительно улыбнуться. – Эй, ненормальный, иди сюда! - хитро поманил он Ромку пальцем. - Я детей и убогих не трогаю
- Да, иди, не бойся, - обращаясь к Ромке, подмигнул ему Пашка. - Он их не трогает. Он их просто пожирает на завтрак.
- Ага, ищи дурака в другом месте, - отозвался не купившийся на Васькину уловку Ромка.
- Я бы рад, да больше нигде таких придурков не сыщешь.
- Да по тебе самому дурка плачет, - вдруг не на шутку обиделся Ромка и насупился.
- Ну всё, хватит уже скандалить. Перекур закончен, - вдруг прервал взаимную перебранку двух своих новобранцев хлебнувший вдоволь убойного никотинчика кап-лей и раздавил ногой недокуренный окурок.
Васька, кряхтя поднял с земли свой рюкзак и с трудом закинув его на плечо, зло зыркнул на затерявшегося где-то в конце строя Ромку.
- Нет, всё-таки я отвинчу ему сегодня башку, - пообещал Васька и нехотя стал в строй.
Ромка тем временем продолжал издалека опасливо наблюдать за своим серьезным недоброжелателем.
  Шаго-о-м, марш! - скомандовал вдруг кап-лей и встал впереди строя.
Толпа по его звучной команде дрогнула как хорошо застывший студень и, вибрируя всей своей нестабильной массой, поплелась дальше по дороге.
Старшина второй статьи, обливаясь как из конского ведра непрекращающимися струйками пота, медленно тащился позади строя, то и дело поправляя сползающую с затылка бескозырку. В этот момент, не давая под палящим южным солнцем своему хозяину никакого покоя, его форменные черные суконные брюки с катастрофической скоростью набирали нужную температуру для его скорейшего превращения из обычного советского моряка в крутого американского рейнджера. По этой самой простой причине, всё, что творилось в этот момент в шагающем впереди его строю, его уже практически не волновало.
- У тебя ножик есть? – протискиваясь вперед, спросил рыжий у Пашки, нарушая мерное движение и без того покачивающего вразнобой строя.   
- Нету, а тебе зачем?
- Да надо вон то жирное мурло проучить, - ответил Ромка и показал взглядом на устало шагающего впереди Ваську.
- Ты чего, на мокрое дело что ли собрался? – с удивлением спросил его Пашка.
- Да нет, просто давно уже надо было бы с его необъятной поклажей разобраться.
- А-а-а! Ну так это ж святое дело. Для хорошего человека ничего не жалко, - обрадовался вдруг Пашка и на ходу полез в свой рюкзак.
Через некоторое время он вытащил оттуда дешевый бритвенный станок и спросил:
- Лезвие пойдет?
- Спрашиваешь! Не только пойдет, а побежит, - радостно воспрял духом Ромка и сунул в карман отданное ему без сожаления своим единомышленником в вопросах воспитания не очень-то вежливого и щедрого на гостинцы товарища еще совсем новое в упаковке лезвие. - Сейчас он у меня попляшет горькими слезами. Судный день настал! - мстительно проговорил он и стал протискиваться сквозь плотный строй поближе к своему обидчику.
Пашке, с одной стороны было даже немного жаль здоровенного и неуклюжего Ваську, ведь он по своей сути был безобидным великаном, но с другой стороны, его изгнание в поезде с законной нижней полки и пожирание втихаря, и тем более в одиночку, такого количества домашнего провианта, никак не могло безнаказанно сойти этому толстяку с рук.
Ромка тихонько пролез в шеренгу за плетущимся на крутом солнцепеке Васькой и достал из кармана лезвие.
- Тс-с! Тихо, - проговорил он рядом шагающим ребятам и для пущей надежности, разломив половинку лезвия напополам, его острым кончиком аккуратно провел по натуженной нижней части свешивающегося аж до самой поясницы Васькиного рюкзака. Даже при легком движении этого чрезвычайно острого режущего предмета солидный вес Васькиной провизии играл сейчас Ромке на руку. Через минуту гнусное дело было сделано. Зияющая дырка в пока еще достаточно тяжелом рюкзаке его отнюдь не голодающего товарища постыдно обнажила перед всеми будущими моряками Васькино скупердяйское внутреннее содержимое. Торчащая из предательской дырки закрученная собачьим хвостиком благоухающая палка копченой «Краковской» колбасы так и просилась своим аппетитным видом в чужие объятия. Ромка аккуратно ухватил ее двумя пальцами и нежно потянул на себя. Она на удивление легко подалась и сама с удовольствием выпала ему прямо в руки.
- Первый пошел, - шепотом обрадовался Ромка и отдал вывалившуюся ему в руки колбасу идущим рядом с ним ребятам. За всю свою сравнительно пока еще недолгую, но полную различных интересных событий жизнь он даже и в кошмарном сне не смог бы себе представить, что будет когда-то принимать преждевременные роды прямо на ходу под открытым небом у такого вот жмота, как этот Вася. 
- Так! Аккуратно переходим дорогу и только по пешеходному переходу, - на всякий случай вдруг громко предупредил капитан-лейтенант и остановил строй перед горящим красным светом светофором. Пытаясь хоть как-то облегчить свою нелегкую участь, Васька слегка подкинул на спине свою драгоценную ношу и перехватился ее повыше рукой за вытертые брезентовые лямки. Сейчас, согнувшись на одну сторону от долгого стояния на одном месте, он был явно недоволен столь продолжительной пешей прогулкой по бьющей его прямо в голову несносной июльской жаре и нескончаемым ожиданием скорейшей телепортации на другую сторону дороги. Ко всем прочим расстройствам, его узкие в обтяжку старые кооперативные джинсы создавали ему массу принеприятнейших неудобств, ничуть не меньших, чем его столь бесценный для него самого рюкзак.
Стоя позади вечно страждущего от голода товарища, Ромка абсолютно без задней мысли и скорее из шалости, нежели для мщения, осторожно чиркнул лезвием по экономному кооперативному шву Васькиных изрядно поношенных джинсов в районе его центральной мозговой извилины. Тот, как всегда ничего не заметив, продолжал как ни в чем не бывало внимательно следить за проносящимися мимо него автомобилями и терпеливо ожидать своего спасительного зеленого сигнала светофора. Ромка, тем временем затаив дыхание, с опаской боящегося в первый раз ошибиться минера медленно потянул из разрезанного Васькиного рюкзака показавшийся пакет с невероятным количеством вареных яиц.
- Ты смотри, какой молодец, обо всех позаботился, - прошептал рыжий и, передав назад мастерски извлеченный им только что дежурный пакет истинного голодоморца, потянулся было за следующей порцией аппетитных продуктов, положенных сверх всякой возможной нормы своему объевшемуся за годы трудного детства толстяку его бесчисленными заботливыми родственниками, но Васька вдруг опять неожиданно дернулся всем своим нетерпеливым желанием как можно скорее пересечь эту ненавистную дорогу и резко потянул вверх за брезентовые лямки сползший с его мокрой от пота спины еще совсем незаметно полегчавший рюкзак. Ромка даже не успел сообразить, как из небольшой по размеру дырки вдруг неожиданно выпала чудом уцелевшая после столь жестоких и негаданных перипетий банка с вожделенным Васькиным вареньем, а следом за ней, поддавшийся дурному примеру и смачный спелый помидор.   
- Хрясь! - сказала банка варенья и растеклась яркой и сладкой жижей на сером, изнывающем от жары асфальте.
- Шлёп, - вторил ей следом брызнувший в стороны помидор, не эстетично расположившись рядом с тем, что совсем недавно еще было бабушкиным малиновым вареньем.
Уже изрядно проголодавшийся от бесконечного путешествия по знойной саванне огромный слонопотам, почуяв своим особо восприимчивым седьмым чувством что-то неладное, вдруг резко оглянулся назад и узнал на пыльном тротуаре свое дорогое его сердцу и брюшку растерянное имущество. В это время из его дырявого рюкзака вдруг вероломно выпали три не менее привлекательных своей спелостью яблока и покатились вниз по дороге. Ромка, видя такое незапланированное им развитие событий, тут же отбежал от Васьки на безопасное расстояние и на всякий случай выбросил в ближайшие кусты свое использованное не по назначению лезвие, как однозначно свидетельствующую против него улику в совершенном им преступлении.
- Ах ты, Тыдра болотная! – сообразив, что случилось непоправимое, заорал в гневе на Ромку взбешенный Васька.
- Чего это я Тыдра? – сделав удивленное лицо, оскорбился всегда неунывающий Ромка.
- А ты чего хочешь, чтобы я такую крысу как ты еще и на Вы называл? – выпалил со злости Васька и на секунду замер в нерешительности, судорожно соображая, что же ему сейчас всё-таки лучше делать – догонять своего ненавистного провокатора или всё же спасать жалкие остатки исчезающего прямо на глазах гастрономического рая. И, конечно же, в этой неравной борьбе с гигантским отрывом, безусловно, одержало явную победу второе чувство, а вернее основной Васин инстинкт.
«Рыжий никуда не денется», - логично рассудил счастливый обладатель здравого рассудка и, бросив рюкзак посреди тротуара, кинулся вслед за убегающими яблоками. Но те были уже далеко.
Весь строй, тем временем уже перейдя на другую сторону дороги, с нескрываемым интересом наблюдал за сущими метаниями жмотливого орла-стервятника, не зря прозванного в народе гнусным падальщиком. 
«Не успею!» - с досадой подумал Васька, пытаясь догнать мчащиеся по тротуару яблоки.
- Да катись они! – запыхавшись, нервно проговорил он и остановился. После этого раздосадованный Вася пристально проводил печальным взглядом удаляющуюся из виду кучку даже еще не надкусанного им десерта и в расстроенных чувствах повернул обратно. Подойдя к месту случившейся с ним трагедии, он нагнулся и попытался было аккуратно подобрать с дороги лопнувший помидор.
- Тр-р-р-р-р, - вдруг треснули с тыла Васины джинсы, обнажив его самое достойное место.
- Я же ему говорил, - захихикал с той стороны дороги скачущий от радости как блоха на сковородке Ромка. – Не надо столько жрать. Свинское всё это дело. Но он меня, понятное дело, не послушался, вот тебе и результат.
- Да-а-а! Прёт его прямо как на дрожжах, - улыбнулся Пашка. - Хотя ты, наверное, всё-таки немного не прав. Он пока еще всего лишь обыкновенный домашний поросенок, но если так пойдет и дальше, то скоро точно превратится в настоящую откормленную свинью.

         Продолжение следует...