Несостоявшийся рассказ

Садишься за стол с мыслью: «ну, вот сейчас напишу что-нибудь неповторимо-гениальное!» И как будто есть о чем рассказать, нажит какой-никакой опыт, многое видано и передумано. Но как извлечь из этого вороха событий, воспоминаний, мыслей хоть мало-мальски связный рассказ? Нужен хоть какой-то план, композиция, фабула, сюжет.

Вот, к примеру, в памяти всплывает случай. Рассказывал мне знакомый алкоголик о своих галлюцинациях, увиденных им в белой горячке. Медицинский факт, между прочим. Началось у него после месячного запоя, примерно через неделю. Посмотрел он в окно на кухне и увидел, что со стороны улицы снизу поднимается винтовой рог. Был вечер. Темно. Он зажег свет — рог пропал. Потом гонял в туалете шваброй белых мышей, которые бегали по полу и он их никак не мог поймать. Дальше его удивила стопка журналов. «Мурзилка», «Вокруг света», а может «Наука и жизнь», точно не помню. Но когда он эту стопку сжимал рукой, она начинала с ним вслух разговаривать, то есть, он явственно слышал «журнальный» голос. «Тут,— говорит,— я понял, что что-то со мной «не то» и пошел  пешком сдаваться в наркологическую лечебницу».

«Главное,— говорит,— это какой-то постоянный животный страх. Всего боюсь и шарахаюсь от малейшего звука. Кое-как дошел. Объяснил охраннику — в чем дело и он меня впустил».

Вот скажите мне на милость: зачем я все это рассказываю? Кому это интересно? В чем суть и, так сказать, квинтэссенция  и, где, к чертям собачьим, здесь хоть какая-нибудь фабула или сюжет? Возникает естественный вопрос: какую цель преследует автор, пишущий данную, с позволения сказать, литературу, и не продиктовано ли сие обстоятельство глупым тщеславием и графоманским «недержанием» вышеозначенного?

Однако оставляю данные риторические вопросы без ответа и продолжаю.

 Охранник его впустил и он, миновав проходную, вошел во внутренний дворик и пошел по дорожке к приемному покою. «Иду по аллее. Вижу на дереве скворечник. Вдруг из его круглого отверстия высунулась крыса».

Давайте проанализируем последнюю галлюцинацию. Что, собственно, в ней странного? Может ли крыса залезть на дерево в скворечник? Физически — совершенно легко. Другой вопрос — зачем туда крысе залезать? Скажем, чтобы сожрать яйца или птенцов. Тоже вполне правдоподобно и логично. То есть в самом факте мы не находим ничего необычного, конечно это, хоть и редко, но все же может быть. Это кажется странным только, когда мы соединим это явление с личностью рассказчика, его состоянием и местом действия. Да и сам он прекрасно понимал, что крыса ему только видится, а на самом деле ее там нет. Вот это состояние, когда человек видит то, чего (как он сам понимает) на самом деле нет, мучительно для его «обыденного» сознания.

Для литературы, однако, это стало явлением обыденным. Вспомним Гофмана, Гоголя, писателей конца XIX и «серебряного века». Когда творцы увлекались кокаином и описывали увиденное под его воздействием. Всем известен ранний рассказ Михаила Булгакова «Морфий», в котором он описывает галлюцинации молодого врача, «подсевшего» на этот препарат. Причем Булгаков описывает видения наркомана с такой силой и достоверностью, что невозможно отделаться от мысли, что писатель передает собственные состояния. Впрочем, Михаил Афанасиевич последующим своим творчеством и, конечно, «Мастером» доказал, что ему, для того чтобы описывать «невидимое», не нужны никакие наркотики.   

Не обладая талантом Булгакова, я, все-таки попытаюсь закончить свой корявый рассказец.

Подойдя ко входу в приемный покой, наш герой открыл дверь и шагнул в длинный коридор. Но тут же вынужден был шарахнуться назад, поскольку увидел, что на него по коридору летит огромная черная муха. Она кончиками крыльев почти касалась стен. С силой захлопнул дверь. Постояв немного у дверей, он вторично открыл дверь. Коридор был пуст. Почти бегом он припустил по коридору. Добежал до регистратуры, куда был вызван дежурный врач. На вопрос врача: «На что жалуетесь?»— наш пациент стал говорить: «Посмотрите доктор, у меня из ушей лезут какие-то проволоки»,— делая при этом движения руками, как будто и впрямь вытягивая из ушей невидимую проволоку.      
 
На этом можно закончить то, что могло бы стать рассказом, имей я (повторюсь) хоть небольшой писательский талант. Тем самым доказав, что писать может всякий, кто знаком с русским правописанием, грамматикой, синтаксисом и пунктуацией. Отдельное «спасибо» автоматическому редактору Word. Все сказанное выше относится и к описаниям снов, фантазий, игр воображения, подсознания и всевозможных маний. Прошу прощения и не прощаюсь. Ваш князь Толстой.