Путь к свободе Тьма Рыцарь Чёрного ордена

ПУТЬ К СВОБОДЕ
Всё кажется сном…
От автора.

Всякий, делающий грех,
есть раб греха.
…и познаете истину,
и истина сделает вас
свободными…
Евангелие от Иоанна гл.8:32,34

Какая польза человеку,
если он приобретёт весь мир,
а душе своей повредит?
Ибо приидет Сын Человеческий
во славе Отца Своего
с Ангелами Своими
и тогда воздаст каждому
по делам его. 
Евангелие от Матфея, гл. 16: 26-27

Часть первая. Тьма.

Глава первая. Рыцарь Чёрного ордена.

1953 год.
Торжества на улицах и площадях большого города завершились поздней ночью грандиозным праздничным шествием… В лучах прожекторов тысячи солдат с пылающими факелами в руках прошли под знамёнами от Триумфальной арки, в едином порыве приветствуя своего вождя. Этот человек наслаждался незабываемым зрелищем колыхающейся огненной свастики, и его губы расплылись в самодовольной ухмылке: «Я - хозяин великой империи!»
Когда утром он вышел на балкон своего дворца, толпа на площади взорвалась бурей приветствий, люди в неистовстве вскидывали руки вверх. Они забыли о своих близких и плакали от счастья при виде этого невзрачного бледного человека в очках… Такова сила страха. Он начинал с простого агронома, но теперь поднялся на вершину властной пирамиды и умело извлекал выгоды из своего положения. Имя этого человека знал весь мир… Генрих Гиммлер…
Приход к власти он ставил в заслугу одному себе, забывая, что всем обязан своим верным и преданным слугам… Сердца людей наполнялись трепетом от одного вида серых мундиров и каменных решительных лиц под фуражками с черепами. Незаметно в плоть и кровь людскую вошёл страх, что объединяет и рождает любовь к вождю…
Гиммлер с императором Хирохито, прилетевшим из Токио на дисколёте, вернулись в приёмную залу дворца и уселись в роскошные бархатные кресла. Японец рукою подал знак переводчику выйти. Они остались наедине.
-Это незабываемое зрелище! – заговорил по-немецки Хирохито, сверкнув глазами. – Память о Великой войне останется в веках, и потомки будут с гордостью вспоминать об этих днях…
Гиммлер скривил губы в улыбке:
-Немцы - народ победителей, нам всюду сопутствует успех: на войне и в мире, в труде и отдыхе… 
-Жаль, что с нами нет нашего друга Муссолини, - сказал Хирохито. - Я слышал, у него важные дела в Африке…
-По нашим сведениям, эфиопы подняли бунт… - задумчиво промолвил Гиммлер.
-Что ж, дуче не составит труда подавить столь жалкий мятеж! – затаив улыбку на губах, сказал Хирохито.
-Бунт не рождается на пустом месте, - говорил Гиммлер, глядя вокруг себя бегающим взором. - Муссолини слишком мягок с коренным населением колоний… Страх и сила сдерживают взрыв негодования недовольной черни. Это звери… Ослабь поводок, они съедят тебя живьём. Если животные отказываются подчиняться, их следует наказывать… жестоко и беспощадно…
Гиммлер не был похож на фанатика. Император не заметил лихорадочного блеска, как у Гитлера, в его глазах. Он слабо верил в искренность бывшего рейхсфюрера СС, но хотел надеяться, что новой войны удастся избежать. Но вдруг Гиммлер, пряча улыбку в уголках губ, сказал:
-Ваше Величество, полагаю, пришло время ликвидировать русские резервации и гетто в Сибири…
 Японец тотчас изменился в лице. «Это не ваше дело!» - хотел выпалить он в глаза наглому немцу, но, как и подобает правителю великой державы, сдержался и спокойно отвечал:
-Русские – неплохие работники, и нашей стране не выгодно терять такое количество налогоплательщиков…
-Что ж, - равнодушно скривил губы Гиммлер, - решать вам... Это ваши люди. Да только помяните моё слово: русские – самый непокорный народ, и от них жди неприятностей…
Гиммлер вспомнил о недавнем бунте под Гитлербургом, когда погиб начальник лагеря. Восставших усмирили, но троим узникам удалось бежать…
По распоряжению нового коменданта лагеря, особо уполномоченного фюрера Карла Вайса, в роте СС, охранявшей заключённых, был казнён каждый десятый. После очередной селекции сотни слабосильных узников окончили жизнь в газовой камере; остальным уменьшили вдвое паёк. Спустя неделю лагерь наполовину опустел. Нового коменданта, однако, это не смущало, он знал, что скоро прибудет пополнение…
Карл Густав Вайс… В годы Великой войны он состоял в рядах Гитлерюгенда (молодёжная нацистская организация – прим. авт.). Однажды юных защитников Родины повели на стрельбище. Но вместо привычных мишеней взорам удивлённых мальчишек предстали… живые люди. Грязные, перепачканные в крови, в разодранных одеждах, они с ненавистью глядели на врагов своих, а на измождённых уставших лицах их не было и тени страха. Военнопленные… Они отпустили всё, что связывало их с этим жестоким миром, и впервые за последние месяцы не боялись ничего…   
Подросткам приказали открыть огонь. Они остановились в нерешительности, испуганно озираясь по сторонам. Кто-то выронил оружие из дрожащих рук своих. Но вдруг мёртвую тишину взорвали раскаты автоматных очередей. Трое подростков выполнили задание, хладнокровно расстреляв военнопленных… Среди них был Карл Вайс.
Гиммлеру доложили о результатах его эксперимента. Трое прирождённых эсэсовцев оказались в замке Вевельсбург . На другой день Карл Вайс предстал перед рейхсфюрером СС .
-Хайль, - прокричал подросток, выбросив руку вверх.
Гиммлер поднялся со своего кресла, подошёл к юному убийце и заглянул в глаза его:
-Сколь сильна твоя любовь к Родине?
-Я готов умереть за Родину и фюрера в бою! - тотчас прокричал подросток.
-А готов ли ты за Родину… убить фюрера? - внезапно спросил Гиммлер, не сводя с него взгляда. Карл Вайс молчал.
-От твоего ответа зависит, будешь ли ты жить или нет… - спокойно проговорил Гиммлер.
Пятнадцатилетний подросток не был искушён в придворных интригах, но он не хотел оказаться на месте вчерашних военнопленных.
-Я готов выполнить любой приказ рейхсфюрера! - прокричал Карл Вайс.
-Достойный ответ! – похвалил его Гиммлер. – Тебе многому предстоит научиться в этом замке; ты станешь рыцарем нашего ордена и однажды достигнешь небывалых высот, о которых другие только мечтают. Будь предан мне, и ты добьёшься успеха…
Прошли годы обучения в Чёрном ордене СС… Война закончилась. Увы, не довелось сражаться за Родину Карлу Вайсу. Но вторая встреча с Гиммлером заставила его взглянуть на вещи по-другому.
-Ты возмужал, окреп, - говорил рейхсфюрер, разглядывая юношу сквозь пенсне. - Твои глаза горят решимостью. Я горд за тебя. Ты далеко пойдёшь. Знаю, ты огорчён тем, что не побывал на фронте… Но ты ошибаешься. Война только началась… Война со всеми тайными и явными врагами Великого рейха, война с низшими расами. Земля принадлежит истинным арийцам. Мы обладаем волей к жизни и волей к власти, но пока вынуждены соседствовать с неполноценными народами. Заключённые и военнопленные не хотят работать на благо Германии. Ничего… В скором времени нам они больше не понадобятся… 
К началу 1953 года вся Восточная Европа была опутана сетью концентрационных лагерей; русские узники оставались в одном лагере под Киевом, который носил новое имя - Гитлербург. Столица Украины избежала горькой участи Москвы и Петрограда; нацисты заняли город и назвали его в честь своего фюрера…
Карл Вайс вскоре сделал блестящую карьеру офицера СС, его боялись, перед ним заискивали. Гиммлер считал его своею правой карающей рукой. Восстания, что нередко вспыхивали в колониях империи, всякий раз подавлялись, в чём велика была заслуга Карла Вайса, который действовал стремительно и беспощадно. Повсюду этот человек сеял смерть… Цепной пёс Гиммлера – так вполголоса называли его. Придя к власти в стране, Гиммлер обласкал своего любимца. Карл Вайс стал особо уполномоченным фюрера, и ему в тайне завидовал даже новый рейхсфюрер СС Генрих Мюллер, который прежде долгие годы возглавлял гестапо (тайная государственная полиция Третьего рейха – прим. авт.).
На сей раз Карл Вайс занял пост начальника беспокойного лагеря под Гитлербургом, чтобы любой ценой водворить в нём железный порядок. Он решил, что покойный комендант не заслуживает почестей, какие подобает оказывать павшему офицеру рейха, и велел сжечь его тело вместе с трупами заключённых в лагерном крематории, а жену и маленькую дочь - подвергнуть репрессии. Вскоре они оказались за колючей проволокой, где их ждала неминуемая мучительная смерть…

***
С первыми лучами солнца лагерь приходил в движение. Капо (заключённые, как правило, из уголовников, которые работали на администрацию лагеря – прим. авт.) бранью будили своих товарищей и собирали их на аппель-плац на утреннюю перекличку. По случаю десятой годовщины победы узникам выдали по двести грамм пшеничного хлеба. По меркам лагерной жизни - роскошь… Бедные худые голодные люди… Они жадно съедали всё до крошки, но не могли насытиться. Один заключённый подавился своим куском, закашлялся и… пал мёртвым на пыльную лагерную землю. Солдаты СС тотчас потащили его в крематорий…
После короткого завтрака узников, как обычно, повели на каменоломню, подгоняя ударами плетей. Те из них, кто в бессилии падали наземь, получали пулю в затылок… Но большинство упорно цеплялись за жизнь, что бесило эсэсовцев из отряда «Мёртвая голова» .
-Вы - живые мертвецы… Одна кожа да кости. Вы ещё будете умолять, чтобы мы вас прикончили. Сдохнуть как собакам – это всё, что вам остаётся… - злобно гаркал начальник первого блока Альберт Райх. Всякий взгляд, в котором был хотя бы намёк на непокорность, приводил его в ярость, и он выхватывал свой револьвер…
В тот день Карл Вайс проснулся поздно. Он исподлобья взглянул на обнажённую проститутку, которая страшно храпела во сне… Лучи солнца пробивались сквозь занавеску на окне. Карл Вайс понял, что проспал, и вскочил с кровати, одеваясь на ходу. «Всё из-за этой стервы!» - с досадою подумал он, почувствовав отвращение к женщине, которую вчера ему подарили офицеры лагеря, и, сдерживая жгучее желание пристрелить её: «Я убиваю только врагов Родины и фюрера».
В своём кабинете Карл Вайс сел за письменный стол и приступил к делам. Он просматривал план расширения лагеря. Предстояло строительство пяти новых бараков, сторожевой вышки и ещё одного крематория с газовой камерой…
Через час Карл Вайс вызвал своего помощника Ганса Хигерта.
-Хайль Гиммлер, - эсэсовец выбросил руку высоко вверх, вытянувшись по струнке перед начальником.
-Хайль, - мрачно отвечал Карл Вайс. – Садитесь…
Эсэсовец сел, не подозревая, что над ним сгущаются тучи.
-Сегодня, в день нашей великой победы, мне бы не хотелось говорить о делах, - сказал Карл Вайс и гневно сверкнул глазами. – Но враги фюрера не дремлют, а значит, у нас не может быть выходных. Беглецы не найдены до сих пор, и кто-то должен ответить за это…
Прошло немало времени, и Хигерт надеялся, что шеф забыл о сбежавших заключённых. Его ошибка могла стать роковой…
-Гер комендант, поиски продолжаются, но пока безрезультатно, - побледнев, проговорил Хигерт. - Мы поймали почти всех…
Карл Вайс нахмурился:
-Его одного мне найдите…
-Он мог вырваться за пределы рейха… - заметил Хигерт.
-Ганс, вы, кажется, чего-то не понимаете, - приходя в ярость, вскочил с места Карл Вайс. - Если не принесёте мне голову этого человека через неделю, мне принесут вашу…
Бунт был поднят в конце марта. Когда заключённые убежали из лагеря, внезапно разыгралась метель. Снег шёл всю ночь; натасканные немецкие овчарки потеряли след. Семерых беглецов на другой день нашли высланные на поиски дисколёты вермахта. Один вскоре объявился в городе, а двое других - как сквозь землю провалились. Впрочем, это было недалеко от истины…
Хигерт упал духом; он знал, что шеф своих слов не бросает на ветер, и с содроганием вспоминал, как расстреливали солдат СС после бунта.
-Где искать его? – бормотал Хигерт по пути к гаражу. - Мои люди рыскали по всей округе целый месяц… И никаких следов… Он верен себе… Он убьёт меня…
Альберт Райх присвистнул, когда Хигерт не ответил на его приветствие и прошёл мимо, разговаривая сам с собой. В уме Хигерта созрел план бегства. Он сел в свой фольксваген и выехал из лагеря… 
Вечером в комендантском доме состоялся праздничный банкет. Поздравлять любимца фюрера с Днём победы пригласили певичку из Гитлербурга, которую звали Марта Клаус. В зале за праздничным столом, что ломился от обилия кушаний и вин, собрались все офицеры лагеря в серых эсэсовских мундирах. Не было одного лишь Ганса Хигерта, но его отсутствия никто и не заметил.
Играла музыка, офицеры оживлённо разговаривали. Альберт Райх с широкой улыбкой на лице что-то рассказывал молодому худощавому оберштурмфюреру. Карл Вайс посреди общего веселья сидел мрачнее тучи. Райх встретил его хмурый взгляд, и тотчас пропала улыбка с лица его…
Комендант поднялся с бокалом вина в руке: все офицеры последовали его примеру. Музыка в зале притихла. Карл Вайс с каменным лицом, ни на кого не глядя, произнёс тост:
-За нашу великую страну, одержавшую победу в войне, о которой будут помнить все будущие поколения арийцев! Слава великой Германии!
-Слава великой Германии! – дружно подхватили офицеры и залпом осушили бокалы. Все сели; снова зазвучала музыка, и раздались оживлённые голоса…
Когда появилась Марта, в зале повисла тишина, офицеры приумолкли, а от мрачного настроения Карла Вайса не осталось и следа. Блондинка с голубыми глазами и приятным голосом поразила воображение всех присутствующих. Она виртуозно исполняла известную песню из кинофильма «Девушка моей мечты», которую некогда пела блистательная Марика Рёкк. Карл Вайс не сводил с неё глаз, и офицеры поняли, что эта красавица очаровала его, а от избранницы коменданта лучше держаться подальше… 
«Эти губы, этот гордо приподнятый носик, эти глаза, что смотрят на меня столь смело… Это всё моё. Чистокровная арийка! Богиня...» - думал он в предвкушении скорого наслаждения.
Когда банкет закончился, и пьяные офицеры, шатаясь, расходились по своим квартирам, Карл Вайс, который за весь вечер выпил лишь один бокал вина, подошёл к Марте и пригласил её на ужин. Они остались наедине. Карл не скупился на комплименты, восхищаясь её талантом. Марта улыбалась, слушая его похвалы. «Теперь она моя», - понадеялся он и пошёл на приступ сей крепости, но получил неожиданный отпор. В ответ на приставание она отвесила ему звонкую пощёчину… Особо уполномоченный фюрера, привыкший, что женщины сами ему на шею вешаются, на мгновение опешил.
-Я добропорядочная гражданка рейха, а не какая-нибудь проститутка! - прокричала она, покраснев от гнева. - Вы меня оскорбили до глубины души!
-Да вы знаете, кто я такой?! Как вы смеете? – воскликнул он, приходя в ярость.
-Я арийка в десятом колене и требую к себе уважительного отношения! Мне ведомо, кто вы и что моя жизнь – в ваших руках. Одно ваше слово - меня тотчас расстреляют. Но я готова к смерти: честь мне дороже жизни!
«Вот это женщина!» - в восхищении подумал Карл Вайс и извинился перед Мартой. На другой день она вернулась в Гитлербург. А он с тех пор часто вспоминал о ней…
В то время, когда в комендантском доме веселье было в самом разгаре, Ганс Хигерт ехал по дороге на Гитлербург. Он надеялся сесть на самолёт до Тегерана ещё до захода солнца. «У Ирана, - думал Хигерт, - с рейхом не заключён договор об экстрадиции. Не будут же они ради меня одного начинать новую войну!» Но пересечь границу ему было не суждено, а всё из-за нелепой случайности – кончился бензин… В спешке Хигерт проскочил мимо двух бензоколонок и не заправился. Автомобиль остановился посреди дороги. Неподалёку чернел лес. «Я погиб!» - в отчаянии воскликнул немец, выходя из машины, но, будучи эсэсовцем, постарался взять себя в руки. Он усиленно соображал и разговаривал сам с собой:
-Что же мне делать? Что? Так... Думай, Ганс... Думай... У меня два выхода: либо бежать до города километров двадцать, либо подождать... Кто-нибудь непременно проедет мимо…
Время шло, но дорога была пуста. В сумерках он, наконец, понял, что ошибся: немца не заставишь подняться из-за праздничного стола. Оставалось только одно – добираться до города пешком. Но Хигерт решил сократить путь и двинулся через лес, где в былые времена они со старым комендантом охотились на кабанов…
 Хигерт, приободрившись, бежал через лес, а взошедшая луна тускло освещала ему путь. Ветки кустарников хлестали его по лицу, он спотыкался о пни и колоды, но не останавливался, пока не выбился из сил. Сел передохнуть на пенёк; поднялся, шагнул вперёд. Под ногой у него что-то хрустнуло, и он стремительно полетел вниз… Ударился головой о землю и потерял сознание…

Глава вторая. Предвидение.

Хигерт очнулся в темноте; голова гудела от боли, а руки и ноги не слушались его… Он с ужасом понял, что связан крепкими тугими верёвками. Позвал на помощь, и вскоре в темноте появился чей-то силуэт. Незнакомец издали, молча, глядел на него.
-Я офицер рейха. За моё освобождение вы получите щедрое вознаграждение! - закричал Хигерт и тотчас увидел в руке незнакомца некий предмет.
-Нет, не убивайте меня, - взмолился он. - Я сделаю всё, что вы хотите…
В полной тишине послышался до боли знакомый звук; лучик света пронзил темноту и тотчас погас. Немец успел разглядеть седые волосы, морщины, крупный нос и курительную трубку, что дымила во рту у незнакомца. Донёсся острый запах табака.
-Отчего вы молчите? Кто вы и что вам от меня нужно?
Незнакомец заговорил по-немецки с сильным акцентом, держа трубку в руке:
-Вы меня должны знать, господин оберштурмбанфюрер…
Хигерт припомнил черты лица этого человека; он видел его на фотографии, отснятой японцами пару лет назад.
-Так это вы – заключённый под номером 201 523! – вскрикнул он от удивления. 
Незнакомец молчал, попыхивая трубкой.
«Вот я до тебя и добрался!» - подумал Хигерт, и в его сердце затеплился огонёк надежды. Но вдруг из темноты раздался голос:
-С ним надо кончать, Коба…
Русская речь произвела на немца неприятное впечатление. Он вспомнил о прошедшей войне… Внезапно яркий свет хлынул в лицо его. Хигерт увидел высокого, темноволосого юношу, который с ненавистью в глазах глядел на него. «Это второй беглец, - догадался он и не вовремя вспомнил. - Жаль, что мы перестали фотографировать заключённых».
-Коба, отдай его мне, - прошептал парень, - у меня руки чешутся…
Господин с трубкой усмехнулся:
-В этом я не сомневаюсь… Но всему своё время, Борис. Погоди немного…
-А чего ждать?! - вспылил парень. – Отдай его мне, Коба, и он поплатится за страдания, которые причинил нам…
Хигерт прислушивался, но понял только слово «ждать», произнесённое запальчивым юношей. Он остался один. В животе урчало от голода. Теперь он жалел, что решил бежать из рейха.
-Они там веселятся, с бабами развлекаются, а я… - пробормотал он и впервые за многие годы вспомнил о Боге. – Господи, если Ты есть, помоги мне. Клянусь, я всё изменю в своей жизни…
Пока Хигерт пытался молиться, Борис и Коба шли по тускло освещённому факелами коридору, где с потолка и стен свешивались мощные корни деревьев. 
-Отчего ты не разрешил прикончить эту падаль? – обронил с досады парень.
-Наберись терпения, Борис, и присматривай за ним…
-Будь на то моя воля, не стал бы спасать немца, тем более, в форме СС, - мрачно проговорил Борис.
-Не забывай, мы в долгу перед старцем…
-Он и врагам помогает… - заметил Борис. - У нас из-за него могут быть проблемы…
-Вскоре ты уйдёшь, чтобы продолжить наше дело…
-А как же ты? – удивился Борис. – Я тебя не оставлю тут!
-Мои дни сочтены, - спокойно сказал Коба, пряча свою трубку в карман.
-Не говори так, - перебил его парень, - мой долг - доставить тебя на Урал…
Вскоре перед ними выросло препятствие. Борис стукнул, и тяжёлая дверь со скрипом отворилась. В свете горящего факела показалось бородатое лицо с добрыми голубыми глазами:
-Вы как раз вовремя. Проходите, братья… Собрание вот-вот начнётся…
Они очутились в невысоком круглом помещении, заполненном народом. Люди в чёрных одеяниях сидели рядами на деревянных скамьях, выжидающе глядя в темноту…
Огонь из жаровни вдруг взметнулся ввысь. В свете пламени Борис и Коба, наконец, узрели своего спасителя. Покрытое глубокими морщинами лицо, живые глаза, тонкий нос и добрая улыбка на губах, - таким предстал пред ними старец, о котором за время пребывания в подземной обители они слышали немало. А ныне довелось увидеть его воочию.
-Садитесь, братья мои, - ласково промолвил старец. – В ногах правды нет…
Борис и Коба сели на задний ряд.
-Братья, сегодня я созвал собрание, чтобы искать совета вашего… – старец печально вздохнул. – Мы исполнили заповедь Господа нашего и спасли человека от смерти. Но он бродит во тьме и видит в нас врагов… И, увы, силою слова мы не спасём его грешную душу. Ежели ныне отпустим его, он погубит нашу обитель. Но, удерживая его здесь, нарушим Закон, ибо насилие противоречит всему, чем мы живём и во что верим… Соборно нам надлежит принять решение, братья…
-Его надо убить! - несдержанно выкрикнул с места Борис. Коба нахмурился.
-Юноша, не убий – заповедь Господа нашего... - спокойно возразил старец.
-Тогда вам надо бежать… Если вы отпустите немца, он приведёт сюда целую роту солдат СС…
-Нет, юноша, ещё не пришло время нам оставлять сию обитель…
Борис усмехнулся:
-Неужели вы надеетесь на скорый конец света?!
-Да, юноша, недолго осталось ждать, - невозмутимо отвечал старец.
-Откуда вам это известно? – с вызовом бросил Борис, но увидел горящие гневом глаза своего наставника и умолк.
-Юноша, - строго промолвил старец, - мы помогли тебе и твоему отцу, когда вы бежали от смерти… Вы алкали, и мы вас накормили. Вы были измучены, мы вас приютили; у нас вы обогрелись и отдохнули от трудов своих… Но говорю вам, истина открывается немногим избранным. Мы вас не держим в обители. Ступайте с миром… А у вас я, братья, снова спрашиваю – как нам поступить?
-Надобно спросить у него – останется ли он у нас по доброй воле? - заговорил седовласый старичок с первого ряда.
-А ежели он откажется? - сказал старец.
-Взять с него честное слово, что он сохранит тайну сей обители, и отпустить на все четыре стороны…
-Они наивны как дети, - пробормотал Борис. - Разве можно верить эсэсовцу?!
Коба понимал, что Борис прав, и после собрания прошептал ему на ухо:
-Следи за эсэсовцем. Когда его отпустят, последуй за ним…
Немца развязали, накормили похлёбкой и проводили до выхода из подземелья. Хигерт обрадовался и поспешил в лагерь. Второпях он не замечал преследования: Борис шёл за ним попятам и держал в руке верёвку, которой прежде был связан немец…
За деревьями, наконец-то, показалась дорога.
-Я на свободе! - возликовал Хигерт, но тотчас свет в глазах его померк, а шею больно стянула удавка. Он попытался вырваться. Тщетно... Немец захрипел. Силы покидали его; вскоре он уже не мог сопротивляться и через мгновение обмяк… Убийца отпустил верёвку, и мёртвое тело грянулось наземь…
-Ну, как всё прошло? - спросил Коба, когда парень вернулся назад.
-Прекрасно… – отвечал Борис с улыбкой на губах. - Теперь обители ничто не угрожает… Но неужели ты хочешь тут остаться? А как же наше дело?
-Борис, я стар и устал; пришло твоё время. Ты лидер от природы и многому научился за последние месяцы. Я верю – у тебя всё получится! Но не допускай моих ошибок. Никогда не иди на сделки с нацистами!
В тот же вечер Борис покинул подземелье, ставшее ему домом, и двинулся по знакомой тропинке. Труп лежал на том же месте, где он его оставил. Преодолевая брезгливость, Борис надел нацистскую форму, что оказалась ему в самую пору, достал удостоверение офицера СС и вышел на дорогу, спрятав руку с пистолетом за спиной.
Вскоре возле человека в сером мундире остановилась машина. Прозвучал выстрел… На другой день Борис прибыл в оккупированный японцами Екатеринбург…

***
Борис ехал в Гитлербург на автомобиле с трупом в багажнике, а Коба сидел в келье старца.
-Вы знаете, кто я?! – удивился он, услышав своё имя.
-Юноша, который был с вами… - вздохнул старец. - Мне известно, что он сделал сегодня… по вашему приказу, товарищ Сталин… Смертоубийство – страшный грех… Вы когда-то учились в духовной семинарии. Стало быть, знаете это не хуже меня…
-Вижу, правду о вас говорят… - задумчиво промолвил Сталин. - Вы способны видеть прошлое и будущее… Скажите – Россия обретёт свободу?
-Мне дано видеть больше, нежели другим, - печально сказал старец. - Но всё будущее открыто одному лишь Богу…
-Откуда вам известно о приближении конца света?
Старец слабо улыбнулся:
-Сию тайну поведал мне голос…
-О чём это вы?
-Он часто звучит в моей голове… - начал старец, но Сталин перебил его:
-Вы хотите сказать, голос Бога или Ангела?
Лик старца просветлел:
-Я не знаю этого… Это просто голос. Добрый ласковый голос…
«Да, старик не в своём уме», - усмехнулся про себя Сталин и проговорил вслух:
-От него вы узнали о скором конце света?
-Да… - отвечал старец.
Сталин засмеялся:
-Вы услышали некий голос и десять лет живёте под землёй?! И сколько ещё будете ждать наступления конца света?
-Когда надлежит прийти концу мира сего, решать не нам с вами, - сухо заметил старец. – Но он неизбежен, а явление Господа нашего надлежит встретить в чистоте плотской и духовной…
-Стало быть, жизнь в миру для вас - мерзость, грязь и порок, от которых вы укрылись под землёй. А как же братская любовь? Вы представляете, что творится в том мире? А я вам расскажу. Пока вы со своей братией отсиживаетесь в тёплой обители, миллионы узников гибнут в бесчисленных лагерях. За кусок хлеба в поте лица трудятся они на рудниках и каменоломнях, прикованные к станкам на заводах и фабриках, и плеть служит им единственной наградой. Вы знаете, сколько людей замучено до смерти в застенках гестапо, а сколько заперто в сибирских гетто и резервациях? Разве истинные христиане отворачиваются от братьев своих?!
-Мы с вами говорим на разных языках, товарищ Сталин, - отвечал старец, сдерживая подступающий к сердцу гнев. – Вы, по-прежнему, одержимы мирскими делами, когда единственное, что нам остаётся – это молить Господа о прощении наших грехов, ибо в том, что этот мир гибнет, виновато всё человечество…

Нет, не могли понять друг друга эти двое, будучи проводниками противоположных мировоззрений. Сталин выходил из кельи старца и думал: «Старик, может, что-то и знает, но как он заблуждается! Это позиция страуса, спрятавшего голову в песок!»
-Бедный, бедный человече, - жалел его старец. - Он ходит во тьме и не видит Света…
Сталин остался в монастыре. Он знал, что умирает – страшный диагноз был поставлен ему в Екатеринбурге. Спустя месяц его не стало… Говорят, перед смертью он исповедался старцу…