Убийца с добрыми глазами

Небольшое предупреждение.
Это не для всякого круга читателей. Но. Подобное писать не запрещается.
Хотя, признаюсь, таланта к написанию чего-либо у меня нет. Я не мастак описаний, красноречия и разнообразия. Так что, все довольно сухо.


Скромное начало серьезного.

Он чувствовал его дрожь всем своим телом. Снова прижимая его к стене, буквально наваливается, руками жадно сновая под одеждой, лаская и оцарапывая ногтями нежную кожу. То мягко, почти бережно, касаясь шеи влажными губами, то жёстко и ненасытно искусывая. Больно, пуская кровь, стискивая зубы всё сильнее и сильнее. Резкий рывок, и он выдирает маленький кусочек плоти с основания шеи, тут же его проглатывая. Криков не слышно. Его подопечный слишком напуган, что бы издать хоть какой-то звук. Он в шоке. Конечно в шоке, с ним еще ни разу никто ничего подобного не делал. Хотя… Это только начало, и он представить себе не может, что ждет его впереди…
 Дрожь усиливается, накатывает панический страх. Хриплое дыхание, наконец-то с его губ срываются сдавленные вскрики и всхлипы. Этого не достаточно. Опустившись на колени, расстегивает на своей жертве брюки и спускает их вместе с бельем. Член налился кровью, стоит уже готовый к манипуляциям. Дикое, жгучие возбуждение, а всему виной всего лишь капля страха. Он хочет слышать крики и стоны, мольбы отпустить. А вместо этого одно лишь жалкое нытье.
 Обхватив ладонью член, он, не спеша, почти нежно поглаживает его, подняв взгляд на, мало не теряющего сознание от смеси возбуждения и страха юношу. Лизнув головку, провел языком по всей длине сверху вниз, ласково прижался губами к основанию. Вернувшись к головке, обхватил плотно губами, лаская и дразня языком. Вобрав полностью, прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом возбужденной плоти. Несколько секунд и он начинает ритмично и быстро двигать головой, доводя жертву до оргазма. Срываются стоны и непонятный, едва разборчивый шепот, словно несуразица бредящего от жара больного. Рука непроизвольно метнулась к собственному члену, быстро высвободив его из тесных джинс, и начав активно надрачивать. Но не слишком быстро, еще не время кончать. Тем временем юноша кончил, и, всхлипывая, отвернул голову, стыдливо краснея. Насильник, довольно мурлыкнул, слизывая с пальцев сперму и облизываясь. Поднявшись с колен, он приказал юнцу полностью раздеться, и тот без промедления выполнил приказ.
 Возбуждение уже отдавалось болью, дрочки было не достаточно, и он не заставил себя ждать, резко повернув обнаженного юношу к себе спиной, заломил руки, грубо прижав к холодной кирпичной стене, и резким, размашистым толчком вошел в совсем не подготовленную девственную дырку. Глаза подростка широко распахнулись, с припухших, покусанных губ сорвался крик. О да, да, кричи. Еще, громче. Надрывайся. Порви свои связки, но не смей, сука, замолкать.
 - Такой узкий зад… Ах, хах, не поверю, что тебя ни разу не трахали.- Проворковал на ухо насильник, сильнее долбясь в девственную задницу, и жестко сжимая пальцами член, надрачивая.
 - Пожалуйста…ммх…Хватит…Мне больн-н-но…Аааах!- по щекам катились слезы, голос дрожал и хрипел.
 Что же скажут родственники и друзья, когда узнают о произошедшем? Но он и не подозревал, что когда об этом узнаю, ему уже не будет до этого никакого дела…
 По бедрам потекла липковатая прохладная кровь, но садиста вид алой жидкости только сильнее подзадорило и он, словно обезумев, стал вбиаваться в дрожащее тело. Достигнув пика, излившись в жертву, он довольно зарычал. Но, кажется, и этого ему было мало. Отступив на шаг, от упавшего на колени паренька, над которым он уже и так уже, казалось бы вдоволь надругался, он вытянул ремень из брюк и занёс руку для удара. Первый удар пришелся на лицо, вырвав новый крик, сдавленный всхлипы и слёзы. Закрыв руками пострадавшее лицо, подросток упал на землю, скуля и сворачиваясь в комок. Рыдая, он молил отпустить его. Вот так, проси и умоляй. Давай, еще. Неистово и с диким азартом в глазах, садист избивал не разбирая куда бьет и с какой силой. Все тело было исполосовано, железная бляха оставляла ясный отпечаток, а сама основа рассекала кожу до крови. Когда же у потерпевшего не осталось сил ни кричать, ни всхлипывать, ни умолять, удары прекратились. Вместо этого, извлеча из кармана джинс раскладной ножик, ненормальный несколько раз ударил им мальчика в живот и грудь. Одной рукой прижимая брыкающегося за горло к земле, второй он продолжал безжалостно кромсать его ножом. Ноги, руки, грудь, живот – удары приходились везде. Не смотря на многочисленность ран, они были не слишком глубоки, но было ясно, если не вызвать скорую, и не доставить пострадавшего в больницу, он умрет от потери крови. Но особенное внимание он уделил именно бедрам, нанеся около 13 ножевых ран. Но садисту было не достаточно того, что он сделал, слишком недостаточно, и он решил доставить и без того намучившемуся подростку еще больше страданий. Руками, и с помощью всё того же верного ножика, он разорвал мальчику промежность, вырезал прямую, толстую, тонкую кишку и кишечник. На губах живореза играла ухмылка, он откровенно любовался, как его жертва испускает хриплый последний булькающий вздох. Слизывая с ножа кровь, смотря на выпотрошенные кишки, он ощущал небывалое наслаждение. Рукой же он снова принялся орудовать надрачивая.
 Спрятав нож, перевернув теплое тело полностью на спину, он склонился над ним, долго и непринужденно лаская его. Он явно восхищался своей работой. Но это еще не всё, он еще не закончил. Приподнявшись, белокурый красавец снял брюки и немного надрочив еще горячий и возбужденный член трупа, насадился на него, хрипло застонав. Он двигался резко и быстро, сжимался, выгибал спину, кусая губы, лаская свой член, жестко, сильно сжимая, до боли, пока оргазм не накрыл его жгучей волной наслаждения.
 Закончив, он наклонился, одарил своего «любовника» нежным поцелуем и поднялся, приводя себя в порядок. Одев джинсы, заужив ремень, он еще раз окинул оценивающим взглядом, будто прицениваясь к объекту искусства, плод своих деяний, пнул труп и хищно оскалился:
 - Ну, как, малыш, тебе понравилось?- он прислушался к ночной тишине,- Я знаю, тебе понравилось, не скрывай этого.- Последние слова он сказал почти ласковым шепотом, словно обращаясь к любимому человеку.
 Осмотревшись по сторонам, он заметил бутылку с под пива у мусорника, не долго думая, он подошел и взял её. Вернувшись к трупу, разбил бутылку, присел на корточки, и напевая одну из любимых мелодий начал запихивать осколки в изуродованный анальный проход. Закончив с этим, немного подумав, он снова достал нож и пустил его в дело, принявшись аккуратно и бережно срезать с обмякшего члена кожу. Он так увлеченно этим занимался, продолжая снова напевать себе под нос разные любимые песенки, что приходили на ум. Содрав кожу, осторожно, что бы она осталась целостная, не повредив эту тонкую материю, он свернул её и положил в нагрудный карман своей рубахи. Наклонившись, не без удовольствия, несколько раз лизнул сочащийся кровью член. После чего отрезал, так же аккуратно, как и сдирал кожу, головку, и, открыв рот юноши, запихнул часть полового органа ему в рот, пальцами протолкнув в глотку.
 Убедившись, что вокруг тихо и никого нет, он еще раз осмотрел труп, довольно что-то промурлыкав, и побрел домой. Придя, он снова оглянулся, не следил ли кто за ним, после спокойно вошел в дом, включил свет и, как ни в чем ни бывало, насвистывая пошел в ванную, на второй этаж. Двухэтажный дом не выделялся ничем особенным среди других. Как снаружи, так и внутри.
 Закинув ножик в умывальник, он неспешно разделся, и пошел принимать душ. Тщательно обмывшись, а затем и вытеревшись, он заложил одежду стираться, пока еще кровь не засохла, и её можно было выстирать. Затем он вымыл нож, достав из туалетного шкафчика нождачку, заточил и удовлетворенно кивнув, принялся вымывать срезанный слой кожи, который он предварительно достал из кармана и положил на мойку, и только после этого пошел в комнату. Надел бельё и футболку, кинул ножечек на стол, где красовалась гора книг по прикладному искусству и разбросанные тетради с конспектами. Ему нужно успеть это всё переписать, завтра ведь отдать нужно, иначе не сносить ему головы. Тихо зевнув, убийца вернулся за кусочком добычи и потом спустился на кухню, извлек из холодильника мясо, недавно собственноручно приготовленное, потер на него сыра, и накрыл это все тем же добытым куском плоти. Немного картошки, и погрузив это всё в духовку, присел, через стекло, наблюдая, как сыр плавится, кожа сморщивается и покрывается корочкой. Решив, что достаточно, он достает свою блюдо и принимается за трапезу. Блондин довольно урчит, подумывая, что в следующий раз впору было бы срезать кусок кожи куда побольше, со спины там или бедра, и завернуть все ингредиенты в него, а потом уже ставить в духовку. Да, так будет определенно лучше. Поужинав, он помыл посуду… Не правда ли похож на самого обычного человека, ничем не примечательного, такого спокойного и домашнего? Он студент, ему нет зачем выделяться среди других, он такой же как все. Почти, такой же.
 Вернувшись в комнату, включил музыку, очередной альбом излюбленной группы, и сел разбираться с конспектами и статьями. И нет, его ничуть не смущало, что он буквально, около пары часов назад зверски надругался над несчастным подростком, возвращавшегося с прогулки. Да и предстоящая завтрашняя контрольная его волновала куда сильнее, чем чья-то загубленная жизнь.
 Мишель потянулся, выгибая спину словно кот, и устало выдохнув, с досадой подумал, что этот мальчишка слишком его вымотал…