Начальник уголовного сыска. Глава XV

                Глава XV
   
     Успокоение пришло только в каюте теплохода, следовавшего до Нагасаки. Четырехместная каюта второго класса оказалась очень уютной, особенно когда Михаил вспомнил свое предыдущее морское путешествие до корейского Фунзана на катере, пригодным в лучшем случае для прогулки в хорошую погоду от Владивостока  до Посьете, а не для совершения многодневного похода.
    Попутчиками оказались двое французов, Мартин и Самуель, худощавых и жгучих брюнета,  работавших стивидорами в порту Шанхая, также следующихся на термальные воды и бывший соотечественник, Валерий Иванович Ширяев, работавший в России приказчиком торгового дома «Кунст и Альберс» в Никольск-Уссурийском, а сейчас направляющийся в качестве агента фармацевтической компании для закупки партии камфарного масла.
     Французы оказались отъявленными молчунами и засонями и выходили из каюты только для приема пищи и вечернего променада. Всё  компенсировал Ширяев и болтал без умолку. Утомительно, но зато Михаил узнал всё или почти всё о Нагасаки. Выходило, что в этом японском городе проживает самая крупная христианская община страны, подвергшаяся в своё время страшным гонениям и во время режима изоляции он был единственным портом страны, открытым  для общения с иностранцами. Только с реставрацией правления дома Мэйдзи двухсотлетний запрет на христианство был снят.
     - Там кладбище наше большое, вернее хоронили  сначала китайцев, затем голландцев. Потом наши пошли, первые могилы еще в 1853 году появились, моряки с фрегата «Аскольд». Да вы выберите время и сходите. Рекомендую остановится в гостинице «Бельвю», там прислуга отлично говорит по русски и кухня прекрасная на любой вкус – от знаменитого лукового супа с гренками или буайбес с острым чесночным соусом, - при этих ссловах Валерий Иванович даже причмокнул и Михаил сумел вставить реплику:
    - Вы так отлично знаете город и кухню отеля, наверно часто бываете там?
    - Да, раньше приходилось бывать чуть ли не каждый месяц. Но теперь дикие леса из камфарного дерева сведены практически на нет, а культурные посадки  еще не дошли до готовности. В следствии чего выезжаю в этот чудный город все реже и реже. Да, кстати, пока не забыл – на улице Минами Яматэ расположена лавка купца Бухонькова, там можно купить и хлеб ржаной и огурчики  бочковые, соленых груздочков, приготовленных по старым монастырским рецептам…. со смородиновым листом, - он вновь несколько раз причмокнул губами.
    Михаил при этих словах казалось почувствовал на своих губах этот привкус, так знакомый с детства. Это ведь одно удовольствие, когда набредешь в сосновом бору на полянку, сплошь усыпанную маслятами. Берешь только те, у кого шляпка не больше пятака, четверть часа и пара корзин с верхом. Правда потом, дома, скользкую кожуру счищать долго, зато зимой, с толченой картошечкой…. Мысли перебил надоедливывй голос компаньона по каюте:
     - вы не представляете, но своим экономическим развитием японская нация обязана России. Да, не удивляйтесь… Именно России. Командор Перри направил на них свои пушки и показал островитянам дикую отсталость. Но только благодаря длительному нахождению делегации адмирала Путятина японцы научились строить корабли, годные для дальних походов. Э, да что там говорить – на коровах пахали, вкус  молока не знали, про творог и сметану даже не говорю… Обычного мыла не было, стирали какой то особой глиной – это всё наши научили. Нет конечно много взяли с Америки, с Великобритании – железную дорогу, телеграф, армия по европейскому образцу.
    Да, попутчик попался беспокойным, но многое про Японию рассказал. Нет, Михаил жадно читал все газеты с сообщениями с русско-японской войны 1904-1905 годов. Восторгался героизмом экипажей крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», защитниками Порт-Артура. Ему сразу не нравился шапко-закидательский тон публикаций. А потом пошли поражения за поражением, гибель адмирала Макарова. Обидно, что нация не собралась в кулак. На этом умело сыграли социалисты. На одном из вечеров во Владивостоке ему рассказали, как эти революционные события происходили в городе. Оказалось, что офицер сделал замечание одному из вернувшихся из плена порт-артурцев за курение и не отдание воинской чести, а получил в ответ удар кулаком в лицо. У офицера сдали нервы, он выхватил саблю и зарубил наглеца. Это видели другие солдаты и матросы, которые погнались за ним и осадили Морское собрание, куда забежал офицер. Не желая быть растерзанным толпой виновник застрелился. Вот так… По закону следовало бы посадить погибшего под арест и судить, но что произошло, то уже произошло. Семена безнаказанности дали всходы.
               
                ***

    Большой и удобный залив с трех сторон, севера, востока и запада, прикрыт высокими горами, поэтому во все времена года господствует теплый ветер с юга. В последствии этого летом жарко и большая влажность, а ближе к зиме устанавливается сухая и солнечная погода. Сейчас в бухте Нагасаки царил штиль, поэтому снующие суда были в основном гребными исабунэ, перевозящими пассажиров и товары от замерших на рейде парусных судов, похожих на большие китайские джонки. Какой контраст – на дворе двадцатый век, а у этих плавающих ископаемых паруса из соломы. Видно пришли из соседних деревушек с грузом сушеных каракатиц или акульих плавников. А вот у причалов грузятся и разгружаются десятки современных пароходов, гнусно визжат лебедки, снуют как в муравейнике сотни грузчиков.
     Полицейские и таможенные чиновники вели себя учтиво, опросили на хорошем английском, шлепнули на документы красные печати и гордо удалились. Валерий Иванович тронул за рукав:
    - Предлагаю присоединиться и устроиться в Белью. Еще успеете погреться в источниках. А я устрою вам посещение кладбища, если можно выразиться – экскурсию, хотя это слово выглядит скорей всего кощунственно.
     Путь от порта до гостиницы на такси занял минут двадцать и всё это время Михаил усиленно вертел головой. Везде был такой порядок, что казалось нереальным. Вот приказчик моет щеткой брусчатку перед магазином, все кусты аккуратно подстрижены – каждый произведение исскуства.
    - Это историческая часть, а жилые районы уходят в горы, поэтому Нагасаки называю еще террасовым городом. Вот на том холме в конце 16-го века распяли двадцать шесть христиан, теперь там памятник с ростовыми фигурами мучеников…. Вот это железнодорожный вокзал, к стати – первый в Японии, железная дорога появилась именно  здесь. Вот это здание из розового камня не резиденция вельможи,  а контора одной из пивоваренных компаний. Настоятельно рекомендую попробывать местное пиво, оно не только почти в два раза дешевле, чем германское или австрийское, но и свежайшее. Эх, к нему бы наших вареных раков, обязательно чтобы с укропчиком, хотя пойдет и вяленый кальмар.
     Персонал отеля и правда оказался вышколенным, к тому же говорил на нескольких языках. Михаил не стал разбирать вещи, только принял душ и переоделся и тут же Валерий Иванович потащил его в ресторан.
    - Перед такой прогулкой стоит основательно подкрепиться.
    - Только недолго, - попросил Михаил.
    Недолго не получилось, пока отведали по хорошему стейку с кровью, отведали несколько сортов сыра – одни названия чего стоили – Камамбер, Рокфор, Ливаро, запив всё это бокалом кальвадоса.
    До буддисткого храма Госиндзи доехали на рикшах, а дальше решили пойти пешком. Вот показалась ограда из каменных столбиков и деревянных, отполированных и покрытым темным лаком, толщиной с руку жердей.
     Первые могилы датированы 1858 годом – моряки с российского фрегата «Аскольд». На каменных надгробиях хорошо видна славянская вязь: Густав Живица – скончался 07.10.1858; Сидор Пачин -09.10.1858 году, этот же день похоронен его сослуживец Андрей Бородин. Четвертый ушел из жизни 20 октября на 31 году жизни. Везде царит порядок, посажены неизвестные цветы. Эх, сюда бы наши ромашки и васильки. Так нет, над головами туи с кипарисами и чужое низкое небо. Михаил несколько раз осенил себя крестным знамением, перекрестил надгробия, наклонился в глубоком поклоне, у самых ног мелькнула зеленая ящерица и тут же скрылась в траве.
    Дальше пошли могилы моряков как военного так и торгового флота. Встречались захоронения гражданских лиц – вот памятник на могиле Михаила Ивановича Овчинникова, мещанина с города Ветлуга, чуть дальше женская – Мария Ивановна Троицкая, дата смерти 01.07.1898 года. То и дело мелькают названия броненосцев и крейсеров – «Сисой Великий», «Владимир Мономах», «Пересвет», «Рюрик». Лежат рядом и православные и иноверцы, вот на надгробие выбито – матрос 2-й стать с крейсера I ранга «Память Азова» Эмзеле Маутолей, умер 21.09.1899, надписи на двух языках, русском и арабском.  Валерий Иванович притих, не лезет с разговорами, деликатно отстал на несколько шагов.
    Поднялись на второй ярус, первая могила с мраморным крестом. Михаил нагнулся и прочел; Карл Петрович Миллер, капитан 2-го ранга, командир крейсера 2-го ранга «Джигит», умер 13.12.1886, за ним сразу могла простого моряка, на валуне нацарапано – Иоан Подшивалов, корвет «Баян» и дата  02.08.1875 году. В самом верхнем углу пошли могилы моряков, умерших от ран, полученных в Цусимском сражении; Хахар Яковлевич Савченко, Степан Лазаревич Шандыбин. На каждое захоронение Михаил  налагал крестное знамение…
    На третьем ярусе первые могилы моряков, тоже погибших при Цусиме. Между ними совершенно новое захоронение, на медной табличке выбито – Георгий Павлович Напалков – 26.08.1920. Кем ты был в жизни и почему закончил свой срок в Японии? Михаил горько улыбнулся – может такой же как и он эмигрант. Монумент солидный, значит человек был состоятельный. А вот и братская могила русских воинов и моряков, погибших в боях и умерших от ран в Японии в войну 1904-1905 годов. По краям посажены сосны,  подросли основательно. Достал из кармана большую восковую свечу, пристроил её возле монумента и зажег. Спите спокойно, вас помнят в России.. И тут же покачал головой, только в какой? В красной? Наврядли. Еще поди вожди Коминтерна заявят, что воевали за чужие земли.
    А вот еще разыгравшаяся драма – Анна Николаевна Егунова, дочь генерал-майора по адмиралтейству, умерла 15.02.1923 года в возрасте 18 лет и тут же рядом её отец, на его табличке 18.10.1924, пережил дочь на год и без малого восемь месяцев. От чего так случилось знают только знакомые и родственники, да еще Господь Бог…
    В отель Меркурьев вернулся с тяжелым чувством, с одной стороны выполнил свой долг – отдал дань уважения россиянам, волею судеб похороненным в чужой стране. А с другой – на каком погосте погребут его бренные останки. Не так важна телесная оболочка, он православный христианин и душа всегда будет переживать за Россию. Хорошо, что Ширяев больше не приставал и по прибытию молча удалился в свой номер.
    Узнал у администратора гостиницы расписание поездов и заказал такси на утро (ко всему прочему оказалось, что придется ехать почти два часа на поезде до маленькой станции, а уже оттуда присланная машина забирает пассажиров и везет до термальных источников).
     Ночью спал плохо, несколько раз просыпался, перебирал свою жизнь…. То ли сделал что то не так или время такое тяжелое..
     В Японии железнодорожная колея уже нашей, поэтому поезда  похожи на наших, ходящих по узкоколейке.
     Состав из паровозика и трех вагонов тронулся точно по расписанию и пройдя немного по ровному месту стал подниматься по серпантину в гору.
    Сначала вокруг мелькали сопки с голыми, без листьев, деревьями – посаженные строгими рядами, скорей всего шелковица или хурма, затем пошли зеленые полосы туй и кипарисов. Чем дальше поднимались в гору, тем больше появлялось елей и вот она главенствует.
    Когда пейзаж за окном приелся, Михаил стал более внимательно разглядывать устройство вагона и пассажиров. Ввиду кратковременности нахождения в пути не было деление на классы и все сидели на деревянных лавках с изогнутыми спинками. Публика посолиднее сгруппировалась в начале вагона и состояла из людей среднего возраста, одетых по европейски – скорее всего мелкие чиновники и клерки. В конце вагона расположились простые крестьяне и рыбаки, в одинаковых куртках и штанах, стеганых ватой, на ногах плетеные из соломы сандали-гета с петлей для большого пальца.
Напротив Михаила сидел японец средних лет, тут правда надо сразу
сделать оговорку. У коренных представителей Азии, а к ним относятся и наши аборигены – нанайцы, нивхи, ульчи, до кхмеров и малайцев, включая в первую очередь великие нации – китайцев и японцев, очень трудно определить этот средний возраст. То ли ему еще тридцать, то ли скоро будет все пятьдесят. Ну, если на лбу появятся глубокие морщины и выбьется на висках седина – только тогда становится ясно, что перед тобой пожилой человек. Так вот этот господин словно сошел со старинных гравюр – широкое, почти без бровей лицо, тяжелые подбровные дуги, из под которых сверкают черные угольки зрачков, маленький нос. Одень на него вместо пиджака и брюк самурайские доспехи и помчится наш герой на врага, сжимая в руках меч. У него и сейчас ладони вместе, будто что-то сжимают.
    Пассажир, сидевший справа, был полной противоположностью. Узкая, почти крысиная мордочка, большие выступающие раковины ушей. Через тонкие стекла пенсне всех окружающих осматривают, словно обнюхивают антрацитовые бусинки. Остальные тоже отличались друг от друга, это только для европейца все азиаты похожи друг на друга как однояйцовые близнецы.
    Не желая сидеть без дела, Михаил достал из саквояжа, стоящего у него между ног, томик японской поэзии и стал читать. У соседей сразу вытянулись лица и даже глаза стали шире. «Самурай» даже с шипением втянул в себя воздух, верно удивился, что «эбису» читает танку.
     Наконец состав остановился на маленькой станции, в вагон зашел кондуктор и знаками показал Меркурьеву, что ему здесь выходить. Небольшое одноэтажное здание вокзала под черепичной крышей, десяток рикш, застывших в ожидании пассажиров, поодаль три небольших домика крытые соломой – видно для проживания персонала. На площадке старенький пикап «Рено», за ветровым лист бумаги, на котором по английски, французки и на русском написано – «Унзен».
     При его приближении дверь водителя открылась и оттуда почти выпорхнул худощавый японец в ладно пригнанном темно-синем комбинезоне и несуразном огромном кепи с козырьком.
     - Унзен?
     - Унзен, - ответил Михаил и поставил саквояжи на землю. Их тут же ловко подхватил шофер и разместил в багажнике между плетеных корзин.
     Удивительно, но даже в такой глуши к курорту вела отличное шоссе, без намека на рытвины и колеи.
Дорога заняла не больше часа, значит километров двадцать, вот и крыши построек. Может что то и скрывается в распадках, но пока видны пять двухэтажных домов под остроносыми черепичными крышами и окнами из стекла– это видно отели. Чуть поодаль десятка два домов в чисто японском стиле со стенами-ширмами из прозрачной бумаги и крытые соломой, наверно так теплее и не так стучит дождь. Ведь в России также кроют соломой или тростником. Правда в Сибири и на Дальнем Востоке обычно на крышах дранка из лиственницы, черепица и кровельное железо только у самых зажиточных поселян да в городах.
    Подъехали к гостинице, водитель занес вещи в холл и тут же удалился, Михаил не успел даже дать чаевые.
    Портье, разбитной малый лет двадцати пяти, на удивление бегло говорил по русски, проверил документы, сам заполнил гостевую карточку и указал где расписаться.
    - Вы к нам на какой срок? – на лице японца улыбка во всё лицо.
    - Планирую месяц, но не знаю  как пойдет лечение…
    - О у нас прекрасные врачи, массажисты и мастера иглоукалывания. Предлагаю сегодня отдохнуть, а завтра вас примет врач и назначит процедуры. Вы какую кухню предпочитаете? Японскую, французкую? Повар может приготовить на завтрак от порриджа до бифштекса с кровью. У нас на любой вкус. Завтрак входит в стоимость проживания, обед и ужин за отдельную плату. Ваш номер на втором этаже, номер 202.
    - Сколько за сутки?
    - Сутки проживания стоят 3 иены, можно и другой валютой по курсу.
    - Я пожалуй заплачу за две недели,-  Михаил достал из бумажника банкноту в сто иен и протянул портье. Получив сдачу, поднялся на второй этаж. Носильщик уже стоял перед дверью и переминался с ноги на ногу, получив серебрянную монету в 10 рё, тут же поклонился в пояс и пятясь назад вышел.
     Комната представляла собой смесь японской и европейской культуры, почти треть пространства  занимала кровать кушетка, матрас вот только набит сухими морскими водорослями, а в подушках не пух, а пропаренная рисовая лузга – вроде так полезней.
    Плательный шкаф больше похож на комод, низенький и пузатый, да к тому же без зеркала, на полках маленькие полотняные мешочки, похожие на наши игольницы, но набитые душистой травой. А вешалки –целое произведение искусства- идеально отполированы и покрыты вишневым лаком. Под стать всему этому плетеная этажерка для книг и безделушек. Низенький стол, на нем керосиновая лампа под шелковым абажуром и канделябр с тремя стеариновыми свечами – электричество видно еще не дошло. Раковина у рукомойника фаянсовая, а ведро под слив деревянное.
     Приняв душ и переодевшись, Михаил зашел в столовую. Меню поразило выбором, есть почти все – от соленой икры морских ежей до стейка из мраморной говядины (правда порция стоит пять иен, дороже чем проживание за сутки в гостинице), предлагается пиво «Лёвенброй» и Бургундское вино урожая 1882 года. Но жить в Японии и не разобраться в её кухне – не дело.
      И так, возьмём порцию горячего риса – для японца это как для русского хлеб и картошка. В прежние времена содержание самураям выдавали рисом. Затем суп мисо (японцы зовут его мисосиру) – это паста мисо, разведенная в горячем бульоне, сваренном на морской капусте комбу и стружки сушеной рыбы –кацуобуси. В бульоне также варят морепродукты, грибы или соевый творог тофу и только затем добавляют пасту. Михаил пробежал меня глазами дальше – омлет возьмем на завтрак, а вот салат из свежей капусты и моркови под соусом из сливы в самый раз. И завершим всё это горячим зеленым чаем.
     После ужина Меркурьев сделал небольшой променад по курорту, благо тропинки вымощены каменными блоками и освещены, затем от корки до корки прочитал местную газету на английском. Среди рекламы судоходных компаний, доков и пивоваренных заводов привлекла внимание маленькое объявление о том, что 29 ноября в 18.00 по адресу г. Нагасаки район Минами Яматэ 31 состоится помолвка девицы Абрамовой Надежды Леонидовны и Ханжикова Александра Семеновича. Да, подумал про себя Михаил и потер нос указательным пальцем левой руки – жизнь продолжается…
     Вдруг закололо пониже сердца и пришлось долго массировать, пока не отпустило…