В подсолнухах

               


     Баба забыла ребенка в супермаркете, да не в простом городском, а в супермаркете   роскошного пансионата, стоящего в соснах на берегу Оки. Моя подруга Таня и я по вечерам, а точнее уже практически ночью любили совершать вечерний моцион от нашей дачи до этого супермаркета и далее по киоскам чисто от нечего делать, а также с мыслью, а вдруг захочется чего-нибудь вкусненького ( это ночью-то!). На этот раз мы шли туда с вполне конкретной целью купить кока-колы. Мы наелись шашлыков, и теперь нас мучала жажда и уже вредная привычка купить на ночь что-нибудь пожевать.
   Супермаркет светился огнями, был ярким и веселым от всяческого товара — игральные карты за пятнадцать рублей, детские игрушки в перемежку с прокладками Always и пластинками Raid от комаров. Этот кладезь «добра» имел кличку «подсолнухи». Когда-то в советские времена он был обычным занюханным магазинчиком «Продукты», а теперь его с внешней стороны обшили огромными щитами, разрисованными яркими подсолнухами, таким образом прикрыв срамоту и ободранность снаружи, а внутри произвели глобальный евроремонт, но в одном зале продавали всё, что нужно отдыхающим и их детям, поэтому по сути он оставался обычным сельпо, но выглядел красиво и современно. Так вот, мы в двенадцать часов ночи рассеянно бродили по огромному пустому залу «подсолнухов», и я краем уха услышала тихий разговор двух продавцов, стоявших у детской коляски, припаркованной к прилавку с мороженым.
-Спит?
-Спит.
-А вдруг проснется?
-Я не знаю, что делать. Сейчас по рации передадут, пробьют по компьютеру, может это кто-то из наших отдыхающих.
При этом они с озабоченными лицами периодически заглядывали под купол коляски и горестно вздыхали. Мы же с Татьяной, не найдя кока-колы, зато купив колоду карт, чтобы гадать «на любовь», вышли из «подсолнухов» и побрели по «прешпекту» к двум заманчиво светящимся киоскам в надежде на холодненькую коку. И тут до меня начинает доходить, что в магазине и его окрестностях кроме нас и продавцов никого не было. А чья это коляска тогда? Далее обрывки невольно подслушанного разговора тоже наводили на страшную мысль- ребенка забыли или  (о, ужас!) бросили! Я все это быстрым почему-то шопотом проговорила Тане, мы посмотрели друг на друга, одновременно сказали «пошли!», развернулись и потрусили в «подсолнухи».
    У входа уже были люди, ещё продавцы, два охранника и молодой, загорелый мужчина на велосипеде. Мы зашли в помещение, где две молоденькие продавщицы склонились над младенцем месяцев девяти-десяти, безмятежно спявшим в коляске.
 -Что, ребенка забыли?- спросила я напрямую. Продавщица, будто обрадовалась, что можно хоть на кого-то свалить груз ответственности и тревоги, охотно отвечала, что, наверное, забыли, хотя времени прошло уже достаточно, чтобы спохватиться. Ими была обнаружена полная бутылочка с едой, комплект сменной одежды и, почему-то, паспорт гражданки Киры, 1985 года рождения, что наводило на более страшные мысли.
 Мы, теперь уже вчетвером, по очереди заглядывали в коляску.
-Пьяные, наверно, родители, вот и забыли,- сказала продавщица, будто отгоняя мысли о том, что дитя бросили.
-Обколотые, небось,- веско сказала Таня. - Пьяные не забыли бы, а вот обколотым все равно.
 -Кошмар,- констатировала я.
   Мы подцепились под руку и пошли из магазина, твердо решив дождаться конца этой немыслимой в полном смысле слова истории.
   На улице по-прежнему трещала рация. Охранник, молодой детина, «шкаф», как мы его сразу окрестили, постоянно кричал « ну, что там в компьютере?! Наши это отдыхающие или нет?! Где эта Кира?!» В его вопросах звучало отчаяние, замешанное на надежде, а в воздухе висело прилагательное «долбаная», которое было весьма уместно к вышеупомянутому имени «Кира». Мы с Таней взяли старые, ободранные стулья на ржавых ножках, которые стояли здесь за углом, и на которых деревенские тетки по утрам сидели и торговали овощами, молочными продуктами, ягодами и грибами, да все было с разрешения начальства пансионата. Деревня же была не более чем в километре от этого места. Так вот, мы сели на эти стулья, закурили в ожидании окончания этого ночного ужастика, пытаясь провести собственное расследование. Ситуация «забыли ребенка» была настолько абсурдной, а ситуация «подбросили» - настолько жуткой, что мы, да и все остальные ( а полуночников, вроде нас, изрядно поприбавилось) пребывали в шоковом спокойствии, пытаясь, при этом, рассуждать.
Коляска-то дорогая, да и плед дорогой, красивый,- шептала Таня. - И ребеночек ухоженный, спит как ангелочек.
А вдруг проснется?- спросила дама в розовой шляпе. (Если бы не ситуация, то я бы "шляпу" не пропустила мимо, « а на кой ей шляпа ночью?» Но тут было не до приколов).
-У вас есть детские смеси? - спросил загорелый отдыхающий на велосипеде.
-Есть, есть! - в голос заверили продавцы. - И памперсы есть...
-Что?-заорал «шкаф», - Что? Она из "Политеха"? Не наша?
-Надо в милицию позвонить, в город, в паспорте прописка есть,- предложила я.
-Паспорт украли и подбросили! Чужой это паспорт! Следы заметали! - усугубила Татьяна  громким голосом, чем закошмарила всех собравшихся.
-Точно! Украли! - поддержала девушка в белых шортах.
   В народе чувствовалось единение. Русские умеют сплотиться в трудную минуту!
-А почему он спит так крепко? Он живой?
-Живой!- моментально ответила продавщица. Живой, я проверяла.
Видимо и эта дикая мысль посетила не одну голову.
-Это девочка. Красивая какая...
-Неа, похоже, мальчик, ну, чисто, хирувимчик,- умилялась «розовая шляпа».
    Я же не унималась и твердила как попугай- « Ну, как можно забыть собственного ребенка, да ещё ночью!»
-А так,-сказала Татьяна,- пришли домой обколотые, легли спать, утром просыпаются- где ребенок? А нет ребенка!
-А он им нужен?- подал голос охранник.
Версию «бросили» народ муссировать боялся.
   И вдруг наш «шкаф» неистово заорал.- «Где эта чертова Кира? Бежит? Из "Политеха"?
 Все двинули к шлагбауму и стали всматриваться в темноту, боясь радоваться, что эта дура-Кира нашлась. И вдруг на "прешпекте" в свете фонарей возникли две бегущие фигуры.
-Вон они!- загалдегели все разом.
-Родители называется! Бегут ровно, уверенно. Не пьяные значит.
-И не обколотые,- добавила Татьяна, твердо придерживаясь своей версии.
   Тут на свет Божий выбежали двое, мальчик лет четырнадцати, и девушка лет двадцати двух или пяти. У обоих были выпученные глаза и растерянные обезумевшие лица. Только поэтому, да еще от радости, что младенца не бросили, возмущенные отдыхающие не придали их суду линча. Парочка эта твердила,как пластинка, которую заело «наш ребенок, наш ребенок», буквально вырвали коляску с корнем из супермаркета и бегом, не оглядываясь, побежали в соседний пансионат под мирным названием «Политех». Странное дело, но ребенок так и не проснулся.
-Не продавайте им больше ничего в нашем магазине,- охрипшим голосом проорал им вслед охранник.
-И в деревенском тоже,- злобно пропищала Татьяна.
   А я, пристроившись в хвосте убегающей парочки, требовала ответа на вопрос «Как можно забыть ребенка?» Девица опасливо оглянулась на бегу, ничего не отвечала, только увеличила скорость.
-Нет, как можно забыть ребенка? Я продолжала бежать, немного приотстав, и бесилась оттого, что ответа не получала. Таня догнала меня, дернула за рукав и со смехом сказала,- Лёля, в тебе проснулась училка! «Ну, как можно забыть тетерадь с домашним заданием!»
-А как им ничего не продадут в деревенском магазине? - в тон Татьяне спросила я . Он же не принадлежит пансионату!- Во мне все ещё кипела жажда мести.
-Да ладно, Лёля, успокойся. Все, слава Богу, утряслось.
     Мы сели на стулья с ржавыми ножками и дружно закурили по второй. О кока-коле было забыто.