Дни закрытых дверей

Глава первая. Тополиный пух

       На Троицу немного потеплело, однако ожидаемого поворота на жару не случилось. Виной тому время от времени изменяющий направление северо-западный порывистый ветер.
       На высоких шатровидных тополях с широко разросшимися сильными ветвями был заметен лёгкий трепет светло - зелёных клейких листьев, немного времени тому назад распустившихся из  очень смолистых, зеленовато - бурых почек.
       Эти молодые побеги, сумевшие быстро подрасти из первозданного скрюченного положения, под лучами утреннего солнца выглядели во всей красе и расточали по прилегающей местности неповторимый запах юной тополиной зелени.
      Своеобразие этого благоухания ощущалось в мягком сочетании запахов коры и кроны. Его невозможно объяснить тому, кто никогда его не обонял, настолько оно неожиданно и узнаваемо.
      Подобно этому природному таинству, также вряд ли возможно передать незабываемый аромат беспечной юности или весенних романтических отношений под тополиной тенистой кроной.
      Их романтика так ярко и с мельчайшими подробностями сохраняется в наивных и восторженных юношеских воспоминаниях, которые греют душу всю оставшуюся жизнь.
       Ещё ранней весной красноватые серёжки тополей - мужчин, развеяв пыльцу и исполнив тем самым своё мужское предназначенье, скромно опадают на землю, не причиняя людям своим появлением на свет никаких хлопот, лишь радужные воспоминания.
       А жёлто-зелёные серёжки на тополях женского рода, будучи красой и гордостью этих двудомных растений, после опыления своих пестиков, согласно смысла своего существования, служат появлению на свет зелёных плодов, зачатых по согласию по скорой весенней любви.
       После появления выглядят они весьма похожими на стручки гороха со своими продолговатыми коробочками, наполненными мелкими семенами в виде пучков хорошо всем знакомых белых шелковидных волосков.
      Эти лёгкие, словно воздушные семена, от дуновений ветра летают как господа на привилегированных персональных пушинках - парашютиках.
     Во время самопроизвольного рассеивания  этих семян наблюдается такое огромное количество, что не только сосчитать, но и представить в воображении их количество никогда не предоставляется возможным.
     Они, несмотря, ни на что ни на какие возможные препятствия и неблагоприятные погодные условия, спокойно разлетаются вокруг родного дерева по огромным территориям.
      Каждое зёрнышко управляет своим парашютом с верой и надеждой на удачную посадку и прорастание из земли будущего всхода.
       Из года в год в это время своим появлением и наполнением  во взвешенном состоянии воздушного пространства тополиный пух доставляет множество неудобств людям, особенно склонным к аллергическим заболеваниям, предпочитающим по возможности как можно реже в эти дни выходить на улицу.   
      Легко заметить, что коробочки на ветвях тополей раскрываются всё тем же, знакомым с детства, и тем не менее всё более непостижимым для понимания способом – треснув вдоль оболочки, вероятнее всего от немыслимого напряжения и переполнившего плоды нетерпения.
      Благодаря такой счастливо представившейся возможности к открытию удаётся добиться желаемого – предоставлять семенам возможность вырваться на волю.
      Наглядно иллюстрируя оптимистичное наблюдение, что жажда жизни всегда оказывается сильнее всех других сопутствующих обстоятельств.
      После этого природного таинства происходят другие - по раз и навсегда заведённому кругу. Не менее важные и интересные.
      Всё та же чудотворная незримая рука своим широким движением сначала помечает на зелёном фоне распушившиеся белые шелковистые тончайшие волоски.
      После чего эти волоски в обрамлении тонких веток с молодыми листьями, уже по другому мановению, зримо начинают напоминать заплетённые бело-зелёные волнистые косы.
      На этой волшебной картине внутреннему взору представляется осыпанный пылью веков образ седовласого древнего старца.
      Величественно проявившегося из глубины веков в природном обличии по случаю христианского престольного праздника.
      Таким обладающим чудодейственными свойствами способом приходит нашим современникам напоминание о триедином божестве, мифических древних народных сказаниях, о подземных богах и легендарных героях.
      Одно из таких преданий повествует о том, как из вечного и тёмного космического хаоса возник мир и бессмертные боги.
     Как вместе с ними родились и две могучие жизнеутверждающие силы - всё оживляющая любовь и всё поглощающая страсть.
    Появившаяся из морской волны красавица - богиня по сей день продолжает будить в людских сердцах любовь к ближнему, благодаря чему продолжает повелевать всеми живущими.
     С тех давних времён у неё есть посланник. В его руках - маленький золотой лук, за плечами - колчан со стрелами.
     Никто не защищён от его стрел. Он, лучезарно улыбаясь, без промаха попадает в любую цель. Эти стрелы несут с собой в основном много радости и счастья, но иногда с ними ходят большие страдания и угрызения совести, муки любви и даже гибель.
    Далее предания старины глубокой беспристрастно повествуют о том, что бессмертный отец хотел умертвить это своё чадо ещё при рождении, предполагая, и не без оснований, как много горя и обид он может принести.
    Но какая мать могла допустить такое отношение к своему ребёнку? Вопреки воли отца, по её настоянию, в непроходимых лесных дебрях две свирепые волчицы вскормили её сына, ставшего посланцем любви.
      С тех пор он носится по миру, сея много счастья и вместе с этим  душевного страдания. Безмерно много добра и ложку дёгтя - людского горя горького. Лёгкий, подвижный, лучезарный.
      А под землёй царствует самый неумолимый и мрачный из бессмертных, управляющих миром.
      Ему служат грозные помощники с бичами и змеями. Преследуют и наказывают они клятвоотступников. Не дают им ни секунды покоя. Терзают угрызениями совести. И никуда нельзя от них скрыться.
     Протекает там священная река. Её водами клянутся сами боги, а души умерших наверху оглашают стенаниями её берега.
     Никогда не проникают туда лучи яркого солнца. По полям, заросшим бледными дикими тюльпанами, и долам с бездонными пропастями носятся бесплотные, невесомые тела усопших, сетующие на убогую жизнь без света и желаний.
     Один из богов, влюбившись в прекрасную нимфу-океаниду, похитил её и увёз в подземное царство, даровав свою любовь.
     После смерти как великомученица превратилась она в серебристый тополь, а её душа вернулась из заточения.
     Вот и радуется она, воспаряя каждую весну, наблюдая, как носится по планете несметное множество семян на лёгких парашютиках, каждый из которых старается найти для себя пристанище.
               
Глава вторая. Подруги

     Жили - были две школьные подруги.
     Ели кашу с молоком.
     Иногда позволяли себе разговеться свежим пивом.
     Рассердилась одна на другую.
     Если не часто, то с кем не бывает. Обе отходчивые. Чужого не надо, но и своё отдавать не привыкли.
     Бац! По пузу кулаком.
     Вот уж это - нет, так нет. До рукоприкладства дело ещё ни разу не доходило. А могло - по глупости например. Если что и случалось, то в памяти не оставалось. Не зачётно.
     А из пуза - два арбуза покатились кувырком.
     Пока ещё не покатились и в ближайшее время вряд ли такое смешное безобразие предвидется.
     Других дел, что  ли, у таких деловушек нет? Так вон его сколько женского промысла вокруг накопилось - озабоченные мужики косяками ходят.
      Сразу все дела с ними не переделаешь, как ни поворачивайся, а всё же стремиться к этому приходится.
      Технология производства проста: одна сети расставляет, другая в них загоняет. Спокойненько, поаккуратнее, без напряга. Главное - не светиться без надобности и помнить: высокая производительность труда в сфере услужливого бизнеса раздвигает не только ноги, но и горизонты деловым людям - баблом разжиться это совсем неплохо.
     Ну-ка, проверим написанное на вшивость? Кто ещё сомневается в верности современных догм и постулатов, ставших иконой для всех, кто перед ними стоит на коленях?
     Да - да, с теми самыми словесами, принятыми за непреложные истины при любых обстоятельствах, с которыми проще, комфортнее, а главное – нажористее при прочих равных условиях живётся.
     Рвётся из порток, так хочется возглавить исходный престижный список принятых без доказательств положений - незамысловатая версия одной из них. Почему самая - самая? Это не обсуждается. Команды не поступало.
      Извлечение максимальной прибыли, доходности.
      Из физического, интеллектуального труда людей.
      Из использования имущества.
      Любого владения, всем, чем угодно, при непременном условии, если позволите, лишь бы шевелилось на заданном направлении - важен результат, и нон проблеме.
       Принципиально важно, что для реализации любых предполагаемых замыслов, гуманитарная составляющая отдыхает.
       В этом-то, возможно, и есть та самая сладость манящая - фишка неограниченной поведенческой свободы и предполагаемой деловой активности.
       Во как по - умному  завернул, чуть было сам не поверил в понтяру.
        Как всегда, гладко было на бумаге. А как на самом деле?
      Работали подруги в паре. Одна была - ведущей, другая -  ведомой. И наоборот - по обстановке и состоянию здоровья.
      Иногда работали в тандеме, то есть так, как будто ехали на двухместном женском велосипеде, на котором сёдла расположены друг за другом.
      Если одна оставалась у клиента, то другая с деньгами, полученными вперёд за непосильный труд на ниве сексуальных услуг, коротала время поблизости от обслуживаемой квартиры или дома.
      Спрос на пушнину постоянен и никакие кризисы, дефолты, другие обсуждаемые на форумах социально - экономические проблемы на него не влияют.
      Почасовая договорная оплата каждое полугодие понемногу увеличивается и рассчитывается по формулам, отражающим валотильность рынка, по аналогии с ценами на нефть или газ, и никак с клиентами не обсуждается.
      Те воспринимают её как данность, как перст божий, так покуражиться хотца, а если же начинают дискутировать, то диалог, как правило, моментально прекращается. Небольшой, а всё-таки опыт мастериц нескучных дел, который, как известно, не пропьёшь и не потеряешь, подсказывает, что лучшего выхода из ситуации не придумать, иначе себе дороже может оказаться, а рисковать - то к чему, не по - взрослому как - то?
      К своему занятию они относятся бережно, как к высокооплачиваемой работе, которую легко потерять и надо исправно выполнять, но, боже упаси, не входить в раж и не давать клиенту повода подумать, что он такой исключительный и неповторимый. На вопрос, ну, как было? Сопли не распускать, отвечать односложно, как по команде - бывает и хуже. Пусть ищет лохушек в другом месте.
     Дабы при следующей встрече, если он её захочет, не возникало соблазна попользоваться чужим телом бесплатно, по причине прошлой влюблённости.
     А как приятно тратить деньги на наряды – любимое занятие в свободное от работы время - помогать друг другу их выбирать, зная в них толк и цену себе. Делая это не спеша, не экономя по мелочам, с чувством, с толком, с расстановкой.
     Демонстрируя продавцам модных бутиков, парикмахерам, массажистам, косметологам, сервис - менеджерам и прочему обслуживающему персоналу свое финансовое благополучие. Сама эта возможность особенно грела душу чувством то ли превосходства, то ли его видимости: хоть в чём-то быть над этим обслуживающим людом, что бы они по этому поводу и о роде их занятий, скривив физиономии, ни думали.
     По - своему подогретая душа позволяла наслаждаться, наблюдая, как они переносят их капризы и придирки, воспринимая происходящее, после своих трудов по зарабатыванию денег, как компенсацию за постоянные унижения от потребителей их услуг.
     Подруги иногда искренне переживали друг за друга, если, например, вдруг кто-то заболевал. Вместе радовались выздоровлению, любым другим хорошим вестям, плохие без необходимости не обсуждали, чернухи своей хватало – под завязку.
     Благодаря дисциплине и организованности удавалось зарабатывать неплохие деньги, в среднем тонну зелёных за месяц, что было раза в два круче, чем у остальных работяг. Расходились дензнаки на всякие банальные нужды не менее непринуждённо, чем доставались. Хотя кое-какие суммы на покупку в будущем своего жилья откладывать удавалось.
     Самым большим праздником с момента начала самостоятельной жизни, по извлечению максимальной прибыли любой ценой, была покупка каждой из подруг по маленькой комнатке с соседями в старом жилом фонде.
     Получение свидетельства о собственности воспринималось как действительно заслуженная первая в жизни настоящая победа, позволяющая назло всем своим врагам повысить свой социальный статус перейдя в местное мещанское сословие.
     Всегда хотелось много денег. С этого желания, а не какого-либо другого каждый день начинался, им же он и заканчивался.
     Эта тема могла обсуждаться круглые сутки, если бы такая возможность была предоставлена какими-либо возникшими по работе обстоятельствами, и она бы вряд ли себя исчерпала. От такого обсуждения был настоящий кайф, от которого любая из них с удовольствием могла кончить сама по себе и без надоевшего среднестатистического партнёра.
    Свои заработки они считали весьма скромными, говоря, что это не деньги, но в то же время понимая, что они не идут ни в какое сравнение с оплатой труда продавцов или кондукторов, например.
    Лишь кокетничали, пожимая плечиками, простовато и доверчиво улыбались во всё лицо в ответ на утверждение, что хуже их работы уже ничего не может быть.
    В разговорах с хорошими давними знакомыми они всегда охотно с таким рассуждением соглашались и очень красочно описывали все негативные моменты своих занятий, чем очень часто вызывали у собеседников полнейшее непонимание.
   - Как это так? Вы всё это понимаете даже лучше нас, но продолжаете заниматься, когда есть возможность заняться чем-то другим?
    Всегда такие разговоры, едва начавшись, становились слишком нравоучительными или назойливыми, и они тотчас под любым благовидным предлогом прерывались. Хотя через какое-то время могли возобновляться и доходить до каких-то определённых подробностей, дальше которых посторонним вход был воспрещён.
    Самое потаённое, что каждая из них от всех любопытствующих особенно тщательно скрывала, была душевная раздвоенность: они жили как бы в двух ипостасях.
     В одной - их детство, родители, школа, институт, в котором подруги успешно познавали экономические теории капитализма. На фоне жизненных реалий, похожих на нескончаемую надоевшую жвачку, это занятие всё же вызывало постоянный интерес, развивало обучаемость и расширяло кругозор. Очень хотелось верить в то, что когда-нибудь эти знания пригодятся. Блажен, кто верует, тепло ему на свете.
      Это была совершенно отдельная жизнь, которая с той, другой, бесконечной беготнёй по городу с отсутствующими взглядами никак не соприкасалась, даже на подсознательном уровне.
      В этой жизни были воспоминания о песочнице, в которой играли у дома. О детском саде, в котором выступали перед родителями на утреннике. О друзьях, родственниках, знакомых.
    В другой ипостаси были регулярные проверки у врача - венеролога, обычно наглое, унижающее их женское достоинство поведение клиентов. Позволить себе нечто подобное в других обстоятельствах те вряд ли могли, в утешение проституткам оставляя универсальную, на все случаи жизни, избитую фразу – клиент всегда прав, но от этого легче на душе не становилось.
     От постоянного отвращения к возне с презервативами, к причудам клиентов спасал самообман, самовнушение, что происходящее лишь странный сон, навязчивая иллюзия, в которой ты - уходящая в никуда чужая натура или персонаж в бесконечном телевизионном сериале и в то же время  такой же внимательный, придирчивый зритель, как и все остальные.
     В разговорах между собой особой ещё одной неисчерпаемой темой были школьные годы.
Глава третья Кристина

     Кристина росла физически крепкой девочкой и выделялась среди одноклассниц на уроках физкультуры постоянно.
     То на лыжне без особой подготовки показывая лучшие результаты. То в спортивном зале демонстрировала природную гибкость и координацию движений в игровых видах спорта.
     Но дальше первых успехов спортивная карьера не продвигалась. Надо было заставлять себя регулярно заниматься, а она не видела в этом никакого смысла.
     То ли дело стать моделью. Однако её сразу огорошил один из её дальних родственников, к которому она относилась с уважением как к хорошему семьянину, и поэтому без особых затей поделилась своей мечтой, он, не вдаваясь в тайные причины необычных вопросов, ответил на поставленный вопрос просто, без затей.
    - Посмотри на свою мать - здоровая русская баба. Какая могла быть из неё модель? И ты такая же через несколько лет будешь. Не строй иллюзий по этому поводу. Весь наш род приучен к физической работе, на этом и держимся, этим и гордимся.
    Она почти сразу согласилась с ним и к этой теме больше не возвращалась.
     Незадолго до четырнадцатилетия, когда зима стала сдавать свои позиции и в её морозном воздухе начали ощущаться весенние запахи, вдруг ни с того ни с сего почувствовала, что на неё накатила какая-то ранее немыслимая  хандра, безразличие.
     Вдруг учёба в школе её совершенно перестала интересовать. Эти химические формулы, математические задачи, пестики-тычинки, скучные разговоры об образах литературных героев всех времён и народов, повторяемые ежедневно такими же, как и она, запечатлёнными в её воображении учителями, безмерно уставшими от нудного школьного процесса.
    Всё это уже вызывало полное неприятие всего происходящего, доходящее до физического отторжения возможности собственного присутствия на всех этих уроках.
    И она перестала на них ходить. Интуитивно понимая, что готова для себя к каким-то  связанным с ранним физическим созреванием неприятностям, обусловленным предстоящей взрослой жизнью, и была к ним морально готова и даже смирилась с любыми последствиями.
     Ей стали неинтересны все без исключения окружающие. Ей стала неинтересна она сама. Что с этим делать, она не знала и, пожалуй, знать не хотела.
     Несколько дней бесцельно слонялась по квартире, валялась на диване, курила на балконе, включала - выключала телевизор, ходила от нечего делать к бабушкам - соседкам.
     От такого времяпрепровождения с каждым днём становилось всё тоскливее и безысходнее.
     В школе подумали, что она заболела, а когда узнали про хандру, быстро поставили диагноз - лень замучила.
     Для порядка постыдили и, продемонстрировав хорошую мину при плохой игре, нашли самый простой и проверенный способ решения возникшей проблемы: сделан вид, что никакого серьёзного нарушения дисциплины не произошло.
      Её прогулы попросту замяли. Она никак на такое решение не отреагировала.
      В этот день ей впервые показалось, что все разговоры о её скромной персоне, претензии в её адрес происходят не с ней и она к этому маскараду не имеет никакого отношения.
      Однажды в разговоре с классной руководительницей она сказала: “ Вы бы у Кристины об этом спросили? “
      - А я у кого спрашиваю?
      - Я сегодня не за неё.
      - Хватит придуриваться. Если бы ты только знала, как вы мне все надоели.
      Накануне выходного, который к тому же был Днём защитника Отечества, у Кристины с матерью вновь установилось полное взаимопонимание.
      Не в последнюю очередь этому способствовал тот факт, что та пришла с работы в хорошем настроении после праздничного застолья. Веселье она с коллегами организовала в честь работавших вместе с ними мужчин, и всё прошло душевно и организовано.
      Она принесла домой немного хорошего вина и несколько бутылок пива, которые то ли купила по дороге, то ли они остались после застолья, но это было не важно, и они в кои веки вдвоём продолжали праздновать. Слушали патриотические песни и смотрели по телевизору на известных артистов в концерте по поводу мужского праздника.
      Мать расчувствовалась и стала рассказывать, как ездила с отцом по военным городкам из одного конца страны в другой. Кристине это было очень интересно, она этого не знала, так как в то время была маленькой и жила у бабушки.
      Она впервые от матери услышала, как много интересного происходит в жизни офицерской жены. Судя по разговору, присутствовала даже особая неповторимая романтика взаимопомощи между офицерскими семьями.
      При одном из домов офицеров мать занималась в хоровом кружке. Они выступали и перед сослуживцами мужа, и перед коллективами местных предприятий, и на смотрах - конкурсах при командирах с большими звёздами.
      Много чего было вспомнить хорошего, пока её отец не пристрастился к выпивкам. Потом произошло то, что коренным образом изменило всю последующую жизнь. Он по пьянке на служебной автомашине сбил пешехода и уехал с места ДТП.
        Из армии уволили без пенсии, а дальше и вспоминать было нечего - толком нигде не работал, алкоголь взял верх над ним.
        После развода мать ни с кем и не думала встречаться, жила какой-то странной затворнической жизнью, как будто в чём-то перед кем-то провинилась. Кристина постоянно слышала, как она всерьёз говорит знакомым, что у неё с мужем всё наладилось, хотя это было совсем не так. Мать, как и Кристина, даже не знала, где он и что с ним.
        В этот злополучный предпраздничный день, когда вечером дочь попросила разрешения погулять на сон грядущий, мать ответила, как обычно отвечала в таких случаях все последние годы.
      - Только недолго и недалеко от дома.
       От выпитого вина и пива слегка кружилась голова, а уже недетское тело призывно желало приключений и продолжения банкета. Несмотря на довольно - таки морозную погоду, опьянение не выветривалось, чему вероятнее всего способствовало большое количество выкуренных сигарет.
       Подойдя к остановке общественного транспорта, она обратила внимание на полную девушку. Эта особенность её фигуры сразу бросалась в глаза, но тем не менее трудно было определить её возраст. Во всяком случае она была её значительно старше и, судя по поведению, также как и Кристина, никуда ехать не торопилась, и вообще они сразу поняли друг друга. Каждая по - своему тосковала от одиночества.
      Закурили от огня одной зажигалки. Стали говорить друг другу какие-то знакомые слова, которые лишь обозначали предложения, не имеющие никакого смысла.
      Способность разбираться в чём - либо им в то время, похоже, была совсем не нужна, так как с нею им было бы, разумеется, хорошо, а вот без неё казалось, что будет ещё лучше.
      Через какое-то время на остановке непонятно откуда появились трое парней. Если бы в тот момент удалось их об этом спросить, откуда, мол, и куда, демоны? Они вряд ли сказали бы что-нибудь вразумительное. Каждый из них вышел из дома, чтобы отметиться на обычном маршруте: киоск - подъезд - остановка, далее везде.
      Учитывая хилые финансовые возможности, о больших подвигах приходилось только мечтать, но на малые, так сказать, местного масштаба, определённо были все шансы.
     Увидев два молодых тела спокойно о чём-то разговаривающих и всем своим видом подчёркивающих свою убедительную просьбу: ну обратите на нас своё благосклонное внимание, а там дальше посмотрим по обстоятельствам, может быть, и получите то, от чего отказываться в молодом возрасте у нормальных парней с традиционной ориентацией не принято, - заволновались.
     Они начали с девушками знакомиться, как умели, как это в данной местности принято.
     - Ну, чё стоим?
     - Да, так, а чё?
     - Да ни чё, чё ты всё чёкаешь - сейчас по балде настучу, будешь знать.
     - Эко выискался. По-хорошому, что, никак?
     - Слышь, Толян, такие хорошие девчонки, а ты с наезда начинаешь.
     - Да не, это я так.
     - Девчонки, а зовут-то как?
     - Да никак. Зовутками.
     - Так и запишем. А конкретно?
     - Меня, что ль?
     - Да хоть и тебя?
      - Ну Татьяна с утра была, а сейчас не помню.
     - Ясненько, так и запишем. А подругу?
     - Так у неё и спросите?
     - Эй, подруга! Как? За так али за деньги?
     - Ну ладно, хорош стебаться. Кристиной меня зовут. Ещё вопросы есть? Если нет, свободны, как муха в полёте.
     - Пока нет. Меня Толян, это Диман, а этот самый прикольный проходит под именем Евгенюш. Так и запишем: знакомство прошло в тёплой дружественной атмосфере и закончилось лобызанием за рюмкой чая. А чё, поехали до бильярдной - шары погоняем, угостимся в честь знакомства.
      Идея всем понравилась, но, когда подошёл автобус, Кристина со всей своей непосредственностью заявила, что у неё денег нет. Её поддержала Татьяна.
      - И у меня.
      - Что, совсем?
      - Совсем, голяк называется. Нищие как церковные крысы.
      Это было уже сложнее. На билеты всей компанией мелочи наскребли, но когда приехали на место, вошли, разделись у гардеробщицы и подошли к бильярдным столам, то увидев расценки этого спортивно - азартного удовольствия, поняли, что арендовать даже один стол на час непосильная проблема, не говоря уже о выпивке, цены были вообще атас.
      Какое-то время потолкались в фойе, убедились, что прав Евгенюш, который ни с того ни с сего вспомнил присказку о том, что деньги есть - Абрам Абрамыч, денег нет - Абрашка - жид.
      К чему это было сказано, никого уже не интересовало и вся компания под одобрительные взгляды охранников заведения выкатилась на свежий воздух, где стали собирать последние деньги на пиво. Хватило на самое дешёвое, зато самое привычное. Об этом никто не комплексовал, скромно не заметили.
      Зато, после того как Диман договорился с приятелем о том, что тот пустит всю компанию на ночные посиделки в свою однокомнатную квартиру, настроение стало на глазах меняться, пока в лучшую сторону.
        Опять стало весело: зазвучали шутки, смех, но от их присутствия, как известно, денег не прибавляется, поэтому по причине полного безденежья пошли на место предполагаемого празднования, под пивко, Дня защитника Отечества пешком и примерно через час уже подходили к дому, где их ждали.
        После ночных февральских прогулок тёплая кухня, разговоры ни о чём под холодное пиво и под необычную закуску, которую придумал хозяин квартиры: нарезанный ломтями чёрный хлеб каждый солил себе по вкусу, затем макал в подсолнечное масло, налитое в тарелку.
       Другой рукой можно было брать с тарелки крупно порезанный репчатый лук и дольки чеснока. От такой закуски сердце начинало биться отчётливее и если стоило чуть переборщить с чесноком, то казалось, что оно начинает выскакивать из груди.
       Выяснилась одна удивительная закономерность, что вся компания или училась, или учится в той самой школе, на остановке рядом с которой произошло знакомство.
       Поговорили о несменяемом директоре, умеющим, подобно флюгеру, держать нос по ветру любых, даже самых незначительных дуновений, исходящих из многочисленных вышестоящих кабинетов.
       Говорить о нём долго не получалось, так как ничем особенным он не запомнился, лишь как человек, находящийся в просторном кабинете, в который учеников не приглашали без какого-нибудь особо выдающегося со знаком минус или плюс случая.
      Договорились до того что если бы вместо него, в его кресле сидела резиновая кукла то было бы в школе то же самое.
       Как протекала крыша на протяжении многих лет, так она протекает до сих пор.
      Чем больше денег на её починку выделялось, тем проблема становилась всё неразрешимее.
      Вместе с тем строительство его двухэтажного дома потихоньку продвигалось и было близко к завершению.
      Его проблемы их особенно не волновали, разве что лишь в неожиданном ракурсе - все совершенно искренне желали, чтобы директор жил в условиях соответствующему, как они все считали, его очень значимому в городе статусе.
       Кто постарше, вспомнил своих тогда ещё совсем молодых учителей, много лет пытавшихся бороться с ветряными мельницами в образе носителей морали пани Дульской, те, что помладше и ещё учились, их заверили, что с годами те успокоились.
       Махнули рукой на свои замашки о реформах, которые часто посещали их светлые головы сразу после окончания университета, и между собой, как и другие бюджетники, начали вполне резонно говорить вполголоса на кухне, что, как им платят, так они и работают.
       Работали они действительно много, и если и было что вспомнить о прошедших годах бывшим ученикам, так обязательно эти воспоминания были связаны с их именами.
       Учителям никто не предъявлял никаких претензий по поводу того, что недалеко от школы была сауна, она вполне официально считалась инфраструктурой для подготовки спортсменов самого высокого уровня, где при наличии состоятельных клиентов подрабатывали их воспитанницы девочками по вызову.
       На уроках и на общешкольных мероприятиях те были активными, как правило, учились неплохо. Они эту скользкую, по их мнению, тему старались не трогать, так было всем спокойнее.
      Ну какой - нибудь правдолюб через скандал добился бы закрытия  этой сауны, так что же теперь будущим чемпионам грех попариться? Так что же продолжать, как и век тому назад, кидаться с вилами на трактор?
     Открой рекламную газету, Интернет, сколько там предложений подобной тематики на любой вкус - только плати деньги. Оказалось, что на эту тему собственно говоря не о чем говорить, так как все эти разговоры не стоят и выеденного яйца
     Из парней ещё на остановке Кристине сразу больше других понравился Евгенюш. Среднего роста, широкоплечий, при знакомстве он крепко пожал ей руку.
    Да так крепко, что то ли её холёные нежные пальчики хрустнули, то ли какой-нибудь суставчик изящной кисти правой ручонки, но больно не было.
    Ей почему-то захотелось задержать его руку в своей и чтобы при этом было ещё и больно, и она была готова вскрикнуть по этому поводу, если бы это случилось, но этого не происходило, и она разочарованно не давала проявляться своему желанию.
      Его ладонь была широкой, мозолистой и тёплой, хотя была зимняя холодная ночь с нависшим над городом мрачным куполом из тяжёлых облаков, а он был без перчаток.
      Если бы было другое время года, то наверняка хлынул проливной дождь. Падающий в темноте снег был почти незаметен и в преддверии весны совсем неинтересен и надоедлив.
             Сколько можно, пора и честь знать!
             Такое переменчивое настроение одолевало из-за того, что после холодов очень хотелось тепла - до остервенения, хоть вой на луну.
              Вот и приходилось самой себе врать о его тёплой ладони, хотя, может быть, так оно и было на самом деле, а может быть, и нет, но какое это имело значение, если всё равно этого очень хотелось, сидя на стуле на маленькой кухне в случайной компании.
      С момента знакомства и до этого времени Евгенюш был не очень разговорчивым и всё время внимательно на неё смотрел, стараясь перехватывать её взгляды, и, не обращая на себя внимания, старался всё время находиться ближе к ней, чем остальные.
     В продолжение такого вожделенного ухаживания уже в квартире, выйдя с ней по надуманному поводу из кухни в небольшую единственную комнату, где из мебели был стол, узкая кровать с постельными принадлежностями и разложенная тахта, а места между ними было так мало, что почти не было свободного прохода, он не по-детски несколько раз погладил её за спину, после чего приподнял рукой водолазку и коснулся голого тела.
     Она не оттолкнула его руку, а сделала вид, что так и должно быть, как бы дав понять, что главные события ещё впереди.
     Кристина уже не сомневалась в том, что нравится своему новому знакомому, но никак не могла предположить, что он давно уже обратил на неё внимание и ранее его останавливало от знакомства лишь её совсем юный возраст.
     Случилось так, как это часто бывает при большой скученности людей на относительно небольшой территории в крупных городах.
     Он, казалось бы, не так давно, хотя минуло несколько лет, видел её ещё совсем девчонкой, которая каталась с подругами на качелях во дворе его дома, перед окнами квартиры, в которой он жил с родителями.
     Она выделялась среди подруг своей рано принявшей женские очертания привлекательной фигурой. Увидев её на остановке, он удивился, как быстро она повзрослела, но не подал вида, что рад этой неожиданной встрече.
      Ещё больше его поразили запахи, которые её сопровождали. Смесь пива, вина и табака, которые явственно чувствовались при разговоре и общении, провоцировали на использование её нетрезвого состояния, хотя он понимал что лет ей совсем немного и такой поступок нравственным никак не назовёшь, но по-пацански можно было поискать для себя приключений.
      Он работал в строительной фирме без оформления за небольшие деньги и надеялся, что полученные навыки по ремонту квартир ему ещё пригодятся, а хорошие деньги он успеет  заработать.
       Вечерами ходил на подготовительные курсы в строительный институт, надеясь, что если по весне его не призовут на военную службу по призыву, стать студентом-заочником хотя бы на коммерческом отделении.
       Так случилось, что с девушками на тот момент он не встречался. Знакомые ровесницы были с парнями, а на незнакомых не оставалось времени.
       А тут такая оказия, и он стал ощущать себя везунчиком и с места в карьер, даже не рассчитывая на положительную реакцию, согласно своей любимой фразе была не была, обнял Кристину за талию, прямо спросил, отчего, возможно, только спина покраснела:
       - А почему бы нам не познакомиться поближе?
       - А почему бы и нет?
       Он, взяв обоими ладонями её лицо, приблизил к своим её губы и стал упражняться в долгих поцелуях, всё более возбуждая себя и чувствуя, как эти поцелуи нравятся Кристине.
       Она в ответ нежно обняла его обеими руками за шею, затем не спеша мягкими ладонями стала гладить его голову, погружая чувственные пальцы в длинные жёсткие волосы, отчего у её нового знакомого совсем по - особому, так, как доселе никогда не бывало, стала кружиться голова, а в ушах послышался звон бокалов.
        Он, как будто это предполагалось с момента знакомства, начал расстёгивать её джинсы, не намериваясь их снимать, а лишь надеясь увидеть её реакцию на такие свои смелые действия и лишь потом подумать, что же делать дальше.
        Несмотря на привычную расслабуху от пива, которое пил весь день и ночь, было немного тревожно вспоминать о её девчоночьем возрасте и как-то погано на душе от того, что не одни в квартире. Но дальнейшие события вышли из - под  контроля и развивались сами по себе, а они лишь как бы наблюдали за собой со стороны.
        Кристина резким движением спустила со своего тела джинсы, колготки и трусики. Грузно села на кровать, вытянула ноги и сказала Евгенюшу: ”Стягивай всё дальше сам, я что одна всё делать буду? Совсем обленился “.
       Когда он увидел её полные ляжки, едва сформировавшиеся упругие женские бёдра, вызывающую желание расцеловать аккуратную девичью грудь, в первозданной жизненной силе которых не было ни грамма целлуюлита или животного посыла после ежедневно посещаемых им коммерческих порносайтов в Интернете, то дальше всё произошло, как ни странно, даже нежно и ласково, как бы и без его участия.
        Надолго запомнился её приглушённый вскрик, со словами извини, это я так, продолжай, продолжай не останавливайся, не обращай на меня внимание, лишь бы тебе хорошо было. Он никогда не слышал таких слов применительно к себе в аналогичных ситуациях и был уверен, что так никогда и ни при каких обстоятельствах ничего интимного происходить не может.
       А когда всё закончилось так же неожиданно, как и началось, то обильно полились её солоноватые горячие слёзы, за появление которых она многократно извинилась.
       Девичьи слёзы оставили его равнодушным, он воспринял их как само собой разумеющийся эмоциональный всплеск после случившейся близости.
       В подобной ситуации его сверстница не так давно после взаимных признаний в любви вела себя аналогичным образом, а через некоторое время сообщила, что ждёт от него ребёнка, что было прикольно и взволновало лишь его родителей. Но вот от вида свежей крови на простыне его взяла оторопь, которая была ему совсем некстати и даже слегка напугала.
       Этих проблем ещё только не хватало.
      Лёгкое чувство, похожее на первую влюблённость к Кристине, уступившей его желаниям даже без имитации какого - либо сопротивления и без обязательно присутствующих в таком возрасте хотя бы формальных обязательств с его стороны, что радовало, быстро сменилось обычным для него чувством неуверенности в завтрашнем дне, реальной бытовой неустроенностью, отсутствием возможности материальной поддержки в трудной ситуации со стороны родственников, боязни возможной ответственности за её здоровье.
      Тем более что перед глазами не исчезала яркая картина довольно - таки больших красновато-оранжевых пятен, которые могли стать неопровержимым доказательством содеянного при неблагоприятном развитии событий.
      Показателем того что он совсем растерялся могло служить его резкое движение в тот момент, когда Кристина отвернулась, которым он выбросил под кровать использованный презерватив.
      Вернувшись на кухню Евгенюш привлёк к себе общее внимание прежде всего бросающейся в глаза несобранностью и виноватым видом. Он сам решил разрядить обстановку.
      - Всё нормально, потрясающе, что и требовалось доказать.
      Это его заявление вызвало усталые от выпитого и позднего времени суток, всё понимающие улыбки и никаких комментариев.
      Хозяин квартиры пододвинул ему стакан наполненный пивом, чокнулся с ним. Произнёс тост.
      - Чтобы елось и пилось. И хотелось, и моглось.
       Все выпили и хозяин, которого звали Эдик, картинно поднялся из-за стола и зашел в свою единственную комнату. Все сделали вид, что этого не заметили.
         Кристина не стала сразу одеваться. Ей почему - то стало очень обидно и по этой причине не до одеваний. Но она никак не могла сообразить, кто же это конкретно её обидел.
         К ставшему её первым мужчиной Евгенюшу у неё не было никаких претензий. Даже наоборот. Он ей стал нравиться ещё больше. Она уже успела себя убедить в том, что полюбила его по - настоящему.
        Даже в мыслях не было жалеть о том, что произошло, проявило себя никогда не покидающее стремление к быстрейшему взрослению. Произошедшая близость, как она считала, открыла ей новые возможности, о которых она точно не знала, но догадывалась.
        Сами новые ощущения не вызвали ни положительных, ни отрицательных эмоций. Хотя если повнимательнее к себе прислушаться, то присутствовало лишь какое-то, пока до конца не осознанное, разочарование обыденностью, граничащей со скукой.
        И это всё?  Вокруг чего столько шума, гама, разговоров? Пропади всё пропадом, не хочу больше ничего слышать ни о какой любви, ни о каких чувствах, пусть на этот нервяк попадается кто-либо другой, но только не я.
         Вошедший другой парень, имя которого она уже успела забыть, только помнила, что это к нему они пришли в гости, с простоватой ухмылочкой поинтересовался, по поводу чего она такая зареванная.
        - Не обращай внимания, тебя это не касается.
         Она старалась отвечать совсем по - взрослому. Это наши с Евгенюшем дела. Мы сами с этим разберёмся.
        - А мне нельзя к тебе с тем же самым вопросом обратиться?
        - А что ты имеешь в виду?
        - А что имею то и введу, как и он?
        - Не слишком ли вам всем много от меня надо?
        - Ну ладно, не таращься, я пошутил.
        - А я нет. Только ответь на мой очень простой вопрос: чего вы все мною пользуетесь? И неожиданно для себя добавила – бесплатно. Надоели вы мне все, дармоеды. Но если очень хочешь, то я не против. Только скажи, как тебя зовут, а то я забыла.
        - Эдуард.
         Из всех парней он был самый непривлекательный, на таких она никогда не обращала внимания. Но в этот момент ей стало его жалко и хотелось делать только то что она сама как угодно, но по - своему решила.
        - Я по - хорошему, не то что этот, в дальнейшем и жениться могу. Квартиру на меня родители переписали, так что жить есть где. А ты вон какая видная, даже, я бы сказал, красивая.
        - Ну хватит заливать, замуж мне ещё рано, там дальше посмотрим. Надеюсь, что ты последний. Давай только на тахту ляжем и чтобы мне не залететь.
        - Это уж точно, надо предусмотреть.
        На этот раз для неё всё произошло совсем неинтересно, она даже не поняла, в какой момент он свои вялые движения закончил.
        - Что-то ты не особо старался.
        - Да это у меня бывает, с полгода ни с кем ничего не было. Потом наладится. Я тебе буду подарки дарить. У меня родители свой магазин имеют, так что не пропадёшь.
        - Олигархи?
        - Что-то вроде этого на местном уровне.
        - Вот это уже интересно.
       - А помыться у тебя есть где?
       - А как же.
       - Ванна, правда, с туалетом вместе. Будет у нас большая, хорошая квартира, с большим бассейном.
       - Ну я же сказала, хватит болтать, я не маленькая, всё понимаю. Поцелуй меня в пачку, а потом вали отсюда.
        Через некоторое время вся компания опять гоготала  на кухне во всю глотку безо всякого повода.
        Расходиться не хотелось. Хозяин квартиры, почувствовав прилив душевных сил, сподобился на шикарную закуску.
        Принёс с балкона пакет с пресноводной рыбой. Этот пакет принесла в дом мать с полмесяца назад, зная, что он с детства предпочитает рыбные блюда, приготовленные по любым рецептам: хоть жареную, хоть отварную, а он забыл о том, что она на балконе, и это оказалось очень кстати.
       Ему хотелось накормить прежде всего Кристину, так как она шепнула ему на ухо, что чего-нибудь съела посущественнее, чем хлеб, так как сильно проголодалась и что хотелось бы рыбки.
       Пока её дружно размораживали под краном с горячей водой, а потом начали чистить, Толян не отходил от Кристины и при всех тискал её за грудь, ниже талии, а когда его просили успокоиться, то злился, считая себя обделённым.
      Он всё больше обижался, а когда ему намекнули, что с ним не прочь познакомиться поближе Татьяна, он не успокоился, заявив, что этого ещё не хватало, чтобы он с такой бесформенной коровой стал общаться.
       После этих слов Татьяна перестала заниматься рыбой и пошла курить в туалет. Толян взял Кристину за руку, и они уединились всё в той же комнате.
       Он сразу недвусмысленно заявил, чтобы она раздевалась и ложилась. Она ему ответила, что так сразу не хочет. Пусть он её сначала ещё потискает, так же как он начинал это делать на кухне. На что тот ответил, что у него в семье большие неприятности и он сегодня очень нервный пусть она его не заводит со своим непослушанием, а то он за себя не ручается.
       Кристина начала раздеваться, когда на ней остались трусики и лифчик, вдруг заявила, что ей вся эта компания надоела и она никому ничего не должна и начала опять одеваться. Толян подойдя к ней совсем близко ударил кулаком по лицу, потом ещё несколько раз по телу.
      От его ударов девушка только охала. Кричать и звать на помощь считала для себя неудобным, но она была явно слабее его, тем более совсем не умела защищаться в таких ситуациях.
      Поэтому, растерявшись от такой наглости, она даже не позвала на помощь: у неё уже который раз за день полились ручьями слёзы и она фактически прекратила всякое сопротивление его домогательствам.
      После того как Толян сделал всё, что хотел, он понял, что не получил абсолютно никакого удовольствия и вновь почувствовал себя обманутым и уязвлённым в своих мужских достоинствах. Считая, что в этом виновата Кристина, он ещё раз ударил её по лицу, разбив в кровь губу, а затем ещё раз изо всей силы в спину.
      Дождался, чтобы она оделась, вышел вместе с ней в прихожую, где помог ей быстро надеть верхнюю одежду, молча открыл входную дверь. Ни с кем не прощаясь она, быстро, почти бегом, вышла из подъезда и побежала по ночным тёмным улицам домой.
      После всей этой кутерьмы было лишь одно желание - погрузиться по подбородок в проточную горячую воду в привычной с детства ванне и лежать до тех пор, пока тело не избавится от всего наносного, совсем необязательного для её наступившей взрослой жизни.
         Дверь в их квартире оказалась открытой. Мать сидела на кухне с соседкой и громко сказала:
     - Ну наконец-то, гулёна. Мы тут все глаза просмотрели, все передачи, все фильмы. Слава богу, что пришла. Ну всё, Петровна, давай расходиться. Поздно уже. и так припозднились, за нами такого что-то отродясь не замечалось.
     - И то правда, всё из-за деток, вон как они растут. Давно ли твоя Кристина в песочнице копалась. Мы на лавочке сидим, подойдет. Хотите я вам стишок расскажу?  Хорошая девочка, приветливая.
    - Ну всё, расходимся, спать, утро вечера мудренее.
      Кристина уже думала, что все приключения этого дня закончились и постаралась отвернувшись от них, проскочить в свою комнату, как услышала от матери:
    - Ну-ка, ну-ка, а с лицом - то у тебя что?
     - Мам, да ничего, всё нормально. Вот только спать хочется.
     - Да что тут нормального, всё лицо побито, кровоподтёки, верхняя губа разбита.
     - Ладно, Петровна, ты иди, не расстраивайся, мы тут сами разберёмся, а я тебе завтра расскажу. Вот так да, вот так номера.
     - Мам, да не раздувай из мухи слона.
     - Посмотри на себя в зеркало, если мне не веришь? Как в школу пойдёшь стерва, как объяснишь, что с тобой случилось?
     Кристина подошла к большому зеркалу и ей сразу поплохело от своего внешнего вида. К тому же после мороза в тепле лицо начало опухать. Она испугалась, но даже не по причине того, что надо будет оправдываться перед кем - то, а потому, что мать узнает правду о том, что действительно совсем недавно с ней приключилось.
     Она вдруг поняла, что те проблемы, которые были у неё до этих событий, равнозначны детскому лепету на лужайке, а вот что теперь будет, она даже не могла себе представить.
    - Сядь около меня и всё рассказывай.
    - Ничего не буду. Спать пойду.
    - Никуда ты не пойдёшь. Где была? Я уже всё вижу. Засос на шее откуда? Что, шлюха? Ещё четырнадцати нет, а уже начала? Дальше что? Я спрашиваю, дальше что? На панель? Чтобы нос из-за сифилиса отвалился?
    - Мама, ты не права. Я всё-таки твоя дочь.
    - Наконец-то вспомнила. Спасибо тебе, доченька. А вот если ты моя дочь, рассказывай, что случилось? Что же теперь делать: всё плохое, всё хорошее - всё наше. Кроме нас с тобой, никого у нас нет, заступиться некому. Был бы отец путный, а то слабаком оказался. Жизнь корёжить начала - и он сломался. Бог ему судья, сейчас не об этом. Ну так что? Подробненько.
     - Мам, только не кричи, а то я уже от тебя оглохла. Слушай. Подошла я к остановке. Нашей. Там одна девчонка тусовалась, из наших домов, ты её видела, толстая такая. Мы с ней базарили, курили. Уже по домам собрались. Как эти трое подвалили. Парни с нашего района. Одного, Евгенюша, я на пляже видела, такой спортивный пацан. Двое других тоже тут везде толкаются. Познакомились. Сходили в бильярдную.
     - А там чего забыли?
     – Просто посмотрели. Потом к одному парню из их компашки пошли.
     - А туда чего, ведь ночь на дворе?
     - А чего особенного, он один живёт, у него однушка своя.
     - Это откуда своя-то, за какие заслуги у такого сопливого.
     - У него родители свой магазин имеют, не то что мои.
     - Какой ещё магазин?
     - Такой, продовольственный, как я поняла: этот, ну как его - социальный, у нас его сиротским зовут.
    - Ну я представляю, о ком ты речь ведёшь. Я с его матерью одно время в товарной конторе на грузовом дворе работала, а отец у него деловой, знает, где украсть. Это всё ладно, ты скажи, кто тебе морду разукрасил, может, сама хорошо попросила?
    - Ничего я не просила. Так получилось.
    - Как могло получиться, если ты за свою жизнь ни разу не дралась.
    - Ну один из парней хотел меня трахнуть, а мне уже всё это надоело, а он как кинулся на меня, как бешеный. Вот я тебе всё и рассказала со всеми подробностями. Я пошла спать.
    - Подожди-ка, ты чего мать-то совсем за дуру держишь? Я что-то не поняла слов твоих: трахнуть, надоело.Ты что это такое говоришь?
    - А что я такого сказала?
    - Ты хочешь сказать, что ты уже не девушка?
   - А тебя это волнует?
   - Отвечай матери как следует, дрянь ты эдакая.
   - Да, мамуля, я уже не девушка и очень этому рада.
   - Давно ли?
   - Недавно, мамуля. Несколько часов тому как.
   - И что они тебя по очереди, хором?
   - Пусть будет так, как ты говоришь.
   - Тебя лечить надо в психбольнице, дебилка. Ещё при рождении тебе надо было шею свернуть. За какие такие грехи мне такое наказание. Боже ж ты мой и зачем я до такого дня в своей жизни дожила. Хотя чего это я так убиваюсь по этому поводу. Пусть получают по заслугам те, кто всё это совершил. В общем, дорогая моя Кристина, вывод напрашивается однозначный: я звоню в полицию и пусть там разбираются. Кто, когда, кого. За малолетку срок причитается и немалый.
    - Мама, ты этого не сделаешь. С двоими я по согласию, только вот третий совсем наглый.
    - Это уж, моя дорогая, пусть они там в околотке разбираются или как это у них там называется. А ты теперь слушай, чего я тебе говорить буду. Твой отец проштрафившимся подчинённым, когда ещё служил, всегда говорил, если они начинали оправдываться не по делу, что если ты дорогой, раз обосрался, так стой и помалкивай, что тебе твой начальник скажет.
     Набрала телефонный номер полиции.
    - Алло. С наступившим мужским праздником.
    - И на том спасибо.
    - У меня дочь изнасиловали.
    - Ну вы даёте. Это такая шутка что ли, сначала поздравить, а затем огорошить.
    - Да нет, всё на полном серьёзе. Она сейчас дома, сами всё увидите.
    - Ей лет сколько?
    – Через неделю четырнадцать.
    - Заявление писать будете?
    - А как же.
    - Пусть никуда не уходит, ваш адрес, выезжаем.
     Быстро приехавшие следователь, сотрудники уголовного розыска и по делам несовешеннолетних взяли подробные объяснения о случившемся, изъяли трусы Кристины, другие носильные вещи.
     По пути на место происшествия заехали в больницу, где дежурный медик зафиксировал в своих документах факт нанесения телесных повреждений потерпевшей.
     После чего проследовали к дому, который указала Кристина, где в однокомнатной квартире на четвёртом этаже пятиэтажного дома разбудили спящего мертвецким сном хозяина, которого сразу затрясла похмельная лихоманка от вида погон стражей порядка, и он в мельчайших подробностях стал давать показания.
     Очень быстро в квартире оказались его отец и мать, которые сразу стали уговаривать следователя замять произошедший инциндент за любые деньги, пока их не предупредили о возможной ответственности за подобные предложения и попросили не мешать работать.
    Следственно - оперативной группой при осмотре места происшествия с кресла-кровати и дивана были изъяты покрывало и простыня с пятнами похожими на кровь, а на снегу под окнами квартиры были обнаружены и изъяты три использованных презерватива.
         К своему удивлению, Кристина на следующий день после случившегося не проснулась знаменитой.
     В школе одноклассники её ни о чём не спрашивали, хотя она чувствовала, что о чём - то шепчутся. Конечно она предполагала, что они знают о том, что с ней приключилось, а вот почему не интересуются подробностями, её даже немного задевало. Ведь так хотелось стать звездой местного значения, а вместо этого такой облом приключился.
      Учителя на уроках не придирались ни по одному предмету, даже как-то демонстративно не замечали, а если она проявляла хоть какую-нибудь инициативу, всячески её поддерживали, но делали это неискренне и даже как-то заискивающе, что было совсем неинтересно, и она им отвечала на это равнодушным спокойствием.
      Мать после выплеснутых многочисленных эмоций той ночи как-то заметно сникла, постарела и больше её ни за что не ругала.
      Стала больше чем обычно следить за приготовлением еды, чтобы приём пищи был чуть ли не по расписанию. Купила толстую книгу о вкусной и здоровой пище, много времени уделяла изучению ранее незнакомых рецептов.
      Она всегда хорошо готовила, а сейчас стала рассказывать подробно и показывать, как приготовить то или иное блюдо, вела себя с ней как с равной - иногда казалось, что как с подругой.
      Если в разговорах касалась интимной темы, то для Кристины многое было необычно, например, ничего доченька, не расстраивайся, всё в жизни бывает, раз было плохое, будет и хорошее. Такова наша судьбинушка женская, если бы знал, где упадёшь, то соломки давным-давно бы подстелил.
      Она заметно успокоилась, после того как узнала, что месячные у неё прошли без задержек и, как это не могло показаться странным,  характер дочери становился мягче, она спокойнее разговаривала, стали появляться вполне женские шуточки, которые никто от неё раньше не слышал.
      Порассуждав о дальнейшей жизни, они решили, что, без вариантов, со школой придется скоро расставаться и надо готовиться поступать в какой-нибудь колледж.
     Мать предложила ей учиться на портниху, на что та ответила для неё совсем неожиданно:
    - Мама, мне совершенно всё равно, какую специальность приобретать, главное, имей в виду, что я лучше с голоду сдохну, чем на хозяина работать буду.
     - А как же ты, доченька, работать хочешь, сейчас уже ничего государственного не осталось, везде хозяева - и в торговле, и на производствах.
     - Тем хуже для них.
     - Надо что-нибудь придумать.
      Мать решила эту тему не обострять, тем более что пока было время всё ещё не один раз обдумать, прежде чем принять окончательное решение.
     Два месяца, пока шло предварительное расследование уголовного дела, Кристину часто приглашали к следователю для уточнения каких-либо показаний, ознакомления с различными служебными документами.
      При беседах с работниками муниципальной системы по делам несовершеннолетних, она со всеми находила общий язык, но заумные разговоры её собеседников о светлом будущем совсем не трогали за живое, а были скорее формальными, нужными в большей степени людям при должностях, чем ей.
      Будучи девушкой наблюдательной, она подмечала различные детали поведения своих старших по возрасту визави, связанных с нею в рамках расследования этого быстро надоевшего ей уголовного дела.
      Она не могла понять смысла посадки в тюрьму её обидчика Толяна, которому она давно всё простила и очень сочувствовала.
      Особенно эта тема стала её неприятно раздражать после того, как она познакомилась с его невестой, которая ждала от него ребёнка. Они сразу подружились и между ними даже не было тени враждебности или неискренности.
     Невеста была его одноклассницей и при каждой встрече извинялась за него и сразу начинала плакать.
     Кристина брала в этом с неё пример, говоря, что дурной пример заразителен, на что Толян, если при этом присутствовал, всегда повторял одно и то же, ну вот, опять как две белуги. Она не могла себе представить, как это рыба может по - девичьи реветь.
    Между собой обсуждая его поведение, придумали прибаутку, что, мол, своим достоинством, как саблей, машет, а им после этого расхлёбывай последствия. Но это были всё же приятные хлопоты. Были и не очень: по просьбе этой будущей семейной пары ходила Кристина к следователю со специальной миссией - отмазывать Толяна от тюряги.
      Следователь - молодой человек, симпатичный, стройный, выше среднего роста. Ну всё при нём, особенно импозантно выглядел в офицерском мундире.
      Сразу в голове мелькнула мысль: если бы сделал предложение, пошла бы с ним под венец, а за ним хоть на край земли, хоть за её край.
       - Говорю вам, не надо никакого дела, устала я от всего этого. Сама виновата. Толяна простила. У него ребёнок родится, а отец за колючей проволокой. Кому это надо?
      Ответа не последовало.
      - Мне недавно четырнадцать исполнилось, хоть бы поздравили.
      - Поздравляю.
      - Спасибочки вам, мой серьёзный следователь, хоть и сама напросилась. Я теперь не малолетняя, сами мне заключение медицинское показывали. Я теперь лицо, достигшее половой зрелости.
      - Слушай, Кристина, начала разговор с одной темы, теперь непонятно, о чём говоришь.
      - Всё вам понятно, только виду не показываете. А если вы мне нравитесь, я что же молчать должна.
      - Согласен, молчать ты не должна. Ты, как и я, и все граждане нашей страны, свободные люди, и мы можем делать всё, что считаем нужным, только в рамках существующих законов.
      - А может быть, я в вас влюбилась?
    - Опять же согласен с тобой, но сначала подрасти, потом рассмотрим твоё предложение в порядке очерёдности согласно действующему законодательству.
    - Фу, как скучно, это вы мне назло, да?
    - Боже упаси. Ты девушка красивая, ладная, с изюминкой.
    - Правда, что ли? Я на самом деле такая, с изюминкой? Кто меня полюбит, не пожалеет и не расстанется никогда.
      Следователь никак не мог без потерь выйти из этого разговора, хотя, что греха таить, эта юная рано сформировавшаяся школьница ему нравилась, а после того, как она однажды приснилась ему, под утро, то он зарёкся в будущем разговаривать только в присутствии педагога, но не всегда получается делать только то, что ты должен по инструкции.
     - Кристина, ну всё, поговорили и давай расставаться, у меня очень много дел. Видишь иголку с ниткой? Нужно сшивать, брошюровать все эти бумаги, а то прокурор будет ругать, он во всём, даже в мелочах, порядок любит.
     - Давайте я вам помогу.
     - Спасибо, это техническая работа для меня одного, в следующий раз.
     - И вам спасибо, что не отказали. Господин следователь, я на вас жаловаться буду этому самому вашему прокурору. Почему вы не отвечаете положительно на мою просьбу прекратить весь этот цирк и помочь Толяну? А нас, то есть вас лично и меня, они на свадьбу приглашают.
     - Кристина, ну нельзя же столько времени отнимать. Ещё раз тебе объясняю, что прекратить уголовное дело не могу. Даже если очень захочу помочь и Толяну, и тебе, и всем, так как по закону он обязан предстать перед судом, сама знаешь за что. И никто не может его избавить от наказания. Такой закон.
     - Неправильный закон.
     - А если всех малолеток будут насиловать, так это что, по – твоему, правильно?
     - В этом я с вами согласна. Всё-таки какой вы умный и начитанный.
     - Как ты мне надоела. Иди домой, займись чем-нибудь. Уроками например.
     - С вами становится скучно, вы зануднее моей матери, но за разговор спасибо. Я всё же остаюсь при своём мнении.
     - Это твоё право.
     - А кто может изменить наши законы?
     - Как кто, неужели не знаешь?
    - Не, без понятия совсем. Как говорит моя подруга, совсем не при делах.
    - Вот для таких, как ты, бестолковых малолеток, объясняю. Есть такое понятие прерогатива. Так вот, принятие законов, определение параметров правового поля принадлежит по Конституции депутатам, какие они законы принимают - такие мы и исполняем. Вырастешь, станешь депутатом и, пожалуйста, принимай более справедливые законы.
     - Ладно, уговорили, придется так и сделать, как вы говорите. Вырасту, стану депутатом, а там видно будет. А то я, дура набитая, считала что прерогатива, это когда какой-нибудь мужчина рогатым становится.
     - Ну всё, домой, я больше с тобой разговаривать не могу, утомила, чтобы вечером вовремя на горшок и спать.
     - Слушаюсь и повинуюсь, господин следователь. Уточняю, мой следователь. Где же вы раньше были - такой умный, глядишь, и преступления бы не было? И у Толянова ребёнка нормальный отец бы был, не уголовник? Или вам за это не платят, за то, чтобы не было преступлений? Вам платят за то, что вы расследуете и в тюрьму определяете.
     - Но-но, ты говори, да не заговаривайся. По - твоему получается, что я виноват, что тебя изнасиловали?
     - А кто же?
     - Вот такой получился разговор. Начали за здравие, заканчиваем за упокой.
      - Вы не обижайтесь, пожалуйста. Ну, пожалуйста, а то я сейчас заплачу. Для меня очень важно разобраться, что же всё-таки произошло на самом деле. А то со мной никто толком разговаривать не хочет. По - взрослому, а не просто так. Мать сама ничего не понимает. Отец неизвестно где. Может быть, его и в живых-то нет. Я вырасту, денег заработаю, разыщу его, может быть, не поздно будет помочь, он всё-таки офицер, хоть и бывший. Может, пьянку победит? В школе учителя на эту тему со мной не разговаривают. Лучшая подруга смеётся, говорит, Кристя, не переживай, не ты первая, не ты последняя, прошла боевое крещение, дальше легче будет. Так всё-таки, почему нельзя всё это дело прикрыть, чтобы его и в помине не было. Ведь всем от него одни неприятности и никому никакой пользы.
      - Как это никому? Государству польза, оно не может позволить, чтобы его законы нарушались. Всё делается во имя всеобщего блага. Хотя в чём-то ты права, но по - другому я говорить не могу, так как государство за эту работу мне зарплату платит, двадцать лет отработаю и худо-бедно буду пенсию получать, в любом случае уже с голоду не умру. Но раз уж такой разговор у нас с тобой состоялся, честно тебе скажу - система у нас такая, много чего менять надо, но те, кто должен этим заниматься, больше о себе думают, о решении проблем своих семей, друзьях и знакомых, а не о тех, кто эти законы исполнять будет, а многие из них не то чтобы не хотят выполнять свои обязанности, просто по своему умственному развитию и из-за отсутствия творческих способностей элементарно не на своих местах находятся, но добровольно этих своих насиженных мест никогда не покинут. Вот так, Кристина, отвечаю откровенно, как могу.
       - Ведь вы сами и подтверждаете, что отвечают в конце концов за чьё-то нежелание делом заниматься я, Толян и другие, и все вокруг чего - то боятся, а сами не знают чего, хоть немного понятнее становится, но от этого не легче. Ну, ладно и на том в очередной раз спасибо, за откровенность, конечно, посмотрю, что на суде будет, но всё - таки с таким мужем, как вы, я жить бы не смогла, так как говорите одно, думаете другое, поступаете по -третьему. Тоска с вами такими зелёная.
      - Спасибо и тебе за всё хорошее, не очень - то и хотелось тебя под венец вести, живи, как тебе нравится, а я буду жить так, как мне. Что - то менять мне для себя  не то чтобы поздно, а не хочется, лень обычная. На том и расстаёмся каждый при своём мнении.
       Следствие по уголовному делу было продлено. В начале июня состоялось судебное разбирательство, согласно приговору суда были исследованы предоставленные сторонами доказательства и, оценив их в совокупности, суд нашёл вину подсудимого в совершении преступления полностью доказанной.
       Всё происходящее в зале судебного заседания вызывало её интерес лишь в связи с подтверждением её сформировавшегося мнения о том, что всё это совершенно пустое, никому не нужное занятие.
       Когда помощник прокурора, молодая строгая на вид женщина, говорила о недопустимости антиобщественного поведения, употребления алкоголя, ответственности родителей за воспитание своих детей и о других проблемах, то у Кристины было ощущение, что все эти слова она уже многократно слышала, это были очень правильные слова, но они к ней не имели никакого отношения.
       Особенно её поразил и тон выступления и ответы на вопросы судьи её классного руководителя. В школе это был уверенный в себе педагог, поговорить с которым и послушать которого было всегда интересно. Здесь она увидела человека, который настолько дорожит своим местом учителя, что готов признать себя виноватым во всём, даже в том, что к школьному воспитательному процессу никакого отношения не имеет.
       Почему-то Кристина подумала, а стоит ли ещё столько лет учиться в школе, потом переживать за поступление в институт, тратить время и силы на его окончание, чтобы вот так безлико выглядеть перед другими людьми. Для себя она раз и навсегда решила, что такой жизненный путь для неё невозможен ни при каких обстоятельствах.
       Суд назначил Толяну наказание в виде лишения свободы на несколько лет и компенсацию морального вреда в пользу матери Кристины: двадцать пять тысяч рублей.
        Уже после суда последнее обстоятельство вызвало гомерический хохот у её подруг, после того как они узнали о таком щедром для неё решении.
        - Твой первый заработок, не густо, но для начала сойдёт.

Глава четвёртая. Адмиральша

        Подруг у Кристины становилось всё больше, и все они были гораздо старше её. Мать махнула рукой на разницу в возрасте и даже стала их привечать в квартире. Оказалось, что ей с ними было намного интереснее, чем ей казалось при знакомстве.
        Вспоминая себя в их возрасте, она всё чаще замечала слишком явные различия, какие бывают и у природы, как то: небо и земля, день и ночь. Но почему - то именно это и притягивало.
        В её семье было не принято перечить родителям. Она даже представить не могла, как это сказать им слово поперёк.
       Найти все зависящие от себя возможности, как можно лучше выполнять то, о чём её просили и никак иначе себя не проявлять, как будто тебя нет рядом с ними.
        Даже юбка выше колен вызывала у них некоторое отторжение, хотя и не следовал категорический запрет, но непременно выговаривалось замечание, что вполне можно было бы обойтись и без демонстрации голых колен, которое не выполнить было невозможно.
        Всему своё время и место.
        Такой постулат можно было записать в их семейный моральный кодекс строителей коммунизма.
       Замуж она вышла, как только достигла совершеннолетия, и до знакомства с будущим мужем ни с кем не целовалась, не говоря уже о близких отношениях.
       За время переездов с ним из одного гарнизона в другой насмотрелась на многие бытовые встречи и расставания, но никогда даже в мыслях не возникало стремления пофлиртовать с другими мужчинами. 
      С чем это было связано, она не знала, хотя слышала много такого эксклюзивного, например, об изменах других жён офицеров, что можно было бы вообще усомниться в необходимости заключения браков.    Но этого не происходило. Для себя верность мужу она считала такой же естественной необходимостью, как, например, возможность дышать или следить за чистотой в квартире. 
     Для неё по жизни существовали принципы, нарушать которые она не могла. Хотя ею они никогда не формулировались, так как в этом не было необходимости. Обсуждению такая линия поведения не подлежала.
         Фактически, оставшись без мужа, она последующие годы находилась в полной растерянности и не видела выхода из такого своего весьма незавидного положения, но никому и никогда об этом не говорила.
         Её новые молодые знакомые убедили подключиться к Интернету и на экране компьютера она узнала много такого, прежде всего в сфере интимных отношений, что происшедшее с её дочерью было лишь иллюстрацией того, что, как ей говорили молоденькие девчонки, сексуальная революция закончившаяся во всём мире давно, до нас только докатилась.
         Удивительно, но дочь перестала пить пиво после их постоянных насмешек  над её склонностью к полноте, а вслед за ней аналогичным образом поступила и она.
         Также вдвоём в один день бросили курить, опять послушав новых знакомых, которые убедили их, что это крайне необходимо делать при сегодняшней высокой конкуренции во всех сферах жизни, да и непрестижно.
        Многие их знакомые, из числа уважаемых, совсем небедных людей города, считают, что целовать курящую женщину всё равно, что облизывать пепельницу с окурками.
       А зачем им это надо, когда можно вести себя так, как им нравится, и при этом набирать себе очки?
          Заметные положительные изменения в облике дочери, а также и в своём, подчёркивались умелым применением косметики, в чём их новые знакомые весьма преуспели.
          Без её использования вполне можно было обойтись, особенно Кристине, так как её привлекательная своей естественностью кожа в кремах и прочем особенно не нуждалась, но учиться следить за своим лицом, телом, следуя их практичным советам, было интересно.
         На постоянные изменения внешнего облика обязательно реагировали окружающие, в том числе, и даже в первую очередь, мужчины, начинающие с лица осмотр их фигур, а это было уже какой-то новой, доселе неизведанной стороной их жизни.
         Как известно, материнское сердце не обманешь, оно чувствовало неизбежность дальнейшего развития такого рода событий, констатируя, что, несмотря на действительно хорошие моменты в жизни дочери, ей предстоит пережить большие изменения и сложности с неясным исходом. Но возврата к прежней тихой и скромной провинциальной жизни она не видела. Как и не могла себе представить, чем вся эта новая жизнь закончится.
          После судебных разбирательств, которые произошли хотя и буднично, без посторонних в зале заседаний, огласка по всей округе была моментальной.
          Было ощущение, что хуже того, что уже в их семье было, просто быть не может.
          Новые подруги дочери стали уделять ей больше внимания, делясь новостями по телефону и заходя вечерами домой. Без конца повторяя, что пусть ветер дует, караван всё равно идёт своей дорогой.
          От них она узнала, что все они работают в большой многопрофильной фирме, в которой есть направление парикмахерского бизнеса, салоны красоты, торговые точки, оказания услуг интимного характера.
          Убеждали её в том, что все они члены одной команды, в любой момент готовые прийти на помощь друг другу. Если что помогут ей и Кристине деньгами, советом.
          Начинать любое дело непросто, а в их общем бизнесе каждый занимается только тем, что ближе ему по душе. Никто никого ни к чему не принуждает.
         Матери, как и Кристине, нравились все эти разговоры, их обстоятельность и неторопливость. Наличие ответов на любой, даже самый неожиданный вопрос, внешний вид новых подруг - подтянутых, разговорчивых, уж никак не сказать, что глупых.
         Больше всего Кристине нравилось то, что она становилась таким же, как все они, предпринимателем со своим заработком, независимостью в формировании собственной базы данных о клиентах, о которых посторонним людям знать было совсем необязательно.
         Это оговаривалось изначально и исполнялось строжайшим образом как основное правило будущей успешности. Так, постепенно она влилась в этот коллектив и чувствовала себя в нём весьма комфортно и своим человеком.
        У её коллеги, с которой она работала в паре, была похожая биография, но как будто не было имени. Все её звали созвучно фамилии - Адмиральша. Она жила на другом конце города рядом с парком.
       Место проживания в их фирме не имело никакого значения, так как на свою работу девушек по вызову в свой район старались не посылать, потому что не исключалась вероятность того, что их там хорошо знали в узких кругах, как она сама говорила, как облупленных, а любые конфликты денег не прибавляли.
       Были и такие сотрудницы, которые приезжали из близлежащих небольших городков, в основном работая вахтовым методом.
          Кристине с момента знакомства с ней было интересно узнать, как она оказалась в этой специфической сфере обслуживания. Через какое-то время та сама рассказала свою историю, которая развивалась, к её большому изумлению, по вполне знакомому сценарию.
          Как всё - таки странно устроен мир. Может быть, из - за того, что всё - таки странные мы люди, русские?
          Этот мир в его сфере обитания словно вывернут наизнанку. В жизни происходит именно то, что по всем законам и обычаям происходить не должно.
          Однако происходит. Как бы насмешничая над всеми благими устремлениями.  Издеваясь над ними и выставляя в самом неприглядном виде до такой степени, что легче сделать вид, что всего этого распутства не существует, чем вдаваться в ответы по сути проблем, которые всем известны и вызывают лишь саркастическую улыбку.
          На самом деле легко ли отвечать на вопросы, на которые никто не хочет слышать ответов. Ни смешных, ни грустных. Возможно, поэтому событие, которое стало в её истории ключевым, произошло по иронии судьбы в День смеха – 1 апреля.
         Адмиральша с подругами отмечала в этот пренеприятнейший для неё с недавних пор день - годину смерти матери - в своей маленькой однокомнатной квартире, которая перешла к ней по наследству после её смерти. Пили самую дешёвую водку и в большом количестве, плохо закусывали. Чаще лишь имитируя это нужное при застолье дело, ввиду её наличия в очень ограниченном количестве.
         Поэтому опьянели очень быстро, причём одна подруга уснула прямо за столом, уткнувшись физиономией, разрисованной косметикой, точно по центру в тарелку с салатом, а она с другой подругой, которая ещё не успела дойти до такой кондиции, пошла проветриться поздно вечером на улицу, а заодно поискать для себя приключений.
         Такой у неё был характер – заводной по пьяному делу. Вся в деревенскую родню, которая если трезвая - тише воды, ниже травы, как выпьет - Кафтанов гуляет, больше газу - меньше ям.
         Родственники по другой линии, обсуждая её поведение, в один голос утверждали, как и в кого такая Адмиральша выросла. Вылитый батюшка и вылитая матушка, а когда гремучая смесь в одном стакане, то это вообще страшная сила.
         Так и жила как потухший вулкан, лишний стакан - и понесло. В тот злополучный День смеха она с подругой более - менее очухалась на остановке общественного транспорта. Опять какое - то наваждение. За спиной территория городского парка, рядом многоэтажное общежитие, через дорогу частный сектор и жилые пятиэтажки, район, в котором прошло детство, а вслед за ним гудела, как энергия в проводах, беспокойная юность.
         Времени было около часа ночи. Из какой-то подворотни появилась стая реальных пацанов, которым было лет по 12-13 и насчитывалось их в этой стае около десятка особей.
         Во главе кампании, держась особняком, передвигался по направлению к остановке 16 - летний парень по имени Иван, который несмотря на тинейджерский возраст имел судимость за грабёж, по амнистии от наказания был освобождён, не работал и не учился.  Родители, опасаясь, чтобы их единственное, как всегда незаслуженно гонимое обществом чадо окончательно не сгинуло в мрачных мордовских лагерях, ни в чём ему не отказывали, оправдывая такую линию поведения тем, что больше детей у них нет, не будет и без Ивана никаких просветов в своей жизни в дальнейшем не видят.
            Каким образом Адмиральша оказалась на третьем этаже общежития, она так и не вспомнила. Водка отбила память совсем по - взрослому. Лишь вспомнила, что к ней подошёл Иван, а за его плечами стояли не то чтобы парни, а совсем молоденькие пацанята. Он на ухо прошептал ей, что скажет что-то очень важное, и громко грубовато произнёс, чтобы она поднималась на четвёртый этаж.
            Его гонор ей не понравился, и она отказалась подчиняться. Тогда Иван взял её за руку и заставил подняться на один пролёт лестничной клетки.
           Там он безапелляционно заявил, что хочет её трахнуть и сделает это в любом случае, чтобы она не ответила, а если будет сопротивляться, то сама себе сделает хуже.
           После этих слов Адмиральша моментально протрезвела.
           В то время она, конечно, позволяла сверстникам лапать себя за все интересующие их места, но и то лишь тем из них, кто ей нравился, и не в первый день знакомства.
           Но чтобы вот так, с этим угрястым, совсем ей несимпатичным придурком, непонятно откуда взявшимся, - это было уж слишком и никак не входило в её дальнейшие планы.
          Поэтому она начала вырываться из его цепких рук, которые пытались, расстегивая одежду прикоснуться к её привлекательному голому телу, отчего ей было всё это настолько неприятно, что хотелось плакать, но события развивались очень быстро и не в её пользу.
           Окончательно поняв, что слабее своего противника, она прошептала.
          - Остановись, дай я подумаю.
          - Чего думать, сучара. Бери в рот потом думать будешь.
          - Ещё чего? Гадёныш, чего захотел!
          - Это я-то гадёныш?
          - А кто? Не я же лезу по-дебильному?
          - Слышь ты, прошмандовка, не дашь добровольно мне одному, сейчас тебя малолетки в десять смычков оттрахают, для многих из них это будет в первый раз. Будешь их матерью Терезой.
          - Ах ты урод!
            И она плюнула ему в лицо. От неожиданности он не отошёл, а отпрыгнул от неё на пару шагов. Рукавом вытер щёку. И кинулся на неё. Стащил с неё джинсы, колготки, трусы.
          Она стала кричать всё сильнее, но никто в ночное время в подъезде не откликался.
           Чувствовалось по приглушённому шарканью ног, что кто-то поднимается на их лестничную площадку, отчего ей становилось всё жутковатее.
          Иван стал закрывать ей рот своей ладонью. Она хотела укусить его за ладонь, но у неё ничего не получалось, когда вдруг почувствовала боль, поняв, что ей ввели член во влагалище.
          От этого неожиданного потрясения, что это её на бетонном полу в общежитии как последнюю бомжиху лишают невинности, она на какое-то время потеряла ощущение реальности происходящего и инстинктивно вопреки здравому смыслу стала помогать ему движениями таза получать удовлетворение от полового акта.
         А когда он закончил делать то, что начал, сломив её сопротивление, она с облегчением тихо беззвучно заплакала.
          В этот момент на лестничную клетку вышли двое жильцов из одной из квартир, муж и жена. И молча стали смотреть, она сидела раздетая ниже пояса на бетонном полу. Адмиральша почему-то в их адрес, а не своему насильнику крикнула полные ненависти слова: “У меня мама умерла, а вы так со мной!”
          Резко поднялась на ноги и, глядя отсутствующим взглядом на семейную пару, ничуть не стесняясь мужского присутствия, стала медленно, демонстрируя привлекательные части своего тела, одеваться.
          Жильцы сразу заспешили домой, где, обсуждая между собой увиденное, пришли к общему мнению.
         - Не кричала бы, не звала бы на помощь.
         - А мы-то в чём перед ней провинились, за что на такие слова сподобилась, обидно даже.
         - Пьяная, этим всё сказано.
          Полицию всё-таки вызвали, хотя поначалу не хотели, понимая, что кроме лишних хлопот это их телефонное сообщение ничего им не даст.
         Дежурный наряд хоть и быстро приехал, но малолетних пацанов уже не застал. Те как проворные тараканы, сразу почувствовав опасность, моментально расползлись по щелям.
          Адмиральша, которая к тому времени была настроена весьма агрессивно, не раздумывая, написала заявление прокурору о том, что её изнасиловали на площадке четвёртого этажа в подъезде общежития.
          Когда она вернулась домой, обе её собутыльницы просыпаться не собирались, как в квартиру вернулась её спутница, она не представляла.
         Она заставила их это сделать. Похмелились чем бог послал, а это были всё те же остатки прежней роскоши. Закусили чем придётся и все трое уснули тяжёлым пьяным сном, проспав до обеда.
         Проснувшись, ни с того ни с сего разругались, так и не поняв из-за чего. После этого всё же решили, что нормально отпраздновали дурацкий день, будет что на пенсии вспомнить.
         Через несколько дней к ней пришёл отец Ивана и попросил у неё за сына прощение и в счёт компенсации морального вреда передал ей двадцать тысяч рублей, чему она была несказанно рада.
         На судебном заседании она просила сторону обвинения о снисхождении к Ивану, помогло ему это или нет, она не знает, но приговор был, как сказал его отец, ожидаемый - изоляция за колючую проволоку.
         История Адмиральши для Кристины была ясна как белый день и прозрачна как слеза младенца. Она была зеркальным отражением её собственной и ещё больше их сблизила в работе, где важна взаимная выручка и какая - никакая моральная поддержка.
         Клиенты были самые разные. От милых и душевных, до дошедших до крайней степени истощения нервной системы, готовых выплеснуть на них всю накопленную отрицательную энергию за любое невпопад сказанное слово.
        Они с первых месяцев самостоятельной работы поняли, что обслуживать надо всех без разбора, иначе не заработаешь.
        Почти половину денег приходилось отдавать за саму возможность заниматься этим промыслом. Иначе в любой момент можно было оказаться один на один с непреодолимыми препятствиями, которые для них в любой момент могли воздвигнуть люди, контролирующие этот рынок услуг.
         Наглядных, поучительных, устрашающих примеров было хоть отбавляй, и становиться камикадзе ни одна, ни другая не хотела, а уж быть борцом за справедливость, вставши на этот не такой уж и лёгкий, в душе всеми окружающими презираемый путь, было совсем смешно и в высшей степени наивно.
         Однажды ради спортивного интереса они обратились к постовым полицейским с просьбой защитить их от обнаглевших сексуально озабоченных хулиганов. Как  только они узнали род их занятий, реакция была незамедлительной.
         - Мы вас на панель не направляли. Делайте сами что хотите.
         - А если нас убьют?
         - Вот когда убьют, тогда и начнём исполнять свои обязанности. А сейчас это ваши проблемы.
          Пришлось, как всегда, обращаться к своей службе безопасности, сотрудники которой работали за немалую зарплату, начисляемую по повременно-премиальной системе из их доходов.
         Очень удивительно было то, что, имея колоссальный опыт контактов с мужчинами, реально выбрать себе кандидатов в виртуальные будущие мужья было не из кого, таковы стали их запросы.
         Они не понимали, в чём тут загвоздка, почему после близости и оплаты интимных услуг идёт такое сильное отторжение друг друга не как партнёра по половому акту, с этим-то особых проблем не было, а как с человеком, с которым ещё, кроме секса, надо было о чём-то говорить, не говоря уже о том чтобы предположительно вместе преодолевать жизненные трудности, а тем более воспитывать детей. Но надеялись, что со временем и в этом плане всё наладится. А если уж нет, то от богатых невест не откажутся те, кто еле - еле сводит концы с концами.

Глава пятая.  Бумеранг

         Из мордовских лагерей Толян вернулся грубым и нервным. Мало того что оттрубил срок от звонка до звонка, но и определённое ему по понятиям место у параши покинуть не удалось до последнего дня.
         По приезде, у хозяина, при встрече в коллективе не приветили как первоходку и не провожали с уважухой при выписке.
         Очень хотелось фирменных проводов, даже несколько раз снились они по ночам: за одним общим столом, с зэками, рассаженными по старшинству, чтобы было как положено до мелочей, как у большинства, кто до него откинулись.
         Не для показухи, как со всяким быдлом, для памяти, с уважаемыми людьми - непринуждённо, с сигаретами под чифирок, с разговорами за жизнь, с обменом адресами.
        Обида осталась за то, что в одном с ним отряде были такие отморозки, что клеймо негде ставить, а туда же, как и вертухаи, раз срок имеешь за малолетку, за пушнину, значит, ты никто - самый опущенный, сиди и не трепыхайся, слова неспешного никогда иметь не будешь, иначе спишут в никуда под любым предлогом.
        Насчёт разодранной задницы опасения оказались преувеличенными. Несколько предложений последовало, но он сдержанно, по - мужски, прореагировал, сразу дав понять, что добровольное сожительство ему неинтересно, а если будет насилие, показал приготовленную заточку, которую несмотря на многочисленные шмоны и наводки стукачей найти у него до окончания срока не удалось.
         Ко всем прочим неприятностям заработал язву желудка - проблему для себя на всю оставшуюся жизнь. Сначала пытался не обращать на болезнь внимания, думал молодой, пройдёт, зарубцуется.
         Оказалось просто так не проходит, не дождёшься. Часто неприятно ноет, особенно после приёма грубой пищи. Не позволяет забывать о своём наличии.
         После приступов боли самочувствие становится совсем паскудным и в отместку всегда хотелось сорвать на ком-нибудь из окружающих плохое настроение.
         В пищеблоке перевели за отдельный стол язвенников и трезвенников, так его мастера тюремного юмора называли.
         Стало полегче жить, но всерьёз о прохождении курса лечения в медчасти никто речи не вёл.
            - Таких у нас каждый первый.
            - До выписки дотягивай, крепись. А дальше уже твои проблемы.
            - Сам знаешь, все болезни от нервов, только одна от удовольствия. Это уже по твоей части. Мы тебя сюда не приглашали. Сам виноват, педофил.
           После рождения дочери жена писать перестала. Он понимал, что свадьба перед судом была нужна, чтобы соблюсти формальности. Избавляться от ребёнка будущая мать не помышляла ни при каких обстоятельствах.
          Через полгода после её рождения  она, не расторгнув брака, стала жить с вдовцом из соседнего подъезда, с которым познакомилась случайно, когда тот по просьбе жильцов ремонтировал качели на детской площадке на придомовой территории.
          Был он в два раза её старше, не красавец и не богатей, имел спокойный и выдержанный характер, постоянную работу, небольшой, но стабильный заработок, а главное, что устраивало её и родителей, не считавших большую разницу в возрасте помехой для совместной жизни, - не имел проблем с алкоголем.
          Больше всего её удивило то, что его сын - старшеклассник, как и отец, участливо откликался на любую просьбу о помощи в воспитании дочери. Оба они сразу после знакомства совершенно искренне стали вести себя так, как будто только и ждали этого события, приняв малышку без лишних разговоров как дочь и сестру.
          После переезда с дочерью в их квартиру она впервые в своей жизни, несмотря на юный возраст, почувствовала себя хозяйкой в семье, где царят спокойствие и взаимопонимание.   
          Вернувшись из мест лишения свободы со справкой об освобождении вместо паспорта, Толян, не помышляя ни о каком отдыхе, намеревался сразу выйти на работу, прежде всего из-за того, что с деньгами на зоне вышел облом.
         Так низко оценили его трудовой вклад в производственную деятельность колонии, что получать под расчёт было нечего. Его возмущению не было предела, горбатился - горбатился и на тебе, но куда он ни обращался,  везде его встречало полнейшее равнодушие к своей меченой персоне и гробовое молчание на любые эмоциональные всплески.
        Один - единственный ответ: мол, жалуйтесь, на это вы имеете все права - приводил в состояние, близкое к бешенству, и он пожалел, что не брал заточку с собой, передав по наследству вновь прибывшему осужденному.
          Выправить паспорт в местном паспортном отделении было нужно, но требовалось время и нервы, а, взглянув на справку об освобождении, специалисты по кадрам отвечали как заведённые одной рукой часовые механизмы: “Молодой человек, вы ошиблись адресом, это не к нам, у нас приличная организация”.
          Устроился без оформления на лесопилку, работа была и тяжёлая, и малооплачиваемая. После смены от катания и перевалки брёвен болела спина, ноги подкашивались от усталости. Доработал до первой зарплаты и решил, что хватит, он не раб, прикованный к вёслам на галерах.
          Купил в киоске свежую сборку блатных песен “Не верь, не бойся, не проси“. Прослушивание привело в полное уныние, с диска звучала тюремная лирика, которой исходя из его личного опыта в жизни не существует, а лишь ползают по тюремным нарам неистребимые клопы, от которых нет спасу.
          Мать передала приглашение в гости от бывшей жены и её новой семьи. Взял бутылку водки и торт. Его ждали, дочка посидела на коленях, рассказала стихотворение и, улыбаясь, пошла отдыхать на свою кроватку. Он и раньше не строил иллюзий насчёт семейной жизни в первоначальном формате, но в этот день воочию убедился, что у его дочери полная семья есть отец и мать.
            Ему дали понять, что если он хочет развода официального, то возражений не будет. Никаких денег от него никто не ждёт, а дальше время рассудит, кто прав, кто виноват и в чём. Его такой вариант дальнейшего развития событий полностью устроил, но всё - таки уходить без скандала не хотелось, и он в одиночку выпил всю бутылку, но хмель не брал. Попросился посмотреть на спящую дочь и передумал скандалить, решив для себя, что больше он в эту квартиру никогда не придёт.
            Придя домой, узнал от матери, что они с отцом решили прописать свою внучку в  квартире, на что он ответил, что пусть делают, что хотят, он не возражает.
            За годы, проведённые в неволе, он совсем перестал понимать логику поступков близких ему людей, не то чтобы незнакомых.
           Он чувствовал, что надо начинать жизнь сначала, но делать это не хотелось: не было ни сил, ни желания и он начал вспоминать разговоры со своим бывшим сокамерником, которого на свободе тянуло назад в зону, где четко прописанный нормативными документами, понятный даже олигофрену жизненный уклад и отсутствие ответственности за кого бы то ни было, кроме как за свои поступки. И как тот не смог воспротивиться такому своему странному для нормального человека желанию оказался вновь за колючей проволокой и не мог простить себе своей слабости. Тогда Толян дал понять собеседнику, что у того крышу снесло и стал его сторониться. Теперь сам же оказался в аналогичной ситуации - на воле его никто не ждал, помогать ни в чём не собирались, самостоятельно решать свои проблемы не получалось, они лишь становились неразрешимее.
           По пьяни поинтересовался у знакомых, как дела у Кристины?
            - Цветёт и пахнет.
            - Чем занимается?
            - Говорит, что работает в супермаркете продавцом - консультантом, учится.
            - Не врёт?
            - Похоже, что есть немного. То, что учится, факт, причём неплохо, с головкой всё нормально. Один из наших вместе с ней за дипломом в очереди стоит, там она в авторитете, закончит без проблем. Насчёт работы никто не знает: где, чего, а говорить можно всё, что угодно. Выглядит отлично, одевается шикарно. Комнатёнку прикупила у рынка, сдаёт чебурекам, деловая. Кто - то рассказывал, что по вызову работает, то здесь, то в столице, за эти слова не ручаемся, сам смотри.
             - А что, потянуло?
             - Да нет. Это я так. Всё - таки интересно.
             - Да не оправдывайся, нормально, так и должно быть, а что, подкати, мол, так и так, за тебя, лахудра, срок оттянул, хотя бы обслужи для приличия. Устрой ей субботник. Матку наизнанку выверни. Второй раз за одно и тоже посадить не должны, в одну воронку два раза подряд снаряд не попадает.
            - Ну ладно, хорош хахалиться, это уже слишком. Воронка, снаряд, грамотные все стали, на х.. послать некого. Лимон народу в тюрьмах гниёт, а вам тут хи-хи, ха-ха. Кто от этого застрахован, тупорылые?
            - Это уж точно, что никто, все под этим ходим, боже спаси и сохрани.
            - Где ж её искать? Мобила ж у неё наверняка есть?
            - Это уж, друг, извини, мы не при делах, проституток не крышуем, там своих уродов хватает. Самим такие услуги за деньги получать, это уже западло. Ещё за ссаное место платить, и ты не вздумай. Наши девочки хоть и не красавицы, но не ****и и не проститутки.
            - Ну ладно учить. Таких, как я, учить, только портить.
            - Да и ты не заводись. Люди по три-четыре ходки имеют и ничего, нормально базарят. Ещё тебе сказать хотим. У неё хахаль объявился, бывший мент, у них там аттестация была, так его бортанули за дискредитацию их системы и в полицию не взяли. Там у них строго стало, много шушеры отсеяли, только тупили, требования как в царство небесное, только надолго ли? Не так всё просто, как кажется. А этот стреноженный тусуется как и раньше, как ни в чём не бывало, будто никто не догадывается. Хотя Кристина, может быть, и не знает об этом, а может, ей до лампочки. Крутого из себя всё строит, хотя кто знает, может, и поднимется когда-нибудь, но пока её обжирает, своего дохода нет. Ты с ним поосторожней. Его агентуру передали другому, но с ним она продолжает якшаться. Он трезвый ничего, как выпьет - язык поганый.
                - Где её искать, спрашиваю, сказочники хреновы, я этого базара на нарах наслушался, отвечать конкретно надо.
                - Пройдись по точкам попозднее, но не слишком поздно, а то их там быстро снимают, если нет, то поспрошай у мамочек, они в городе все друг друга знают.
                - Хоп.
                - Хоп - хоп.
                Такая наступательная манера поведения, подкреплённая совсем недавним тюремным прошлым Толяна, создавала иллюзию собственной значимости, видимость опоры на некую криминальную прослойку, имеющую влияние на окружающих людей.
                На самом деле он понимал, что всё это пустое и лишь отталкивает его всё дальше от пока ещё имеющейся возможности взять себя в руки, бросить пить, строго контролировать своё поведение. Как бы тяжело не было находить возможность обеспечивать хотя бы себя одного денежными средствами, не вторгаясь в правовое поле действия уголовного законодательства.
                Понимать это, как известно, одно, а двигаться по линии наименьшего сопротивления совсем другое.
                Разыскать Кристину удалось не сразу, на точках с ним разговаривать не стали, отделываясь от его назойливости ни к чему не обязывающими фразами.
                - Нет-нет, извините, таких не знаем.
                - Если из органов сами должны знать, нечего спрашивать.
                - Ах нет, тогда проваливай, сейчас спортсменов вызову.
                Лишь ближе к полуночи одна из мамочек дала правильную наводку.
                - Тусит она сегодня в одном из кабаков, со столичными мешками с деньгами, там где стриптиз.
                Пройти фэйс - контроль без денег оказалось проблематично, едва не подрался с охранником. Второй вовремя разнял.
                - Давно освободился?
                - Да нет, ещё паспорт не получил.
                - Ну проходи, решай свои вопросы, только без понтов.
                - А как это, понты дороже денег.
                - Замётано.
                Кристина, как только его увидела, подошла, поцеловала в щёку.
                - Это моя подруга, зовут Адмиральша. Единственный человек, которому я доверяю как самой себе. Хотя я и сама себе с утра, с похмелья, не доверяю. Но к ней это не относится. Она выше этого. Давно вернулся?
                - Да нет, всё ещё никак не очухаюсь. Ничего понять не могу.
                - Дайте хоть слово сказать, - выразила своё нетерпение Адмиральша.
                - Валяй.
                - Мой сожитель тоже отсидел, и ничего, как сыр в масле катается под моим началом. Главное дураком не быть и фуфлом. И у тебя всё будет пучком. Ты не смотри, что Кристина молодая, она у нас со связями, даже высоко наверху. Её тело высоко котируется.
                - Дай бы бог.
                - Планы какие?
                - Работу полегче найти.
                - С работой здесь труба, найти что-нибудь стоящее - проблема, по столице, Подмосковью можем подсуетиться, но не сразу.
                - Ну хоть так и то кое - что.
                - С деньгами - то как?
                - А как может быть у вчерашнего зэка, известно - голяк полнейший.
                - Подожди, я сейчас.
               Кристина пошла к соседнему столу, за котором сидели некие мрачные личности, немолодые, увлечённо набивающие свои растянутые желудки всей той снедью, что для них готовили лучшие повара этого самого дорогого в городе ресторана, чтобы понести её через некоторое время на кривеньких ножках туда, куда даже цари пешком ходят.
              - А это кто такие?
              - Тебе знать необязательно. Запомни на будущее, если думаешь с нами дела иметь. Меньше знаешь, лучше спишь.
              - Понял, умолкаю.
              - Они бабки не зарабатывают, им приносят и уговаривают, чтобы взяли, а они ещё ломаются, не у всех берут.
             Адмиральша, сверкнув глазами, высказала в пустоту.
              - И что обидно: чем плюгавее мужичок, тем богаче и говнистее, ну ладно, это я что-то тоже понесла не дело.
             Вернувшись, Кристина как-то тайком протянула Толяну пятитысячную купюру.
              - Мельче у моих бегемотиков не бывает.
            И назвала адрес, по которому он приглашается на встречу, чтобы отметить возвращение и начало новой жизни.
              - Будет мой гражданский муж  Гоша, он тут смотрящий, познакомишься, может быть, что-нибудь и срастётся. Ну я пошла, работать надо, уже высказали, что внимания мало им уделяю, козлам позорным.
             - Спасибо, Кристина, я приду обязательно.
             - Ну а я, что для тебя могу сделать?
             Адмиральша похотливо потянулась, поиграв язычком между своих полных влажных от вожделения губ.
            - Даже не знаю. Говорить неудобно.
            - Я поняла. А как в тюрьме без женщин?
            - Да никак. Если счёт в банке имеешь, то можно решить на раз - два, если нет, то известно что – нудный онанизм. Слоников на простыне рисовать.
            - Ну ладно, я пока в простое, если хочешь минет сделаю через презик, бесплатно, у нас тут одна комнатёнка есть.
            - Можно, очень даже кстати.
             Закрывшись на ключ в какой - то подсобке, она расстегнула ему джинсы, оголила мужские достоинства, привычным движением надела презерватив и долго упражнялась в отсасывании резинового изделия. Делала она это со знанием дела вполне профессионально, и Толян почувствовал облегчение и бурный выброс спермы, которую он берёг долгие месяцы, надеясь на встречу с женщиной своей мечты, такой же одинокой и уставшей, как и он, от этого одиночества.
             То, что у него с Адмиральшей произошло, не вызвало никаких положительных эмоций, лишь безразличие ко всему, что его в этот момент окружало, и внезапно нахлынувшее утомление переросло в желание побыстрее добраться до дома, закрыться в ванной и долго мыться в горячей воде, с мылом, с шампунями, с мочалкой.
             - Толян, а у тебя проблемы, и серьёзные. Это я тебе со знанием дела говорю.
             - Что ещё не так?
             - Да всё так, в смысле секса у тебя, но пока. Скоро возникнут проблемы. У меня такой очень богатый клиент в столице есть. Я с ним мучаюсь до потери пульса. Бросать жалко, бабло платит исправно и за вредность доплачивает.
             - Говори, что случилось, а то что-то даже нехорошо стало.
             - У тебя, милый друг, пахово-мошоночная грыжа. Без операции не обойтись.
             - В зоне в медчасти ничего не говорили.
             - А зачем им чего - то говорить. Это тебе надо. Так мой клиент уже не первый год с таким же заболеванием мучается, а под нож хирурга ложиться боится. А я крайняя в этом деле с его проблемами. Не тяни, иди к врачам.
             - Ладно, ну ты и обласкала, хотя спасибо, что правду сказала.
               Только этого для полного счастья не хватало. Повод, чтобы напиться, был неслабый, и он, взяв в магазине литр водки, отправился на берег реки, где у воды удобно расположился на деревянном ящике, до него приспособленным любителями рыбалки для этого увлекательного занятия.
               Вокруг никого не было. Одинокая луна разбросала свои блёски по водной поверхности, лягушачье оканье то начиналось, то прекращалось, как и ночное пение птиц.
                Вдруг обозначила на середине реки своё присутствие резким всплеском какая-то крупная рыба, и вслед за ней спросонья несколько раз крякнула утка, всё было так, как когда-то в детстве, и если Бог даст, будет и впредь независимо от того появится он ещё на этом берегу или нет.
                За время его отсутствия ничего не изменилось, и это уже не пугало, как раньше.
                С неизбежностью ухода из жизни он смирился, но вот покинуть этот мир незамеченным никем и не успевшим ничем отличиться было совсем неприемлемо.
               А вот жить долго с таким ослабленным здоровьем, как у него, вряд ли могло получиться, на этот счёт он уже не строил никаких иллюзий, но и расставаться со всей этой неброской, щемящей душу красотой не хотелось.
               Какой чёрт его дёрнул той злополучной зимой тащиться на остановку транспорта, за каким лешим ему нужна была эта Кристина, эти пацаны, которых и к друзьям-то отнести было нельзя?  И результат? Самым виноватым оказался он один. Все остальные отделались лёгким испугом.
              Если есть где-то там наверху кто-то, всё знающий, всё понимающий, почему он допускает такую несправедливость?
              Пусть людям на него наплевать, согласен, но ему - то там, на небесах, до него должно быть какое-то дело?!
               А может. там и нет никого? Одни разговоры в пользу бедных, а те, кто жил в своё удовольствие, так и продолжают это делать, а таким, как он, отдуваться за весь этот вертеп.
               Каждый новый целлофановый стаканчик, наполненный водкой и опрокинутый им в горло, глядя при этом на звёздное небо, не решал ни одной из проблем, которые стояли перед ним во весь рост и ждали своего решения.
               Хотелось забыться, так было легче, и ощутить себя тем же подростком, приносящим домой плотву, подлещиков, сопливых ёршиков, нанизанных на ветку, с утренней рыбалки и не вспоминать огромный алюминиевый чан, в котором в какой-то всегда мутной воде варятся длинные безликие макароны, которые сейчас будут разливать по мискам таким же людям, как и он, имеющим номера на тюремной одежде.
               Как он начал пить вторую бутылку, уже не помнил, а проснулся под утро с больной головой и хмурый побрёл домой, вспоминая, что надо ближе к вечеру идти в гости по незнакомому адресу к Кристине, Адмиральше, ещё каким-то незнакомым парням.
               Этого делать не хотелось, какой-то внутренний голос подсказывал: поживи спокойно, в своё удовольствие, пока на те деньги, которые получил, как снял с куста, отдохни, постарайся вернуться к трезвому образу жизни, а дальше видно будет.
               Выслушав и согласившись с подсказкой, он тем не менее не противился тому, что пойдёт туда при любых обстоятельствах. Ноги сами его несли, опережая голову, навстречу новым приключениям.
               Дело было к вечеру, делать, стало быть, было совершенно нечего. Солнце по - предательски и не думало садиться за горизонт, опуская свои всё ещё жаркие лучи на раскалённые личными проблемами буйные головы самых активных горожан.
               От жары и ранее выпитого алкоголя Толян чувствовал себя как выжитый лимон, даже купание в реке не помогло, одолевала общая слабость и полное отсутствие каких - либо устремлений.
               К положенному времени он стоял перед дверью незнакомой квартиры и весело нажимал пальчиком на кнопку звонка, отвечающему игривыми перезвонами.
              Дверь открыл полноватый мужичок с неопрятными волосами и бандитской рожей. Толян сразу определил: этот из наших. Услышал его гнусавый голос.
               - Ну вон ты какой, наслышан о твоих подвигах, проходи, не стесняйся, будь хозяином, но не забывай, что в гостях.
               - Да я и не стесняюсь и не забуду. Толяном меня кличут. А вас?
               - А меня Игорь Аркадьевич, для знакомых просто Гоша. Располагайся за столом, кухонка маленькая. Но. Он поднял указательный палец правой руки к потолку. В тесноте, да не обедал. Шутка юмора такая.
               - А где остальные?
               - Остальные? Он несколько секунд молчал, что - то вспоминая, - ах да, сейчас прибудут.
               Какой-то мужик странный, подумалось Толяну, заторможенный. Желание с ним общаться пропало почти сразу после знакомства, по какой причине, он не понял.       Действительно, через несколько минут появились во всём своём блеске, словно сошедшие с глянцевой обложки модного журнала, улыбающаяся Кристина и не менее импозантная Адмиральша и незнакомый коротко постриженный парень спортивного телосложения, который сразу протянул ему руку и сказал на южном диалекте что-то вроде: не боись, лягушка, всё болото наше. Затем добавил: приходи ко мне, перетрём проблемы - и протянул бумажку, на которой был записан адрес и его имя - Руслан, а то мы быстро уходим, у моей ненаглядной  корпоративчик, сам понимаешь, надо её подстраховать.
              - Это уж обязательно.
               Как у них всё заведено по – взрослому -  записки, намёки, квартиры, будто попроще нельзя. Дальше надо будет посмотреть, как будут тусоваться. Послать подальше никогда не поздно.
               Оставшись втроём, стали тупо пить живое пиво, подливая каждому по полному стакану, закусывать красной рыбой, сухой копчёной колбаской и аккуратно нарезанными ровными ломтиками холодной свининой.
             - Ты же понимаешь, что Кристина тебе ничем не обязана?
             - А я и ни на что не рассчитываю, она сказала, можно встретиться, я пришёл.
             - Это я сказал, чтобы ты на всякий случай особенно губёнки не раскатывал.
             - Так мне что, уйти?
             - Сиди и не ёрзай, не люблю. Там на зоне - то как?
             - Погано.
             - Читал в Интернете, что хотят каторжные работы ввести как вид наказания.
             - Полнейший бред. Все без исключения зэки - больные люди, но на это все глаза закрыли. Нас всех лечить надо. Каторга это для здоровых. Опять, наверное, какой - нибудь кремлёвский мечтатель потешается.
              - Ну ладно, закрыли эту тему. Политики ещё не хватало. А здесь, на воле, как?
             - Тоже погано.
             - Вот как, вот это уже интереснее. Могу предложить тебе работу.
             - Сразу говорю, что согласен. Бревна таскать мочи нет.
             - На зоне с наркотой не связывался?
            - Чего нет - того нет. Эта тема мимо меня просвистала. Даже не пробовал ни разу. Выпить водки, пивка это в любой момент в неограниченном количестве.
            - Это хорошо, что чистый, без проблем.
            - Если согласишься, будешь иметь свой процент от этого бизнеса. Сначала небольшой, с каждым годом он будет расти. Кто хорошо работает - не жалуется.
            - Можно попробовать?
           – Нет, дорогой, у нас не пробуют. Знаешь присказку, как одна попробовала и семерых родила, это я так, не обижайся. Если да - то вперед и с песней. Если нет - красиво расстались. Согласился – значит, до гробовой доски с нами. Без вариантов.
            - Думаю, что да.
            - Вот и отлично.
              Кристина принесла из другой комнаты литровую бутылку виски и поллитра водки.
            - Это дело не грех и отметить. Ну что, погнали?
             Первой отключилась Кристина, она как сидела за столом, так сидя и уснула, за время мужского разговора не проронив ни слова. Гоша отвёл её в комнату, уложил на кровать и быстро уснувшую тяжёлым сном пьяного человека накрыл лёгким одеялом. Вернувшись, с начальствующими нотками в голосе произнёс.
             - Ну так что, любезный, на чём мы с тобой остановились?
             - Да так, не помню.
             - Как это не помнишь, а кто за тебя помнить будет? Может, я, а может быть, Пушкин Александр Сергеевич который, знаешь такого?
             - Знать не знаю, а вот слыхал.
             - Слыхал, знать должен.
             - Слышь, мужик, только познакомились, а ты всё наезжаешь. Может, хватит? Думаешь тюремщик, так значит никто, сразу ниже плинтуса? Ошибаешься. Завалю, заколбашу в охотку, рука не дрогнет.
              - Я тебе завалю, щенок. Даже слова такие забудь, чтобы я их больше не слышал. Понял?
              - Что понял? Ты меня на понял не бери, понял?
              Пьяный разговор продолжался в неконтролируемом собеседниками режиме. Для Гоши он был обычным времяпрепровождением. Так учили работать опера старшего поколения, горе - наставники во время службы в ментовке.
               - Дави, не давай опомниться, ты хозяин положения, ты на горе - они все под тобой.
               - Так работали всегда. Не нам с тобой эту систему нарушать.
               - Так будут работать и после: и наши дети, и внуки.
               Но что-то очень важное потерялось в этой системе. Некий рычажок в механизме без которого она остановилась и стала грудой металлолома, хламом, тормозом.
               А сей ларчик открывается очень просто: людям которым по тем или иным причинам приходилось с ними общаться, просто элементарно надоело хамское к себе отношение.
               Это недовольство копилось десятилетиями, так как любая тоталитарная подсистема была не в состоянии сама себя реформировать, это противоречило её естеству, природной сути. Пока наконец гнойник не прорвался. Из бутылки с дерьмом волевым решением вытащили затычку, и окончательно всем стало очевидно, что при всём желании из дерьма конфетку не сделаешь, как ни старайся, какие подвиги не совершай.
               Как Гоша ни старался остаться при погонах, с вполне приличной новой хлебной карточкой и при своих других меркантильных интересах, но при переаттестации на сотрудника полиции доказать, что он мягкий и пушистый, не получилось, слишком много наследил, а те, кто его аттестовал, не первый день как родились, видели и похлеще. Пришлось уходить по - тихому, без скандала, но верить в то, что с ним поступили правильно, не хотелось ещё и потому, что кое-кто из лихих парней проскочил, а не завалился, как он.
               К такому повороту событий он готов не был, поэтому стал искать лазейки, чтобы хоть как-то остаться на плаву в любом качестве, хоть без погон, хоть сбоку, но при деле, которое знал: это пока удавалось, связи всё-таки ещё остались, а обиженных любят и в этой сфере, как и везде.
               - А что, Кристина тоже в нашей компании будет, и с наркотой?
               - Почему будет? Она уже есть. У неё свои дела. Острых ощущений все хотят, не только шваль вроде тебя. Есть такие уважаемые люди, что никогда в жизни не подумаешь, что им это надо. Они с кем попало даже разговаривать на такие темы не будут. Понял ли, что я сказал?
              - Давно всё понял, но ты ведь ментяра, ты за кого меня держишь, прекрати меня оскорблять, в последний раз предупреждаю.
                Алкоголь, грубая, тяжёлая для его желудка обильная пища делали своё дело. Толян чувствовал, что в его желудок как - будто вбили деревянный клин, который начинал сковывать всё тело, отдаваться в затылке, перед глазами начинали мелькать чёрно-белые видения, как обрывки чьих-то тревожных мыслей о приближающейся смерти. Собеседник вызывал у него неподдельное отвращение, как некое пьющее и жрущее существо, которое повинно во всех его неприятностях.
               - Ты откуда узнал, что я мент?
               - Братва сказала, а знаешь, какой мент самый хороший?
               - Нет, не знаю.
               - Не может быть?
               - Клянусь, не знаю.
               - Сейчас узнаешь. - Толян взял в правую руку столовый нож. - Самый хороший мент – дохлый.
               И ударил наотмашь клинком ножа в шею своего несостоявшегося компаньона. Потом ещё и ещё, пока тот не рухнул на пол, тихо хрипя и обильно истекая кровью.
                Очень быстро образовалась целая лужа, а тело на глазах становилось бездыханным.
               Будучи сильно пьяным Толян всё - таки полностью контролировал ход событий и реально понимал, что произошло непоправимое и начавшийся после освобождения, пусть с непонятками, пусть по - чужому сценарию, период его свободной, не контролируемой государством жизни бесславно закончился и возврата к нему уже нет. А будет ли он вообще когда-нибудь на тот момент предугадывать не имело смысла.
              Так неужели бездарно проведённое время после освобождения из - за колючки это всё, на что он способен в этой жизни.
              Пить до бесчувствия, а потом резать чью – то плоть, лишая другого человека самого дорогого, что у него было.
             От этой мысли ему стало ещё больше не по себе. Но ведь он не мясник, не губитель человеческих душ, а обычный, ну пусть гнилуха, внутренние органы которого надо лечить, которому надо помочь найти и научить выполнять нужную всем работу, за которую будет выплачиваться хороший заработок, обеспечивающий хотя бы скромную достойную жизнь, и ему больше ни от кого ничего не нужно.
             И ему очень хочется жить, как всем, по принятым на воле нормам и правилам, не создавая проблем ни себе, ни окружающим.
             А это лежащее в соседней комнате молодое упитанное тело, забыть которое не получается, судя по всему, не только ему? Как быть с ним?
            Он с удивлением наконец - то осознал простое желание, которое все эти годы скрывал от себя самого.
            Несмотря ни на какие сопутствующие обстоятельства их интимной истории: суд, осуждение многих знакомых и незнакомых людей - самым сокровенным его желанием  всё это время было только то, что он жаждал вновь и вновь обладать этим телом, независимо от её желания, других устремлений и настроения,  в дальнейшем бороться до крови, а если потребуется, то и до смерти, с такими же претендентами на неё, желающими, как и он, иметь от неё то же самое.
            Грубые примитивные инстинкты были для него естественны, и только так он хотел жить дальше, и такое право для него имело место быть по его понятиям.
            То, что он увидел в реальной жизни и осознал после своего преступления перед окружающими, и перед ней в том числе, повергли его в шоковое состояние и всё же по праву сильного требовали продолжения выяснения с ней подробностей личных отношений, о тонкостях которых она не имела даже поверхностного представления.
            Подойдя к кровати, он увидел возбуждающее его мужское влечение картину. Кристина спала чуть - чуть, по - мужски, похрапывая, при этом по - детски причмокивая. Одеяло почти сползло с её полноватого, словно сбитого рукой мастера в правильных пропорциях тела, оголив интимные места.
           Крепкая высокая грудь зазывающе выглядывала в разрезе домашней простенькой кофточки, по очертаниям нижней части тела угадывались крепкие, незабытые бёдра.
           Запаха алкоголя он от неё не чувствовал, так как от самого было не продохнуть.
           Вот она, давно желанная и вполне доступная, но после болей в желудке и общего недомогания, связанного с большим количеством выпитого алкоголя, он чувствовал, что он мужик в этот вечер уже никакой.
           Это бесило, и - он вдруг вспомнил, что только что убил человека. Верить в это не хотелось, потому что этого быть не могло. Он, что, враг сам себе? Он заметил окровавленный нож в руке, и не веря, что всё происходит в режиме реального времени, поднёс клинок ножа к горлу Кристины.
          - Ну что, сучара, объясняй, как до жизни такой докатилась?
          - Это кто? Убери, колется. Ну хватит, я сказала, пошутил и хватит. Это ты, что ли, Толян? Я за него хлопочу, а он ведёт себя как кот помойный.
          - Ты чего сказала, это кто кот помойный?
          - Ладно тебе, утухни, надоело, а где Гоша?
          - Я эту тварь завалил.
          - Хватит врать, чего ты добиваешься?
          - Отвечай, почему проституткой стала, не могла, как все, выйти замуж и жить как положено?
         – Тебя забыла спросить, ты мне что - отец? Жёны ещё хуже проституток, только деньги от мужей берут. Я хоть иногда, а те постоянно. Разуй глаза, посмотри вокруг, что творится, бери от жизни всё и сейчас, завтра будет поздно, один раз живём. Ну всё, дай встану и проваливай отсюда ублюдок. Ещё отчитываться я перед ним должна, нищета подзаборная.
         - Сначала обслужишь по полной программе, а потом я посмотрю, что с тобой делать.
         - Да, что с тобой делать, - урод? Адмиральша рассказывала. У тебя там на раз поссать осталось. Меньше этого лезвия, вот умора.
           Это было уже слишком, такого унижения от женщин он ещё не испытывал, и Толян резким движением перерезал ей горло. Кристина закричала и из горла брызнула кровь, почувствовав её запах, убийца стал продолжать наносить удары в область шеи, спины и груди.

Глава шестая. Перед дальней дорогой.

           Чувствовать себя человеком затравленным для Толяна было привычно. Если от тебя никто не ждёт ничего хорошего, то и зачем напрягаться, к чему-то стремиться, на тебя давно все вокруг махнули рукой и разубеждать их, оградивших тебя колючей проволокой,  иным, угодным для них поведением противоречило логике лихо закрученного с их участием его жизненного сюжета: многого хотят, мало получат.
           Состояние загнанного зверя возникает лишь после его поимки, когда отступать ужё некуда, но он был ещё свободным человеком и имел право выбора. В этом было его преимущество.
           О том, что на кухне и в комнате картина Репина “Приплыли”, было настолько очевидно, что и думать хоть чуть-чуть на эту тему не хотелось.
           Опьянение закончилось с последним ударом ножа в ещё теплое женское тело, завершившим кровавую вакханалию. От запаха крови начала кружиться голова. Одновременно как - то по – новому, тревожнее заныл желудок, неприятно напомнив о себе, после чего Толян стремглав оказался в туалете перед унитазом и с звериным рыком освободился от его содержимого.
             Стало полегче дышать, и он, не обращая никакого внимания на трупы, нашёл ключи от квартиры. Вышел на лестничную клетку и закрыл чужую квартиру с нахлынувшим чувством превосходства над всем остальным миром. После чего заметил, что руки в крови, но возвращаться, чтобы их помыть, уже не хотелось, и он пошёл на городской пляж, благо он был недалеко, в нескольких минутах при быстрой ходьбе.
           Он шёл не как все, по - особому заглядывая в лица прохожих, стараясь прочитать на них хоть какие - нибудь ответы о том, что его ждёт впереди.
            Он впервые в жизни обратил внимание на то, что, оказывается, все люди такие разные. Он не встретил ни одного лица, похожего на другое. Отличий было гораздо больше, чем общих черт.
            Находясь в зоне, - он такого не наблюдал или не обращал внимания. Все, кого там можно было лицезреть - и зэки, и вертухаи, были для него на одно лицо, разве что отличались звериным оскалом при разговорах. Каждый был неприятен по - своему.  Удивительное открытие этого дня привело его в лёгкое замешательство, которое он, дабы не усложнять себе жизнь, преодолел тем, что при ходьбе стал показывать прохожим свои окровавленные руки.
            Зачем он это делал? На этот вопрос у него не было ответа. Хотелось продолжения дьявольской игры, которую затеял, взяв в руки нож?  Может быть. Но никто из проходивших мимо не обратил на чужую кровь никакого внимания или сделал вид, что не обратил, возможно, подумав, что немало чудаков вокруг.
            Придя на пляж, разделся и спокойно вошёл в воду. В детстве он научился хорошо плавать. На море он никогда не был, а вот речная гладь была его стихией.
           Соскучившись по быстрому перемещению в водной среде, которое даёт неповторимые ощущения приятной физической нагрузки на все мышцы молодого тела, он, демонстрируя хорошую технику плавания стилем кроль, быстро доплыл до середины реки и ещё метров сто вдоль пляжа по её течению, чем желая того или нет обратил на себя внимание отдыхающих молодых особ, с удовольствием коротающих свой досуг на берегу и как бы между прочим поглядывающим за физически крепкими молодыми телами противоположного пола.
           Выйдя из воды, он, пока шёл через весь пляж до места, где разделся, ощущал на себе внимательные взгляды стройных девушек, ещё больше удивляясь, как много их подросло, пока его не было в городе, и как привлекательны они становятся с каждым последующим временным отрезком.
          Не давая надолго задержаться в себе положительным эмоциям, в какой - то последующий момент его мозг просверлила трагедийная мысль: ну вот, увидел и почувствовал то, ради чего стоило родиться и жить на этой земле.
         Лучше поздно, чем никогда, а теперь можно и умирать, но он сразу отогнал эту мысль от себя подальше и понимая, что на его жизнь никто пока не посягает, облегчённо вздохнул.
          К своей жизни он относился очень трепетно, не думая ни при каких обстоятельствах с нею расставаться.
          Когда ему на зоне предлагали за символическую плату сделать соответствующую его тюремному статусу наколку на теле, единственной причиной его отказа была паническая боязнь допустить инородный игольчатый инструмент к своей плоти.
          Эта боязнь болевых ощущений от уколов, возможно, в большей своей части компенсировалась безрассудством по отношению к плоти других людей, эгоизмом и презрением к ним.
          Прохлада речной воды придала сил, болевые ощущения внутри, беспокоившие совсем недавно, перестали напоминать о себе, мыслительные процессы становились более  ясными. Что делать дальше, он знал совершенно отчётливо. Всеми силами бороться за свою жизнь.
          То, что было вокруг него,- это родная стихия, которую пусть хотя бы в воспоминаниях он сохранит на всю оставшуюся жизнь. Но никому и ничего отдавать он не собирается, каким бы виноватым кто-либо его ни считал.
          Нет на это ни у кого никакого права, так как его жизненный принцип был, есть и будет всегда один: с наглецами поступать по - наглому.
         Он читал в какой-то книжке из тюремной библиотеки, что убийцу тянет на место совершённого преступления. Пока он такого желания не испытывал, но вот встретиться с друзьями погибших воспринималось вполне логично, пусть поволнуются за свою жизнь, ведь ему терять уже особенно нечего. Отвечать что за двоих, что за четверых, какая по большому счёту разница.
             Слышал по ящику, что некий скандинав завалил десятки молодых людей, так никто его на куски раздирать не собирается и столько внимания его душевным переживаниям, некоему политическому подтексту.
            Там у них и тюрьмы, как наши санатории. Вот бы у нас так! Скоро не дождёшься.
             Придя по адресу, записанному на мятом листке из школьной тетради, он позвонил в дверь, которую тотчас открыли и пригласили как давнего знакомого в квартиру, предложив чуть ли не с порога похмелиться стопкой водки, закусить свежим огурчиком.
             От водки отказался, организм ранее насытился, теперь просил покоя, а вот от огурца не стал отказываться, и тот с хрустом исчез с тарелки.
             – Ну как посидели, тяжко, наверное?
             - Есть немного, летом вообще водку пить тяжко. Норму надо уменьшать. Есть норма зимняя, есть - летняя.
             - Какой ты рассудительный мужик. Вот таких наших лучших людей гнобят по тюрьмам. Нет бы, скажем, на банкира выучить. Так нет, банкиры у них уже есть, а вот в тюрьмах сидеть некому. Так наших мужиков туда по этапу, одного за другим.
               Хозяева говорили наперебой, не вдумываясь в смысл произносимых слов. Толян молчал, уставившись в экран телевизора, из которого на него смотрел интеллигентный на вид скандинав, такой же, как и он, убивец. Неожиданно для собеседников он спокойно и медленно, получилось почти нараспев, произнёс:
              - А ведь уже нет ни Гоши, ни Кристины, я их того: порешил ножичком без суда и следствия, по принципу революционной целесообразности. Были и нет их теперь. Докладываю обстановку. Во - первых, воздух чище стал, во - вторых. образ жизни они вели неправильный - одна проститутка, другой наркодилер, в - третьих, всех тварей будем зарывать в землю. Этим ещё повезло, остальных будем зарывать живыми. Вот к вам пришёл. Что, жим - жим, очко - то не железное? То - то, у меня не забалуешь.
                Руслан резко встал с кресла схватил лентяйку и выключил телевизор.
               - Ты чего такое говоришь?
               - Не дергайся, а то схлопочешь. Тебе кто разрешил выключать?
                Тот послушно включил телевизор, убрав звук. Адмиральша тихим неуверенным голосом сказала: “Я звоню Кристине, длинные гудки. Сердце чувствовало, что - то случилось”.
                Тональность разговора резко изменилась. И Руслан, и Адмиральша начали нести какую-то несуразную чушь, заискивая перед Толяном, который был перед ними на недосягаемой высоте положения, и каждый думал о том, что надо делать. То ли самим как-то незаметно позвонить в полицию, то ли под любым предлогом выпроводить нежеланного гостя из квартиры и самим куда - нибудь на некоторое время уехать.
                Руслан с тюремным юридическим образованием отчётливо понимал, что недонесение о таком тяжком преступлении само по себе может для него закончиться новым уголовным делом, которое ему было как-то без надобности. Он взял себя в руки.
                - Чего думаешь делать?
                - А чего тут думать? В Сибирь податься, она большая, места всем хватит, так там в тайге мошкара сожрёт. На Кавказ? Это не с моим характером. За кордон, так кому я там нужен. Надо идти сдаваться, другого выхода нет.
                - Вот-вот. А мы поможем собраться. Ты для нас теперь не чужой.
                Что городила Адмиральша, казалось полнейшей глупостью, но Толян её попросил:
                - Сходи, купи сигарет: блока два-три и махорки. Пожрать собери на первое время, сменное бельё. Как думаете, дадут вышку?
                – Её отменили. Могут дать пожизненное, поэтому надо писать маляву, явку с повинной, может, на двадцатнике остановятся.
                - Правильные слова говорите. Слюни распускать поздно.
                Через некоторое время он с Русланом подходил к полицейскому подразделению. В этом здании раньше размещался райотдел милиции, теперь название сменили.
                Массивная металлическая дверь была закрыта. Толян стал стучать сначала ладонью, потом кулаком. Руслан стоял рядом, держа в руке его пакет с собранными вещами и продуктами.
                - Хватит, успокойся. Бьёшь, как по п…. ладошкой. Вот времена настали, раньше ментовка была как проходной двор. От кого там полиция прячется?
                - Им взаперти спокойнее, солдат спит - служба идёт.
                - Слушай, Руслан, я что - то передумал, куда спешить, все там будем.
                - Это правильно, но только не в одно время. Пусть сначала враги наши сдохнут.
                В этот момент тяжёлая металлическая дверь открылась.
                - Чего ломитесь, как к себе домой.
                Высокий узкоплечий длиннорукий полицейский стал их теснить с бетонных ступенек.
                - Да мы так.
                - Чего так? Кнопку вызова не заметили? Так вот она, на своём месте. С чем пожаловали?
                - Да нет, я не при делах.
                Руслан даже вспотел от напряжения.
                - Это он двоих завалил.
                Расслабленность полицейского прошла моментально.
                - Уже интересно.
                - Нет, мы пойдём.
                Толяну что-то совсем расхотелось продолжать этот разговор, он уже пожалел, что пошел на квартиру к этим знакомым и тем более что пришёл сюда.
                - Никуда вы не пойдёте.
                Рука полицейского инстинктивно потянулась к кобуре, в которой находилось табельное оружие, верный и надёжный друг ментов всего постсоветского пространства - пистолет Макарова.
                - Оба спокойно, по одному заходим и дальше в дежурную часть. Разберёмся, а потом каждый пойдёт туда, куда надо.
Эпилог

                Оперативно - следственную группу возглавил дежурный следователь прокуратуры. Он без промедления собрал её в полном составе и на всякий случай попросил усиления двумя полицейскими, вооружёнными автоматом и снайперской винтовкой.
                Всё это было сделано, и дежурная машина с включённым спецсигналом в виде синего ведёрка с проблесковыми огоньками на крыше и режущими слух пешеходов и водителей завываниями полицейской сирены на всех парах неслась по заполненным автотранспортом городским дорогам.
                В дежурной машине царила гробовая тишина, поддерживаемая дружным молчанием водителя и его пассажиров, занятых своими мыслями, среди которых разве что выделялся своим растерянным видом Толян и ещё тем, что сам, не зная почему, всю дорогу тёр ладонями глаза, от этого они у него немного покраснели, как у кролика, и создавалось впечатление, что он слегка навеселе, впрочем это впечатление было недалеко от  истины.
                Некоторое время тому назад, войдя в полицейский участок, он мгновенно почувствовал воздействие неких флюидов, пожирающих его мозг, идущих то ли от взглядов людей в казённой форма, то ли от кабинетов, коридоров, всей мебели этого мрачного здания.
                От них его тело и душа, не находя возможности для противодействия, становились совсем безвольными и управляемыми, а вся суета вокруг - всё более неинтересной и происходящей как будто с кем - то другим.
                Этот мир без колючей проволоки вновь стал для него чужим, и он нестерпимо захотел в ограниченное тюремное пространство, где был чёткий распорядок всей жизни,  как единственный выход из создавшегося положения.
                Вокруг будут такие же, как и он, убийцы и насильники, а он среди них не самый жестокий и презираемый.
                Эта жизнь будет для бренного тела, а для души останутся воспоминания, но туда  остальным будет закрыт любой доступ.
                Он, глядя в окно полицейской машины, нестерпимо хотел этой новой старой жизни как можно скорее, а его везли на место преступления, совершив которое он считал себя такой же жертвой, как и убиенные им молодые люди.
                Бывали случаи, когда подобные выезды оказывались ложными, по разным тому причинам, в основном из-за запойного состояния заявителей, перепутавших в своей памяти всё на свете.
                И как они радовались и благодарили за то, что им предоставили возможность убедиться в том, что его они не совершали. Но, судя по поведению Толяна, это был явно не тот случай.
                По какому - то неписаному закону хотелось взять одеяло и сделать ему тёмную, чтобы его после этого не стало, как будто никогда и не было, но каждый из сидящих с ним в машине понимал, что поддаваться таким настроениям не имеет никакого смысла, так как чудес на свете не бывает.
             Прибыв вместе с ними по знакомому адресу, Толян ключом открыл входную дверь в квартиру, как в свою собственную. Ходить к гадалке уже было необязательно. Дни закрытых дверей закончились.