Большое будущее

Мы торопливо шли по шумным городским улицам, выделяясь на фоне окружающих. Похоже, жизнь всех вокруг была абсолютно беззаботной: девушки звонко смеялись; парочки гуляли, держась за руки и нашёптывая друг другу ласковые словечки; дети играли, а родители кричали им, чтобы они были осторожнее. Лишь мы неслись сломя голову, без права притормозить и насладиться летней воздухом, солнцем, погодой, жизнью.
Мама крепко сжимала мою руку и неугомонно шла вперёд, совсем не думая о том, что я еле еле за ней поспеваю и вот-вот грохнусь на асфальт, а попросить её хоть немного замедлить ход я боялась. В её взгляде была паника и твёрдая решимость одновременно. И казалось, что стоить её позвать она ответит криком. К счастью до поликлиники оставалось недолго.
Я уселась в кресло для пациентов и по просьбе стоматолога открыла рот. Толстый, лысоватый дядечка, с картошкой вместо носа натренированным взглядом стал оценивать мою полость рта. Мама стояла рядом и напряжённо думала.
-Сколько ей лет? – спросил доктор.
-Десять. – Буркнула мама.
-Что же вы так паникуете? Всего навсего выпал молочный зуб. Они выпадают до четырнадцати лет, зависит от здоровья ребёнка.
 Мама ничего не ответила.
-Скажи, когда он выпал? – ласково обратился он ко мне.
-Сегодня утром, когда чистила зубы.
-Давно шатался?
-Почти две недели, но не сильно. Я почти не замечала.
-А болезненные ощущения были, когда он выпадал?
-Нет. Я даже не сразу заметила, что его нет.
-Улыбнись.
Я оскалила зубы, продемонстрировав чёрную дыру вместо одного из резцов в верхнем ряду.
Доктор тоже улыбнулся, в отличие от мамы.
-Нам нужна коронка. Лучше пластмассовую.
-Коронка? Вы смеётесь?
-Нет.
-Извините, какая коронка в таком возрасте? Выпадение молочных зубов естественный процесс, который…
Мама его перебила. Она часто кого-нибудь перебивает.
-Бла, бла, бла. Ради Бога не надо мне зачитывать лекции по стоматологии! Вам за болтовню платят или за дело?
Мама сказала это с таким напором, что толстячок малость ошалел.
-За дело.
-Ну так делайте своё дело и не задавайте вопросов. Сколько надо, я заплачу. Можете не сомневаться.
-Х-хорошо, я понял. – Робко протянул док. – Но вы тоже будьте по тактичнее. Тем более при вас дочь.
-Сознаюсь. Извините за эмоции, но суть нашего разговора не меняется.
В словах мамы не было особого раскаяния, но доктор разумно решил больше ничего не говорить. Мне было его жалко. Видно, что он человек мягкий и не привык к подобному обращению. Суетливой походкой она направился к шкафу, достал оттуда папку и стал её изучать. Мама не преминула холодно распорядиться.
-Только, пожалуйста, не задерживайтесь. У нас куча дел.
Часа через полтора мы вышли из поликлиники. На месте моего молочного зуба теперь красовалась белоснежная пластмассовая коронка. Мама была довольна, что, цитирую, «теперь на мою улыбку хотя бы смотреть можно».

***

Анна Сергеевна привычно руководила нашей репетицией. Мы уже раз в сотый отрабатывали танец, и постепенно приближались к идеалу синхронности и слаженности. Моя мама единственная, кто была почти на всех репетициях. И в этот раз она сидела на скамейке, прямо под огромным плакатом конкурса «Юная мисс мира» и внимательно следила за нашими движениями. Высокий голос нашего хореографа то и дело разносился по залу и мы рефлексивно выполняли его требования.
-Сильнее тянемся. Сильнее! Даша, наклон ниже.
Я занималась рядом с Алисой, которая была на год старше меня.
-Тебе, правда, поставили коронку?
-Мама настояла. Она была просто в ужасе, когда увидела меня без зуба.
-У моего папы тоже такие есть. Только золотые. А у тебя какая?
-Пластмассовая.
-А почему твоя мама вечно сидит тут и смотрит за нами?
Мы обе взглянули на её силуэт у стены.
-Просто ей интересно, как мои успехи.
-Моей тоже интересны мои успехи, но она редко приходит. В основном привозит и забирает. Даже дома мы о репетициях почти не разговариваем. Да я бы и не смогла нормально заниматься, если бы кто-то из предков постоянно буравил меня взглядом.
-А я привыкла.
Анна Сергеевна видно заметила, что мы разговариваем, и скомандовала как можно сильнее в нашу сторону.
-Разворот!
Мы замолчали и послушно выполнили команду. Причём у Алисы движение вышло так изящно, так профессионально, что я не могла не восхититься. За неделю подготовки к конкурсу я подружилась со многими девчонками, но именно Алиса стала мне настоящей подругой. Конечно, мне хотелось победить, но если бы победила Алиса, я бы за неё только порадовалась, а рассчитывать на это она действительно могла. Алиса являлась самой красивой девочкой из всех конкурсанток. У неё были пышные златокудрые волосы, мягкие черты лица, большие серые глаза и нежная улыбка. А кроме того она замечательно пела и танцевала.
Сделав прогон с музыкой, нам разрешили отдохнуть. Мы с Алисой решили найти своих мам и направились в гардероб. Когда мы дошли, внутри было уже много родителей, общающихся с детьми. Моя мама вела ожесточённую дискуссию с какой-то женщиной. Эта сцена привлекала мало внимания, пока дискуссия не переросла в драку.
-То есть, как понять «моя дочь выглядит серенькой?! – С неприкрытой злобой возмутилась мама. Оппонентка в карман за словом не полезла.
-Я не хочу обидеть ни вас, ни вашу дочь. Она замечательная девчушка. Просто, понимаете, она выглядит так, будто немного не в своей тарелке.
-А ваша дочь выглядит так, будто только что с панели.
Уж не знаю про какую «панель» говорила мама, но явно не про плазменную, что стоит у нас в гостиной.
-Что ты сказала?!
-Как у неё, клиентов много?
Женщина пришла в ярость и толкнула мою родительницу, та в ответ на неё набросилась. Шансов у этой худощавой шатенки против дородной, массивной женщины было мало. Мама быстро оказалась на полу, хоть и отчаянно дёргала противницу за волосы. К счастью для неё окружающие быстро вмешались. Для девчонок, особенно для самых маленьких это было потрясением. Они в оцеплении наблюдали за потасовкой, слыша отборную матерщину и проклятия. Мы входили в их число.
-По-моему твоя мама немного сумасшедшая. Извини, но я говорю, то, что вижу. – Вымолвила Алиса.
Я промолчала, но в душе не могла с ней не согласиться.

***
Мы, молча, ехали по шоссе. Машин было немного, и мы продвигались быстро. На светофоре я наконец решилась заговорить с мамой.
-Почему ты подралась с той женщиной?
-Из-за тебя. – равнодушно ответила она.
-Из-за меня?
-Почему ты выглядишь «серенькой»? Ты не хочешь победить? Не хочешь в модельную школу?
-Это она тебе сказала? Ну и пусть она так думает, нам то что?
-На вопрос отвечай.
-Да хочу я, просто мы, же только начали. Мам, ещё никто не успел себя проявить. Нам ещё 3 недели работать.
-То есть это повод, чтобы не стараться? – В этот момент светофор загорелся зеленым, и она нажала на газ. Я не знала, что ответить и сказала самое простое, что только могла.
-Я стараюсь.
-Ты вся в отца. Только оправдываться умеешь. – Тон у мамы был суровый. Я всегда чувствовала беспомощность, когда она со мной так говорила. Она это знала и продолжала давить.
-Я начинаю думать, что все твои победы были моей заслугой. Если бы я тебя не муштровала, была бы «Маленькой мисс очарованье»? Или «Маленькой мисс счастье», «Юной кудесницей», «Юная красавицей», «Мини мисс мира»?
Почти не смотря на дорогу, мама продолжала перечислять мои достижения, рассыпая гордость за них в пух и прах.
-Ну ладно, это всё несущественно, но тут то! Ты соображаешь хоть немного? Победишь, моделью станешь. У тебя будет большое будущее! Ты что его не хочешь?
-Хочу. – Буркнула я.
-Не слышу.
-Хочу! – сказала я громче.
-Вот и славно. Не раскисай, у нас много работы, юная мисс мира.
Хоть этот разговор и был неизбежен, я пожалела, что его начала.

***
Ярко-оранжевый закат освещал гостиную, в которой мы отрабатывали творческую часть. Тематика конкурса была свободная, и мама выбрала мне амплуа маленькой ковбойши. На мне были ковбойская шляпа, джинсовые шорты и бардовая рубашка в клетку, завязанная так, чтобы живот и спина были голыми. В руках я держала гитару и бренча на ней, пела красивую, но немного грустную американскую народную песню. Мама сидела с сигаретой в кресле и раз за  разом заставляла меня, её петь. В ней что-то говорилось о времени, о любви, о жизни в прериях. Английский я знала плохо, а перевод почитать так и не довелось.
За несколько часов упражнений я всё время слышала придирки и почти никогда похвалу. Мама тоже училась в музыкальной школе, так что слух у неё был. Она постоянно говорила, что всё плохо и нужно начать сначала. Через пару часов изматывающих повторений язык у меня стал заплетаться. Тогда мама сказала, чтобы я спела припев, ни разу не оговорившись, иначе останусь без ужина. В животе у меня урчало, и этот стимул должен был помочь, но я всё-равно ошиблась.
-Сегодня есть не будешь.
-Но мама! – Я знала, что протестовать бесполезно, но всё-же попыталась.
-Я всё сказала.
Мама встала, взяла пепельницу набитую окурками и вышла.
Меня терзала злоба, но не на маму, а на себя. На маму я злиться не могла, потому что это мама, и какой-бы она не была она всё-таки права.
Чтобы я не страдала с бездельем, она наказала мне поупражняться с гитарой в своей комнате. Я села на кровать и стала наигрывать мотивы из разных песен. Моими единственными слушателями были плюшевые медведи и куклы Барби. Вскоре пришла мамина подруга. Я её терпеть не могла, хотя ничего плохого она мне не делала. Просто её характер и манеры мне совсем не нравились. Не знаю почему. Они сели на кухне и стали разговаривать достаточно громко, чтобы я слышала обрывки фраз, а то и целые предложения.
Каждый раз, приходя к нам, она не могла не восхититься нашей квартирой и сетовала, что её бывший отсудить такую же не позволил. Мама, в свою очередь, выдавала эмоциональные монологи о том, как ей плохо было с моим папой, как он её не ценил, как изменял. Я не могу его судить. С моей мамой действительно было непросто, но ко мне он всегда относился с любовью. Сейчас он живёт с другой женщиной, и я сожалею, что видеться с ним удаётся редко.
Разговорившись, они стали вспоминать прошлое. Как они пытались пробиться в модельный бизнес, как тернист был их путь. Подруга жаловалась, что, сколько она ни спала с продюсерами, ей не удавалось попасть ни на подиум, ни на обложки. Мама её понимала, а я не совсем. Продюсеры видимо, одиноки, раз им нравиться спать, когда рядом спит кто-то ещё. У них разве нет жён? А если и нет, то, что сложного купить плюшевого медвежонка и спать с ним? Взрослые бывают очень странными. Хотя наверно здорово, что можно получить то, что хочешь, просто поспав с человеком в одной кроватке. Это же так просто и абсолютно безобидно.
Зазвонил мой мобильник. Это была Алиса.
-Привет Карина! Что делаешь?
-Работаю над номером.
-Я тоже! Мы только что купили костюм ангела. Мой старый был уже мал.
-Здорово! Там нимб, крылья, да?
-Всё что нужно, но по мне, так это очень скучно! Вот ты у нас крутая! Ковбойша!
-Я скорее оборванка. Хотелось быть Фионой, но мама настояла на своём. Она всё-таки лучше во всём этом разбирается.
-Мои родители тоже так считают. Я опять буду петь «Аве Мария», как в детском саду. Папа сказал, что она у меня получается лучше всего, поэтому незачем работать над чем-то новым. В этом конкурсе, по крайней мере. – Алисе грех было жаловаться. Её родители правы – быть ангелом как раз для неё. Даже говоря по телефону, я чувствовала её доброту и позитивный заряд.
Внезапно из кухни раздался мамин крик.
-Карина, я не слышу как ты занимаешься! – Алиса тоже услышала.
-Это твоя мама?
-Да, -  вздохнула я. – Извини, мне надо заниматься.
-Ты извини, что побеспокоила. До завтра!
-До завтра.

***


Сколько себя помню, всегда страдала клаустрофобией. Поэтому посещение солярия оказалось настоящим испытанием. Залезать в этот гробик с подсветкой мне ой, как не хотелось. Я не могла не высказаться, что это очень страшно и вообще, есть ли смысл?
Ну, во-первых - если я не буду сильной и не взгляну своим страхам в лицо, то стану неудачницей и все будут вытирать об меня ноги. Это излюбленный приём мамы – бить по самооценке. Ну а во-вторых, без нужного загара, за провинциальную американку меня не примут.
Я разделась до трусов, нацепила чёрные очки и залезла в «солнечную ванну». Мама закрыла меня, поставила таймер на 5 минут и уселась читать какой-то журнал. Внутри оказалось несколько просторнее, чем я ожидала, но, к сожалению, не уютнее. А когда загорелись ярко-голубые лампы, похожие на световые мечи, я и вовсе ощутила себя готовым ужином для микроволновки. Звук пугал меня не меньше. Это напористое механическое урчание, весьма напоминало микроволновку. Сама того не желая я начинала паниковать. Стало тяжело дышать, захотелось махаться, толкаться, кричать, если нужно – сломать крышку, хотя скорее я сломала бы руки. Вдруг на глаза попалась кнопка аварийной остановки. Я уже тянулась к ней, как вспомнила, что пришли мы сюда не просто так и не уйдём пока всё не сделаем. Да и к тому же нельзя подводить маму. Что же оставалось? Если не отвлекусь, точно сойду с ума. Может  помолиться? Я некрещёная и не знала молитв. Я стала считать.
- 1, 2, 3, 4, 5… 6, 7, 8, 9…
Сосчитав примерно до двухсот, сеанс прекратился. Лампы погасли, и я поспешила вылезти оттуда.
-Видишь, совсем не страшно, – Улыбнулась мама. Мне же улыбаться не хотелось, скорее уж плакать. – Одевайся. На этой неделе сходим сюда ещё два раза.
***
Загар был лишь одной из кучи мелочей, необходимых для победы. За вторую неделю мы не только плодотворно работали над сценическими навыками, но и доводили мою внешность до совершенства. Мама собирала меня буквально по кусочкам, часами водя по бутиками и салонам красоты. Она постоянно что-то жарко обсуждала с консультантами и заставляла меня примерять десятки вещей, целеустремлённо пытаясь найти идеал. В какое бы место, торгующее красотой, мы ни зашли, для меня всё сливалось в пёструю, глянцевую кашу, засасывающей баснословные деньги.
Просидев час в кресле косметолога, хлопотавшая надо мной женщина наконец разрешила мне открыть глаза и позвала маму. Она лучезарно улыбалась, явно гордая своей работой.
Увидев своё отражение в зеркале, я первым делом ущипнула себя. Ничего не изменилось, я не спала. Дело в том, что недавно мне приснился сон, в котором я кукла Барби, живу в игрушечном доме и жду, когда придёт Кен.
-Ну, не правда ли красавица? – Выдохнула косметолог.
Мама внимательно меня осмотрела. Сначала со скептицизмом, затем с улыбкой.
-Да, ничего. Даже очень ничего!
-Тебе что не нравиться? – Спросила косметолог, - Улыбнись!
Я улыбнулась, и мама провозгласила на весь салон.
-Моя девочка!
 Она была вне себя от радости. Косметолог захлопала в ладоши и истерично захихикала. Похоже, лишь мне был не понятен восторг. Конечно, меня сделали красивой, как всех этих женщин из рекламы косметики, но сама себя я таковой не ощущала. Кожа напоминала фарфор, губы блестели, словно были из пластика, глаза казались плоскими, как рисунок. Недаром над ними работали карандашом.
-Вот такой ты и будешь выступать в финале! – Сказала мама. – Ты сразишь их всех на повал!
Эти слова меня мало обрадовали, но и расстроена я не была. Раз уж все считают это красотой, то видимо так и должно быть. Наверное, я ещё чего не понимаю и наверстаю с возрастом. Однако эта мысль не избавляла от чувства, что я игрушка, обладательница которой беззастенчивая хвастунья.
Идя по улице, моя внешность, волей неволей, приковывала внимание. Меня это смущало, а маму заставляло самодовольно улыбаться.
Когда мы проходили через торговый центр, на выходе из которого стояла наша машина, она остановилась.
-Подожди тут, я заплачу за телефон.
Она ушла, а я села на бордюр фонтана с какой-то непонятной фигурой в основании. Через какое-то время меня окликнули, но не мама, а Женя. Тоже участница конкурса и тоже вместе с матерью. Улыбаясь, они подошли ко мне. Женя вряд ли сильно претендовала на победу, но была приятной и общительной. А ещё на ней красовалось великолепное платье. Новенькое, бежевое, увешанное блёстками.
-Привет! Мам, знакомься, это Карина!
-Здравствуй! – дружелюбно ответила немолодая, но обаятельная женщина.
-Здравствуйте! – улыбнулась я.
-Ты тут одна? – спросила Женя.
-Нет, конечно. С мамой. Всё наводим внешний лоск.
-Оно и видно. Ты сногсшибательна!
- Мама всё хочет сделать из меня королеву.
-И у неё неплохо выходит!
-У твоей тоже, - я взглянула на её маму, и та улыбнулась, - какое на тебе платье красивое!
-Я долго уговаривала маму купить именно его. Я ей все уши прожужжала, и она в итоге согласилась.
-Маленький диктатор! – Шутливо заметила женщина, и мы все засмеялись.
Вам куда? – спросила я. Женя ответила.
-На автобус. А тебе?
-У нас машина. Там, у выхода.
-Понятно. Когда-нибудь пригласишь в гости?
-Я бы вас всех пригласила! – искренне сказала я. Чтобы не прививала мама, у меня не было никакого желания видеть в других девочках соперниц.
-Так и будет! Но если не сможешь, то к нам приходи обязательно. Можно ведь, мам?
-Можно. – Ласково ответила она. – Жень, нам пора идти.
-Ах, да. Кстати!.. – она достала у мамы из сумки на треть съеденную коробку шоколадных конфет и предложила мне. – Бери!
Спасибо! – За весь вечер я сильно проголодалась и с удовольствием взяла несколько штук.
Мы тепло попрощались и они ушли. Я доедала последнюю конфету, когда подошла мама.
-Карина, ты… - Она остолбенела.
-Я встретила Женю…
-Какую, на хер, Женю? – перебила она.
-Ну, девочку с конкурса. Она угостила меня конфетами.
Мама подошла и со всего размаху дала мне пощёчину. Конечно, она и раньше меня била, но так сильно ещё никогда. Жгучий удар заполыхал на щеке и, схватившись за неё, я закричала.
-Мам, ты чего?!
С дюжину человек тут же обратили внимание.
-Ты что творишь?! Ты же на диете! Метаболизм у тебя херовый! – Орала она. – Какое-нибудь дерьмо, типа шоколадки съешь, жир с боков будет свисать! И ни в какое грёбаное платье не влезешь. Мозгов совсем нет что-ли?
Даже люди с верхнего этажа стали на нас смотреть. Кое-кто из молодых уже достали мобильные телефоны. От этого публичного унижения я заплакала. Я очень этого не хотела, но ничего поделать не могла.
-Ну не реви, косметику размажешь!
Её слова были тщетны.
Да мать твою! – Выругалась моя мать и, схватив меня за руку, повела прочь. Когда мы вышли из торгового центра, на моих мокрых от слёз щеках красовались чёрные разводы, будто кто-то неаккуратно работал акварелью.
На парковке почему-то было много людей.
-Не смотри по сторонам, опусти голову, а то похожа на шмару. – Распорядилась мама. Я повиновалась.
Мы сели в машину и повисла тишина, в которой было слышно лишь моё всхлипывание. Продлилась она недолго.
-Ладно тебе, не дуйся. Ты же знаешь, что я тебе добра желаю.
Я не ответила. Конечно, я понимала, что это мой промах. Я действительно сидела на строгой диете и не имела права перед финалом хоть немного растолстеть. И как я про это забыла? С другой стороны, разве потолстеешь о пары конфет? И обязательно ли было устраивать показательную моральную экзекуцию? Нормальный человек не может так реагировать. На смену обиде пришла злость. Чувство, которое я испытывала не часто.
-Сегодня пятница, да? – Спросила мама.
-Да. – Буркнула я.
-Какое у тебя сегодня меню?
-Не знаю.
-Какое у тебя сегодня меню? – Она повысила голос.
-На завтрак яблоко. Кусок ржаного хлеб с маслом и апельсиновый сок.
-Продолжай.
Я равнодушно продолжила, лишь бы от неё отвязаться.
-На обед яйцо всмятку и тарелка овощного супа. На ужин стакан кефира, картофель в мундире и апельсин.
-Умная девочка.
-Перед сном немного творога и стакан воды.
-Ну вот, ты же всё знаешь и понимаешь. Надеюсь, больше такого не повторится. – Она вставила ключ в зажигание, мотор загудел и она добавила. – И кстати, считай, что сегодня ты уже поужинала.

***

Я лежала в своей комнате, уставившись в одну точку. За окном было пасмурно, как и у меня на душе. Мама сказала, что позовёт, как подготовит ботокс, а пока я могу отдохнуть. Неслыханная щедрость! По правде сказать, я до конца и не понимала, что такое ботокс, но думала не о нём. Я вспоминала свою короткую жизнь, полную тяжёлой и упорной борьбы. По комнате были развешаны свидетельства моих боевых побед: дипломы, грамоты, гламурные ленты каких-то «Мисс», нашлось место и паре кубков. Вспомнить бы только, за что их дали.
 Я по праву могла считаться маленькой звёздочкой с большим будущим. Свой первый конкурс я выиграла еще, не умея ходить. Второй, едва научившись говорить. Потом было ещё и еще, и все они были похожи – самая красивая, самая обаятельная, самая талантливая, самая из самых. Такой я была практически всегда. Поражения мне были неизвестны, и в этом стоит благодарить маму. Она воспитывала во мне победительницу. Учила всегда всё доводить до конца и бороться за малейшую возможность быть лучше других. Однако только сейчас я задумалась, что она никогда не спрашивала, хочу ли этого я. Хочу ли я выкладываться за очередную корону, есть ли у меня интерес, и стоит ли оно того. Как только ей на глаза попадался кастинг, она немедля бросала меня в пекло соревнования. И я не могла ей перечить, я лишь покорно принимала её волю, оправдываясь перед самой собой тем, что мама не может ошибаться и хочет, чтобы я выросла сильной и успешной.
Это казалось вполне очевидным: какой нормальный родитель не хочет блага своему ребёнку? Тем более все остальные взрослые без конца восхищались моей мамой, в особенности учителя и соседи. Мол, как много она знает о воспитании, какой у неё комплексный подход, какая забота и чистые помыслы. В мой адрес тоже лилась сладкоречивая похвала, однако говоря по совести, и она доставалась маме. Я побеждала не для себя, а чтобы её сделать счастливой. Не то чтобы мне самой была безразлична возможность где-то победить, но и особого рвения перед ней я не испытывала. Всегда было чувство, что живу на свете для чего-то другого.
Что мне действительно нравилось, так это общаться с другими детьми. У меня это получалось легко и свободно, и всегда доставляло удовольствие. Сверстники меня любили, в большинстве своём. Были и ребята яро завидующие. Шептания за спиной давали понять, что есть и минусы в статусе всеобщей любимицы, однако мне было всё равно. Я с удовольствием ходила в школу, да и учёба давалась легко. И каждый раз было неохота пропускать занятия, ради очередного конкурса. Так проходили год за годом, и чем взрослее я становилась, тем ценнее призы и жёстче конкуренция. И вот сейчас, когда речь зашла о чём-то действительно серьёзном, о месте в престижном модельном агентстве, то можно понять, что моя мать ни остановится ни перед чем, ради «моего» триумфа. Вопрос только в том, как далеко она зайдёт. До финала тем временем, оставалась неделя.
-Карина!
-Иду мам. – Ответила я и пошла на кухню.
На столе был спирт, вата, марля, какие-то маленькие флакончики и несколько шприцов, выглядящих довольно зловеще.
-Ты будешь делать мне уколы? – Робко протянула я.
-Придётся. Надо что-то делать с твоим лицом. – Она протянула мне зеркало. Я посмотрела на себя, но ничего не увидела.
-Что не так?
-Ты мимикой поработай. Морщины как у старухи.
Я открыла, закрыла рот, улыбнулась, поморщилась, прищурилась. На лбу и между глаз были крошечные морщинки, но чтобы их увидеть, нужно было состроить невообразимую гримасу.
-И ты будешь колоть мне лицо? – С ужасом спросила я.
-Да. – Ответила мама таким безразличным тоном, будто занимается этим каждый день. – Везде где только можно спрашивала, все отказались тебе это делать. Придётся самим. Вообще если хочешь что-то сделать правильно, сделай это сама. Мотай себе на ус. – Мудрые слова, но утешением они были слабым.
-Это точно необходимо?
-Не бойся, маленькая пчёлка укусит и всё. Ну, несколько пчёлок.
Я села на табуретку. Мама взяла синий фломастер и стала делать пометки у меня на лице. Потом она взяла флакончик, открыла, запустила туда иглу. Смочила ватку спиртом и намазала мне переносицу.
-Ты хоть знаешь, как это делается?! – Сердце бешено колотилось. Уколы вызывали во мне священный ужас, тем более такие.
-Инструкцию читала. И вообще замолчи. Не разговаривай, а то я не так сделаю, потом вообще из дома выходить не захочешь.
Я непроизвольно зажмурилась, когда первая «пчёлка» проткнула кожу, и впрыснула под неё содержимое флакона. Из ранки выступила кровь, и мама аккуратно сняла её марлей. Предстояло ещё несколько уколов, от каждого из которых было больно. Но эта боль длилась секунду, не больше. Мучило скорее ожидание укола, чем сам укол.
Минут через пять, на местах инъекций в мышцах появилось какое-то сопротивление. Лицо стало менее подвижным, но мама сказала, чтобы 2 часа я им активно работала, преодолевая стянутость. Дня через три эффект должен быть заметен, если бы было, что замечать.

***
-Карина. Карина! Карина!!! – Лишь когда Алиса ткнула меня локтем в бок, я поняла, что Анна Сергеевна чуть не надорвала горло, пытаясь до меня докричаться.
-Из… извините, пожалуйста. Я задумалась.
-Ау, Карина! Ты здесь? – Саркастически спросила хореограф. Все девочки, кроме меня, засмеялись.
-Да… извините, я же сказала.
-Хватит витать в облаках, ты ещё не победила. Продолжаем!
Если бы, то где я витала, было облаками. Мы переглянулись с Алисой и увидела в её глазах беспокойство. Я кое-как сообразила, что за часть общего танца мы отрабатывали, и поспешила войти в ритм.
-Даша, ты опять делаешь неправильно! – Строго сказала Анна Сергеевна. У нас была добрая, но несуразная девочка Даша, у которой вечно что-нибудь не получалось. Однако в этот день именно я работала хуже всех. Анна Сергеевна, которая до сего момента всегда меня хвалила, не могла этого не заметить, но всё-таки ничего не говорила. Похоже, надеялась, что это временно.
Когда мы закончили, она позвала нас на улицу, дорабатывать движения на свежем воздухе. Коллектив встретил это предложение одобрительным гулом.
Похоже, лишь мне было всё-равно. Я не хотела ни с кем разговаривать и поспешила отделиться от толпы и быстренько добежать до примерки, но Алиса меня догнала.
-Карина! С тобой всё хорошо? И что с твоим лицом?
Да всё нормально, - неуверенно соврала я, - а что с моим лицом?
-Я сама понять не могу. Вроде всё тоже самое, и в тоже время, что-то не то.
Мама строго настрого запретила мне рассказывать про уколы. Да и мне самой не особенно хотелось.
-Что именно не то? – Даже стало интересно, какие во мне произошли изменения.
-Оно стало какое-то… искусственное немного. Ты не обижайся, но я действительно только так могу сказать. То есть в целом красиво, но ты будто немного ненастоящая. Что с тобой твоя мама делает?
-Ничего плохого. Не волнуйся.
Мы вошли в гримёрку, а прямо за нами все остальные. Хореограф приказала переодеваться. Я подошла к своему столу и стала искать под ним кроссовки.
-А, я вспомнила! – Сказала Алиса, столик которой был рядом с моим. – Я смотрела передачу про специальную косметику. То есть это не совсем косметика, а может и косметика, просто необычная. Короче, это такие уколы, которые делают в лицо.
Мне стало не по себе.
-Не помню, как называется. То ли «брококс», то ли «бромокс», в общем что-то на «б». Женщины приходят и им это колят в лицо, там где есть морщины.
-Жуть, какая. – Ответила я.
-Не знаю каким образом, но он их разглаживает. Но выглядит это странно. Человеку 50 лет, а морщин нет. Не реально как-то.
-Ещё бы.
 И у тебя что-то похожее. Какое-то слишком гладкое лицо.
Я даже не знала, что ответить и поспешила сменить тему.
-Ну, наверно это кому-то надо, раз придумали. А тебя родители по салонам красоты не водят? Меня мама затаскала просто.
-Я как-то участвовала в конкурсе наподобие этого и там практически все девочки были разукрашены с головы до ног. На каждой из них косметики было в сто раз больше, чем моя мама тратит в год. Вот она и решила сделать меня хоть чуточку на них похожими, чтобы я совсем не затерялась. Мы стали ходить по этим салонам красоты. Чего мне там только не делали - маникюр, педикюр, химзавивка, накладные ресницы, кремами всякими обмазывали, но маме всё не нравилось. В конце концов, я участвовала без грима вообще.
-И как? Победила?
-Проиграла. Но было интересно.
-А как твои родители к этому отнеслись?
-К тому, что проиграла?
-Да.
-Нормально. Похвали даже. Сказали, что я молодец и всё-такое. В парк аттракционов сводили! И купили мне столько пирожных, сколько я в жизни не ела! А зачем ты спрашиваешь?
-Просто моя мама вряд ли сводит меня в парк аттракционов и купит пирожных.
-Она тебя ругать будет?
-Уж точно не хвалить.- Сказала я, надевая спортивный костюм.
-Ей, что, так надо чтобы ты победила?
-Она очень этого хочет, причём не так как другие. Понятно, что они тоже желают видеть своих детей победителями, но моя особенно.
-А ты что?
-Я люблю свою маму и не хочу её подвести.
-А она не бывает с тобой жестока?
-Нет, нет, что ты. – Соврала я, потому что не хотела обременять Алису. – Не волнуйся, у меня хорошая мама. Просто она перфекционистка. – Это уже не должно было быть ложью. По крайней мере, я надеялась. – Ты переодевайся скорее, мы же идём.
Алиса взглянула на меня с недоверием и стала переодеваться. К счастью этот разговор вскоре вышел у неё из головы, и мы стали болтать о какой-то ерунде.
На улице стоял замечательный день. Небо было чистое, солнце ярко светило, но и ветерок не забывал делать свою работу, защищая нас от жары. Мы пошли в парк и расположились в теньке, близ его массивных ворот. Анна Сергеевна разрешила нам свободно погулять, но не отходить далеко. Я наслаждалась каждой минутой, ведь сегодня мама обещала придти лишь к концу занятий.
И вот так получилось, что я бросила взгляд в сторону ворот. В них, помимо вида на дорогу с носящимися взад-вперёд машинами я увидела силуэт мужчины. Среднего роста, коренастый, в джинсах и бежевой рубашке. Мой папа помахал мне рукой, стоявшая рядом с ним женщина тоже.
-Алис, извини. Там мой папа.
-Здорово! Иди скорей!
Я подбежала и вцепилась в него, что есть сил. Он совсем не изменился с нашей последней встречи пару месяцев назад: моложавое лицо, короткая стрижка, русые волосы, интеллигентные очки с прямоугольными линзами.
-Я уже давно хотел вас попроведовать. Позвонил и узнал, что вы тут.
-Правильно хотел! Я так соскучилась!
-Здравствуй Карина. – Сказала женщина. Это была его новая возлюбленная, Юлия. Очень милая, приветливая женщина, немного моложе моей мамы. Свет живописно играл на её кудрявых, светлых волосах, казалось, что у неё нимб на голове. Да и вообще она была очень красивой. Через её пастельное, летнее платье выдавался животик. Она была беременна, где-то третий или четвёртый месяц.
-Здравствуйте! – Улыбнулась я.
Папа пригнулся на колено и его лицо оказалось вровень с моим.
-Что же ты у меня такая худенькая? Кожа да кости! Мама тебя совсем не кормит?
-Я на диете.
-Господи, на диете она. – Усмехнулась Юля.
Папа отнёсся к этому серьёзнее.
-Из-за состязания что-ли?
-Ага.
-Прекращайте вы это. Тебе расти надо! Изводить себя диетами всегда успеешь.
-Попробуй это объяснить маме.
-Ты сама не пробовала?
-Пробовала, но ты, же знаешь какая она.
-Значит, недостаточно пробовала. Ты уже большая и должна быть твёрже. Даже с мамой.
Если бы папа знал всё, что произошло со мной за этот месяц, однако рассказать я не могла. Не хотела грузить его своими проблемами, к тому же жаловаться некрасиво.
-Я стараюсь пап. Но на словах всё гораздо легче, чем на деле. – Грустно сказала я.
Папа понимающе взглянул на меня и произнёс.
-Извини. Забыл, что сам этим грешу. Обещал тебе видеться чаще и обещания не сдержал. Столько работы в последнее время. Сплошные командировки, скоро жить буду в самолётах.
-Я тоже скоро родной дом позабуду. Ты не представляешь, сколько времени уходит на этот конкурс. Я уже давно отвыкла смотреть мультфильмы по утрам.
-Да уж представляю! – Засмеялся папа. – Надеюсь, каблуки вы тут друг другу не подпиливаете?
-Да не, что ты! Мы тут одна большая дружная семья! Правда, не знаю как родители, но мы, девчонки, очень хорошо ладим.
-Хоть бы так всегда и было!
-Ты придёшь на финал, через пару дней?
-Нет, к сожалению никак не могу.
-Жаль, зная, что ты в зале, мне было бы легче победить.
-А вот об этом ты не думай, Карина. Я знаю, что ты привыкла побеждать, но лучше просто выступай в своё удовольствие, чего бы тебе там не обещали.
Мои родители словно прилетели с разных планет. До чего разные у них взгляды на жизнь. Кстати, вот тут и появилась мама.
-Здравствуй, Егор. – Сказала она, подходя к нам.
-Здравствуй Полина. – Ответил он, вставая во весь рост.
-Как работа? – Спросила мама демонстративно безразличным тоном.
-Всё благополучно. Я же плачу алименты, да и на нас с Юлей хватает.
Мама взглянула на девушку папы. В её взгляде было столько презрения, что Юле стало не по себе. Даже я это заметила.
-Я вижу, мой бывший зря времени не теряет. Давно он вас обрюхатил?
-Полина, не говори с ней таким тоном. – Вмешался папа. Юля всё же ответила.
-Я на четвёртом месяце.
-О как. Жаль, что ничего путного в вашей утробе не плавает. Если слабо сделать аборт, молитесь, чтобы был выкидыш.
Юля, в силу своей ранимой натуры и деликатного положения, просто онемела. Папа пришёл в ярость.
-Что ты себя позволяешь?!
-Дорогой, не лезь в наши женские разговоры. Всё-равно ничего не понимаешь. – Мама просто издевалась. Юля, пусть и робко, но решилась постоять за себя и за любимого.
-Объяснись тварь. Что ты имеешь в виду?!
-Ты зачем с ним связалась? Небось, вела себя как наивная целка. Он тебе лапши на уши навешал, а ты сразу ноги раздвигать!
-Я люблю его.
-Я тоже так думала и что в итоге?
-Ты сама виновата! Кто угодно ушёл бы от такой сумасшедшей.
-Зато безумцы всех умней. Ты не знала?
Мне хотелось это остановить, хоть как-то вмешаться, но я боялась даже пикнуть. Мама с настоящим профессионализмом унижала Юлю, и та уже начинала рыдать.
И кто он такой, твой любимый? Да никто! Пустое место и ты, кстати, тоже.
-Так, всё! Хватит! Заткни свой поганый рот! Она же в положении! – Наконец вмешался папа. Он кинулся обнимать Юлю, из глаз которой уже вовсю текли слёзы.
-Я то тут при чём? У беременных женщин бывают резкие перепады настроения. Дай ей солёных огурцов, может успокоиться.
-Знаешь, мне бы очень хотелось тебя ударить.
-Валяй. Прямо здесь, при дочери. Пошли, Карина, тебе надо заниматься. – И она направилась в сторону, где была Анна Сергеевна, с остальными. Я всё же замешкалась.
-Иди Карин, нам надо к машине. – Сказал папа.
-Когда мы…
-Скоро. Иди!
Чудесный день стал чудовищным. Я помню, что родители часто ссорились перед разводом, и моя мать не гнушалась говорить страшные вещи, но сегодня она превзошла саму себя. Может она и впрямь сумасшедшая?
***
Мотор автомобиля яростно гудел от напряжения. Мы дико неслись по дорогам и уже давно бы попали в аварию, будь движение немного плотнее. Стрелка спидометра показывала, что маме плевать на правила дорожного движения, поэтому я сидела, вжатая в заднее сиденье, и старалась не думать о том, что мы можем вот разбиться.
День финала с самого утра не заладился. Мы опаздывали, из-за пробки, в которой простояли больше часа. Месяц кропотливой подготовки, куча денег и амбиций могли пройти даром. Было бы забавно, завершись все, таким образом, однако маме было не до смеха. Сейчас она была комком нервов, поносящим всё вокруг последними словами.
-Девять двадцать. 15 грёбаных минут у нас ещё есть. – Сказала она, взглянув на часы и надавив на газ.
Ничего удивительного, что вскоре послышалась сирена. Я оглянулась и увидела, что за нами едет машина с мигалкой.
-Да что ты будешь делать… – Чуть не плача, выдохнула мама. – Сколько мусора носит земля!
Мы проезжали по мосту через реку, и она остановила нашу «тойоту» на середине, у кромки. Гаишник сделал тоже самое позади нас. Он вышел из автомобиля и ещё не успев подойти, мама высунулась из окна.
-Ради Бога, простите нас. У нас очень важное дело, мы опаздываем!
-У вас серьёзное превышение скорости. – Сказал картавым голосом молодой сотрудник ГАИ, лет двадцати пяти.
-Я знаю. Я всё понимаю! Мы с дочкой едем на важное соревнование, и сегодня она может стать королевой. Она столько готовилась и не переживёт если мы опоздаем, а осталось минут 15 не больше. Ехать ещё далеко! Вы понимаете?! Вы сейчас можете разбить детскую мечту! Пожалуйста, я же вижу, что вы понимающий человек. Простите нам этот проступок. – Маме стоило дать Оскар за столь эмоциональную речь, но парень был непреклонен.
-Вы знаете, что подвергали опасности жизнь ребёнка?
-Да!!! То есть… да.
-Покажите документы.
Мама стала суетливо рыться в бумажнике, но ничего не нашла. Осмотрела сумку, тщетно. В бардачке тоже не было. Она повернулась к гаишнику и смущённо улыбнулась.
-Похоже, я их где-то забыла…
«Влипли» - подумала я. Всё не, слава Богу.
-У вас есть кто-нибудь, кто способен доставить вам документы?
-Нет.
-Мне жаль, но вам придётся последовать на штрафстоянку. – Судя по тону, он не шутил. Положение было безвыходное, но мама не желала сдаваться.
-Слушайте, а может как-нибудь договоримся?
-Вы водили без прав, превысили допустимую скорость почти в два раза и теперь ещё взятку даёте?
-Да! Чёрт тебя дери! – Она взяла кошелёк и достала оттуда 3 тысячи рублей. – Вот, держи! Только отпусти нас.
-Нет.
-Все твои друзья берут! Почему ты не можешь?!
-Выйдите из машины.
-Мама вышла, захлопнула дверь и продолжила гнуть свою линию.
-Ты что Христос? Возьми деньги и оставь нас в покое! Купишь своей девушке подарок.
-У меня её нет. – Патрульный явно разнервничался и сказал это, не подумав.
-Ну, на себя потрать!
-Нет.
Мама поняла, что это бесполезно. На несколько секунда повисла пауза, и наконец, она сказала:
-Ладно, это конечно хорошо, что не берёшь. Толковый парень, но… ты ведь сказал, что у тебя нет девушки?
-Вас это не касается.
-Не дело такому парню быть одному. – Сказала она, подходя к нему и глядя прямо в глаза. Чего не отнимешь, так это того, что её вполне можно было назвать привлекательной. - Мне тоже знакомо одиночество. Хочешь, поделюсь? Заодно формальности уладим.
Какое-то время они смотрели друг на друга, будто разговаривая без слов. Мама его просто загипнотизировала, а затем кивнула в сторону машины с мигалкой. Потом обратилась ко мне.
-Сиди тут и не смотри назад, поняла? Я сейчас вернусь. – Сказала она и пошла с парнем к его транспорту.
Сначала я делала как велено, но потом любопытство взяло верх, и я обернулась. Они сели в машину и о чём-то немного поговорили. Потом мама наклонила голову ему на колени и исчезла за приборной доской. Лицо гаишника переменилось, стало каким-то взволнованно озабоченным. Он прикрыл веки, будто хотел спать и откинулся на подголовник. Мамы видно не было. Я никак не могла понять, что она делает, но, похоже, мальчишке нравилось. Минуты через две она вышла, и как ни в чем, ни бывало села за руль. Помада на её губах была смазана. Она достала косметичку и стала их торопливо перекрашивать.
-Ну, что?! – Обеспокоилась я.
-Он отпустил нас.
-Совсем?
-Да.
-Но что ты сделала? Как он так легко согласился?
-Я умею убеждать людей. Со временем ты тоже так научишься.
Она докрасила губы, и мы тронулись в путь.

***

В гардеробе толпились люди – верный знак того, что время ещё было. В углу общались несколько менеджеров, и среди них главный организатор – Виолетта Фёдоровна, директор сети каких-то парикмахерских. Женщина лет пятидесяти, настолько тощая, что была похожа не жертву концлагеря. Зато одетая с иголочки, в модные европейские тряпки. Завидев нас, она бросилась приветствовать.
 -Слава Богу, я уж испугалась, что вы не придёте.
-Мы не опоздали?! – Осведомилась мама.
-Вы действительно немного задержались, но к счастью у нас произошли кое-какие заминки, и начало пришлось отложить.
Мама с облегчением выдохнула.
-Не волнуйтесь! У вас ещё есть время. – Сказала она, ведя нас через гардероб и дружески положив руку маме на плечо. – Полина Ивановна, вы себе не представляете, сколько к нам приехало важных гостей! Блоггеры, стилисты, модельеры, дизайнеры с мировым именем. И не только из нашей страны. Есть люди из Канады, Франции, Японии! Мы сами не ожидали такого интереса к нашему, знаете ли, скромному мероприятию. – Просияв, сказала она прокуренным голосом. Мама лишь натужно улыбнулась.
Виолетта Фёдоровна обратилась ко мне, буд-то только сейчас заметив.
-А вот и одна из них! Здравствуй, уважаемая мисс Техас!
«Мисс Техас»! Ничего умнее она не могла придумать?
-Здравствуйте.
-Ну что, готова показать класс?
-Готова.
-Не подведёшь маму?
-Ни за что.
-Умница! Вот так и говорят будущие королевы!
Мы дошли до лестницы.
-Ладно, идите, готовьтесь. Дорогу знаете. Третий этаж, по длинному коридору и направо.

Конкурс состоял из трёх этапов: Общий танец, с небольшими сольными отступлениями. То самое, чему нас учила Анна Сергеевна. Далее творческая часть с обязательной песней. Мы столько раз отрабатывали её с мамой, что я даже во сне напевала слова из осточертевшей кантри. И наконец, персональный танец, который каждая участница учила отдельно, с той же Сергеевной и ещё парой инструкторов.
Каждый из этапов одинаково важен. Жюри будет следить за каждым движением, и строго оценивать не только хореографию с голосом, но и внешний вид. Уж по этой части можно было не волноваться: мама подготовила меня как следует.
 Всего выступало 20 девочек, но из них от силы лишь пятеро представляли серьёзную конкуренцию. Победа была у меня не то что в кармане, но, во всяком случае, довольно близка. Шансы я имела значительные, как и Алиса, моя главная соперница и близкая подруга. Она выступала четвёртой, я тринадцатой.
Гримёрка была забита до отказа, и в ней стоял невообразимый галдёж. Родители увлечённо наводили на детей мейкап, превращая их в ходячие произведения искусства. Детей словно одевали в скафандры из шикарной одежды, косметики и аксессуаров, готовя к выходу в мир шоу бизнеса. У одних в глазах был огонёк, у других волнение, третьи вообще мало понимали, что они здесь делают. Особенно странно это выглядело у восьмилетней Мэрилин Монро, да и у Лары Крофт тоже. Если уж называть, то кого здесь только не было! Девочка из Таджикистана, переодетая в гейшу, упитанная Дороти из «Волшебника страны Оз», долговязая Лилу, та самая, что с большим «бадабумом», Белоснежка, мама которой лихорадочно замазывала её прыщи. Кто-то из них смотрелся абсолютно нелепо, кто-то вполне неплохо. Особенно мне понравилась Даша, в образе клоунессы и Саша. Она гармонично смотрелась в белой рубашке, белых штанах с подтяжками и чёрном котелке и как раз репетировала «Я пою под дождём», вертя в руках трость.
Я рассчитывала встретить Алису, но её не было. На её столике были вещи, но хозяйка отсутствовала. Мама времени терять не стала. Тут же повела меня за ширму, переодела в ковбойшу. Затем усадила в кресло и стала наводить марафет.
Мы практически не разговаривали. Я только смотрела в зеркало и наблюдала, как исчезаю под слоем грима, а вместо меня появляется непонятное существо, неопределённого возраста, с накладными ресницами, искусственными зубами, слоем помады вместо губ и весьма печальными глазами. Сколько мама не внушала, что в этот судьбоносный день я должна быть предана делу не хуже Александра Матросова, в глубине души я по-прежнему колебалась. Стать моделью это круто, не спорю, но что если это не моё? Мама всю жизнь навязывала мне свои идеалы, но они так и не прижились. Каждая моя победа была выиграна не из энтузиазма и стремления к успеху, а больше из страха не оправдать её ожиданий. Вот и сейчас было то же самое, разве что ожидания были высоки как никогда. Впрочем, думать об этом, в данную минуту я не могла. Надо было выступать и выступать достойно. Хотя бы ради чистой совести.
Закончив, она внимательно осмотрела меня со всех сторон и, похоже, осталась довольна. Исправлять больше ничего не стала. В этот момент подошла Алиса с мамой. Как же я была счастлива их видеть и с радостью поприветствовала и ту и другую.
До чего Алиса была великолепна! Она была удивительно живой, естественной, не кукольной как я и большинство других. Минимум косметики (лишь подпудренные щёки, да маникюр) позволял ей быть самой собой, свободной и непосредственной. Ну а про костюм ангела я и не говорю! Белоснежная сорочка, забавные пушистые крылышки за спиной и сверкающий позолоченный нимб были для неё просто созданы.
Кто-то из девчонок окликнул нас и позвал фотографироваться. Я и Алиса с мамой поспешили к ним присоединиться. Мы нащёлкали приличное количество снимков, от души смеясь и кривляясь на камеру. Всё это время моя мать находилась недалеко от моего и Алисиного столика и вроде бы ничего не делала. На некоторое время я вообще о ней забыла.
Наконец появилась девушка с наушниками и микрофоном. Родителей попросили пройти в зал, нас за сцену. Пожелав напоследок удачи, взрослые стали удаляться в одну дверь, дети в другую. Мама в последний раз задержала меня.
-Карин, прости меня, если я была с тобой груба и требовательна, но ты, же понимаешь, что это для твоего, же блага. – Она говорила это, глядя мне прямо в глаза.
-Понимаю, мам.
-Не подведи меня. Потом спасибо скажешь.
В это мне слабо верилось. Я поцеловала её в щёку и присоединилась к остальным.
Мы прошли пару небольших коридоров и оказались за кулисами. На сцене уже была ведущая. Молодая женщина с рыжими волосами до плеч, одетая, до странного, безвкусно: кроссовки, джинсы, да белая футболка. Видимо, чтобы как-то выделяться из вселенной образов, что представляли участницы.
-Здравствуйте! – раздался её голос из колонок, - уважаемые зрители, родители!.. «Зрители-родители» - я уже стихами заговорила! – Шутка была несмешная, поэтому зал промолчал. Лишь несколько человек засмеялись из вежливости. - Зрители, родители и все, все, все! Уверена, что вы пришли сюда не просто так, а чтобы посмотреть на тех, чьи лица в будущем мы будем видеть по телевизору. На маленьких, но уже таких ярких звёздочек, наших детей, ведь это четвёртый, ежегодный конкурс «Юная мисс мира»!!!
Зал одобрительно заулюкал, однако ведущая ожидала большего.
-Не слышу!!!
Люди сделали тоже самое, но не намного громче.
-Друзья, похоже, вы ещё не проснулись! Но обязательно проснётесь, когда на сцену выйдут наши участницы. Девочки целый месяц усердно тренировались, чтобы предстать перед вами во всей красе. И этот шанс был дан им благодаря одной невероятной женщине. Той, без которой мы бы сегодня здесь не собрались. Слово предоставляется главному организатору! Встречаем, Виолетту Фёдоровну! Аплодисменты!
Сотни рук захлопали в ладоши, и под этот звук костлявая Виолетта поднялась на сцену. Она взяла микрофон и начала в него кряхтеть:
-Здравствуйте, уважаемые друзья. Я так рада вас здесь видеть! – В её банальной речи было столько воды, что можно было захлебнуться. Продолжалось это минут пять и когда, наконец, закончилось, стали оглашать жюри. За длинным столом сидело десять человек, включая главного организатора: шесть мужчин и четыре женщины.
Все кого называли, были довольно состоятельными людьми. Я ни о ком из них раньше не слышала, но они, вроде как, имели уважение и влияние. Трое точно были иностранцами.
После этого пришёл наш черёд. Нас вызывали по порядку, и мы выходили, вставая в ряд.
Сцена была не такой, какой мы привыкли видеть во время репетиций. Её оформили по-хорошему грандиозно. Пастельные тона, сотни лампочек, десятки софитов и сверкающий пол, в котором всё это отражалось. Зал, сам по себе, был немаленький, и заполнен чуть меньше чем полностью, а это примерно человек девятьсот.
Каждую участницу встречали аплодисментами, на которые мы старательно улыбались. Отовсюду снимали камеры и вспыхивали фотоаппараты. Родителям были предоставлены места в первых рядах. Многие мамы сидели с платками и стирали с глаз слёзы умиления. Я и свою увидела. Она заметно нервничала, хоть и не подавала виду.
-Вот они, наши очаровательные участницы! – Опять подала голос ведущая, но я её не слушала, а глядела по сторонам.
Бросив взгляд в сторону жюри, я заметила, что, сидящий там, лысый мужчина в очках, отдалённо напоминавший моего папу, как-то подозрительно на меня смотрит. С непонятным интересом, его глаза бегали по моему животу и бёдрам, словно я была товаром, который он отчаянно хотел, а денег не было. Мне была не ясна странная жадность в его взгляде, и это вызывало дискомфорт. Я ощущала угрозу. Между тем, не он один был такой. Почти все мужчины в жюри смотрели на девочек также.
Я была рада, когда ведущая закончила говорить и объявила, чтобы мы начинали. Освещение в зале померкло, а на сцене зажглось. Зазвучала музыка и всё внимание приковалось к нам.
 Самой младшей было семь, самой старшей двенадцать, но двигались мы, как единое целое. Всё благодаря Анне Сергеевне. Она была строгим, но талантливым хореографом. Научила нас чувствовать себя в танце, как рыба в воде и предвидеть, даже не запоминать, движения партёров. Иначе бы мы и смогли исполнять элементы почти идеально синхронно, да ещё попадая в такт музыке. Со стороны это отдавало бурлеском, ведь мы все были одеты по-разному, а танцевали одно, но зрителям нравилось. Все девчонки старались от души, хотя эта часть и не была самой сложной. Важно, первое впечатление сделать положительным.
Мама хотела, что каждая секунда, проведённая мной на сцене, была чем-то сногсшибательным. Я надеялась, что у меня это получается. Правда, когда в завершении общего танца, каждая участница выбегала на язык и исполняла коротенькое танцевальное соло, я не рассчитала и чуть с него не упала. Бешено махая руками, я чудом удержалась, и, к счастью, сумела обыграть это достаточно артистично. Зрители охнули, а потом засмеялись: подумали, что так было задумано. Первая часть подошла к концу, и мы вернулись за кулисы, под громкие аплодисменты.
-Молодцы! Молодцы!! Молодцы!!! – Кричали люди. Выступление удалось, с чем мы друг друга поздравляли. Я нашла в толпе Алису и мы крепко обнялись.
-Ты там чуть не свалилась!!! – Смеясь, кричала она.
-Да что ты говоришь. Это была импровизация! – Пошутила я, с нарочито важным видом.
До чего приятно созерцать эйфорию, а ещё приятнее быть её участником. Там, за кулисами, было забыто то, что мы всё-таки являемся соперницами. Мы чувствовали, что делаем общее дело и делали его с радостью.
В это время на сцене показывали видео. Короткий документальный фильм про нашу подготовку и благородные цели конкурса. Мы же стали готовиться к творческой части. Каждой давалось не более четырёх минут, чтобы спеть или прочитать стихи, но пение, конечно, выигрышнее. В этом задании был необходим голос.
Радость от предыдущего успеха улетучилась, и нервы снова принялись за свою назойливую игру. Как же не повезло находиться в середине списка. Всегда считала, что лучше быстрее встретиться лицом к лицу с ответственностью, чем долго ждать и мучиться от напряжения.
Заслышав имя Алисы, мы дружно пожелали ей удачи и она, улыбаясь, вышла к микрофону. Зал был очарован её ангельской внешностью и просто поражён вокальным талантом. Едва из её уст полилась «Аве Мария», как все замолчали, и эта тишина была особенной. Не той, когда принуждают молчать, а когда ты сам теряешь дар речи. Даже атеисты заворожено слушали христианский гимн в исполнении маленькой девочки, голос которой шёл из самого сердца. Чистого, непорочного, невинного сердечка.
В этот момент весь пафос мероприятия обратился в прах. Он был ничтожен и заслуженно забыт. Люди словно приобщились к чему-то действительно важному, сокровенному, тому, что делает нас теми, кто мы есть. Тому, что выше всех жалких повседневных проблем, но, к сожалению, редко из-за них вспоминается. И хотя Алиса пела на итальянском, её все понимали. Для того, что она старалась донести, не существовало языковых барьеров. Голос ребёнка уходил глубоко-глубоко в душу, рассеивая даже самую непроглядную тьму, жизнерадостным светом. Алиса напомнила всем нам о том, что такое любовь и сделала это самым прекрасным образом. Как только она закончила, зал взорвался аплодисментами. Конечно, люди всем аплодировали, но тут было другое дело. Это был самый настоящий, искренний восторг и кроме Алисы больше никто не смог заслужить подобной реакции.
Она поклонилась, как истинная леди, и ушла за кулисы. После неё выступать было уже как-то бессмысленно. Все это понимали и сомнения в том, кто станет победителем, отпали сами собой. Безусловно, если жюри чего-нибудь не выкинет. Кто их знает?
Когда наступила моя очередь, моё волнение куда-то исчезло. Я была только рада и с уверенностью вышла на сцену. Мужчины в жюри по-прежнему гнусно пялились, но меня это не смущало. Можно сказать, что я расслабилась. Пальцы сами собой заскользили по струнам, и, набрав воздуха в грудь, я начала петь свою милую ковбойскую песенку, дав публике насладиться колоритом американского юга. Культурой, увы, знакомой мне лишь по приключениям Тома Сойера.
Исполнив номер только на треть, я уже поняла, что он успешен. Людям нравилось меня слушать. Они улыбались, предавшись душевной гитарной мелодии и поэтичным словам, произносимых мной с трогательной наивностью. Аплодисменты по завершении были вполне ничего. До Алисиных не дотягивали, но, тем не менее, честно отражали высокие оценки. Казалось, что не довольна лишь моя мама. Она чесала подбородок и оценивающе смотрела, но тут уж ничего не поделаешь, ей вечно что-то не нравится. Об оценке жюри можно было лишь гадать. Они немного поговорили между собой и стали что-то строчить в своих бумажках.
Я послала аудитории воздушный поцелуй и пошла в гримёрку, готовиться к персональному танцу - для него надо было переодеться.
Для меня были заготовлены красивые туфли на каблуках и платье-пачка в зелёных тонах. В нём я должна выглядеть эффектно и мой джайв пройдёт на ура. С каждой участницей отдельно обговаривали, какой танец она будет исполнять. Больше всех выбирали самбу и сальсу, танец живота был как минимум у троих, а вот джайв популярностью не пользовался. Поэтому мы с мамой его и выбрали.
Чтобы дать последним участницам время, перед завершающим этапом на сцену вызвали каких-то мастеров брейк-данса: четверых парней, лет двадцати. Только смотреть на них никто не стал, какие бы изощрённые кульбиты они не исполняли. Люди переговаривались и сидели в телефонах.
За эти минуты мне лучше было бы повторять свою программу, но, вместо этого я беззаботно общалась с девчонками. Мы делились сожалениями, что сегодня последний день, когда мы собираемся вместе. Рассказывали о планах в жизни, обсуждали свои выступления и, конечно же, восхищались Алисой. Спрашивали, что она будет делать, когда разбогатеет, став супермоделью. Она жаловалась, что мы делаем скоропостижные выводы, что ещё ничего не решено и у каждой есть значительные шансы. Но на вопрос всё-таки ответила, её мечта – свой собственный самолёт, на котором она облетит весь мир.
Вскоре нас снова позвали. Расслабляться было нельзя - наступил самый сложный и ответственный этап и до сего момента все показывали хорошие результаты. Понятно, что кто-то хуже, кто-то лучше, но в целом каждая заслуживала уважения за трудолюбие и целеустремлённость.
 Первая девочка исполнила танец живота, вторая сальсу, третья чачу и вот пришла очередь Алисы.
Публика встретила её с воодушевлением, ожидая, что и сейчас она покажет что-то невероятное. В сотнях глаз зажёгся огонёк, когда маленькие туфельки застукали, а белое платьице заметалось. Рукам и ногам юной танцовщицы приходилось исполнять массу сложных движений, но производились они удивительно легко, а так способны только настоящие профессионалы. С каждой секундой, самба Алисы становилась всё увереннее. Скованность, если и была, то целиком испарилась. Ритм нарастал, и пластика убыстрялась, не теряя в изящности.
К этому моменту зажигается адреналин, и время как-будто замедляется. Если танцуешь от души, это всегда происходит. Не верилось, что что-то может пойти не так и как всегда бывает, с хладнокровной неожиданностью оно пошло не так.
Правый каблук Алисы сломался, и она с размаху упала лицом об сцену. По залу пробежал ужас, задние ряды привстали. Музыка выключилась и повисла жуткая пауза. Алиса медленно села и все увидели гримасу боли на её лице. Ведущая стояла в стороне, закрыв рот руками и пытаясь не упасть в обморок от вида крови, которая градом лилась из носа девочки, обильно стекая на платье.
Алиса закричала, от чего душа уходила в пятки. Первой к ней бросилась мать. Затем ещё несколько родителей и женщины из жюри. Они быстро увели окровавленного ангела за кулисы. Мы не сразу поняли, что произошло, пока люди не провели участницу в гримёрку. Я прорвалась сквозь толпу и бросилась к своей подруге. Она была в истерике, тяжело дышала, а лицо было мокрым от крови и слёз. На переносице была значительная трещина.
Меня оттолкнул мужчина, по всей видимости, доктор, который стал её осматривать.
-Перелом носа. – Неутешительно заключил он. – Причём сильный. Ей надо в больницу.
-Это очень опасно?! Умоляю, скажите, что с ней будет?! – Навзрыд расспрашивала мать Алисы.
-Пока сложно сказать, но перелом точно открытый. Если осколки костей попадут в кровоток, может быть закупорка сосудов. Да и возможно сотрясение мозга.
Я воспользовалась возможностью и прижалась к подруге. Стала говорить ей, что всё будет хорошо, но, ни меня, ни кого бы, то, ни было ещё она не слышала. В гримёрку уже набилась целая толпа. Все с обеспокоенными лицами высказывались, мол, какое ужасное происшествие, какая бедная девочка.
-Какая жалость. – Услышала я знакомый голос. Взглянула и увидела маму. – Надеюсь ничего серьёзного? – Спросила она.
Я на всю жизнь запомнила эту секунду. Миг, когда изменилось всё. Весь мир, вся вселенная стали другими, ведь лишь тогда до меня дошла одна вещь. И почему она так долго доходила?
Я смотрела на её лицо, преисполненное отвратительно фальшивого беспокойства, и сознавала горькую истину: моя мать чудовище.
По этим чёрным, как преисподняя, глазам я прочитала все её мысли, и сомневаться в них не представлялось возможным. Это ведь она подпилила каблук Алисе. Подловила момент и сделала то, что могло убить невинного ребёнка. Что если бы она сломала шею или осталась инвалидом на всю жизнь? И ради чего? Ради победы? Ради модельного агентства? Нет уж спасибо. Я не хочу в этом участвовать. И, кстати говоря, ради чьей победы? Моей? Сомневаюсь. Давно надо было набраться храбрости и открыть глаза: этому монстру, которого я обычно называла ласковым словом «мама» наплевать на меня. И на всех вокруг тоже. Ей никто не нужен, кроме себя любимой.
Ну, выиграю я этот конкурс и стану моделью, а дальше что? Она по-прежнему будет помыкать мной как животным? Наживаться на моем успехе, потому что свои шансы проворонила? И как всегда лицемерно заявлять, что желает мне добра, как сейчас делает вид, что ей жалко Алису.
Отныне это была не моя мать, это был мой враг и мне глубоко наплевать, что своей жизнью я обязана именно ей. Это больше не имело смысла. Вопреки всем божьим законам я её ненавидела. Мне хотелось наброситься и разорвать её на куски. Ответить за каждую каплю крови, что пролил лучший человек, которого я когда-либо знала. Страх перед этой женщиной остался в прошлом, и на замену пришло дикое отвращение.
Доктор крикнул всем расступиться и толпа разошлась. Он взял Алису на руки и понёс к выходу. Её мама шла рядом что-то шептала дочери на ухо. Виолетта Фёдоровна с другими организаторами проводили их до машины, на которой пострадавшую увезли в больницу. Атмосфера царила мрачная. Мало кто видел смысл продолжать, одной из них была, разумеется, Полина Ивановна.
-Советую проверить свои каблуки. Мало ли что. – Обратилась она ко мне. Я и не взглянула в её сторону, но сделала вид, что иду их проверять.
Зрителям объявили, что участница номер четыре не получила серьёзных травм, но из состязания выбывает, и мероприятие будет продолжено минут через десять. После этого вышла уборщица и стала шваброй смывать кровь со сцены. В это время все остальные девчонки пытались придти в себя. Появилась Виолетта Фёдоровна и сказала родителям возвращаться в зал, а нам прочитала лекцию о том, что произошедшее не более чем случайность и необходимо продолжать. С неохотой все отправились за кулисы. Девчонки были полны неуверенности и примитивного страха. Казалось, лишь во мне есть твёрдая решимость довести дело до конца.
В первых двух турах я себя отлично показала и могла не сомневаться, что теперь являюсь фавориткой. Разок станцевать и лента победительницы была бы у меня. То к чему я шла целый месяц и представляла тяжелейшим испытанием, теперь было элементарным. И что же делать? Мне не нужна победа, тем более такая. Тут я сделала выбор. Выбор того, что я личность и сама принимаю решения. Пора было остановить насилие, которому я подвергалась практически всю жизнь. Этап первый: запороть танец назло Полине Ивановне.
 Разрушить её планы оказалось до смешного просто. Надо было делать всё то же самое, но гораздо хуже. Часто ли бывает в жизни, что твоя цель что-то сделать плохо?
Зайдя на сцену, я первым делом отыскала лицо мамы. Хотела знать, где она, чтобы насладиться её разочарованием. Когда заиграла музыка, первое время я танцевала нормально, чтобы не вызвать подозрений. Зрители не ожидали, когда я «забыла» свои движения и начала чечётку, неуклюжую до невозможности. В зале стали смеяться. Я поняла, что иду в верном направлении и решила спародировать Элвиса Пресли с его фирменным движением ногами. Получилось ужасно и мои оценки упали ниже плинтуса. Ну «не умеет» девочка танцевать, ну что поделаешь?
Я жадно мстила своей матери, уродуя танец до невозможности. Делая самые нелепые движения и бессмысленны пируэты. Со стороны могло показаться, что у меня не всё в порядке с головой. Найдя момент, я упала, попытавшись сделать колесо (оно и так у меня не получалось) и незаметно расстегнула бретельку на туфле, перед тем как встать. Как кульминация этой убогой клоунады, я высоко взмахнула ногой, и туфля слетела с ноги, отправившись прямо в зал. Сотни голов охнули, наблюдая за ней. На секунду она зависла в воздухе, а потом приземлилась в стакан одного из членов жюри. Тот разлетелся вдребезги, оросив водой того самого, лысого очкарика с головы до ног. О лучшем и мечтать было нельзя.
-Сегодня мы, похоже, не можем без ЧП. – Попыталась отшутиться ведущая.
Я домучила зрителей последние полминуты и, шумно пытаясь отдышаться, поклонилась.
Вместо привычных оваций была тишина, а потом, подумать только, жиденькие аплодисменты. Прощай первое место! Мамино лицо об этом красноречиво говорило. Такого потерянного выражения я у неё никогда не видела. Казалось, что она готова совершить самоубийство и за кулисы я ушла с чувством справедливости.
После этого позора у других девчонок шансы возросли. Я была этому только рада, ведь многие из них заслуживали главный приз. Да и я в накладе не осталась. В этот день я одержала свою личную победу. Время прошло незаметно и мы уже собрались на сцене, готовясь к оглашению результатов.
Мама сидела, кусая ногти, тепля последнюю надежду, что может каким-нибудь чудом меня, выберут первой. Надежда не оправдалась, к моему удовольствию.
Королевой стала Даша. Сюрприз так сюрприз! Та, что была самой невзрачной на подготовке, теперь носила корону и со слезами на глазах благодарила своих родителей, братьев, сестёр, одноклассников, учителей и домашних животных в признательной речи. Она не раз говорила, что мечтает стать моделью и её вот мечта сбылась. Надеюсь, у неё будет большое будущее.
Кроме главного приза был ещё и приз зрительских симпатий, и он достался Алисе! Моей радости не было предела, когда я это услышала. Хоть как-то не отметить Алису было бы преступлением. Ей досталась путёвка во Францию, и, как мы узнали позже, 10 000 долларов компенсации морального вреда. Ведь по сути это организаторы были виноваты в случившемся: не досмотрели, не обеспечили безопасность, и суды им были не нужны.
Вечер этого дня был одним из самых счастливых в моей жизни. Первым делом, мы все отправились в больницу, проведать Алису. Принесли ей хорошие новости, разных сладостей и фруктов. Травма к всеобщему облегчению оказалось не опасной, но на денёк, другой ей следовало оставаться в палате. Она сердечно поблагодарила нас за заботу, и мы отправились в кафе, где был организован праздник для участниц конкурса.
Веселились до глубокого вечера! Объедались конфетами, тортами, пирожными, пряниками, кремами, бисквитами и вообще всем, что вкусно, но не полезно. А кроме того проштудировали весь репертуар караоке, перебили десятки воздушных шариков, подожгли кучу бенгальских огней, которые затем тушили кока колой с ментосом, нащёлкали миллион фотографий, перепачкали свои новенькие платья и чуть не разломали пару игровым автоматов. Родители не решались нам мешать, никто ничего не указывал и мы закатили такое шумное веселье, что наш смех похоже ещё долго будет отдаваться эхом в стенах заведения. Это было именно такое время, которое хочется, чтоб длилось вечно.
Впрочем, когда часы пробили десять, я уже еле стояла на ногах и родители стали забирать детей домой. На душе стало тягостно, что я возвращаюсь к маме. Кто знает, что теперь меня может ждать? Я попрощалась с девчонками и вышла на улицу. Она ждала в машине.
Я думала, что сейчас начнутся крики, оскорбления, лекции, пощечины, в конце концов, но когда я села в машину, мама оказалась подозрительно спокойной.
-Хорошо отпраздновали? – Спросила она.
-Ну, так, ничего. Повеселились, как могли.
-Понятно. Едем домой.
Меня так и подмывало спросить, что она думает по поводу всего, но я боялась, что вопросы разрушат это необъяснимое спокойствие. Поэтому всю дорогу до дома мы ехали молча. На всякий случай я притворилась, что заснула.
Моё сегодняшнее озарение никуда не делось. Я по-прежнему понимала, что связана со страшным человеком и это нельзя было оставлять как есть. Надо было что-то делать, что угодно, лишь бы изменить сей порядок вещей, но как это можно устроить? Впрочем, я была слишком измотана, чтобы о чём-то думать. Похоже, судьба дала мне немного форы, и этим надо было пользоваться. В конце концов, утро вечера мудренее.
Когда мы приехали домой, мама вышла на балкон, уселась в кресло и стала задумчиво курить. Вот бы понять, почему она ведёт себя так неестественно. Мной только что были загублены многие её мечты, и где же хоть какой-то выговор? Я сказала, что иду спать, но она даже не обратила внимания. Я повторила.
-Да иди уже. – Нервно огрызнулась она и затянулась, изо всех сил, будто ища в сигарете спасение.
Положение не давало покоя, оно казалось карточным домиком. Малейший толчок и всё развалится, принеся не самые приятные последствия. Открыв окно в своей комнате, я впустила свежий воздух и шум ночного города, под который моментально заснула прямо в одежде.

***
Уже рассветало, когда мать ворвалась и набросилась на меня. Её переполненные яростью глаза до сих пор видятся мне в кошмарах.
-Что такое?! – Единственное, что пришло в голову спросонья.
-Ты ведь это специально, да?! Предала меня, ты маленькая грязная членососка! - Она ударила меня по щеке с такой силой, что я повалилась на подушку и чуть не потеряла сознание, а потом больно схватила за запястья. Попытка к бегству была пресечена, сопротивляться сил не было. То чего я боялась, случилось, но почему-то не сразу. Может остатки совести заставили её задуматься, правильно ли она поступает. Жаль, что они лишь отсрочили неизбежное.
-Зачем, сука?!
-Затем, что ты жестокая, подлая тварь! Это ведь ты чуть не убила Алису! – Кричала я ей прямо в лицо.
-Ах, вот в чём дело! Подставила родную мать, из-за малолетней потаскухи?!
-Она не такая, кем бы ты её не называла. Ты и волоса её не стоишь!
-Да где бы ты была, если бы не я?! Я всё делала ради тебя! Ты могла стать лучшей!
-Лучше сдохнуть! Я тебя ненавижу! Гори в аду со своей победой!

Она со всей силы швырнула меня на пол. Я ударилась лицом о линолеум и потеряла пару зубов. Мать кинулась и стала меня избивать. Она была просто безумна. Кричала, что я - ошибка, что испортила ей жизнь, что надо было делать аборт. Я понимала - специально или не ненароком она сейчас совершит убийство. Единственный выход – драться за свою жизнь. Кто бы знал, что защищаться придётся от родной матери?
Я вырывалась, билась, царапалась, кусалась, но, конечно же, она была гораздо сильнее. К моменту, когда мне удалось немного ослабить напор, моё тело уже было в синяках. Я плюнула кровью ей в лицо, и, воспользовавшись, долей секунды замешательства, что есть силы, толкнула ногами. Она упала на спину, а я бросилась бежать.
-Верно! Убирайся к чёртовой матери, грёбаная шлюха! – Орала она мне в след. Я вылетела за порог, спустилась по лестнице с нашего шестого этажа и, что есть сил, помчалась, куда глаза глядят. Я ничего не соображала, ноги сами куда-то неслись. Куда именно неясно, лишь бы подальше от дома.
Было раннее утро, народу и машин на улицах почти не было. Некому было остановить меня и спросить, почему маленькая девочка мчится сломя голову, с разбитым лицом, в разорванном платье и босиком. Я пробежала, казалось, несколько километров и остановилась лишь, когда поняла, что сердце вот-вот разорвётся. Адреналин спадал, и притупившиеся чувства пришли в норму. В ногах проснулась адская боль – без обуви, ступни истёрлись об асфальт до крови. Стоять было невыносимо, и я уселась возле перил посредине длинного моста.
Вокруг царила редкая для большого города тишина. Слышно было только плеск реки под мостом, карканье ворон и моё отчаянное дыхание.
Дом был далеко и, немного успокоившись, в голову полезли мысли. Куда идти? Что теперь делать? Что со мной будет? Воображение перебирало сотни вариантов дальнейшее судьбы, и, не смотря на то, что многие из них были не самыми приятными, настроение у меня было приподнятое. Я чувствовала, что освободилась. Что скинула цепи, в которых была рождена. Невероятное ощущение, заглушавшее сознавание беззащитности и одиночества на городских улицах.
Словно по указу режиссёра начался дождь, иронично добавляющий драматизма этому моменту. Я с радостью умылась крупными каплями, смывая вместе с кровью и остатками косметики свою прошлую жизнь. Манна небесная только становилась сильнее и вместе с ней, из-за облаков появилось солнце, породив грандиозную радугу. Я смотрела на неё и понимала, что отныне всё будет иначе.

***
Прошло полгода с тех пор, как мать лишили родительских прав. Я переехала жить к отцу, и мы образовали новую семью. Вскоре он обручился с Юлей, после того как она родила моего сводного братика. Вопреки кое-чему мнению, он оказался поразительно талантливым и умным мальчиком. Я проводила с ним массу времени и часто играла на гитаре, пробудив в нём незаурядный интерес к музыке. Юля была со мной очень заботлива, и я быстро привыкла называть её «мамой».
По счастливому стечению обстоятельств, семья Алисы переезжала и нашла квартиру недалеко от нашей. Моя и её семьи стали не разлей вода. Мы часто гостили друг у друга, и любые проблемы решали сообща.
О жизни с Полиной Ивановной, казалось, можно было забыть, но какой-то необъяснимый интерес у меня всё-таки сохранялся. Как выяснилось, несколько лет жила одна, а потом встретила какого-то бизнесмена и улетела в Штаты. Больше я о ней не слышала. Может она нашла своё счастье, а может уже покинула этот мир. Строить догадки можно бесконечно, и мне не особо хотелось этим заниматься.
Прошлое постепенно стиралось из памяти, становясь невзрачной тучкой на горизонте воспоминаний. Несравнимой с внушительными облаками забот и радости, что подарило моё новое окружение. Но всё-таки она была и не собиралась уходить. Может это и грустно, но отнюдь не бессмысленно. Благодаря ней я поняла, кто я есть и на что способна. Какие в нас заложены добродетели и что с их помощью можно изменить. Мир, конечно, жесток, но жесток он не просто так.