Брутальный и упрямый Гл. 5

      Глава пятая
      Встречи, разговоры, «тарелки»

      Он приводнился в Ню-Олесунне уже ближе к полуночи. Затащил – на специальной тележке – мотодельтаплан в ангар, запер двустворчатую дверь на замок и отправился домой. Там они с Клыком слегка перекусили – именно слегка, так как плотные ужины ведут к преждевременному ожирению. А как упитанный мужчина (или там, к примеру, пёс-хаски), может быть брутальным? Никак, ясен пень…       
      Потом Тим решил перевести на компьютерные диски видеоматериалы, заснятые в течение дня. Здесь его и поджидал неприятный сюрприз: съемки с места убийства двух белых медведей-подростков получились отличного качества, а, вот, всё, имевшее отношение к мысу Верпегенхукен…
      - Ничего не получилось, - расстроился Тим. - Ничего, и даже меньше. И обзорная съёмка, сделанная с мотодельтаплана, куда-то пропала, и все наземные кадры…. Чистая плёнка, и всё тут. Хрень хреновастая и склочная. Впрочем, чего-то такого я и ожидал. Объект-то не из простых будет, а с ярко-выраженным подвохом. Ладно, Бог даст – разберёмся. Чай, не последний день живём на этом Свете…
      Напоследок он разослал – сразу по нескольким электронным адресам – текст следующего содержания: - «Имею срочные и важные новости! Всем заинтересованным лицам предлагаю собраться завтра в «кают-компании» к девяти тридцати утра. Брут».
      Что такое – «кают-компания»? Это такой специальный домик, не имеющий конкретного хозяина. Как уже было сказано, Ню-Олесунн являлся посёлком интернациональным, и его немногочисленные обитатели, разделяясь по принципу землячеств, жили друг от друга отдельно. А в «кают-компании» собирались только по таким важным поводам-вопросам, как: узко-профильные научные совещания и семинары, рассмотрение вопросов (в том числе, и финансовых), посвящённых техническому обслуживанию и благоустройству посёлка, а также для  совместных празднований дней рождения и самых различных юбилеев.   
      Отправил и – с чистой совестью – завалился спать…

      Утром – ни свет, ни заря – Клык запросился на выход.
      - Почки моржовые всему виной, - поднимаясь с кровати, предположил Тим.
      - Гав! - подтвердил пёс, мол: - «Они, родимые! Вкусные, заразы, до полного безумия. Но только, к большому сожалению, немного слабят…. Шевели, дружище, помидорами! Поторапливайся. Как бы казуса, тьфу-тьфу-тьфу, не приключилось…».
      Выпустив хвостатого приятеля на улицу, Тим, сладко-сладко зевая, посетил туалет и ванную комнату, после чего прошёл на кухню и, включив телевизор, занялся приготовлением завтрака.
      По одному из развлекательных английских телеканалов транслировали научно-популярную передачу про НЛО: несколько бородатых и высоколобых деятелей увлечённо, практически с пеной на губах, обсуждали очень важный и животрепещущий вопрос, мол: - «А с какого конкретного созвездия (или, там, с конкретной звезды), они к нам прибывают? Летающие «тарелки», то бишь?». Чаще всего в беседе упоминались следующие космические объекты: Вега, Сириус, Альдебаран и созвездие Кита.
      - Идиотизм махровый, сплошной и законченный, - наполняя электрический чайник водой, высокомерно усмехнулся Тим. - Какие ещё летающие «тарелки» – в одно нехорошее и волосатое место? Бред горячечный и бредовый. Ни одного, даже малюсенького и вшивенького НЛО за всю прожитую жизнь – в натуре – не наблюдал. Неуклюжие выдумки, неумелые байки и пошлые сказки для детей младшего школьного возраста…. Впрочем, с интересом (чего скрывать?), понаблюдал бы. Да и с инопланетянами, понятное дело, с удовольствием бы познакомился. Поболтал бы о всяком и разном. Обменялся бы глобальными мироощущениями планетарного порядка и свежими «солёными» анекдотами…. Так-с, теперь по поводу завтрака. Чтобы такого сварганить? Лень, честно говоря, заморачиваться. Останусь, пожалуй, упёртым консерватором. То бишь, ограничусь пельмешками со сметаной и кофе. Верный хаски? Пусть пару-тройку суток посидит на сухом лечебном корме. Лишним – в любом раскладе – не будет…. Ага, лёгок, лохматый, на помине. В дверку скребётся. Как-то быстро он сегодня управился…. Эй, варвар недоделанный, прекращай дверь поганить! Подожди немного! Я сейчас! Только корма в твою миску насыплю…   
      Клык, старательно и тщательно обтерев лапы о коврик в прихожей, прошёл на кухню и, задумчиво похрустев тёмно-коричневыми шариками-гранулами, выдал:
      - Гав, гав-в, гав-вв, - мол: - «С сухим кормом, братец, это ты правильно придумал. Одобряю, поддерживаю и ни капли не жалуюсь. Кстати, на улице тебя уже поджидают…». 
      - Серьёзно? Это тот, о ком я думаю?
      - Гав, - мол: - «Именно он. Пройдоха Альвисс Олсен, собственной норвежской персоной. Морда наглая, бесстыжая и прожжённая. Клейма ставить негде…».
      - Он один?
      - Гав.
      - И то, как говорится, хлеб. Запросто мог – после моей вчерашней весёлой шутки – и парочку полицейских, нажаловавшись здешнему доверчивому губернатору, выписать из Лонгьира. С такого нервного и трусливого гада станется…
      После того, как завтрак был успешно завершён, а Тим помыл грязную посуду и собрал рюкзак, они вышли на улицу. Естественно, что и верный «Winchester Model 1912 (1934)», и видеокамера также были прихвачены с собой.
      - О, мистер Белофф! - радостно запричитал-завопил Альвисс Олсен, прогуливавшийся недалеко от коттеджа. - Доброго утра! Крепкого здоровья! Рад вас видеть!
      - Гав, - насмешливо известил Клык, мол: - «Даже правую ладошку, недоумок заторможенный, сперва протянул. Типа – для рукопожатия. Но потом, понятное дело, боязливо отдёрнул и торопливо спрятал за спину. Видимо, мышечная память сработала…. Братец, а он реально взволнован и всерьёз обеспокоен. Более того, испуган нешуточно. Интересные, гадом буду, дела…».
      - Привет, субчик длинноносый, - вальяжно откликнулся Тим. - Никак, на променад выбрался из затхлой берлоги? Типа – свежим морским воздухом подышать?
      - Это точно, подышать. Погода сегодня хороша. Давление высокое. Влажность, наоборот, низкая. Кислорода в воздухе много. Подышать…. Вот, иду. Дышу. Наслаждаюсь…. А по какому вопросу, извините, вы сзываете в «кают-компанию»…э-э-э, заинтересованных лиц?
      - Не суетись, морда. К запретному мысу Верпегенхукен это никакого отношения не имеет. Не был я там. Так и не долетел. Другие важные дела отвлекли.
      - Точно – не были?
      - Точно, очкарик хилый. Честное брутальное слово…. Ну, что? Шагаем на встречу с коллегами?
      - Ага, конечно, - заметно повеселел норвежец. - Шагаем…   
      В восемь двадцать девять, ровно за одну минуту до назначенного времени, они вошли в холл «кают-компании». Журнальные столики, заваленные разнообразной полиграфической продукцией, кожаные диваны, кресла, письменные столы с компьютерами и ноутбуками, стулья, длинная барная стойка, огромная плазменная телевизионная панель, закреплённая на торцевой стене. Два десятка мужских физиономий – всевозможных оттенков кожи, разных возрастов и с различными разрезами глаз. Разговоры, смешки, сигаретный и сигарный дым.
      - Гав, - едва слышно хмыкнул Клык, мол: - «Всё – как и всегда. Ничего нового. Пересказывают друг другу «бородатые» анекдоты про развратных баб и их рогатых муженьков. Деятели озабоченные, мать их…».
      Тим поздоровался с присутствующими – с кем-то за руку, кому-то просто кивнул небрежно, после чего, пристроив рюкзак и винчестер к одному из свободных стульев, вставил компьютерный диск в гнездо крайнего ноутбука, пощёлкав клавишами, вывел видеозаписи на экран плазменной панели и приступил к рассказу.
      Увиденное и услышанное произвело на собравшихся учёных и исследователей должное впечатление. Как только докладчик замолчал, по холлу «кают-компании» полетели взволнованные, гневные и возмущённые реплики:
      - Какие же бесстыжие сволочи!
      - Твари бессердечные!
      - Первое браконьерство – в отношении белых медведей – за последние пятьдесят пять лет…
      - Неслыханное дело!
      - Кто же решился на такое?
      - Живодёры…
      - Гав, - тихонько подсказал Клык, мол: - «Обрати-ка внимание, дружок закадычный, на достославного мистера Олсена. Бледный-бледный и словно бы замороженный. Глазки мутные какие-то. На лбу даже меленькие капельки пота выступили…». 
      Альвисс, почувствовав заинтересованный взгляд Тима, вздрогнул, встряхнулся и, решив тоже высказаться, заявил:
     - Ненавижу браконьеров. Ужасные люди. И погибших мишек очень жалко. Очень-очень. Я чуть не прослезился…. Мистер Белофф, а что вы намерены делать дальше?
      - Да, Брут, что ты намерен? - заинтересовался пожилой японец. - Найдёшь козлов и глотки им перережешь?
      - И это, конечно, тоже, - невозмутимо пожал плечами Тим. - А чисто для начала – поставлю в известность о данном происшествии «Фонд охраны дикой природы». Пусть думают, кумекают и принимают экстренные меры. Работа у них такая. Диск же с видеозаписями оставлю в ноутбуке. Снимайте, камрады, копии и рассылайте по своим начальникам. Пусть тоже подключаются. Да и со знакомыми журналюгами можете поделиться горячей информацией. Лишним не будет. Но только – что касается журналистов – сугубо на безвозмездной основе, безо всяких продаж. Если кто-нибудь, всё же, решит скрысятничать – обязательно узнаю. Узнаю и обижусь – со всеми втекающими и вытекающими…. Ну, исследователи хреновы, всех благ! Не кашляйте…
      Он, забросив за спину рюкзак и подхватив винчестер, покинул «кают-компанию».
      Последовавший за ним Клык неуверенно спросил:
      - Гав?
      - Правильно всё понимаешь, - размеренно шагая по тротуару, подтвердил Тим. - К ангару следуем. Готовься, дружбан, к очередному полёту…
      - Мистер Белофф! - из дверей «кают-компании» выскочил растрёпанный Альвисс Олсен. - Подождите, пожалуйста!
      - Ну, чего тебе, морда?
      - Вы собрались в полёт?
      - Это точно. Угадал, очкарик.
      - А куда?
      - По небу.
      - Э-э-э…. М-м-м…
      - Мы с приятелем решили в Лонгьир наведаться, - сжалился над норвежцем Тим. - Типа – с визитом вежливости. Столица архипелага, как-никак.
      - Хотите лично доложить господину губернатору о факте злостного браконьерства? - громко сглотнув слюну, предположил Олсен.
      - Гав-в-в! - искренне обиделся Клык, мол: - «За кого, харя длинноносая, ты нас, брутальных пацанов, держишь? За хрупких подхалимов и изнеженных лизоблюдов, обожающих ползать на коленях по пышным начальственным коврам? Совсем, наглец очкастый, охренел в психической атаке! Зубы таким деятелям надо выбивать. Желательно все сразу. Или же, наоборот, кусать качественно, жалости не ведая и мясо из тощих ляжек вырывая…».
      - Успокойся, напарник, - ласково потрепав пса по лохматой холке, попросил Тим. - Отойди от него. Пусть живёт. По крайней мере, пока… Что же касается тебя, фантазёра скандинавского, - окинул Альвисса презрительным взглядом. - Не угадал ты, однако, на этот раз. Не знаком я с высокородным господином губернатором, ибо рылом не вышел. Да и родословная откровенно подкачала…. Но, знаешь, по этому поводу я совсем не комплексую и ни капли не расстраиваюсь. Мне есть – и помимо мудрых чиновников – с кем потолковать в Лонгьире. В том смысле, что с умными и знающими людьми. Ну, с очень знающими и – практически – беспредельно-умными…   
   
      До Лонгьира (одно из пятнадцати-двадцати названий этого славного населенного пункта), один раз в две недели регулярно летал рейсовый вертолёт. Но Тима это обстоятельство совершенно не интересовало. Во-первых, он обожал быть автономным. То есть, не любил зависеть – в любых проявлениях этого термина – от всяческих внешних обстоятельств: как от объективных, так и от субъективных. Например, какая-то бюрократическая гнида посчитала погоду нелётной. Мол, туман слишком густой, а иней – на вертолётных лопастях – слишком синий, толстый и плотный. Или же, допустим, пилот неожиданно приболел. То бишь, затосковав по благам цивилизации, ушёл в классический заполярный запой. Или же горючка в стратегических ёмкостях – совершенно неожиданно для всех – закончилась. Всякое бывает на этом странном и мало-предсказуемом Свете…. Во-вторых, деньги – всегда и непременно – следует экономить. В том смысле, что сам-то он летел бы на вертолёте за казённый счёт, в рамках полугодового лимита, выделяемого ЮНЕСКО своим сотрудникам, а, вот, посадочное место, которое занял бы Клык, пришлось бы оплачивать из своего кармана. Причём, как за полноценного взрослого человека. Натуральный грабёж средь бела дня, образно выражаясь…. В-третьих, собак можно было заводить на борт вертолёта, только предварительно надев на них намордник. Правила, мол, такие. Клык не любил находиться в наморднике? Трудно сказать. Так как Тим никогда не осуществлял данного процесса. Более того, сама мысль о том, что придётся надеть на лучшего друга намордник, была ему глубоко противна. Так сказать, до стойкой тошноты…. В-четвёртых, Тим уже давно – месяца так три с половиной – не осуществлял инспекций центральной части острова Западный Шпицберген. Мол, а как там исполняются строгие законы о защите дикой природы? Кстати, необходимость регулярных инспекций данных территорий была дополнительно обусловлена тем фактом, что именно здесь располагался Баренцбург – единственный на островах архипелага посёлок (кроме временно-законсервированных), находящийся под российской юрисдикцией. А у русских, как известно, принято относиться ко всем запретительным законам откровенно наплевательски. То есть, выполнять их (если, вообще, выполнять), спустя рукава. И Тим знал об этой национальной особенности не понаслышке. Было ещё и «в-пятых», и «в-шестых». Короче говоря, он решил лететь в Лонгьир на личном мотодельтаплане…               

      Столичная взлётная полоса располагалась у самой кромки моря, с которого дул устойчивый северо-западный ветер.
      Сама-то взлётная полоса – по причине отсутствия у конкретного мотодельтаплана колёс – была им ни к чему. Зато были нужны ангары, сдаваемые в аренду за сущие копейки. Оставить летательный аппарат, предварительно «заякорив» его с помощью специальных стержней, по-простому на улице? С одной стороны, пошлого воровства на Шпицбергене давно уже не наблюдалось, как и циничных актов вандализма. Но с другой, ещё имела место быть и островная весенняя погода – коварная, переменчивая и совершенно-непредсказуемая. Практически в любой момент мог налететь шквалистый штормовой ветер. Да и майские грозы, сопровождаемые крупным градом, в здешних краях редкостью не являлись. Как говорится, бережёного – Бог бережёт. А если, при этом, мотодельтаплан находится в крепком и надёжном ангаре, то и вдвойне…
      Приводнились на серо-голубоватые воды Ис-Фьорда. Усовершенствованный «Bidulm-50» пробежал – на самых малых оборотах двигателя – порядка ста пятидесяти метров, повернув направо, оказался в прямоугольном искусственном «бассейне» и, уткнувшись слегка заострёнными гранями катамаранных плоскостей в мягкий тёмно-жёлтый песочек, остановился.
      - Гав-в! - пожаловался из переднего кресла Клык.
      - Серьёзно? - вылезая на берег, удивился Тим. - Неужели, замёрз?
      - Гав-в-в!
      - Говоришь, мол, боковым ветерком знатно продуло? Бывает, конечно…. Да не суетись ты, бродяга хвостатый. Сейчас я – как и предписано строгими инструкциями – самолётик наш разверну боком…. Ага, готово. Отстёгиваю ремешок.
      - Гав!
      - Не за что. Гуляй, родной. В том смысле, что бегай и грейся…         
      Пёс гулял, бегал, грелся. Так долго и активно гулял-бегал, что даже слегка взопрел. А хозяин всё что-то копался. Сперва, оформляя суточную аренду ангара, о чём-то долго болтал с сонным складским чиновником. Затем медленно, словно бы никуда не торопясь, катил по узким рельсам тележку, а докатив её до искусственного «бассейна», перекуривал, изредка поплёвывая по сторонам. После этого начал (внешне неуклюже и даже где-то неумело), устанавливать на тележку – с помощью специального гидравлического домкрата – мотодельтаплан… 
      Не выдержав, Клык подбежал к «бассейну» и, сердито подрагивая хвостом, высказался по полной программе:
      - Гав! Гав-в! Гав-в-в! - мол: - «Не надоело ещё дурака валять? Что ещё за бесплатный цирк, провинциальный насквозь? Прекращай немедленно – изображать из себя полного олуха и наивного недотёпу…».
      - Не шуми, братишка, - попросил Тим. - Так надо. Понимаешь? Есть на то веская причина. Не шуми…
      И причина, действительно, была. Он сразу же, как только покинул «Bidulm-50», почувствовал на спине (то бишь, спинным мозгом), чей-то колючий взгляд – заинтересованный, подозрительный и насторожённый.   
      «Такие взгляды не бывают случайными», - решил Тим. - «То есть, на берег заранее припёрся соглядатай, чётко осведомлённый о моих ближайших планах. Не иначе, это Альвисс Олсен, сука вежливая, позвонив по мобильнику, кому-то стукнул…. Кому конкретно? И с каких таких подгоревших пирожков? Что за цели и задачи, стуча, преследовал? Вот, это и предстоит выяснить. В том плане, что было бы крайне желательно…. Что при возникновении аналогичных ситуаций советовал делать многоопытный дядюшка Артём? Главное, не суетиться. Совсем. То есть, слегка притормозить все текущие дела. Перекурить. И, ненавязчиво оглядываясь по сторонам, зафиксировать и – по возможности – идентифицировать всех лиц, находящихся поблизости. То есть, потенциальных фигурантов…». 
      Он, меланхолично насвистывая под нос нехитрую мелодию, катил тележку с мотодельтапланом к ангару и мысленно подводил итог своим наблюдениям: - «Складской неповоротливый чинуша, наверняка, не при делах. Трое туристов – высоченный мужик и две молоденькие упитанные девушки? Судя по всему, американцы. Физии запомнил, надо будет потом навести справки…. Чудак-пенсионер Джон Флетчер рыбачит чуть в стороне. Он всегда и везде рыбачит…. Неизвестный сварщик старательно сваривает некую хитрую металлическую конструкцию. Неизвестный, потому что лица за сварочной маской не видно. Ну, не знаю, честное слово. Какой из работающего сварщика – соглядатай? Хотя, всякое бывает…. Кто ещё? Ежи Вайда – под ручку с жёнушкой – неторопливо прогуливается недалеко от лётной полосы. Может, дожидаются прилёта рейса из Осло? Может…. Что мне известно про Ежи? Он является владельцем чуть ли не единственной приличной швейной мастерской в Лонгьире. Шьет всякие и разные модные шмотки. И мужские и женские. Говорят, что всё получается типа – «по фирме». А его жена, мол, является талантливой закройщицей…. Да, пока ничего не понятно. Туман сплошной в голове…».    
      - Гав, - неуверенно предположил Клык.
      - Предлагаешь присмотреться к сварщику? А для начала – узнать его имя-фамилию-национальность? Вполне здравая и конструктивная мысль. Полностью разделяю и поддерживаю…

      Тропинка, оставляя в стороне многочисленные цветные палатки и длинное приземистое здание кемпинга, уверенно змеилась вверх по пологому склону. 
      - Гав! - въедливо напомнил Клык, мол: - «В палатках и кемпинге, как правило, проживают небогатые туристы, посетившие столицу Шпицбергена с краткосрочным визитом…. Кстати, приятель, за тобой могли наблюдать и из любой туристической палатки. Или же из окошка кемпинга. Через окуляры мощного бинокля, я имею в виду…. Смог бы ты почувствовать – спинным мозгом – такой взгляд?».
      - Хрен его знает, - по-честному признался Тим. - В том смысле, что дядя Артём, наверняка, знает. Только сейчас с ним, к сожалению, не связаться. Так как он – на данный момент – находится в очередной суперсекретной командировке…
      Тропинка, тем временем, влилась в грунтовую тёмно-кирпичную дорогу, которая – в свою очередь – метров через триста пятьдесят соединилась с пустынной асфальтовой трассой, связывающей аэропорт и город. 
      Клык, возбуждённо помахивая пышным хвостом-кренделем, убежал далеко вперёд.
      Сзади раздался короткий визг тормозов, после чего хриплый баритон вкрадчиво предложил на плохеньком английском языке:
      - Могу подбросить до города.
      - Обойдусь, - не оборачиваясь и не сбавляя шага, отреагировал Тим.
      Тихонько заработал автомобильный двигатель, машина медленно тронулась с места, и баритон, предварительно вежливо откашлявшись, продолжил уговоры:
      - И чего ты упрямишься, уважаемый господин турист? Чудак-человек, право. До города – четыре полноценных километра. А у тебя рюкзак за плечами, наверняка, тяжёленький. Ну, сам подумай…. Неужели, десять евро пожалел? Не жадничай, путник. Грех это…
      Тим, резко сбавив шаг, повернулся на сто восемьдесят градусов.
      Автомобиль тоже остановился, и пожилой усатый шофёр смущённо забормотал через приоткрытое боковое окошко:
      - Извини, Брут, не узнал тебя со спины. Богатым будешь. Да и собачки твоей нет рядом…. Может, всё-таки, подвести? За бесплатно, понятное дело? Ну, или свежие островные новости – в качестве оплаты – расскажешь…
      - Обойдусь.
      - Гав, гав, гав! - донеслось издали.
      - Всё понял, - заверил шофёр. - Извини, ещё раз, за беспокойство.
      - Господь Бог тебя, стяжателя наглого, извинит. Если, понятное дело, не забудет, поглощённый делами важными.
      Машина, ловко развернувшись в два приёма, укатила в сторону аэропорта.
      - Гав-в, - презрительно прокомментировал подбежавший Клык, мол: - «Поехал дальше охотиться на потенциальных клиентов. Ну, никакой гордости у людей…. Кстати, братец. По своей ли воле таксист догонял тебя, а? Может, его кто-то послал? Типа – разговорить?». 
      - Вечером проясним ситуацию, - пообещал Тим. - В обязательном порядке…

      Они миновали угольный порт и заброшенную канатную дорогу, по которой когда-то давно транспортировали добытый уголь от шахт к морю.
      Впереди замаячили городские дома, но Тим вновь свернул к морю, огибая новенький солидный причал, рядом с которым совершало некие манёвры современное круизное судно.
      - Гав, - предположил Клык, мол: - «Пристаёт, по всей видимости. Минут через сорок-пятьдесят на островной берег, век развратного Амстердама не посещать, хлынет новый туристический поток. До чего же эти туристы беспокойные и наглые, слов нет…. «Собачка, собачка, постой! Хочешь сладкую конфетку? Давай, сфотографируемся, а? Ну, куда же ты, собачка…». Тьфу, да и только. Уроды грёбаные и законченные…».
      Примерно в полукилометре от причала (и в трёхстах метрах от первых городских строений), располагались, выстроившись в не ровный ряд, несколько стареньких сборно-щитовых домиков. Этот отдельно-стоящий хуторок носил неформальное название – «Приют ветеранов». То бишь, в этих непрезентабельных хижинах проживали заслуженные пожилые люди Шпицбергена, отдавшие островам архипелага многие годы жизни. Просто так проживали, без оплаты. Даже воду и зимнее отопление оплачивали городские власти. Реальные плоды европейской социально-направленной и человеколюбивой политики в действии, так сказать.
      Возле крайнего, когда-то ярко-красного домика была установлена хлипкая скамейка-лавочка. А на лавочке, невозмутимо покуривая короткую чёрную трубку, сидела старушка – древняя-древняя, совершенно-седая, с тёмно-коричневым лицом, изрезанным частыми и глубокими морщинами.
      Когда Тим говорил в Ню-Олесунне норвежцу Альвиссу Олсену, мол: - «Мне есть – и помимо мудрых чиновников – с кем потолковать в Лонгьире. В том смысле, что с умными и знающими людьми…», то он, безусловно, лукавил. Существовал всего лишь один человек – среди всех проживающих на островах архипелага – с которым Тим Белофф «толковал». Вот, с этой самой тёмнолицей бабушкой. Со всеми же другими человекообразными индивидуумами он только «общался». То бишь, снисходил до общения…    
      Бабушку звали – «Хелена-Анна Ларсен», но все обитатели Лонгьира, включая разговорчивых туристов, называли её – «Бабушка-шаманка». Или же просто – «Шаманка». И только Тим почтительно именовал – «фрекен Хелена». Так, вот, повелось.
      Кто была по рождению Хелена-Анна? Кем были её родители? Как она оказалась на островах Шпицбергена?
      Неизвестно. Все ответы давно уже затерялись в вязкой и призрачной дымке Времён, а сама Шаманка предпочитала отвечать на эти вопросы обтекаемо, многозначительно ссылаясь на коварный и приставучий старческий склероз
      Сколько ей было лет? Большинство жителей Лонгьира сходились на круглой и симпатичной цифре – «сто». И только Тим знал, что на пять лет больше.
      Откуда он это узнал? Естественно, из разговора. В прошлом году, в один из погожих осенних деньков фрекен Хелена, находясь в бодром и игривом настроении, рассказала – совсем чуть-чуть – о своей молодости, мол: - «Разве же сегодняшние мужчины умеют ухаживать? Так, насмешка одна. Причём, совсем несмешная и пошлая. Вот, в наши времена…. Помню, как сейчас. Однажды в Лонгьир пожаловал сам Рауль Амундсен – знаменитый путешественник и очень симпатичный мужчина. Почти такой же брутальный, как и ты, Брут…. Только недолгой была эта его суровая брутальность. Увидал Амундсен меня, красотку семнадцатилетнюю, и тут же пропал. Ну, это в том смысле, что его заледеневшее сердце практически растаяло. Да и брутальность вся испарилась – без следа…. Как же он ухаживал! Самые настоящие серенады – под гитару – пел под моим девичьим окошком. Полярные эдельвейсы – охапками – дарил. Очень красивые и изящные цветы, нынче таких уже и не встретить…. Чем завершились наши амурные взаимоотношения? А это, мальчик, тебя не касается. Наши дела. Только мои и Рауля…». Дальше всё было просто, арифметическая задачка для первоклашек. Ведь всем известно, что легендарный Рауль Амундсен первый раз посетил Лонгьир в 1925-ом году, когда готовился осуществить свой дерзкий перелёт на Аляску через Северный полюс…   
      Итак, фрекен Хелена, сидя на лавочке, беззаботно покуривала чёрную трубочку.
      - Гав! - бросаясь с низенького откоса к домику, известил Клык, мол: - «Такие встречи, они дорогого стоят…. Уж, как я рад!».
      - Дорогого, дорогого, - ласково трепля пса по лохматой холке, согласилась старушка. - И я, Клык, рада…. Ох, всю меня в слюнях вымазал, негодник хвостатый. Причём, шершавым-шершавым языком…. Да угомонись уже, хулиган. Ты же, как-никак, не щенок мечтательный, а самый что ни наесть брутальный островной пёс.
      - Гав!
      - Даже так? И я тебя очень люблю…
      Тим подошёл к скамеечке и вежливо поздоровался:
      - Светлых дней вам, фрекен Хелена. Отлично выглядите. Прямо как…м-м-м, как горный эдельвейс.
      - Как засушенный эдельвейс из гербария? - скупо улыбнувшись, уточнила старушка. - Или же как сорванный эдельвейс, брошенный в тундре и заледеневший?         
      - Как прекрасный заполярный гордый эдельвейс…. Вот, примите скромный подарок. От всей Души. Ничего особенного. Браслетик женский. Само тело браслетное сделано из самолётного металла. Ну, помните – лет так сорок тому назад – на южном мысе грохнулся об скалы какой-то американский секретный истребитель? Вот, из его останков…. Камушки? Это Клык нашёл аметистовую друзу с огромными и чистыми кристаллами. Парочку из них я и разрезал-отшлифовал. А потом, покумекав, и в оправу вставил…
      - Ох, уж, этот Белофф! Затейник поэтический…. И почему его – романтичного и трепетного – все считают суровым и брутальным? Глупые, право слово, людишки…. Ну, Брутушка, иди сюда. Расцелую. Да, не бойся. Только в щёки…. Пойдёмте, ребятушки, в дом. Покушаем, чайку попьём (естественно, предварительно капнув в него настоящего ямайского рома), поболтаем всласть…. Кстати, мужчина брутальный, а что у тебя с волосами? Пожар тушил?
      - И об этом расскажу, - пообещал Тим. - И о многом другом…
 
      Они пошли, покушали, капнули, выпили и поболтали.
      Ещё – пару раз – капнули, выпили и поболтали.
      Ещё – пару раз…
      О чём – поболтали? Да, обо всём: о затянувшейся весне и о задержавшихся где-то тёплых дождях, о расплодившихся – без всякой меры – северных оленях и о смешных белых медвежатах, о нежно-ранимой тундре и о славных героях прошлых лет, посещавших – когда-то – эти благословенные края.   
      Совершенно неожиданно старушка, прервав интересную беседу, попросила:
      - Заканчивайте, ребятишки, пачкать мне мозги. Мол, зелёная травка, весёлое ласковое солнышко, бойкие хрустальные ручьи, доверчивые северные олени и несчитанные стаи беспокойных уток-гусей…. Зачем, родные, припёрлись? Браслетики, понимаешь, всякие, аметистовыми кристаллами украшенные…. Чего надо-то?
      - Совета, понятное дело. А ещё лучше – нескольких. Желательно, дельных и развёрнутых.
       - Излагай, мальчик. Помогу, чем смогу.
       Тим подробно, стараясь ничего не пропустить, рассказал о разноцветных лужах и о чёрном мешке, найденном на скалистом берегу Вейде-Фьорда, а также о своём посещении Синей долины, расположенной на загадочном мысе Верпегенхукен.
      - Гав, - подтвердил Клык, мол: - «Так всё и было. Подписываюсь под каждым словом…».
      - Начну по порядку, - задумчиво нахмурилась старушка. - Итак, два мёртвых белых медведя. Вернее, медвежонка…. Кто их убил? Возможны два варианта. Первый. Есть люди, которые коллекционируют рискованные поступки. Их хлебом не корми, а дай совершить что-нибудь эдакое, отвязанное…. Привожу конкретный и доходчивый пример. В далёком 1929-ом году занесла меня нелёгкая в Америку. Точнее, в приметный городишко Чикаго…. Как и что? Это к делу не относится. Короче говоря, был там у меня один дружок, Джон Слейтер…. Чего это, Клык, ты так многозначительно щуришься?
      - Гав!
      - Думай, что хочешь. Твои дела…. Итак, Джон являлся записным и идейным бабником. Хобби у него, раздолбая, было такое. Только Слейтера интересовали ни обычные женщины, а сугубо жёны и подружки всяких высокопоставленных, всесильных и знаковых персон. Например, конгрессменов, сенаторов, олигархов, полицейских начальников, ну, и так далее. То есть, тех мужчин, которые – в случае разоблачения этих наглых любовных связей – могли бы доставить целую кучу неприятностей. Серьёзных неприятностей, я имею в виду. Нравилось, видите ли, Джону ходить по лезвию бритвы.   
      - И чем это странное хобби – в конечном итоге – завершилось? - заинтересовался Тим.
      - Доходился, понятное дело. Один раз, обнаглев в корягу, Слейтер соблазнил подружку Большого Аля…
      - Гав? 
      - Какой же ты, Клык, у нас необразованный и неотёсанный, - ехидно улыбнулась фрекен Хелена. - Поясняю для хвостатых недотёп. «Большой Аль», он же – «Лицо со шрамом», он же – Альфонсо Габриэль Капоне, являлся самым крутым и известным американским гангстером первой половины двадцатого века. Занимался, в основном, организацией проституции, игорного бизнеса и подпольной торговли алкоголем. Организовывал, а потом, так сказать, курировал…. Всё понятно?
      - Гав.
      - Молодец. Одобряю…. Итак, Джон соблазнил подружку Большого Аля. Капоне про это узнал. Через сутки и Слейтера, и неверную девушку расстреляли из автоматов. То есть, напичкали свинцом – по самое не могу…. Вполне возможно, что и в случае с медвежьим браконьерством замешаны такие «коллекционеры» рискованных ситуаций. Мол: - «Нельзя убивать белых медведей? Более того, за это можно получить реальный тюремный срок и солидный денежный штраф? Очень интересно и заманчиво…». Реальная версия?
     - Вполне, - согласился Тим. - А что со вторым вариантом?
     - Излагаю. Возможно, что речь идёт о подарке. То есть, на Шпицберген должен прибыть какой-то дорогой гость. Ну, очень солидный и уважаемый человек, который коллекционирует всякие природные редкости. Или там гости…. Недоверчиво качаешь головой, Брут?
      - Качаю. Все сувенирные магазинчики Лонгьира буквально-таки завалены шкурами белых медведей. Естественно, импортными канадскими. Покупай – не хочу.
      - Я же тебе толкую про высокопоставленных и капризных гостей. Дарить серьёзным людям подделку? Мол: - «Вот вам шкура белого медведя. Только она, извините, не местная…». Несерьёзно это, мальчик…. Короче говоря, Брут, найди этих козлов. Или же козла. Найди и накажи. Так накажи, чтобы другим неповадно было – безобразничать…
      - Всё сделаю, - заверил Тим. - Причём, по полной и расширенной программе…. А что, фрекен, скажете по поводу странного красно-малинового домика на северной оконечности мыса Верпегенхукен?
      - Когда я видела это строение в последний раз, то оно было тёмно-изумрудного цвета.
      - Гав? - заинтересовался Клык.
      - Когда это было? - мечтательно усмехнулась старушка. - Очень давно. Кажется, в 1951-ом году. Или же в 1953-ем? Увы, не вспомнить…. Короче говоря, в Синей долине, на северной оконечности мыса Верпегенхукен расположена инопланетная база. Научно-исследовательская? Не уверена. Возможно, что просто – база отдыха…
      - Кха-кха! - возмущённо закашлялся Тим.
      - Гав-в-в! - поддержал его Клык, мол: - «Да что же это такое делается-то, а? Мало нам этих телевизоров, с экранов которых постоянно и назойливо втуляют о коварных инопланетянах, которые – якобы – шастают везде и всюду по нашей прекрасной планете, так теперь и вы, бабушка, подключились к этому юмористическому процессу. И не стыдно вам, уважаемая, насмехаться над двумя достойными и честными индивидуумами мужского пола?».
      - Не стыдно, - невозмутимо набивая ароматным табаком чёрную курительную трубку, заверила фрекен Хелена. - Я ведь не шучу. Вот, ни капельки. Клянусь своей девственностью, с которой распрощалась восемьдесят семь лет тому назад. Или, всё же, восемьдесят восемь? Увы, не вспомнить. Старческий склероз, извините…. Так мне продолжать, орлы недоверчивые и невыдержанные? Или же, обидевшись, заткнуться?
      - Мы больше не будем, - заверил Тим. - Честное брутальное слово. Продолжайте, фрекен, продолжайте.
      - Гав!
      - Ладно, поверю…. Итак, там располагается база инопланетян, над которой выставлен силовой защитный Купол со сферическим диаметром около двух километров. Говоришь, Брут, что проник под Купол с помощью специального тонизирующего массажа? Ерунда, ты бы и так прошёл. В любом случае. Массаж просто тебе немного помог. Не более того…
      - Почему я – в любом случае – прошёл бы?
      - Дотошный какой! - притворно возмутилась старушка. - Впрочем, это, если вдуматься, совсем и не плохо…. Ты, Брут, понимаешь, о чём «говорят» животные?
      - Только некоторых понимаю, - признался Тим. - Например, Клыка. А ещё полосатую кошку Муську, которая живёт у родителей.
      - Вот, и я – только некоторых…. Резюмирую. Для людей, которые умеют «разговаривать» с животными, все эти инопланетные защитные Купола и прочие Поля не являются достойной преградой. Почему – не являются? Не знаю. Так, скорее всего, решили Свыше…. Значит, Синяя Долина. Туда изредка приземляются летающие «тарелки». Видела – пару-тройку раз – собственными глазами. Из какого созвездия они прилетают? Не в курсе, врать не буду.
      - Изредка – это как?
      - Четыре раза за двенадцать лет. Два раза в год Змеи. И два раза в год Крысы. В ночь с двадцать первого на двадцать второе июня (время летнего солнцестояния), НЛО приземляется на мысе Верпегенхукен, высаживает гостей и тут же улетает. А потом – в ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря (зимнее солнцестояние), – возвращается и забирает своих соплеменников…
      - Сколько инопланетян – за один визит – вылезает из «тарелки»? И что они – целых шесть месяцев – делают в Синей долине?   
      - Гав! - напомнил Клык.
      - Молодец, друг хвостатый, - похвалила фрекен Хелен. - Действительно, текущий 2013-ый год – по китайскому гороскопу – является годом Змеи. Да и день летнего солнцестояния уже не за горами. Так что, Брут, у тебя, редкостного упрямца, имеются все шансы – повстречаться с инопланетными визитёрами. А также познакомиться, пообщаться и – Бог даст – подружиться…. Сколько инопланетян (разумных гуманоидов, конечно), вылезает из НЛО и чем они занимаются? Каждый раз по-разному. Никогда не угадаешь…. Впрочем, призвав на помощь элементарную логику, попробую спрогнозировать. 2013-ый – год Чёрной или Водяной Змеи – сменил год Чёрного Водяного Дракона и во многом является его продолжением. Дракон олицетворяет жёсткую мужскую энергию – «янь». Змея же символизирует нежное женское начало – «инь»…. Следовательно – что?   
      - Гав?
      - Следовательно, инопланетян будет двое. Мужчина и женщина. И они, скорее всего, прибудут в Синюю долину для того, чтобы провести – в идеальной тишине и экологичном покое – медовый месяц. То бишь, в данном раскладе, «медовое полугодие»…

      Они, попрощавшись с фрекен Хеленой, покинули гостеприимный бледно-розовый домик и зашагали в сторону города.
      - Гав, - заразительно зевнув, важно подытожил Клык, мол: - «Дальнейшее спрогнозировать, ей-ей, совсем нетрудно. Более того, элементарно…».
      - Это точно, - согласился Тим. - Наших грядущих инопланетных гостей, век пива пенного не пить, будет поджидать сюрприз. Какой конкретно сюрприз? Мол, приятный? Или же не очень? На месте разберёмся. Но неожиданный – это точно…