Восхождение на гору Синай в великий пост 2013 года

               
В Египте я второй раз и за истекшие с предыдущего визита пять лет мало ,что изменилось. Так думал я, осматривая из окна автобуса безрадостный пейзаж. Бурые ,серые, желтые скалы без намека на растительность. Раздуваемые ветром кучи мусора вдоль дорог говорят о близости человеческого жилья. Впрочем, самого жилья почти не видно. Изредка лишь мелькают становища, или как это назвать, бедуинов. Несколько каркасов обтянутых брезентом, или бог знает чем.
Египтяне тоже не изменились, все такие же ушлые и навязчивые. Один такой прилип прямо при выходе из аэропорта. Пока я торговал хлебалом, пронырливый абориген буквально вырвал у меня из руки сумку с вещами, при этом преданно глядя в глаза и сладчайше улыбаясь.
-Русский? Ищешь стоянка?
Услужливый сын пустыни еще, что-то тараторил, а я мысленно проклинал себя за расслабленность. Ведь знал чем это чревато. Ну да черт с ним, пусть несет, мысленно прикидывая предстоящие расходы, я заранее вычел некоторую сумму, обозначив ее как дань местному населению. Пронеся мой саквояж метров триста ,египтянин столь же неожиданно возвращает мне его. Ага, вот и автобусная остановка значит пора рассчитаться. Гостеприимный местный житель на полном серьезе требует с меня 5 баксов. Хватит с тебя одного, пытаюсь я урезонить алчность сына пустыни. Он недовольно вращает глазами и поет, что-то типа: «моя твоя помогаль». Я со вздохом достаю еще один доллар решительно давая понять, что торг окончен. Абориген удаляется величественный как фараон, а я несколько минут горюю о потерянном долларе, понимая, что меня облапошили. Ничего не меняется. Впрочем, блокпостов на дороге стало больше. Связано ли это с непростой политической ситуацией в стране, или только с тем, что город Таба находится в приграничной зоне с Израилем, право не знаю. Факт, что по дороге из аэропорта Шарм аль шейх мы проехали пять или шесть таких постов с вооруженными бойцами и дважды у нас проверили документы. Всё однако происходило вежливо и цивилизованно, да и солдаты не выглядели нервными.
Море к которому мы все стремимся, здесь выглядит как река, довольно широкая, но это смотря с чем сравнивать. На Волге , да и у нас на Каме есть места более широкие, действительно напоминающие море, а здесь всего лишь Акабский залив длинный и узкий. Но все равно красиво. Вода радует глаз какой-то первозданной голубизной с зеленоватым отливом. В обрамлении диких скал. Главное же чудо происходит при погружении в воду. Она кажется довольно прохладной по первости, все таки март месяц, но быстро привыкаешь и вылазить уже неохота, особенно если на тебе маска и ласты. Какой фантастический мир открывается перед восхищенным взором! Кораллы, вопреки легенде не красные,а самых разных оттенков: белые, розовые, желтоватые и даже какие-то немыслимо сиреневые. Впрочем может это и не кораллы вовсе, а какие-то наросты. Мозг с трудом переваривает все это буйство. В расщелинах прячутся морские ежи, плавно пошевеливая длинными черными иглами, словно предупреждая: «не тронь, уколю!» И рыбы: желтые с черными поперечными полосами, сиреневые в белую крапинку, самых немыслимых расцветок и форм. Вот эта серая например похожа на птицу с длинными перьями вместо плавников, а эти длинные и узкие носачи явно хищники, не из крупных правда. Крупные не попадались, увы и ах. И все это рыбье царство неспешно плавает вокруг тебя, подплывая к самой маске. Смотрят на тебя удивленными круглыми глазами, беззвучно раскрывают губастый рот словно спрашивают: « ну чего приперся, на земле вам места мало?» «А впрочем Салам алейкум, коль пришел.»
Я позволил себе забежать вперед, потому, что не мог не упомянуть о главной красе Египта. Больше такой возможности не будет, потому что мой рассказ не об этом.
Перебирая варианты, куда направить свои туристические стопы, дабы разбавить приятный телу, но несколько однообразный пляжный отдых, я остановился на паломничестве к горе Моисея. Именно паломничестве, поскольку гид сразу честно предупредил, восхождение не будет легким и  особенно приятным. Тут нужен соответствующий настрой. Я настроился и пошел тропой древнего пророка. И вот, что из этого вышло…
Море звезд в берегах темных скал. Где-то позади, остался монастырь Святой Екатерины. Остался и растаял во мраке египетской ночи. Впереди две темные скалы словно Сцилла и Харибда охраняющие вход в звездный океан. Идешь туда и словно окунаешься в вечность. Я поднимаюсь на гору Синай. Зачем мне это надо? Зачем это надо разноязыкой галдящей толпе туристов? У каждого вероятно своя причина и у меня своя. Вот только раньше об этом не думалось, а тут за более чем трехчасовое восхождение есть время подумать обо всем.
Тьма египетская, лишь звезды освещают путь. Резкий трубный звук разрезал тишину. То ангел вострубил? Невероятная носатая морда появилась в полосе света. Нет, это всего лишь верблюд. Бедуины сопровождают туристов по всему маршруту и довольно навязчиво предлагают свои услуги. Слава богу нет бедуинских детей, видимо оттого, что ночь на дворе. Арабские гавроши чрезвычайно назойливы ежеминутно предлагая всяческие безделушки. Я тоже купил за доллар пасхальное яйцо возле монастыря Святой Екатерины, как утверждалось из оникса. Не потому что мне было нужно, а потому что сломался, когда десятый или пятнадцатый чумазый подошел ко мне, предлагая свой нехитрый товар. Да, еще перед этим, один юный предприниматель, то ли демонстрируя солидарность, то ли просто предлагая купить в качестве сувенира, извлек на свет божий мятую желтую бумажку, в которой я узнал старый советский рубль. «Сувенир» я конечно не купил, но определенно расчувствовался.
   «Паломники» пока держатся бодро, они веселы и оживлены. Слышен гомон разноязыкой толпы.
Провожатый – поджарый, среднего роста бедуин в черном суконном пальто, или длинной куртке(не особо разбираюсь в местном покрое) и черной же арафатке. Зовется Аид. Хм, в пещеру спускаться с ним я пожалуй бы не стал, а в гору быть может, обойдется.
Египтяне народ интересный и по части многообразия сравнимы с нами русскими. Это касается как антропологических типов так и характеров. Без сомнения иначе и быть не могло, учитывая богатую и древнюю историю этой страны. Между прочим, как и Россия расположенную на двух континентах, только здесь это Африка и Азия. Мы в данную минуту находимся в Азии. Многие египтяне по типу неотличимы от европейцев, их южного сегмента. Когда они одеты по европейски, их легко принять, скажем за итальянцев. Другие- очень смуглые курчавые близки к негроидному типу, но не чистые негры. Таких довольно много встречал в прошлую поездку в Хургаде, на Синае их кажется немного. Между этими крайностями представлена вся палитра полутонов.
В отличие от южноевропейцев, египтяне производят впечатление людей сдержанных, разговаривают без скороговорки и чрезмерной жестикуляции. Но без нужды их лучше не заводить, взрывной южный темперамент хорошо прикрыт, но никуда не делся. В целом люди достаточно деликатные, порой назойливые, особенно подростки, особенно продающие, что-нибудь, а продают кажется все и всё. В таких случаях надо просто решительно, но без грубости отшивать прилипалу.
Тем временем Аид довольно ловко перемещается в пространстве, несмотря на свое странное одеяние, я бы так не смог. Что- то кричит, психует. Действительно, группа растянулась. Было уже несколько остановок, подтягивали отстающих. Наконец наиболее молодые и сильные наплевав на крики Аида умотали вперед. Что ж, обычное дело молодые и сильные не хотят ждать старых и малых. Мы в первозданном мире до прихода Мессии.
Вдоль серпантина обвивающего гору, словно змея светящаяся точками ручных фонариков, растянулась колонна туристов. Она медленно, шурша камнями, вползала на гору. Змея устала и замерзла ей, как всему живому, требуются свет и тепло. Туда наверх навстречу солнцу.
С каждым шагом идти тяжелее, смех раздается все реже. Я отстранен и сосредоточен. Зачем я приехал в неспокойный ныне Египет? Я бы уехал и дальше, но мне не по средствам. Дома вся обстановка напоминает о неизбежном выборе. Который, все равно придется делать. Убеги хоть на край света, от самого себя не убежишь. Но лучше отстраниться и решать с холодной головой.
Цок- цок раздалось за спиной, удивленно обернувшись, я узрел странную фигуру. Поджарая пожилая дама, явно не нашей наружности сосредоточенно продвигалась вперед методично работая руками, в которых были две палки похожие на лыжные. Наклонившись вперед и покачивая головой при каждом шаге, целеустремленная как мул, евробабуля уверенно обошла меня перегруженного сложными мыслями. И то правда, проще надо быть и люди стало быть к тебе потянутся.
…Она была женой моего друга, не женой даже, а сожительницей. Да и друг тоже не очень близкий, хотя определенно я хотел сойтись с ним покороче. Веселый, общительный, слегка нагловатый, при этом неглуп и как то по своему афористичен, он олицетворял то, чего всегда по жизни не хватало мне. С ним было весело и легко, приятно проводить время, пить вино и знакомиться с девушками. И тут появляется она- его жена. Сначала я несказанно удивился, он ничего про нее не говорил, а потом порадовался за друга, они производили впечатление вполне довольных жизнью людей, довольных совместной жизнью. И сын у них подросток, почти юноша. Правда юноша замкнутый, малообщительный, что не очень свойственно этому возрасту и совсем не похоже на отца, но мало ли какие свойства характера у человека.
Однажды, совершенно случайно, я остался наедине с женой своего друга и она глядя на меня своими удивительными миндалевидными глазами цвета морской волны, вдруг призналась, что давно не любит своего сожителя. Это была неожиданность, но я не придал ей значения, решив, что супруги поссорились. Мало ли что можно наговорить на эмоциях. Но все оказалось серьезнее. Мы стали созваниваться, затем пошли встречи, откровенность росла и как то незаметно мы стали близкими людьми. Она, в то время как раз переживала очередную ссору с сожителем и на время уходила жить к матери. Отчасти из-за этого я затянул объяснение с другом. Но в какой-то момент скрывать стало невозможно. Между мной и теперь уже бывшим другом, произошел неприятный разговор. Вот так я обрел любовь, потеряв друга.
Камни шуршат под ногами, ноги наливаются тяжестью идти все тяжелей. Через каждые 500 метров располагаются импровизированные караван-сараи. Собственно это каркасы обтянутые плотной тканью. Внутри скамьи накрытые одеялами. Можно перевести дух попить чаю. Сидеть не хочется- сразу развозит. Все таки около двух часов ночи, да и усталость накапливается. Стоять тоже не фонтан. Здесь уже ощутимо холодно. При ходьбе этого не замечаешь. Я бы шел дальше, как и некоторые другие, но наш суровый гид требует, чтобы группа ждала отстающих. Он прав конечно- владыка подземного царства ведущий нас на гору.
 Павел из Москвы, мы познакомились с ним во время поездки и стали приятелями, очевидно думает иначе и недобро поглядывает на Аида. Бывалому спецназовцу не понравилась образность нашего вожака. На прошлой остановке египтянин сравнил нос Павла с носом коровы. Довольно странная ассоциация озвученная к тому же в присутствии дамы моего приятеля, впрочем, очевидно без недобрых намерений. Однако, подумал я, неважное владение языком тех с кем общаешься и различия ассоциативного ряда могут стать причиной конфликта на пустом месте. А нос у Павла и впрямь боевой переломанный в двух местах.
Наконец продолжаем путь. Что это?! Бедуин в белом халате отчетливо видном во мраке ночи почти бежит по неровным камням, ведя в поводу двугорбого зверя. А на нем… Бабуля из нашей группы, которая вроде бы безнадежно отстала. Пожилая амазонка лихо покачивается в седле и даже крикнула на ходу, что-то ободряющее. М-да… Темнота кругом, острые камни, высокое седло на чужом верблюде… Я бы так не смог. Знай наших Европа и прочий ближний Восток! Последние да станут первыми. Впрочем, все там будем, или почти все. Я про вершину горы. Снова мотаем нелегкие метры и лишь шуршание камней под ногами.
Ты идешь к цели преодолевая препятствия и испытывая трудности, иногда отчаиваясь, но утешая себя тем, что у тебя есть цель, ее надо достичь и тогда… Краткий миг эйфории и затем пустота. Пока не появится новая цель. Смысл в том, что всегда надо идти, иначе превратишься в щепку, которую неумолимая воронка времени затянет в канализационный сток.
- Любимая, ты не раз намекала на то, что пора бы узаконить наши отношения.
Но не утратим ли мы, что то главное после банальной женитьбы.
Звезды меркнут, небо заметно посветлело. Цель близка, но все еще трудно- доступна.
Конец серпантина, уперлись в стену. Веки тяжелеют, ноги наливаются свинцовой тяжестью, но надо идти. Сильно ошибался тот, кто думал, что с концом серпантина прекратятся мучения. Самое интересное только начинается. Крутая тропа стремится вверх к теряющейся во мгле вершине. Семьсот шагов на пути к истине. Немного вроде бы. Но когда под ногами лишь неровные камни, когда каждый следующий шаг тяжелей предыдущего , да еще в три часа ночи, это знаете ли…
Яркое светящееся нечто бесшумно проплыло в предутреннем небе. При обостренном воображении можно принять за летящего по небу ангела. Но мы угрюмые материалисты не ведемся на подвох шутников-бедуинов запустивших китайский фонарик.
Шелест камней под ногами превращающийся в навязчивый шепот. Я один средь первозданного мира, лишь тени прошлого будоражат мой мозг. Детство, юность, первая любовь, армия, великая страна, которой больше нет. Первое чувство к девушке, даже не знаю была ли эта любовь, когда я будучи первокурсником- пэтэушником, сгорая от страха вручал своей избраннице флакончик дешевых духов. Возьмет, или поднимет на смех? Взяла и я до сих пор благодарен ей за это, хотя наша дружба не затянулась.
 Сейчас страха нет, как и много чего другого. Зато есть знание, расчет и цинизм. Но как порой хочется, мучительно до сладострастия пережить еще раз те минуты страха и сомнений.
А вот в армию шел без страха, хоть никогда в жизни не был супермэном. Просто знал, что так надо и иначе невозможно. У древних народов существовал обряд инициации, когда мальчики проходили определенные испытания, чтобы стать мужчинами. Не прошедшие испытания не могли стать полноценными членами племени, оставаясь в положении детей, то есть субъектов несамостоятельных, независимо от возраста. Армия- была нашей советской инициацией, и что ни говори, великовозрастных дебилов, готовых до седых волос сидеть на шее у родителей, государства, или еще кого, кому не подфартит оказаться возле такого великовозрастного дитяти, было меньше. Тогда конечно ни о чем таком не думалось. Просто знал надо идти. О чем никогда впоследствии не жалел.
Когда я уснул не помню, но сон был тяжел и длинен. Кажется в нем промчалось двадцать с лишним лет. Какие-то мордастые твари в малиновых пиджаках и золотых цепях пожирали друг друга. Вурдалаки в чиновных костюмах скалили кровавые клыки. Люди бродили бесцельной серой массой, ко всему равнодушные. Какие то худые зеленые в безобразных коростах существа собирали отбросы, чтобы продлить свое бесцельное существование. Один из них поднял на меня свои пустые глаза, и я с ужасом узнал в нем, некогда высококлассного специалиста-энергетика времен начала моей трудовой деятельности. Позор, катастрофа и отчаяние охватили всю страну, да и страны больше нет, повсюду летят кровавые клочья. Но ведь это только сон. Толстомордый пьяный мужик квакающим голосом, что-то говорит в телевизоре. Чудище болотное из сказок Роу. Но кажется это не сказка. Тогда зачем он здесь?! Кваканье переходит в рев и огромный бык с золотым отливом восходит над оцепеневшим миром. Нет, пора просыпаться, это самый мерзкий сон, что я видел. Оттого та страна, моя страна кажется еще ближе и роднее. Суматошная, нескладная, непрактичная, небогатая, но хлебосольная и такая добрая, и справедливая. Иногда ошибающаяся, даже наверное часто ошибающаяся, ведь это так по человечески ошибаться, иногда бывавшая суровой к нам своим детям, но не перестававшая любить нас.
А мы все здесь: добродушно нагловатые шахтеры из Донецка, вдумчивые белорусы, веселые общительные казахи и молчаливые молдаване. Только за границей понимаешь, как мы все близки и как мало у нас отличий. Даже спесивые прибалты, не слишком выпячивают свою прибалтийскость. Еще бы, попробуй-ка найти гидов, персонал и просто компанию общающуюся скажем на эстонском, или латышском языке, а на русском сколько угодно. Правда некоторые из молодых, уже свободно общаются на английском, но это уже не прибалты даже, а так- общечеловеки.
Шаг за шагом все ближе к вершине и вот она цель пути. Уже почти светло, но природа еще спит. Все замерло в ожидании главного мига. Даже немногочисленные, но шумные интуристы перестали галдеть.
Огромный алый шар показался неожиданно, словно материализовался из туманной дымки дальних гор. Он плыл величественный и первозданный, такой каким его увидел древний пророк. Бесплодные дикие горы, песчаные ущелья, целый мир у моих ног, все окрасилось чистым розовым цветом. Нежный звук флейты в ушах, как удивительно завывает ветер. Я вдруг почувствовал себя первопроходцем. Мир подо мной вдруг показался поверхностью Марса. И пусть не я, но наш человек первым, когда-нибудь пройдет по поверхности красной планеты. Мы всегда первые, или никакие. А солнце восходило над миром алым стягом моей Родины. С каждой минутой светило становилось все ярче, выжигая своими лучами всю нечисть в закоулках ойкумены. Музыка в ушах зазвучала торжествующим крещендо. Рухнет царство золотого тельца, отпечатки его тяжких копыт здесь неподалеку, их тоже хранит синайская земля. Где- то на закате еще прячется в сумраке надменный Капитолий. Скоро красное знамя победы взовьется над его руинами, как когда-то над руинами рейхстага. Знамя победы истины и справедливости над ложью и тщеславием.
Завернутый в шкуры из козьего меха опираясь на суковатую палку, ветхозаветный пророк спускался по горной тропе. Взгляд его был суров и печален. Когда-нибудь придет мессия и все будет по иному, но сейчас он несет людям суровый закон справедливости и возмездия. Люди такие какие есть: алчные, завистливые, жадные, сластолюбивые и вероломные. Надо их лечить с помощью закона, пусть даже лекарство горько.
Капитализм вовсе не одолел социализм в экономической борьбе. Капитализм гораздо лучше приспособился к природе человека, точнее к порочной природе человека. Ведь лжец и клятвопреступник имеет преимущество перед честным и прекраснодушным. Готовый разделить последний кусок хлеба с ближним, умрет в нищете, а мошенник и обирала обманет его и возрадуется. Социализм не смог воспитать человека облагороженного образа и потому проиграл. Проиграл, когда воры и мошенники перестали бояться закона, когда восторжествовал капиталистический принцип: разрешено все, что не запрещено. Мы проиграли, но разве это повод отказаться от извечной борьбы со злом? Когда-нибудь придет мессия и устроит великий суд, но день и час сего нам знать не дано. А значит мы хозяева своей судьбы.