В поисках внутреннего буратино

05.02.2012

Рецензия по итогам конкурса "СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ПАФОС" http://www.proza.ru/avtor/archivk2&book=1#1


СЮЖЕТНАЯ СХЕМА конкурса была такова: главных героев двое, один из них - жертва (пол, возраст, национальность героев, место и время действия - на усмотрение автора. Допустимо писать не о людях). Жертва оказывается незаслуженно обижена, оклеветана, оболгана, замарана, засужена, брошена или растерзана - на усмотрение автора. Первый герой верит или не верит наветам - на усмотрение автора. Если верит, то начинает преследование жертвы. Жертва гибнет (на усмотрение автора - фигурально). В конце первый герой осознает свою ошибку и страдает. Если не верит, то начинает защищать жертву. Жертва все равно гибнет (можно фигурально). Первый герой радуется исполненному долгу, но все равно страдает.

КРИТЕРИИ ОЦЕНКИ: следование сюжетной схеме (есть ли пафос и сентиментальность); связность и правдоподобность повествования (смысловые части рассказа связаны между собой, выстроены в соответствии с логикой сюжета, а их  размер соответствует значимости для его развития); точность и уместность метафор (естественно вписанные в текст запоминающиеся детали и яркие запоминающиеся образы); литературный язык (убедительные речевые маски героев, но без смешения французского с нижегородским, емкость и своеобразие языка); умение держат интригу (есть ли у рассказа завлекающее начало и драматическая кульминация, насколько неожиданна или, наоборот, предсказуема развязка, интересно ли было читать).


Сразу предупреждаю – букаф много. И не все из них согласные – несогласных тоже много. Авторам с расшатанными нервами и раненым самолюбием читать с осторожностью. Но в конце туннеля, обещаю, будет на раны бальзам.

Теперь собственно, о самих конкурсных рассказах.

-----------------------------------------------------

НОЖНЫ ДЛЯ МЕЧА. Елизавета Григ - http://www.proza.ru/2012/02/13/4

С моей точки зрения, этот рассказ наиболее соответствует заявленной сюжетной схеме и жанру сентиментального пафоса.

Начало с обезьяньим сном сразу задаёт атмосферу – напряженная безысходность, которая может разрешиться только взрывом.  И мощный финальный аккорд с рикошетом. Сильно.

В ритме рассказа услышался лермонтовский бег: «Гарун бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла…». Нет правых. Нет виноватых. «Мир рухнул.. Оказалось, что и у тех, и у других  имелись револьверы: у кого - вместо носа, у других - вместо рук, ног и даже самых интимных мест.  Теперь все скопом встали на тропу войны и погибли. Некому мстить, некому. Поэтому и жить незачем».

Убил Меч свои Ножны. Зов крови заглушил любовь (не родной крови, вражьей).  Да только как его, вражину,  в себе убить, не умерев? Никак. И плач дудука ничего не исправит. Автору удалось главное – не превратив патетику в пошлость, заставить читателей задуматься о бомбах в собственных головах.


УЗБЕК. Анонимный автор -  http://www.proza.ru/2012/08/03/1307

Отталкивалась от строчек. Не хотела знать, до чего одичали,  визжало всё внутри. Но автор заставил себя слушать - окунул под крещенский лёд. Страшно.


ДРУГАЯ. Светлана Малышева  -  http://www.proza.ru/2012/06/29/1165

Рассказ вроде бы тихий по интонации, а по сути – кромешный мрак. Прекрасно передано то, что в триллерах называют саспенсом – давящее ожидание неотвратимой беды.

Маленькие беззащитные люди в большой бездушной мясорубке. Даже не в самой ещё мясорубке, а только в её предчувствии. Которое не обманет. Очень сильное впечатление произвела речь девочки: «живешь как дышишь – мелко и незаметно. А почему, мам? Тебя ж в детстве не так учили. Вы там все почти д р у г и е были. У вас ведь всё было. Да, да! У вас и Тимур был, и БАМ. И космос настоящий, а не как сейчас. И герои все — ваши, и кино с позитивом! А у нас — ничего нет! «Фобосы» падают, «Миры» топят, «Булгарии» сами ко дну идут, и сплошь Лизы Боярские в дублях. Дубль один-два, ирония с паром — три. А ты мне – «не суйся, не лезь, веди себя прилично!» Прилично – это как?! Видишь бьют — иди себе, чтоб не досталось?» Права девочка. И от правоты её  выть хочется.


БЫЛ МЕСЯЦ МАРТ. Ива   -
Как только Валька «спрыгнула с подножки трамвая и  угодила прямо в лужу»  по дороге в госпиталь – натренированный многочисленными  фильмами и книгами «про войну» мозг сразу же выдал развитие сюжета и финал, а ведь шел только третий абзац текста. И предчувствия не обманули – сплошной штампованный конструктор из строгой, но доброй начальницы, влюблено-восторженного раненого героя, ветреной, но, опять же, доброй соседки по коммуналке, злобно-похотливого особиста…

Белое платье и запах сирени как образ послевоенного счастья просто невыносимо затёрты, образ Вальки – нечто среднее между «Девчатами» и «Девушкой с характером». Кроме того, общее количество Валек просто зашкаливает. Они рябят в глазах, лезут изо всех щелей. 134 Вальки на 12 страниц текста – это в среднем 11 Валек на страницу! Валек надо безжалостно истреблять. Тем более «сбледнувших с лица». Ещё - долой  «уж больно» в количестве 4 штук: «уж больно день выдался чудесный», «уж больно неприветливым был вахтёр»,  «уж больно легкомысленная Маргарита» и «уж больно тоненькое пальто».

Вроде и сюжет подходящий, и пафос и сентиментальностью рука об руку – а отклика в душе нет. Может быть потому, что сюжет так  затёрт, начиная с сороковых годов прошлого века, что воспринимается самопародией. Не чувствуется за словами живых людей. Соцреализм в своем махровом варианте.


ИЗ ЖИЗНИ СЕРЫХ ЖУРАВЛЕЙ. Алекс Олейник - http://www.proza.ru/2012/03/21/59

Классический сентиментально-пафосный рассказ, написанный очень эмоционально: «Ну, посмотри, доченька! Хорошо ведь, правда? - повторяла мама, одергивая рукава шубки из искусственного меха, заметно потертого на сгибах. Рукава не закрывали худых Оленькиных запястьев. - Ну, посмотри, можно еще сезон поносить, а в десятом классе купим тебе новую. Хорошо? - Оленьке хотелось плакать. Но мама заглядывала ей в глаза так заискивающе, так трогательно старалась изобразить оптимизм, что Оленька подавила обиду и небрежно повела плечами: "Конечно, мама. Вполне пристойные меха. Можно показаться в свете"».

Путь героини до крыши и вниз, путь героя от крыши и вверх, тихий пафос материнской жизни после смерти. По-моему, всё на месте. И трогает.


УКРАДЕНАЯ ЖИЗНЬ. Александр Кайданский - http://www.proza.ru/2012/02/02/1291

Мы погружены в атмосферу, слиты с ней. «Дышать» - способ нашего физического существования, но понимаем мы это, только если воздуха не хватает или он загрязнён, то есть в случае, когда дышать становится трудно.

Так же и с текстом. Если язык оттеняет авторскую идею, не заслоняя и не искажая её, - читатель ловит созвучия с собственной душой. В противном случае, чтобы разглядеть хоть что-нибудь за словесными грудами, приходится долго в них рыться и делать поправки на ветер.

Спасибо автору за глоток чистого воздуха. Кристальная прозрачность эмоциональной атмосферы, чёткость мысли в сочетании с искусной сюжетной огранкой. Вроде всё простое и обыденное, а в результате получается не кино даже, а голограмма – можно рассмотреть со всех сторон, потрогать, и «почувствовать сердцем, кто прав».

Понравился изящный сюжетный переворот: «мать сказала, что мой отец умер. Я рос с этим. Понимаешь? Это сидело глубоко в  голове. Я ходил на каток и делал уроки, или мылся в душе, но всегда знал одно: его нет. Это было, словно общий знаменатель: мой отец умер. Я его никогда не видел, даже на фото. Вместо него я представлял себе насыпанную груду земли». А когда герой, наконец, узнал, что отец всё это время отец был жив, и приехал к нему, то застал уже самый настоящий могильный холм.

Никаких излишеств и натяжек – автор сказал и показал ровно то, что хотел, устами и глазами своих персонажей, сам же накинул шапку-невидимку, и лишь в самом конце рассказа вежливо приподнял её в полупоклоне с тихим: «Adios».


Я ПОСАДИЛ ДЕРЕВО. Борис Кривошеев - http://www.proza.ru/2012/02/10/332

Мощная притча, глубинные пласты в душе вскрывает - древние, тёмные.  И осознаёшь вдруг (вернее, вспоминаешь), что ненависть бывает лютой, любовь – святой, а добро и зло - такие же осязаемые природные силы, как ветер, тревожащий листья осины или мать сыра земля, питающая  её корни.

Иносказательный язык, вне времени и пространства: «С завтрашнего утра в тебе начнет прорастать настоящий мужчина. Хорошо бы уже сейчас подобрать ему невесту. Дерево – хорошая суженная, верная» - «Зачем мне такая возлюбленная?» - «Как зачем? Поверь мне, хорошо иметь кого-то, кто будет помнить тебя всегда. Если вдруг что случится, хотя бы дерево прольет слезы о твоем невозвращении». Мы выбрали место недалеко от дома, на южном склоне холма, где светлее и просторнее. Рядом уже росли три ольхи и березка. «Это что», - спросил я, - «тоже чьи-то невесты?» - «Тоже чьи-то», - подтвердил отец. – «Сейчас никто ни в чем не уверен, вот и женят мальчиков, вроде тебя».

Очень впечатлила  соразмерность и стройность сюжета.Рассказ сам похож на дерево, укорененное в  библейской тематике, с могучим стволом центральной темы и густой кроной ассоциативных вариаций. Не осина. Скорее дуб с Чеширским котом на привязи.

Но, если в "Украденой жизни" автора не видно совсем, то в "Дереве" он - повсюду: дует на осинку, шелестит каждым её листочком по отдельности, любит за деньги мать героя, носит на её могилку миндальные печеньки. И всё время многозначительно подмигивает.


ВЕДЬМА. Борис Кривошеев - http://www.proza.ru/2012/04/04/215

Чувствуется работа. Сюжет выстроен в соответствии с конкурсной схемой, есть развитие сюжета,  и героев, есть идея, воплощенная с пафосом, есть лихо закрученная интрига с нагнетанием, драматической кульминацией и совершенно неожиданной развязкой. Блеск!

Язык напомнил "Витю Мамлеева в школе и дома". Не тронуло почему-то. Может – из-за фамилий школьников?


ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО. Анонимный автор - http://www.proza.ru/2012/08/04/311

"Я кричал, я угрожал, я раздирал себе лицо руками, надеясь, что боль физическая хоть немного облегчит невыносимые душевные мучения" - чувствуется, что автор выдавливал из себя сентиментальный пафос. И надавил на целую миниатюру.

Но от слова "сахар" во рту сладко не становится.

Опять же, количество криков, вырываний волос, невыносимых мук и страшных мужских слёз на единицу площади создаёт ощущение самопародии: что ни слово, то крик души, и не крик даже, а душераздирающий вопль. На могилке усопшей мамаши. Бросившей когда-то папашу.

Такое впечатление, что автор думает капслоком.


ИГРА В БОГА. Павел Техдир Антипов - http://www.proza.ru/2012/02/02/1561

В одном стакане – два ингредиента, но коктейля не получилось - у бармена сломался шейкер и теперь петьки водят хороводы в японском саду расходящихся швов.

Нет сплетения и пересечения образов и персонажей. В общем, у меня-читателя в глазах двоится: жертва – престарелый прозарушный графоман, померши от хлёсткого бичевания другим прозарушным графоманом, которому от этого стало чуть-чуть не по себе. А в задах рассказа попаданцы из фэнтези в казаки-разбойники играют по-взаправдашнему.  В общем, все умерли. И пускай себе – будут знать, как богами придуриваться.

Но название статьи понравилось: «Графомать твою, Бекишев, за ногу!» - жЫзненно. И написано мастерски. Ёмко, образно, лаконично.


ЦВАЙ КАРТОПЛЯ. Геннадий Крук - http://www.proza.ru/2011/07/14/997

Помню бабушкины рассказы про немцев. Она маму в родила в 1942, в противобомбовой щели за домом, а вскоре в город вошли немцы и угнали их в Белую Калитву. Так вот, маму спас немец, отдавший бабушке свой плащ-палатку, чтобы хотя бы от ветра на ночь могла укрыться. И подкармливал всю дорогу из своей пайки. После войны немцы долго город отстраивали, и все эти годы бабушка регулярно носила пленным еду, хотя сами голодно жили.

Вот такие воспоминания после прочтения рассказа всплыли. Значит, тест живой, отклик в душе рождает. И настроение сентиментально-ностальгическое передано. Автору удалось главное - отвлечь читателя от сложно-сочинённых предложений и погрузить в чужую выдуманную жизнь. И это здорово.

Рассказ имеет структуру матрёшки – внутренняя история про «цвай картоплю» и обрамляющий сюжет встречи в самолёте. И здесь ситуация раздваивается.

Во вложенной истории живые люди – голодные пленные немцы, такие же голодные победившие русские, боль, пафос и картоха, сострадание и спасение. Гипсовая тарелочка со скрипачом из фотобумаги и  «цвай картопля» – яркие и запоминающиеся штрихи, образы пленных немцев и русской женщины - все настоящее.

В обрамляющей истории «молодого армейского майора» чувствуется неравнодушие к "взрывающимся мимолётным смехом" девчонкам с "искрящими глазами" и прочими "копнами каштановых, чуть рыжеватых волос", но никакого отношения к дальнейшему все эти загорелые прелести  не имеют.

И ещё - совершенно неподъёмные сложносочинённые предложения, переполненные деепричастными оборотами, например: "Девушка в форменной одежде Аэрофлота бросила оценивающий взгляд на ладно скроенную фигуру офицера в тщательно отутюженной форме, цепко сверила фотографию в удостоверении личности с оригиналом, заодно мимолетно пролистала удостоверение на предмет наличия-отсутствия штампа ЗАГСа, привеливо улыбнулась и весело громыхнула штампом: «Счастливого пути, товарищ майор".


КТО ТУТ ПРАВ, КТО НЕ ПРАВ. Сергей Сергеевич Смирнов 2 - http://www.proza.ru/2012/08/04/317

Любовная сцена на корпоративе филигранно  выписана: динамично, со «вкусными» языковыми находками  (муж – запятая в сложносочинённом предложении, рассыпанные паззлы взглядов, коллективная душа корпоратива, коллекционное редкое свинство), одним словом  - жемчужина. Но эта жемчужина достойна лучшего обрамления. Рассказ начинается пространными рассуждениям героя о своём чеченстве, а потом это чеченство никак в характере или в событиях не проявляется. А когда в конце  выясняется, что муж героини - ея же атэц, хочется запеть тоненьким голоском «Джимми-Джимми, ача-ача».


ВРАГ НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ ТВОИХ СЛЕЗ. Феникс Фламм - http://www.proza.ru/2012/02/04/1264

Сентиментальный чистильшик, соблазнительная жертва, сорвавшая последнюю рубаху, чтобы оголить следы пыток и истязаний (садо-мазо прям), неглубокая могилка растерзанного механического Шуцика, нагретого теплом рук умирающей матери главного героя в детстве, злостный отец, запрещающий плакать над холмиком, решетчатая газовая камера с никуда негодным газом, райский остров с глиссерами и Большим Братом - и на всё на это накатываются огромные волны и солёный ветер сушит вёсла...

Вроде и палач с пистолетом, и жертва во всей наготе своих мук, и растерзанная механическая собачка в голове палача, и тоталитарный пафос  в тропическом цвету, а вот ни фига не берёт. Пластмассовая потому что. Собачка в смысле.


СТАТУСНАЯ ИЗМЕНА. Ив Олендр - http://www.proza.ru/2012/02/02/1218

Показался скорее не рассказом, а рабочей папкой с  выдержками из статей о реальных убийствах на почве виртуальных измен. Наброска сюжета, варианты финала (задушит подушкой  или ножом зарежет?),  различные комбинации персонажей. Ради конкурса стоило  выбрать один сюжет и последовательно его воплотить. А так получилось, что автор - герой, читатель - жертва, а гибнет от выноса мозга – критик.


БЕЛОЕ КРУЖЕВО. Роман Самойлов - http://www.proza.ru/2013/06/08/168

Язык рассказа многослойный, складчатый, с потайными кармашками. Центральный образ отлично обыгран – интимное кружево свадебного наряда - морока безрадостных отношений «двух одиночеств» - кружево внутренних противоречий («душков») героини: «эти свадебные приготовления с ума меня сведут - как будто экзамен... Экзамен, на который я, чёрт возьми, кошмарно опоздала, и сдаю его одна в пустой аудитории - тет-а-тет с брюзгливым гаденьким преподом...»

Кружево пышное, с переливами. Герой с душком, героиня с душком… Душки между собой как кошка с собакой,  героев рассорили: рома-а-антику подавай. А где ж ей взяться, романтике, если сплошные офисы продаж в округе. И Кренделиху, бедную, жалко  – такое великолепие белоснежное –  в мусорное ведро вместе с пеплом (не Клааса часом?). Вот что крещенская вода с людЯми делает. И с нелюдями.

Ещё хочу отметить, что автор - мастер перевоплощения. Была почти уверена, что "Кружево" - женская проза. Только в одном месте сомненье закралось - уж очень решительно в мусорку свадебные кружева полетели, да ещё и окурками припорошенные. В этом какой-то мужской страх перед белым платьем почудился.


ЛЕГЕНДА ТЕПЛОГО ДОМА. Людмила Душкина - http://www.proza.ru/2012/02/07/423

Начало цепляет, кульминация с умоляющим, почти бредящим Герцогом: «я его не бросал, я его подбрасывал вверх и он смеялся» – драматична, в развязке классический двойной финал: герой едет к отцу на похороны (не успел), Герцога забирает сын (успел), хотя нарочитая сказочность хеппи энда несколько смазывает впечатление. Читалось в целом интересно.

Герой живой, старики – полуживые с каталками, помывкой «под грудями», записочками на волю, фотографиями детей, последним ожиданием.  «Тёплый дом» осязаем и зрим, Герцога жалко до слёз. И себя почему-то. Хорошо. И печально.


ОТМЕЧЕННЫЕ И ОБРЕЧЕННЫЕ. Сергей Владимирович Соловьев - http://www.proza.ru/2012/04/19/23

Чувствуется, что автору хотелось навести мороку и текучего ужаса, но - нет. Атмосферы не случилось.

А могла бы, контраст между трущобами и дворцами сейчас ого-го какой. И герой подходящий - приезжий молодой вузовский преподаватель - почти нищий и неприкаянный, но с готичными фантазиями, навеянными синематографом.

Начало довольно интригующее, и где-то до середины с интересом следила за терзаемым смутными сомненьями и феромонами Гурьяновым, но после преждевременной  туберкулёзной кульминации интерес снизился, но совсем не пропал – к герою успела привязаться.
Добавить бы ему смутности и зыбкости восприятия, дать несколько штрихов убогой жизни, для контраста с представлениями о себе - как о молодом здоровом сорняке. Не сорняк он - корней нет, ветер дунул - и унесло по шпалам. Перекати-поле.

Метафоры, органично вплетенные в текст (серебряная сеть дождя на плечах, сорняк из холодной золы чужого очага, волнистая линия рёбер) погружают в пространство рассказа… Хорошо поданы  детали – столетнее воинство зданий,  феромоны (как  способ управлять поведением других на расстоянии), превращение экспериментаторов в наркодилеров.

Но таблеток и феромонов ну ооочень много  (6 феромонов, 23 таблетки и 2 препарата). И болезнь можно было подобрать посовременнее. Понятно, что автор кагбэ намекает, но Гурьянову до Раскольникова колёс не хватит..


КРЕАТИВЧИК. Олег Петров Пятый - http://www.proza.ru/2012/08/04/321

Очень неприятный осадок остался после прочтения. Нельзя так свысока на людишек поглядывать. Они как-никак живые.

"Первый бокал мы выпиваем «от жажды», второй в кайф, а в промежутке между третьим и последним приходит ощущение серьезной мужской работы" - от чьего лица фраза? Вроде бы - от лица главного героя - полуграмотного слаборазвитого молодого "бычка". И вдруг этот бычок выпивает очередной "бокал пива", после которого к нему "приходит ощущение серьезной мужской работы". Так и представляется автор-денди с бокалом бренди, в роскошном вельветовом халате, за фамильным письменным столом, поглядывающий из-за тяжелых бархатных портьер на грязный мир, и воображающий себя опасным криминальным элементом )).

Чувствуется эстетское смакование отвратительных подробностей, этакая барская игра в переодевания (в связи с этим вспоминается "Неоконченная пьеса для механического пианино", а именно сцена, в которой героиня предлагает раздать крестьянам барскую одежду, чтобы они в ней косили).

Яркая получилась бомжиха и кличка у неё говорящая - Людка Зализа. Чувствуется, автор пытается шокировать читателя подробностями: «Людка, поморщившись, отклячила бледный зад над решеткой, пустила горячую долгую струю. Где-то в глубине подпола весело забулькало, невидимые писклявые аборигены лениво перекинулись комментариями. Зализа привычно провела меж ног ладонью, наскоро обоняла тест и, вздохнув, взялась за тряпку». Но вместо сопереживания вызывает отторжение. В девяностые такую чернуху кто только не гнал.

Но, надо отдать должное, рассказ в целом получился - виден литературный труд, вложенный в текст: образы героев продуманы и прописаны, сюжет разветвленный, описания выстроены, логика поступков подробно раскрыта.


СЛЁЗЫ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ. Нелли Искандерова - http://www.proza.ru/2012/02/05/1478

Офисные страсти-мордасти. Интриги-скандалы-расследования. Общие места  женских лавбургеров перемежаются  формулировками локальных нормативных актов:  «гордо вскинув голову, молодая женщина с чуть раскосыми как у лани глазами, на неудержимо стремящихся вверх шпильках,  уверенным шагом проследовала к своему месту за столом совещаний, готовясь аргументировано защищать любимого (со спрятавшейся в уголках глаз улыбкой), обвинённого в не целевом расходовании средств компании, а сердце трепыхнулось, когда в памяти зазвучала мелодия знакомого голоса». И всё это приправлено многозначительными многочисленными многоточиями (145! шт.)

Показались интересными две детали  – похожие на золотые осенние листья стикеры  и неудержимо стремящиеся ввысь шпильки карьеристки. Ярких образов не увидела, они погребены под  бесконечными  «мутными глазами неопределённого цвета»,  «хмурящимися небесами», «зеркалами водной глади», «устало вздыхающими креслами» и «трепыхнувшимися сердцами».


ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ. Анонимный автор - http://www.proza.ru/2012/08/03/1304

Лаконично. Понравился динамичный, современный язык, почти без описаний – в основном диалоги. Диалоги емкие, точные, дают ситуацию крупными мазками. Интересное строение сюжета – перекрученное ожерелье: рассказ начинается с «во-вторых» и заканчивается «во-первых».

-----------------------------------------------------------

КОНЦЕРТ. Просветленная - http://www.proza.ru/2012/08/04/314

Несмотря на краткость (скорее не рассказ, а миниатюра), текст цепляет. Героиня  не ценит любящего тихого недотёпу-мужа (жертву), потом под воздействием концертной музыки (мне лично не хватило её описания) прозревает насчёт своей бессердечности, но поздно – муж умер (так и бывает в жизни - всё самое важное вырастает из мелочей – и хорошее, и плохое). Героиню жалко, а особенно – мужа. И мусор захотелось  вынести. Самой.

------------------------------------------------------

КИРА. Группа АКМ - http://www.proza.ru/2012/02/09/1533

Почти святочный рассказ.  Заброшенная героиня в покинутой деревне встречает оставленного одноклассника.  Он всё еще влюблён, и предлагает не синичку даже, так – серенького воробушка, но из добрых и тёплых рук. Героиня, по привычке от всего отстраняться, – не пускает на порог своё счастьишко. И очень скоро в том раскаивается и мчится вслед. И почти опаздывает. Но случается чудо – вместо героя помер дядя самых честных правил. Земля ему пухом. Но как-то теплее на душе стало.

-----------------------------------------------------------
-----------------------------------------------------------

А напоследок я скажу: в жизни  не приходилось читать так много сетературы за один присест. И писать. ;) Так что от избытка впечатлений у меня приключился множественный синопсис. Теперь вот брожу по Прозе призраком конкурсивизма, и бормочу: "в тексте отсутствует состав литературы... автор может произнести экспромтом несложную связную речь на собрании трудового коллектива... седина выбелила край капюшона... ботаническая зарисовка из жизни листьев... нетрудно быть богом...роман с осиной...броуновское движение выпивших молекул.  И по ночам мне снятся чахоточные вампиры, серыми журавлями падающие с крыши от грохота железяки прямо на осину, рикошетом убивая вооруженных орангутангов.

Ну вот, пожалуй,  и всё.  А, нет, осталось последнее – обещанный бальзам на раны в конце тоннеля. Я тоже участвовала в конкурсе сентиментального пафоса с рассказом… (звучит барабанная дробь) с рассказом… «ЗАПАХ МЯСА» http://www.proza.ru/2012/08/04/322 ! 

Утештесь, обиженные, возрадуйтесь, уязвленные! Ответ на сакраментальный вопрос «а судьи кто?» получен, и можно переходить ко второй части марлезонского балета под названием «судью – на мыло».

Постоянный адрес рецензии: http://www.proza.ru/2012/08/04/345