Белые халаты

Белые халаты
Повесть


Глава первая.  День полнолуния

В прошлом году на смену непривычно жаркому, быстро набившему оскомину сухому лету, ёжиком из тумана, проявилась бродяга осень, которая разразилась продолжительными проливными дождями.
Щедро, с избытком окропив землю небесной влагой, её тучевое небо заметно светлело.
Как правило, ближе к полудню сквозь низкие облака всё чаще пробивались  солнечные лучи.
Наступила для кого-то грустная и тягучая, а для кого-то восторженная и золотая  пора увядания с лёгкими утренними заморозками и догорающим багрянцем листопада.
Став совсем поздней, осень уже совсем мало располагала к заряду положительных эмоций от своего созерцания.
Беспардонно пронизывая насквозь сыростью, ветреная холодная погода вместо ожидаемого дальнейшего понижения температуры нежданно-негаданно сменилась небольшим потеплением, ослаблением ветра и долгими обильными снегопадами.
Белые пушистые снежные хлопья, плавно кружась, опускались на обочины городских дорог, в мгновение ока превращаясь в сплошное серовато-коричневатое месиво снега и грязи.
Проезжая часть очень быстро укатывалась, становясь скользким и опасным местом.
Расчищая первые снежные заносы, спешно заработала специальная дорожная техника.
Дворники без особого приглашения, как заправские муравьи-трудяги среди снующих туда-сюда по своему жилищу-муравейнику других его обитателей, начинали свой очередной, зимний сезон.
Они занялись разбрасыванием заранее припасённого песка на покрытые ранним снегом тратуары.
У подъездов, на других придомовых территориях, дополняя сиюминутный городской пейзаж своими колоритными фигурами с вёдрами и совками в руках.
Один из таких суетных зябких дней оказался  днём полнолуния.
Его визитная карточка стала очевидной далеко не сразу.
Она проявилась постепенно и не только в  обычном для этого времени года непостоянстве природы, а и в эксклюзивной, видимой невооружённым взглядом лишь поздним вечером редкой фазой лунной освещённости.
Случилось обещанное полнолуние на самом деле поздним вечером лишь благодаря небесному противостоянию Солнца, Земли и Луны примерно на одной прямой, как бы проведённой по этим планетам  вглубь мироздания.
Такое явление вызвало особый интерес ещё и потому, что около двух десятков лет  ничего подобного никто не видел, как никто не будет иметь такую возможность наблюдать ещё как минимум лет тридцать.
В этот день любознательных людей независимо от их социального, материального и разного другого положения ожидало интеллектуальное пиршество в виде созерцания в реальном времени картины движения космических тел.
На звёздном небосклоне луна подбоченясь, не спеша, даже подчёркнуто вальяжно, будто следуя по заранее утверждённому графику движения, меняла привычное очертание, постепенно обретая другой, менее знакомый вид полностью освещённого Солнцем большого, яркого, круглого диска.
По возникшим при  наблюдении нового образа ощущениям, прежде всего личной сопричастности с таинствами природы, самая близкая, но от этого не менее загадочная планета воскресала на глазах.
Она демонстрировала перед впечатлительными астрономами-любителями безудержный прилив неведомых сил, вращаясь всё быстрее вокруг собственной оси, стараясь приблизиться к ним, стремительно сокращая межпланетное пространство, при этом непостижимым образом удерживаясь на прежнем безопасном расстоянии.
От развития этого воображаемого сюжета и связанных с ним бурных переживаний за свою безопасность легко войти в безнадёжный ступор, после которого легко наступает не сравнимое ни с какими земными радостями космическое блаженное состояние душевного покоя.
Тонким и впечатлительным натурам, склонным к продолжению оригинального мыслительного процесса, предоставлялась возможность в ином, четвёртом измерении передвигаться по верхнему рыхлому слою лунного грунта, по кольцевым горам и лунным кратерам.
Легко и свободно расширялись горизонты сознания до бесконечности, беспрепятственно проникая в иные миры, соблюдая при этом лишь одно, но  весьма непременное и важное условие, которое сродни принимаемым  на Земле правилам техники безопасности.
Не лелеять в душе надежду, оставить в своей  памяти для земной жизни хоть что-то имеющее значение от этих увлекательных путешествий.
Дабы не искушать себя без нужды поиском возможности возвыситься хоть в чём-то над другими людьми или совсем уж скабрёзными помыслами, при этом не ограничивая возможностей познания, сузив запоминание до банального намёка на то, что нынешнему поколению людей предоставлена редкая возможность духовной самореализации по образам и подобиям создаваемым внеземными цивилизациями, притомившимися наблюдать за нашей затянувшейся до неприличия неразумностью которая тем не менее для кого-то, может быть, всё ещё кажется весьма увлекательной и сродни с ласкающим душу утверждением о возможности построения коммунизма или земного рая в отдельно взятой стране.
В этот день полнолуния разменял своё двадцатипятилетие вполне успешный молодой человек, наречённый родителями Александром и пока деятельно оправдывающий их скромные надежды на не гаснущем жизненном костре.
Прошедший день рождения не вызвал в нём положительных эмоций.
Лет десять назад он представлял эту памятную, разудалую, четвертную днюху совсем по-иному.
По самым скромным прикидам уже могли бы сейчас, не откладывая в долгий ящик, прозвучать первыми петухами торжественные фанфары.
Они бы возвестили окружающим о его вхождении в некое элитное сообщество со своим уставом, кодексом чести, правилами и манерами поведения и не обременённом  никакими обязательствами по их выполнению.
Суть этих обязательств была наполнена наипростейшим смыслом.
На команду: ”Будь готов!” восторженно, с блеском в бездумных глазах, с непременной   благодарностью за доверие отвечать: ”Всегда готов!”
Быть всегда готовым подрихтовать идейного противника, в любой момент предъявить свои претензии кому угодно и на что угодно, прежде всего на то, что тебе не принадлежит, но от владения которым зависит уровень благосостояния.
Солидный пахан под оком многочисленных телекамер мог бы уже, как положено, торжественно произнести: ”Поздравляю, братэла, ты сделал всё, что мы от тебя ожидали. А теперь забудь про всех остальных, им было не больно, вообще про всё, что до тебя было, и слухай сюда.
Чтобы у тебя всё в этой жизни было, и оно будет отвечаю. В дальнейшем не волнуйся, я сделаю. - Он перевёл бы дух, бросил свой сатанинский взгляд поверх  голов присутствующих. - Cделаю всё, чтобы тебе за это ничего не было.
Ширься и размножайся подо мной.”
Это так могло бы быть, но, увы и ах, не случилось.
Двигаются же по одноколейному железнодорожному пути на максимальной скорости навстречу друг другу два поезда и, несмотря на то что расстояние между ними сокращается до вытянутой руки, не встречаются. Не случилось.
Вот почему особых разочарований у Александра по поводу не сбывшихся мечтаний не было.
Он по-прежнему не без оснований надеялся, что всё ещё в его молодой жизни впереди и, главное, не упустить свой шанс.
По этой же причине в день рождения ему было не до вечернего бдения по поводу встречи полнолуния, как и не до застолья, к которому был ещё более равнодушен.
Он привык использовать своё время предельно рационально, как и большинство его знакомых сверстников.
Отдавал предпочтение занятиям неприменно с пользой для дела, на которых концентрировал, в последнее время, своё внимание, особенно получая удовлетворение именно от окружающих людей в случаях их положительных оценок результатов его труда.
 Следовательно, ранним снежным утром, наступившим вслед за полнолунием, ему было не до размышлений о  таинствах природы, не до блужданий по лунным кратерам и не до витиеватых умозаключений по поводу желательных  для кого-то изменений его привычных  нравственных ориентиров.
Тем более что если бы он по какому-то стечению обстоятельств всерьёз задумался об этих проблемах, то само предположение делать хоть что-то за здорово живёшь напоминало пустые вчерашние  хлопоты.
Суетиться ради чьих-то возвышенных идеалов или заниматься чужими делами без пользы для себя он не собирался категорически, ни при каких условиях, разве что под дулом  пистолета.
Тем не менее утром случилоь нечто непредвиденное.
В привычное время не услышал пронзительного звонка будильника, как при обычном пробуждении.
Осталось невыясненным, произошло это из-за того, что забыл завести его, или из-за  его неисправности, так как это не представляло никакого для него интереса.
Проснулся же от непривычного ноябрьского утреннего света, более напоминающего по яркости свет дневной, активнее вытесняющий тьму из обжитого помещения.
 Он не только не успел сделать обычно доставляющую по утрам немало  приятных минут спортивную борцовскую разминку с неприменной пробежкой и комплексом упражнений с разъемными гантелями, но и не принял контрастный душ, не выпил обычного крепкого душистого чая из большой фарфоровой чашки.
Пришлось вынужденно констатировать, что весь привычный утренний жизненный уклад, обустроенный годами, был напрочь нарушен.
Раз уж так произошло, не выходя из душевного равновесия, спокойно и расчётливо оценил создавшуюся обстановку, понял, что находится во временном цейтноте и может опоздать на работу.
Если бы такая незадача всё-таки случилась, то можно было бы надеяться с большой долей вероятности, что ничего сверхестественного не произошло бы как для него, так и для его работодателя, облачённого в мундир старшего офицера.
Планеты на небосклоне не вернулись бы в исходное положение, и, скорее всего, опоздание осталось бы незамеченным.
Хотя, возможно, следуя теории вероятностей и необычным положением космических тел на протяжении этих суток, какие-то изменения могли всё же произойти.
Если сравнивать с теми событиями, что случились, для их активных участников и статистов, вольно или по недоразумению вошедших в ближний и дальний круг служебных интересов, лиц наделённых властными полномочиями.
Нельзя полностью исключить также и того, что могли быть и другие заданные на небесах условия, которые повлияли бы на судьбы главных действующих лиц предлагаемого повествования, круто изменив их.
Как бы то ни было, следуя по заданному далёкими звёздами азимуту череда дальнейших событий полилась своим утренним светом по единственно обозначенной на небесах на тот момент наикратчайшей лунной дорожке.
Глава вторая. Накануне

Более полугода Александр продолжал находиться в состоянии затянувшейся эйфории, вызванной предоставившейся совершенно неожиданно возможности сразу после окончания учёбы устроиться на постоянную работу в госструктуру, до конца не представляя той опасности сопутствующих подводных рифов и течений, которые предстояло постоянно преодолевать людям, находясь на государевой службе.
Это событие в его воображении представлялось как удачное прежде всего потому, что экономистов с высшим образованиям в областном центре в последние годы был явный перебор, поэтому у  недавних выпускников без опыта работы были известные проблемы с трудоустройством.
Местный университет он окончил одним из лучших на потоке, чуть-чуть не дотянув до диплома с отличием.
По этому поводу около месяца он рассказывал знакомым байку, в которой утверждалось, что лучше иметь синий диплом и красную рожу, чем красный диплом и синюю рожу.
Особого успеха у собеседников она не имела. Не смешно. Вскоре самому надоела, да и рассказывать больше было некому.
Природный оптимизм  позволял ему весьма уверенно чувствовать себя на рынке труда, но всё же в реальных условиях, когда ты выбираешь себе работу лишь после того, как выберут тебя, совсем не гарантировал успешный старт в гонке за лидером.
Помог неприметный, как бы между прочим, разговор с всегда подтянутым и немногословным мужчиной из соседнего дома.
Тот был таким же, как и он, неисправимым энтузиастом  ранних утренних  ежедневных пробежек в любую погоду.
Жара ли, холод ли, вдоль по набережной, по берегу спокойной мелководной реки, без которой каждому из них в этой жизни многого бы не доставало. Пусть неприметна, неширока. Зато своя, родная. Река твоей жизни.
Его сотоварищь, по пропаганде здорового образа жизни, который хотя и был почти в два раза старше, за время многолетнего знакомства стал если не другом, то во всяком случае хорошим приятелем, разница в возрасте с которым почти не ощущалась.
Однако, как Александр ни старался, дальше совместных занятий спортом их отношения не продвинулись.
Тем более было удивительно, как тот, непонятно откуда узнав о его проблемах с трудоустройством, впервые сказал, что работает кадровиком в сером доме, как, по привычке, называли управление внутренних дел, предложил прийти с документами к нему на собеседование.
После недолгого разговора, уточнения биографических данных, списка близких родственников его лишь через полгода пригласили для его продолжения.
Удивительные поступки кадровика продолжились.
При решении вопроса о возможности использования в сфере оперативно-разыскной деятельности в профильном для экономиста подразделении по борьбе с экономическими преступлениями Александр узнал от своего будущего непосредственного начальника, что за него поручились как за самого себя, без чего приём на службу был бы невозможен.
В служебном документе было записано, что поручителем стал его знакомый, кадровик, который отныне несёт ответственность за его морально-волевые качества при выполнении служебного долга.
Это означало, что если в дальнейшем он, ставши его подопечным, своими действиями или бездействием нарушит законность против людей, с кем по долгу службы будет контактировать или служебную дисциплину, то это может привести к увольнению за дискредитацию органов внутренних дел, и отвечать будут оба в равной мере, хотя поручитель об этом нарушении может ничего не знать.
Поразила необычностью вся эта подчёркнуто серьёзная взаимоответственность без привычной студенческой многословности и поверхностности суждений, исходящих чаще всего из книжных знаний, с одной стороны, а с другой, он представить себе не мог, как это он, к примеру, за кого-то бы поручился, и это обязательство висело бы над ним, как домоклов меч, чтобы, возможно, в самый неподходящий момент закончить его карьеру.
Ведь это ничего ему не давало с обычной, присущей многим его знакомым точки зрения, не говоря уже о выгоде, кроме лишней головной боли, совсем не обязательной для современного успешного рационального человека.
Он не нашёл для себя ответа на этот вопрос.
С другой стороны, он впервые проникся уважением к, незнакомому, по сути,  сотруднику силового ведомства, раскрывшемуся в этой важной для его дальнейшей жизни ситуации, поступком, проявляющим наглядно неизвестные  доселе грани мужского характера.
Продолжая размышлять на эту волнующую тему, пришёл к вводу, что, оказывается, и так бывает, что ручаются просто за соседа, каких вокруг очень много.
Ещё есть люди, которые берут на себя ответственность не корысти ради, а токмо ради отечества.
Проецируя это на себя, приходил к мысли, что он сам себе до конца неизвестен.
Молодой, непредсказуемый, только еще делающий первые самостоятельные шаги на жизненном пути.
Из него, как из пластилина, можно лепить всё, что кто-то посчитает необходимым, подтверждая мысль, что не слишком ли много очевидных рисков.
Все эти соображения, переданные  внутренним голосом, безусловно, заслуживали внимания, как и возможные довыды представителей спецслужб, отвечающих за подбор молодых кадров.
Прежде всего о том, что необходимо начинать работать по-новому, за результаты спросят с каждого.
И по полной программе, невзирая на то, обсыпан ли ты звездами, как новогодняя ёлка, за предыдушие служебные подвиги или только начинаешь карьерный путь. 
  Далее прошла стажировка, в ходе которой имеющиеся экономические знания  были дополнены специальными юридическими, изучением министерских приказов. Азам практических навыков оперативно-разыскной деятельности обучили отдельно, после чего последовало заключение контракта с зачислением в штат сотрудников силового ведомства.
Быстро выйдя из подъезда своего многоквартирного десятиподъездного жилого дома, прозванного с момента постройки китайской стеной, где жил с родителями и сестрой хоть и в тесноте, да не в обиде, он не стал испытывать своё терпение и удачу на ближайшей остановке общественного транспорта, где была обычная толкотня.
Прямиком стал передвигаться к месту службы по утоптанным горожанами снежным  тропинкам вдоль коллективных гаражей, по изученным с детства придомовым территориям, кое-где мимо контейнеров с мусором, по первым сугробам, по давно определённому наикратчайшему маршруту энергичной походкой к финишу всё более похожей на бег трусцой.
Примерно за час всё же успел. В последний момент, без опоздания, прошмыгнул перед носом начальника, входящего в почти полностью заполненный сотрудниками актовый зал управления внутренних дел.
Один раз в неделю, рабочий день начинался с совещания в расширенном составе  с обязательным приглашением всех аттестованных сотрудников.
Могли отсутствовать лишь те, кто сменился после суточных дежурств и имел законное право на отдых или ещё находился на дежурствах, а также участвующие в  неотложных мероприятиях по раскрытию и расследованию преступлений.
Александр в привычной утренней суете только успел плюхнуться на свободный стул рядом с одним из коллег, более старшим по возрасту и стажу работы оперативником и почувствовать приятную лёгкую физическую усталость и даже не успел толком  перевести дух, как прозвучала громкая команда, поданная первым из присутствующих, кто увидел входящего в зал начальника:”Товарищи офицеры”.
Пришлось вместе со всеми вставать, таким образом его приветствуя.
Александр впервые почему-то обратил внимание на то, как отрывисто и глуховато, но всё равно почти так же громко, как пулемёт, застучали освободившиеся от веса тел ,деревянные сиденья, стукаясь о спинки стульев, скреплённые между собой в ряды, по всему периметру служебного помещения.
Начальник решительно прошёл за стол президиума, который находился на небольшой сцене.
За ним, соблюдая дистанцию, с первого ряда, так было заведено, понуро потянулись на свои места в президиуме его заместители.
Он, находясь спиной к подчинённым, отточенным движением, демонстрируя отменную строевую выправку, резко повернулся через левое плечо на сто восемьдесят градусов и, оказавшись к ним лицом, спокойно и уверенно произнёс, как и предусмотрено в таких случаях:”Товарищи офицеры”,после того как ему показалось, что подчинённые слишком шумно опустились на свои места,за что сразу получили общее замечание в свой адрес.
- Все, успокоились. Что-то наше войско поредело. Руководителям подразделений доложить о наличии личного состава строевыми записками к окончанию совещания, с выводами по отсутствующим.
Сосед Александра, наклонивши к нему голову, чуть слышно произнёс:”Всё правильно. Для того и щука в озере, чтобы карась не дремал. Распусти нашего брата, так на голову сядем кому угодно”.
На это Александр не нашёлся что ответить, но подумал, что если бы сосед сам опоздал, то пел бы совсем другие песни. Постарался быстро переключить своё внимание, на что-нибудь для себя более интересное, но тот не унимался.
- Слушай, пока я жив, запоминай. Вчера по делам был на рынке. Русская женщина торгует мандаринами.
К ней подходит покупательница и спрашивает, откуда мандарины. Она отвечает- наши. Та переспрашивает, как это наши, я спрашиваю, где выросли, из какой страны привезли. Продавец ей: я понятно отвечаю. Все понимают, только вы не понимаете. Для тупых повторяю по слогам.
Наши, это означает Абхазия.
Прикольно,а?
- Нормально, - ответил Александр и добавил: - Пошли юмореску по электронной почте Михаилу Задорнову, пусть на всю страну расскажет.
- Ещё чего - с недовольством в голосе ответил сосед, - перетопчется, что мне, больше делать нечего? - Затем, подумав, уж слишком серьёзно добавил: - Начальник узнает, чем я в рабочее время занимаюсь, может юмора не понять, у него вообще с этим делом напряжёнка.
- Каждый своим делом занимается, заметил кто-то из другого ряда, а ещё кто-то, явно без чувства юмора: ” Молодёжь кончайте свой базар ”.
На этом обычный утренний междусобойчик закончился, и они, как могли внимательно, стали слушать, о чём шел разговор на совещании.
Оперативный дежурный монотонно, грубоватым от усталости голосом  докладывал, что, где, когда произошло криминального в городе за прошедшие сутки.
После того как он второпях невыразительно зачитал первые сообщения о преступлениях и происшествиях, было мало что понятно, но стало ясно, что так дело не пойдёт.
Под утро подготовленная весьма объёмная сводка на слух совершенно не воспринимались, и было слишком много уточняющих вопросов с целью понять, что же на самом деле произошло, какие меры приняты.
Начальник прервал его, дав указание докладывать своими словами, не по бумажке, и так, как всё происходило на самом деле, не замыливая проблемы.
Обратившись к присутствующим, довольно-таки бесцеремонно заявил:”А вы не спите, ночью дома надо было спать. Поактивнее, вопросы задавайте, предложения вносите. Здесь, сейчас, при всех, а не потом в кулуарах будете сказки друг другу рассказывать. Да, валить с больной головы на здоровую, когда уже преступление совершено, лишь бы ни за что не отвечать, а только зарплату получать. Следователи на оперативников, те на участковых, участковые на патрульных, а там молодёжь одна, им вообще всё, фиолетово. Скажут, дружинники не помогают, которых днём с огнём не сыщешь, и в ближайшее время,видеть не предвидится. Лишь бы что сказать. Не для дела, а для разговора. И так изо дня в день, по очередному кругу, на каждом совещании одно и то же. За показатели в работе и за порядок в городе с нас всех спросят, не сомневайтесь.Я - та до пенсии уже дослужил, а большинству из вас ещё служить, как медным котелкам, зарплату не просто так повышают, её отрабатывать надо”.
Старожилы подобных совещаний, не первый год работающие под его началом, почувствовали, что он уже начал входить в начальственный раж, что бывает с ним не слишком часто.
И это, похоже, неспроста.
Вообще-то он мужик уравновешенный, а, главное, дело знающий.
Было заметно, что кто-то из подчинённых уже допёк его своими проблемами, или, возможно, вышестоящее руководство с утра пораньше погладило против шерсти.
Грозно поговорив, по сути, ни о чём, он на этот раз удивительно быстро успокоился, взял себя в руки, тихо, но от этого не менее уверенно, сказал: ”А что тишина в зале как на похоронах, прости, господи” - и продолжил анализ оперативной обстановки.
Кто-то из подчиненных, возможно, из тех, кто, мечтая о больших звёздах на своих погонах из-за ершистого склада характера держащий фигу в кармане, когда говорят его начальники, рискуя при этом остаться без в трудах нажитых пусть и маленьких пока звёздочек, вполголоса, чтобы не было слышно в президиуме, продолжал в охотку ёрничать.
 - Ну вот, шумно - плохо, тишина - плохо, как начальству потрафить, ума не приложу.
 Прямо горе от ума какое-то.
Ещё ни копейки обещанного к окладам не прибавили, а уже сколько времени всё носом тычут, куда не попадя.
Можно подумать, что хуже нас на белом свете никого не сыскать.
То было всё нормально, то вдруг всё плохо, во как у нас бывает, дожили.
 На него сразу неодобрительно дружно шумнули, после чего он благоразумно  притих, хотя фигу из кармана вряд ли убрал.
Если им вдвоём так было спокойнее и увереннее, то можно если не позавидовать, то хотя бы, улыбнувшись, посочувствовать.
Александр к подобным эмоциональным всплескам своих коллег относился как к чему-то неизбежному в любом коллективе.
Они все вместе, но каждый по-своему, решали общую задачу.
Важные, выстраданные мысли и суждения очень часто произносили, как бы их стесняясь, вперемешку с пустой нарочитой говорильней, а порой и ради бравады с откровенной глупостью, на которые, как на бесплатные приложения, мало кто обращал внимание.
Старались не размениваться по пустякам, а концентрировать своё внимание на главном, ради чего они в этом зале и собрались.
 Прежде всего получить из первоисточника, словно прикоснувшись к оголённому нерву, информацию о реальной обстановке в городе, прочувствовать свою роль в противодействии криминалу.
И чем дальше он слушал диалоги, монологи, споры, разные оценки одних и тех же событий из уст своих коллег, тем ему становилось не только интереснее, но порой происходящее захватывало похлеще самых крутых боевиков и психологических триллеров.
 Процесс познания человеческих взаимоотношений хотя и не их гуманных проявлений, а чаще всего низменных, жестоких и аморальных, требовал максимальной самоотдачи, использования позитива своих личностных возможностей, без которых ни о каком преодолении негативного влияния преступников не могло быть и речи.
В истории был усатый правитель, полагавший, что его государственная система настолько близка к совершенству, что возможно поменять под неё по своему усмотрению население страны, и она будет всегда работать лучше новой.
Этой проблемой Александр интересовался во время учёбы, и на совещании  открывал в ней новые грани, анализируя получаемую информацию о состоянии преступности.
Он наглядно узнавал, что обеспечение правопорядка в большом городе - процесс комплексный, и сбой при решении одних проблем в одном месте с большой долей вероятности создаёт проблемы в других.
Приходило понимание, как непросто и ответственно принимать осознанно меры карательного плана к людям образованным, имеющих немало заслуг, но преступившим грань закона, которые тебе по многим личным качествам более импонируют, ради справедливости к другим, чьи права они нарушили или в сферу чьих интересов вероломно вторглись, хотя потерпевшие подчас вообще никаких положительных эмоций не вызывают.
И как важно не шарахаться из стороны в сторону, не заниматься своей личностной самореализацией, имея для этого много соблазнов, вмешиваясь в чью-то жизнь без предусмотренных правовыми актами оснований, как и не позволять себе закрывать глаза на факты, пресекать которые твоя прямая обязанность.
 В конце совещания, как обычно, был позитивный, эмоциональный момент.
Кого-то поздравили с днём рождения, с кого-то сняли ранее наложенное взыскание, кому-то вручили погоны в связи с присвоением очередного специального звания.
Всё шло своим чередом, и Александр уже мысленно был на своем рабочем месте в кабинете, где собирался заняться оформлением служебной документации по проведённому накануне,общегородскому рейду по объектам оптовой торговли.
Вдруг услышал свою фамилию из уст начальника управления с приказанием зайти к нему сразу после окончания совещания.
Было это весьма неожиданно.
Кроме своего непосредственного начальника по подразделению по борьбе с экономическими преступлениями, он ещё ни с кем из руководства управления по служебным делам не контактировал.
Вариантов поведения в этой ситуации не было.
Приказания подчинённым даются не для того, чтобы они их обсуждали, а чтобы их выполняли.
 
Глава третья. Дело врачей

Постучав в дверь кабинета начальника и попросив разрешения войти, Александр услышал в ответ: проходи, не стесняйся.
Войдя в уютный просторный кабинет, благодаря мониторам с компьютерной информацией на экранах похожий на террариум, Александр, нисколько не теряясь, спокойно и уверенно начал докладывать, как положено по уставу, о своём прибытии.
Начальник его сразу прервал:“Этого не надо, некогда, садись и слушай внимательно, ничего записывать не надо.
Поступила информация о хищениях огромных денежных средств из бюджета при закупках новейшего медицинского оборудования, и не только.
Надеюсь, знаешь, что такое оперативное прикрытие. - Он стрельнул глазами по его лицу, не дожидаясь ответа быстро продолжил: - В этой сфере есть проверенные люди,  cостоящие у нас на связи, но то, что они сообщают,мелочёвка. Складывается ощущение, или они вместе с теми, кто расхищает, во что верить не хотелось бы и что вообще-то маловероятно, или они сами недопонимают тех схем, многоступенчатых механизмов, по которым это происходит, или информация нашего источника - деза,но это тоже надо будет доказывать. Все они медики, люди уважаемые, профессия у них, пожалуй, самая важная из всех, какие только могут быть. В свой круг доверенных лиц они кого попало, тем более с улицы, не очень-то и допускают. Так что нахрапом тут ничего не добьёшься. Да и путем проверок финансово-хозяйственной деятельности, я думаю, не много. Ты этими делами себе голову не забивай без необходимости.
Да, кстати, ты имеешь представление, что такое баланс, дебит-кредит, финансовый отчёт?”- и он вновь внимательно, на этот раз поверх очков, посмотрел на Александра.
Тот спокойно ответил: ”Не сомневайтесь, даже научные работы писал”.
- Да, читал я в твоём личном деле. Это неплохо. Но наука - это одно, а практика, тем более такая специфическая, как наша, понимаешь ли, немного другое дело. Как говорится, вид сбоку. Но это мы с тобой в сторону от главного уходим.
От тебя конкретно требуется свежая достоверная информация. Прежде всего о настроениях в коллективе медиков. Не может быть, чтобы никто ничего не знал, так не бывает. На наших, внедрённых туда людей выходить не надо. Это так на нашем сленге звучит, выходить. Встречаться с ними не надо. Сведения о них получишь, они о тебе и о твоём задании  знать не будут. Ещё об одном важном деле, запоминай.Сейчас многие обсуждают телефонный звонок молодого врача высокому начальству с критикой показухи.Почитай в интернете об этом. В том числе и обсуждения на форумах по этому поводу.Там немало интересного, особенно,для тебя со свежими мозгами.Этот прославившийся на всю страну молодой врач,кажется, кардиолог, твой одногодок.Вся эта канитель тебе должна быть интересней и понятнее,чем нам, старикам.
Как это,такой молодой - и уже камикадзе. Как это, невзирая на субординацию, ни с того ни с сего ляпнуть на всю страну.
А кто-то расхлёбывай после этого. Нет, так не годится, а если все так начнут поступать, до чего мы докатимся?
Вот, понимай момент. Хотя я понимаю, борьба за справедливость дело святое, - и он вновь мельком хитро взглянул на Александра, - но не для нас, перезревших.
Как там у классика: в дверях стоял старик сорока с небольшим лет. Это про меня, наверное, сюжет из прошлого века.
Александру этот разговор что-то перестал нравиться, ему показалось, что его разводят, как пацана, и он, даже не задумываясь об этой самой служебной субординации, для начала ответил в тему.
- У других классиков, между прочим, в вашем возрасте на Руси ещё только жениться на шестнадцатилетних собирались.
Теперь этот разговор переставал нравиться начальнику.
Эко куда хватил. Моей дочери шестнадцать, так у неё, кроме уроков, на уме ничего другого и быть не должно.
Но как-то при произнесении этих слов внутренне поёжился, скорее всего, оттого, что, во-первых, мог бы и не вдруг вспомнить, что дочери уже шестнадцать, а, во-вторых, с какого похмелья он взял, что, дескать, у неё на уме ничего другого быть не должно, так она его и спросить забыла.
Попадись ей такой шустрый, как его починённый, а может быть, уже и есть какой-нибудь, боже милостивый, сохрани.
Он сразу отогнал эту мысль, сделав пометку на перекидном календаре поговорить с женой о дочери, и вполне, как ему показалось, демократично, при этом подчёркнуто вежливо сказал: ” Ну вот и познакомились, агент 007.А теперь забудь всё, о чём говорили, и слухай сюда, вдвойне внимательнее. Придумай себе какую-нибудь легенду для внедрения в коллектив медиков.Ну, менеджер, что-ли, какой-нибудь солидной фирмы по оказанию медицинских услуг или по аптечным делам, не мне тебя учить.Есть, мол, заказы, своя клиентская база, хочешь их разместить. Или придумай сам, чего-нибудь новенькое,тебе видней. Попусту там не маячь, не отвлекай занятых людей от работы. Другими словами, как в старинном романсе, не утомляй меня без нужды, у них без тебя своих забот хватает.И так, чтобы всё откровенненько было, со вкусом, понимаешь? Вот возьми ключи от конспиративной квартиры. Получи в бухгалтерии деньги, заплати за коммунальные услуги, чтобы долгов за квартиру не было, адрес запомни. Ключи потом лично мне вернёшь, повнимательней там, холодильник затарен, весь джентльменский набор. Ну, давай, с богом как только что надыбаешь, лично мне докладывай, больше никому”.
Выйдя из кабинета начальника, Александр направился на свое рабочее место, где за компьютером предстояла весьма многоплановая интересная работа.
Прежде всего было необходимо разобраться с перечнем объектов,  предположительно входящих в коррупционные схемы.
 Интуитивно он пока решил ограничиться областным центром.
Помогли практические навыки владения новейшими информационными технологиями.
Ещё со школьной скамьи эта сфера мыслительной деятельности привлекала его возможностью совершенствовать свои аналитические способности наряду с математикой и шахматами.
Влечение к изучению пространственных форм и математических методов он, видимо, унаследовал от отца.
Насчёт шахмат была весьма занятная история в его ранние школьные годы, о которой ему по доброму, с юмором, как-то рассказала мать, но её почему-то не зафиксировала  память тех лет.
Возможно, это случилось ещё и потому, что это был единственный случай, когда его отец, военный летчик, майор авиации, не сдержал эмоций и сгоряча, не вникнув в тайные причины, отшлёпал по-отцовски, чего он не заслуживал.
Произошло это в одном из райцентров, на окраине которого почти полвека был расположен военный аэродром, где отец проходил службу в должности начальника воздушно-огневой службы авиационного полка.
Он был местной знаменитостью, его почти каждый год единогласно избирали то секретарём, то заместителем секретаря партийного бюро подразделения, кроме того, он всегда выигрывал шахматные турниры, которые проводились к памятным датам в помещении ленинской комнаты.
Выиграть у него сослуживцы считали делом почти безнадёжным, и он, почти по-детски весьма гордился этим своим умением, которое не только помогало скрашивать досуг, но и было совсем не лишним в небе, за командирским штурвалом боевого самолёта, при принятии мгновенных решений.
В этом была подоплёка курьёзного случая, весьма живописно характеризующего повседневный быт и скромные нравы семейной жизни того времени.
Жили очень дружно, в небольшой двухкомнатной квартире в авиагарнизоне, где у матери, дипломированного инженера-химика, не было возможности найти работу. Жили вчетвером на одну зарплату отца, которой хватало на всё, так как привыкли довольствоваться тем, что было, и умели радоваться этому.
Отец постоянно выполнял боевые задачи и имел большой налет часов в качестве командира летного экипажа.
Ему, по существующей тогда в военной авиации пятой норме довольствия, было положено дополнительное питание, от которого он, как и большинство его товарищей, отказывался в пользу членов семьи.
В связи с этим обязанностью Александра было ходить в офицерскую столовую с приготовленными матерью судками, удобными алюминиевыми приспособлениями для переноски кушаний, в виде нескольких кастрюлек, поставленных одна на другую и скрепляющихся ручкой.
Там заботливые повара каждый раз под слой каши старались положить побольше котлет, относясь к офицерским детям как к родным.
В один из таких дней Александр принёс судки с едой из столовой, поставил их на кухонный стол, а сам взял с книжной полки самоучитель по шахматной игре, по которому иногда занимался отец.
Как всегда в гордом одиночестве в очередной раз расставил шахматные фигуры на шахматной доске, стал двигать ими по чёрно-белым клеткам, как было рекомендовано в учебнике.
Развитие своих умственных способностей доставляло удовольствие.
С каждым новым занятием он всё больше понимал логику очерёдности ходов в шахматной партии. За счёт каких изменений позиции достигается перевес одной из сторон. Как рассчитать комбинацию, реализовать достигнутое преимущество, доведя до победы.
Научился, следуя рекомендациям, защищать немало трудных позиций. В безнадёжных находить единственный шанс, оставляющий возможность продолжения борьбы.
Это увлекало, а возможность самостоятельности принятия решений делало эту древнюю игру даже интересней реальной жизни.
В этот день отец вернулся после полётов усталый.
Увидел, сына за шахматной доской. Тот сразу незаметно поставил самоучитель на книжную полку.
По младости лет подумал, что его могут заругать за то, что он без разрешения читает взрослые книги.
Отец ему сказал: ”Ну давай, быстренько сыграем, пока мать из магазина придёт, да будем все вместе обедать”.
Он не сомневался в том, что элементарно обыграет сына, рассчитывая не только это сделать быстро, но и преподать тому наглядный урок, как надо и как не надо играть в эту игру.
 То, что происходило за шахматной доской после дебютных ходов, постепенно стало напоминать опытному игроку дурной сон.
Он никак не мог понять, почему его позиция стремительно ухудшается.
Объективно это происходило из-за того, что юный противник играет более точно, используя все нюансы создавшегося положения.
А он в свою очередь не столько пытается вникнуть в позицию и поискать её скрытые возможности для продолжения борьбы, сколько корит себя за то, что к самой игре отношения не имеет.
Как это так, он, местный чемпион, так плохо играет с пацаном, учеником начальной школы, тем самым, по психологическим аспектам противостояния, фактически признавая возможное поражение обидным.
Далее, для себя абсолютно непонятно, почему вдруг попал сначала в совсем плохую, а ещё через несколько ходов и в проигранную позицию.
От безысходности сделав рискованный, даже авантюрный ход, чтобы хоть таким образом выправить своё незавидное положение, получил красивый спёртый мат с жертвой ферзя, да ещё под радостный смех сына.
Эмоциональная и физическая усталость, видимо, дали о себе знать, и отец со словами: ” Этого не могло быть, ты тут где-то смухлевал ,”- перевернул шахматную доску с матовой позицией, схватил своего Санька под мышку и отшлёпал.
Одержавший заслуженную победу юный шахматист обиделся и, когда пришла мать, сидел на диване, глотая горькие слёзы от несправедливости.
Та, увидев разбросанные по полу шахматные фигуры, сразу поняла, во что на этот раз вылился вечный конфликт отцов и детей, тепло и понимающе заулыбалась, незаметно погасив его.
 Подойдя к мужу и взяв его под руку, произнесла: “ Какой у тебя, товарищ майор, сын молодец, самостоятельно по учебнику учится играть в шахматы, весь в отца усидчивый.“
- Извините меня, пожалуйста, я больше так поступать не буду. Саня, а ты молодец, создал шедевр шахматного искусства,поздравляю.
Мать, а тебе замечание. Давно надо было доложить, что Саня такой молодец, играть учится, весьма отменный результат на лицо.
- Слушаюсь, товарищ командир, и повинуюсь. Вы сегодня оба по две котлеты заслужили. Молодцы, большой высоко в небе летал, а малой хорошо в шахматы играл, всем дружно мыть руки и по одному за стол.
Такие мимолётные воспоминания помогали настраиваться на деловой лад, придавали уверенности в своих силах и незримо связывали поколения. Настраивали на ответственное отношение к выполнению служебных обязанностей не только потому, что за эту работу платили деньги, или потому, что за её результаты с тебя спросит строгий начальник, но и потому, в первую очередь, что у тебя в семье так принято испокон веков.
Не ты это придумал и не на тебе такое отношение к своим обязанностям перед государством прервётся.
Это не было слепым, бездумным подчинением, хотя такая возможная модель поведения Александра, безусловно, беспокоила, но она была абсолютно неприемлема для него ни в каких вариациях.
Он, разумеется, понимал всю уязвимость такой своей позиции, прежде всего молодого человека только надевшего офицерские погоны и присягнувшего выполнять приказы и указания старших по должности и званию.
Как это было ни пародоксально, пока никто не требовал от него каких-либо действий, которые шли бы вразрез с его принципиальными  нравственными устоями и коробили тем самым его душу или были неприемлемы по форме их подачи.
 На самом же деле,что существовало в реалиях - так это возможнось самому идти на их нарушение.
При таком раскладе офицерские погоны не слишком давят на плечи, такие же нравственные проблемы решает любой его сверстник, идти под статью или нет, и поступает так, как считает для себя возможным.
Особенно преодолевая последствия многочисленных житейских соблазнов, которые сами находят тебя в молодом, цветущем возрасте.
Для себя он чётко определил, что для того чтобы решить любую поставленную перед тобой задачу, надо прежде всего захотеть это сделать.
Без собственного желания результата не будет. Недостатка желания у Александра, судя по всему, не было.
Уже второе, твои потенциальные возможности, ежели их нет, то хоть у тебя на голове кол теши, пустая трата времени.
С этим делом проблем также не должно было возникнуть.
Будучи в дружеских отношениях с компьютером с младенческого возраста, при первых звуках мелодии, при его запуске здоровался с ним, нисколько не сомневаясь в его разумности и связи с другими мирами, находящимися в других измерениях.
Благодаря этому он быстро собрал необходимую исходную информацию для технического решения поставленной перед ним задачи.
Чтение в интернете на темы, связанные с финансово-хозяйственной деятельностью, по обеспечению функционирования здравоохранения, увлекли не столько какими-то заумными схемами или чем-то неизведанным, всё было схоже с другими сферами распределения бюджетных средств, а близостью к неисчерпаемой теме здоровья, которая не интересует, пожалуй, только тех, кто сам по каким-либо причинам ввёл для себя запрет на эту проблематику.
Постепенно втягиваясь в этот интересный процесс познания, он вдруг вспомнил о своей давнишней знакомой, с которой учился в одной школе.
Была она на пару лет его старше, что в том младом возрасте было довольно пикантно и имело весьма существенное значение.
Считалась большой умницей, даже гордостью школы, так как неоднократно становилась победительницей олимпиад по биологии не только регионального уровня, но и всероссийского.
Он ещё в школе, в старших классах, как умел, оказывал ей всевозможные знаки внимания.
Она чаще всего отвечала на них каким-то особым,как ему казалось, блеском глаз.Похожим на весёлый блеск январского снега.Его можно наблюдать на лыжне, скользя по ней на лыжах, по перелеску, а над головой у тебя редкая вспышка полуденного яркого солнца.
Этот зимний блеск ещё не предвещает весеннего половодья чувств, но уже обозначает на крепком крещенском морозе желанный поворот в ту сторону.
Ему очень хотелось думать, что эта симпатичная, всегда просто, со вкусом одетая, стройная девушка будет также, как и он, грезить о возможных тайных встречах.
Если бы его тогда спросили, почему он не сделал ни единой попытки переместиться из отношений полудетских симпатий на более близкое расстояние первых чувств друг к другу, хотя бы пригласив на первое свидание, то он и в то время своего бурного физического созревания и духовных исканий не нашел бы, что ответить по этому поводу, как у него нет ответа на этот вопрос до сих пор. Есть лишь предположения.
То ли это был тот случай, когда открытую настежь, легко ранимую душу подростка вдруг ни с того ни с сего обуяла доселе незнакомая, а из-за этого ещё более коварная,неуёмная гордыня, то ли это была боязнь вызвать к себе снисходительность вместо желанного проявления ответного искреннего чувства, каждый раз тормозившая в последний момент проявления первых взрослых чувств к представительнице противоположного пола, то ли это был совсем непонятный душевный трепет, пугающий своей обязательностью, переходящий в неосознанную, длящуюся тревогу, накануне взрослой жизни. То ли, наконец, нечто такое, что под запретом для посторонних, а поэтому никому и никогда известно не будет.
После окончания школы она, как и ожидалось, блестяще поступила в медицинскую академию, и у него не было каких-то сведений о том, как у неё сложилась дальнейшая жизнь.
Судя по прошедшим годам, в течение которых их пути не пересекались, она должна была уже закончить обучение на врача, и если никуда по распределению или по каким-либо другим обстоятельствам из города не уехала, то вполне вероятно, работает  в одном из интересующих его лечебных учреждений.
Во время этих воспоминаний и размышлений его душу постоянно посещало предчувствие, подсказывающее, что из соображений благоразумности лучше не втягиваться в личностную любовную проблематику, а заниматься служебной деятельностью по неким рекомендованным ещё царской охранкой шаблонам, устойчивым стандартам, не подключая к этой конно-балетной деятельности некие потаённые,тонкие фибры своей души, помятуя о всегда нравившейся из школьной программы по литературе метафоре,что в одну упряжку впрячь не можно коня и трепетную лань.
Но какой-то незнакомый внутренний голос, грубоватый и нахрапистый, весьма бесцеремонно подталкивал к этим новым, но на прежний сладостный, волнительный лад, таким желанным старым, не забытым ещё, но как бы находящимся под домашним арестом ощущениям,помеченным в душе весьма болезненной сердечной меткой, которую разбередить было так же легко, как и потом, разбередив, никакими стараниями не унять.
Он как бы между прочим, совершенно искренне, не надеясь на положительный ответ, спросил у матери о своей школьной знакомой.
Та от неожиданности даже, как ему показалось, слегка вздрогнула, отчего кипяток из чайника, который она держала в руке, пролился мимо его чашки.
Это произошло при обычном вечернем чаепитии, за которым было принято беседовать на  любые темы.
Так как на этот раз на кухне они были вдвоем, она весьма подробно и так развёрнуто ответила на его вопрос, что у него сложилось впечатление, что она давно этого вопроса ждала, и, отвечая, ей становилось всё легче, как человеку, освобождающемуся от надоевшей душевной ноши.
- Ну вот, наконец-то вспомнил, а я уж думала,что уже всё, с глаз долой, из сердца вон, забыл навсегда, как раньше говорили, развод через пионерскую правду.
- А мы и не расписывались, между прочим, даже на заборе.
- Ну, извини, коли что не так сказала. Вообще-то мы семьями с ними дружим, не в одном поколении. Извини, всё как-то не получалось тебе об этом рассказать. Пей чай, а то остынет, и внимательно слушай.
У них,у всех в родне, и у бабушек, и у дедушек, и у дяденек, и у тётенек,тяга к врачебном делу. Передаётся она из поколения в поколение, так бывает, как в нашей родне служивых много,так вот на следующий год после Отечественной войны её дед принимал роды у твоей покойной бабушки. У бабы Кати, которая родила твоего отца, её фотографию ты видел. Происходило это в больнице, что напротив главного корпуса университета, где ты учился.
- Как интересно. Семейный роман. А почему ты мне раньше не рассказывала?
- Ну, я же сказала, что как-то не получалось. На выписку собралась вся родня. До дома маму с сыночком везли на конке. Была такая в городе железная дорога с конной тягой. Это ещё до трамваев было. Так что, когда не так давно трамвайные пути по распоряжению городских властей ликвидировали, мы переживали. Как будто чего-то родного лишались. Хотя дороги шире стали, спорить не буду, тоже неплохо, вам, молодым, на машинах ездить интересно.
- Да ну, мама, чего хорошего в трамвае, что это за транспорт такой допотопный, одна тряска.
- Ну, видишь ли, для тебя допотопный, а я помню, как в вагон войду, так свою молодость вспоминаю. Ты не поверишь, одно время мода у молодёжи такая была - в трамвае знакомиться. Улыбались друг другу. Это означало, что самый подходящий момент для знакомства. Не то, что сейчас, каждый сам по себе, словно буки.
- А чего ни с того ни с сего лыбиться-то?
- Вот видишь, как ты сразу - лыбиться. Не лыбиться, а уважение друг другу оказывать. А что, построили этот ваш развлекательный центр недалеко от нашего дома, ничего не скажу, хорошо стало, облагородили вокруг территорию, но ведь раньше здесь такие чащобины были, в самом центре города, а как там соловьи пели, рядом с нашим домом-то.
- Правильно мама, кому урбанизация по душе, кому пение птичек.
Ну,ты не смейся, между прочим, с отцом твоим мы в трамвае познакомились. Доулыбались, а когда он ко мне женихался, то ходили в чащобину соловьев слушать.
- Сейчас молодёжь по кустам не шарахается, вошёл в интернет и договорился. Говоря языком прошлого века и вся недолга.
Что-то мы с тобой от главной темы нашего разговора в сторону отошли. -  Валентина Васильевна внимательно посмотрела на сына и как-то поособому, по матерински почувствовала, как он изменился.
Рядом с ней находился уже взрослый, самостоятельный молодой мужчина.Не слишком расположенный к сентиментальности, но хотя бы умеющий выслушивать чужое мнение.
Она чувствовала его незащищенность от чьих-то предвзятых мнений, расхожих суждений, понимала, как ему непросто.
Надо создавать семью, зарабатывать средства на достойную жизнь, неплохо бы иметь перспективы роста на службе.
Понимала, что он, как и её муж, всего будет добиваться сам и кланяться ни перед кем не будет. Такая уж у них порода, отчего не так всё просто в жизни у мужчин всей родни складывается.
Наблюдая себя как бы со стороны, она, несмотря ни на что, понимала, что светится от счастья, что рада своей судьбе.
Не сомневается, что и у детей, и у внуков всё будет хорошо.
Сквозь время в глубине души всплывали радостные воспоминания, как она пеленала своего недавно родившегося, ещё совсем беспомощного Санечку.
Как водила за ручку в детский сад, провожала и встречала из школы.
Радовалась поступлению и окончанию университета.
Знает по сей день обо всех его шрамах и ушибах, сильных и слабых сторонах характера.
Вот он такой какой есть, рядом с ней, пьёт чай с приятно пахнущими цветочными добавками.
За общим семейным столом, стараясь найти у неё понимания своих душевных проблем, улавливая по малейшим изменениям тембровой окраски её голоса важные для себя ориентиры, которые, возможно, позволят ему разобраться со своими непростыми проблемами, обсудить которые лучше чем с матерью не получится ни с кем.
Она без затей, просто сказала ему: “ Знаешь, я даже не рассчитывала, что разговор на эту тему  когда-нибудь произойдет. Много лет ждала, что ты на него решишься, так слушай.
Юляше ты всегда нравился, она сильно переживала, что она тебя постарше и поначалу даже ростом была повыше. Это ты сейчас вон какой вымахал. В школе ты ростом никак не выделялся. Уж говорить начистоту, так обо всём. Чтобы ты знал.
В молодые годы твой отец за её матерью ухаживал, но что-то у них не сложилось. Он мне до сих пор о причинах разлада ничего не рассказал. А я и не настаивала никогда. Это он уже после со мной знакомиться захотел, но это так к слову”.
- Мама, если честно, то я даже и не подозревал, что она не против была со мной. Она же такая видная, симпатичная. Я бы даже сказал, неприступная. На неё вся школа заглядывалась. Даже учителя, что помоложе. Помню, учитель физкультуры….
- А  этот, - мать его перебила, - он до сих пор ни одной юбки не пропускает. Ему и сверстниц хватает. Не думаю, что он себе позволял что-нибудь со своими ученицами.
- Да нет, мам, ты не о том подумала. Мы с парнями стояли около школы, а Юля идет, тело у неё играет, будто поёт. В легком ситцевом платье, такая у неё походка, что шею свернуть можно. Лучше сразу умереть и не встать. Так у физрука и получилось. Да ещё он споткнулся, да, чуть не в лужу. Вот умора была, по всей школе растрепали, несколько дней все смеялись.
- Делать вам было нечего, за собой бы лучше смотрели.
- И то правда, - согласился Александр и добавил: - так я чего сказать хочу, парни из её класса рассказали, как застукали её, она с одним толстяком в иномарке обнималась. То ли хотели у той машины шины проколоть, то ли прокололи, уже не помню.
- А что, без хулиганства никак, не получалось?
- Почему, получалось.
- Ты бы поменьше всякие сплетни слушал да тем более их близко к сердцу не принимал, так дело бы лучше было. Был у неё парень, намного старше её, так то ли перевёлся, то ли вновь поступал, но стал учиться в Питере в военно-медицинской академии, там и женился.
Он ей предлагал замуж, а она ни в какую, говорила, что они просто хорошие друзья. Это её мать рассказывала.
- Мама, ты как маленькая, всему веришь, знаем мы этих медиков, про их общагу рассказывали, ещё похлеще, чем наша.
- А ты был в их, как ты говоришь, общаге?
- Пока не был.
- Вот опять пока, городишь, сам не знаешь чего. А если наговариваешь на людей? Нехорошо так-то.
- Ну, извини, если нехорошо.
- Между прочим, она никогда в общежитии и не жила, скромная домашняя девушка. Вся в науке, уже с первых курсов научные работы стала писать, сейчас то ли в аспирантуре, то ли в ординатуре, то ли в интернатуре, у них там не разберёшь, но диплом об окончании медакадемии с отличием получила.
- Мам, раз ты так врачами, их проблемами интересуешься, то расскажи, что там за скандал такой.
Кто-то из молодых врачей высшему руководству позвонил, что у нас тут сплошная показуха, а то по сообщениям в интернете толком ничего не поймёшь.
Почитал обсуждения на Форуме, так пишут кто во что горазд.
- А ты что, сам об этой истории ещё раньше ничего не знал?
 - Нет, мне такое совершенно не интересно, у меня своих дел хватает.
- Так и чего же тогда спрашиваешь? Не надо так и не надо, живи спокойно.
- Мама, как ты не понимаешь, по работе надо, иначе стал бы я всякой ерундой заниматься, голову свою забивать.
- Ты мне ответь на самый простой вопрос, какое отношение ваша работа к таким проблемам имеет. Ваше дело жуликов ловить да их наказывать, чтобы другим не повадно было. А то вы тут ещё дело врачей придумаете. В нашей истории такой печальный опыт уже есть, два раза на одни и те же грабли наступать не надо.
- А откуда ты всё это знаешь?
- Когда я училась в институте, то мы изучали, если память не изменяет, два семестра  учебный курс история КПСС. Сдавали по нему после первого семестра зачёт, после второго -  экзамен. Потом ещё в обязательном порядке изучали диалектический и исторический материализм. Так вот, верные последователи Ленина и Сталина, бесстрашные соколы Ежова и Берии, тогдашних руководителей НКВД - о такой зловещей структуре читал, надеюсь - якобы вскрыли глубоко законспирированную организацию врагов советской власти, врачей-вредителей. Много хороших людей ни за понюх табаку по доносам погубили тогда.
Кинохроника сохранилась, как передовые представители рабочего класса и крестьянства на митингах, с металлом в голосе, требовали от имени государства их самым суровым образом, покарать. Представляешь, не имея ни малейшего представления об этих интеллигентных, образованных людях, лучших представителях самой гуманной профессии.
Да, что об этом говорить, не только их страшная участь коснулась. Один из твоих прадедов на Соловках побывал только за то, что ходил по деревням, скупал скотину, которую крестьяне не могли прокормить. Здесь, в городе, откармливал, а мясо в своей лавке продавал.
Другой наш родственник организовал поставку семечек подсолнуха с Кубани на маслобойню, которую в нашей деревне с мужиками смастерил. Так соседям-лодырям, у которых колос от колоса не слыхал голоса, одно пиво было на уме, не понравилось, что у других хороший дополнительный доход появился, так написали куда следует. Вот уж это они знали куда, и отправился он на те же самые  Севера.
А наверное, тоже с малого тогда всё это начиналось по стране, что потом не остановить. Все друг друга в самых нехороших делах подозревать стали. Заместитель захотел на место начальника, донос на него написал, того убрали, а для него дорога свободная, и понесло дерьмо по трубам.
- Мама, ты хочешь сказать, что есть суд Божий и больше никто ни о ком судить не может?
- Сын, я хочу сказать только то, что знаю. Я ни тебе, никому ничего плохого не желаю. А ты решай сам, так считать или наоборот. Взрослых людей поучать - только портить. Удивительно, что ты так хорошо всегда учился и так поверхностно историю своей страны знаешь.
- Так я учился на экономиста, а не на историка или, не дай  бог, на политика.
- Сын, дурку не гони, ты понимаешь, о чём я говорю, а кто неважно учился, они же, получается, вообще ничего не знают. С ними наше поколение вообще на разных языках разговаривает, это весьма прискорбно и неожиданно.
У нас никогда никаких сомнений не было, что подобные дела врачей - досадные недоразумения в историческом плане, а получается, а вернее сказать, получилось, что весьма вероятно повторение пройденного, на новом витке её спирали, может быть.
- Мама, потвоему получается, что если кто-то о чем-то знал, что это не хорошо, так он так никогда поступать не будет.
Даже в детском саду так не бывает, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы так было всегда. Кто спорит, что быть бедным и больным хуже, чем богатым и здоровым?
- Ну, дай бы бог, сын, что хоть так поговорили, и то, может быть, польза будет и тебе, и мне,а насчёт показухи, о которой все кому не лень рассуждали, после звонка на самый верх вертикали власти в прямом эфире на телевидении молодого врача-кардиолога, так тоже ничего удивительного не произошло. Показуха всегда была, есть и всегда будет.
Вот я, например, после института работала мастером на ткацко-отделочной фабрике, три года избирали меня заместителем секретаря комитета комсомола по идеологии.
Так на всех праздниках, на которых проводились общегородские демонстрации трудящихся, я вместе с другими комсомольскими активистами всегда была в составе говорящих трибун.
Например, проходят колонны демонстрантов по главной городской площади мимо трибуны, ночью спешно собранной под присмотром КГБ, на которой чинно стоят партийные, советские руководители, ветераны, лучшие передовики производства, которые машут руками, народ приветствуют.
А вот идёт колонна железнодорожников, впереди под красным знаменем начальник отделения дороги, главный инженер,председатель райпрофсожа, секретарь комсомола, и диктор по радиотрансляции так вдохновенно, громко объявляет: да здравствуют советские железнодорожники, к праздничному юбилею перевыполнившие встречные планы по перевозке пассажиров и народно-хозяйственных грузов. Ура, товарищи!
И мы тут как тут. Человек триста, по команде, все вместе, во всё горло: ура-а-а! И так пока демонстрация не закончится. И что тут такого необычного? Весело, на сегодняшнем молодёжном сленге - прикольно. И накричимся, и насмеёмся, на людей насмотримся, cебя покажем. Молодые были, ушные перепонки выдерживали, звон в ушах, правда,  какое-то время стоял. Домой приходила с чувством исполненного долга, по нескольку дней радио слушать не могла, отдых требовался, но потом ничего, нормально. Может, для кого-то это и показуха, а мне нравилось. Если бы можно было эти годы вернуть, я бы опять с удовольствием стала говорящей трибуной. Даже в сегодняшнем возрасте, если бы, конечно, пригласили. Как замечательно себя в таком голосистом коллективе почувствовать.
А в больнице то же самое. Высокое начальство не часто приезжает, встречать надо по всем правилам, чтобы из-за чего-то непредвиденного какая-нибудь нелепица не вышла.
Так вот и получилось: бывшие медсёстры, санитарочки-пенсионерки, кого-то ещё попросили из тех, кто в возрасте, а ещё подрабатывает. Ну, сели перед кабинетами врачей, на местах пациентов, изобразили толпу.
Приезжее начальство если спросит, как лечат, какое настроение, так знают, как ответить, тем более что врачи действительно всю душу в работу вкладывают за небольшую зарплату.
Какие же они показушные, чем не пациентки, это их родной коллектив, есть такие, кто по тридцать-сорок лет на одном месте отработали. Вся жизнь здесь прошла. Здесь и здоровье потеряли, куда, как не в родную больницу, обращаться?
Кому от такой показухи плохо сделалось, не знаю, но медикам обидно, любого коснись, стараются для людей, а их на всю страну по-плохому прославляют.
- Мама, я что-то тебя плохо понимаю. То ты даёшь понять эзоповским языком, что от чинопочитания самые большие неприятности в стране и были и есть и могут быть впредь, то всё это оправдываешь.
- Правильно ты заметил, молодец, внимательно слушаешь, так оно и есть на самом деле. Жизнь, она дама не простая, с характером, её двумя красками не раскрасишь. Вот ты сам и думай,что к чему.
В этом и есть смысл происходящего, чтобы каждый буквально обо всём, насколько у него душевных сил хватит, окружающую действительность воспринимал, своё мнение имел. Иначе слишком много обиженных будет, а другим совсем неинтересно станет, замкнутся в себе.
Людям у власти важно не только бюджет по статьям делить, но и дать как можно большему числу людей почувствовать, что и они в этой жизни участвуют - не в качестве статистов, что это их страна, их город, они в том числе за всё отвечают, и за хорошее, и за плохое.
- Мама, но это всё общие слова, правильные, готов под каждым из них подписаться, но от них ни холодно, ни жарко. Сколько мы в школе, универе, да много где ещё дискутировали, считая, что в споре рождается истина. И про смысл жизни, и с чего начинается Родина, а начинается она с показухи, которая идет из Интернета, телевизора, все к ней привыкли, считая, что так и надо.
Какая истина, кому она нужна? Начальник в свой большой кабинет вызывает и говорит: так, теперь слухай сюда, забудь обо всём, чему тебя раньше учили. и выполняй то, что я тебе говорю, даёт понять - я ж не глупый -  иначе не сработаемся.
Пусть это не то, что шаг влево, шаг вправо - расстрел на месте, но всё же мы при погонах.
Хотя ничего особенного в его требованиях и нет, может быть, любые мои рассуждения только наводят тень на плетень и мешают мне.
Не хочется самому себе создавать проблемы, а чётко выполнять задачу надо, но хотелось бы цель возвышенную иметь, а не то, что кому-то показатели нужны, а вот я орудие в чьих-то руках, хотя и начальник такой же исполнитель, как и я.
- Сын, когда я была молодым руководителем на производстве, нас обязывали конспектировать такие произведения, как “Малая земля”, “Возрождение” это о Великой Отечественной войне, восстановлении разрушенного войной народного хозяйства, тогдашнего партийного генсека Брежнева, и ничего, между прочим, глупости в этих текстах не было, во всяком случае я так считаю.
Найди время, почитай. Поверь, всё, что в этих книгах  написано, правдиво и талантливо, и не имеет никакого значения, что не он пером по бумаге водил, он воевал и организовывал мирный труд, и был план, который мы выполняли, и в две, и в три смены работали.
Действительно хорошую ткань выпускали и гордились этим, а я работникам и работницам на планёрках, после производственного инструктажа о событиях, что в книжках, рассказывала, и это, как мне кажется, сплачивало коллектив.
Никто никогда ни слова не сказал, что не надо об этом говорить или что это к работе не относится.
Люди, они по своей природе чуткие существа, и когда вместе собираются, тем более работать, тонко фальшь чуствуют, никакого внутреннего отторжения не наблюдалось.
Я не говорю о том, что вот так бы и теперь, в подобных ситуациях, когда проблем больше, чем возможностей, но то, что можно было бы головку поплотнее к этой проблеме приложить и поискать решение, а оно есть, и не за семью печатями, в этом у меня сомнений нет. Людям надо доверять побольше, и не только плохое в жизни видеть. Вон в нашем подъезде Галина Ивановна живет, знаешь, наверное.
- Ну, как не знать, она хоть и пожилая, а всё с маленькими детьми нянчится.
- Так она уже троих  подняла, последние двое близнецы. Какая-то дальняя родня. На Север уехали, на квартиру заработать, мальчишки на глазах растут.
- Мам, так её только за это надо орденом наградить.
- Не надо ей никакого ордена, росли бы здоровыми. Вот когда у тебя будут, мне другой награды тоже не надо будет.
Так вот, она как-то на лавочке у подъезда говорила,что если человека каждый день свиньёй называть, так он через несколько месяцев захрюкает. Я почему-то запомнила её слова, правильные они. А знаешь, почему они запомнились?
- Ну, почему?
- Потому что Галина Ивановна за свои труды по воспитанию детворы никогда и ни с кого никаких денег не взяла. Люди всё обо всех знают, а её за это уважают. Так что и ты поступай по совести. Как говорят, дело не в количестве денег, а в их качестве.
- Мам, при чём деньги? Будь моя воля, я бы их вообще отменил, от них одни неприятности и проблемы.
- Может быть, ты и прав, пыталось наше поколение коммунизм построить, но пролетело мимо, на деньгах поскользнулось, как на арбузной корке, торговцы над всеми верх взяли, и над физиками в первую очередь, и над лириками, во вторую.
А сама идея красивая была, одухотворённая. Всеобщее равенство, братство, счастье, когда-нибудь она всё-таки в жизнь воплотится. Грустно, что мы этого не увидим. Для меня это было бы более интересно, чем ответ на вопрос, есть ли жизнь на других планетах.
Что за жизнь, когда полстраны ворует, а другая половина охраняет, чтобы последнего не лишиться.
Да ты не с конфетами, с вареньем чай пей, конфеты, для желудка тяжеловаты, а варенье домашнее, рецепт проверен не одним поколением.
- Ладно, мама, вот ещё чашку выпью и пойду отдыхать, надо выспаться, завтра день предстоит длинный, многое успеть надо. А где Юляша работает?
- Уже не Юляша, а Юлия Владимировна, участковый врач-терапевт нашей поликлиники. Если на приём, то с самого утра в регистратуре записываться надо, хотя можно и так, она уважительна к людям, и к молодым, и пожилым, и к ней это уважение возвращается. Смотри, повнимательнее будь, следи за словами своими.
- Ну, ладно, мама, спасибо за чай, за беседу воспитательную. Разрешите откланяться.
- Не могу воспрепятствовать вашему законному праву, будьте так любезны.
- Мерси боку.

Глава четвертая. После приговора

 Ночь у Александра пролетела как одно мгновение, без сновидений, без приглушённых отголосков дневных тревог, в последнее время, особенно с началом самостоятельной работы, иногда по ночам посещающих его подсознание, то новыми образами, то неизведанными событиями, ведущими к некоему коллапсу, и не дающие его организму молодой свежести.
Рано утром оказавшись на годами проторенной заснеженной тропинке, которая вилась вдоль берега неширокой, метров пятидесяти, и неглубокой реки, почему-то не покрывшейся, наперекор народным приметам, крепким льдом, который  напоминал этим крещенским утром большой, тающий в стакане горячего чая кусок сахара, он почувствовал себя в привычном боевом тонусе, лишь пробежав в быстром темпе несколько километров, с удовольствием дыша чистым, слегка порывистым от дуновений ветра морозным воздухом.
По наличию следов  на только что выпавшем на землю пушистом утреннем снежке определил, что его старший товарищ-кадровик с общей любимицей местного бомонда бегунов-жаворонков собакой породы боксер с необычным именем Хучь на поводке пробежал по тропинке намного раньше.
Кадровик, завоевавший его благосклонность своими предыдущими неожиданными дружескими поступками и ставший в результате этого для него своеобразным поведенческим человеком-камертоном по меньшей мере на обозримое будущее, своими следами на снегу оставил для него сгусток лунной энергии, благодаря которой появился план действий на ближайшее время.
Из него  Александр выделил для себя главное - встречу с Юлией Владимировной, как бы это жестко ни звучало, получение от неё интересующей, достоверной информации о возможной противоправной деятельности кого-либо из её коллег.
Далее всесторонний анализ этой информации, проведение оперативно-разыскных мероприятий с возможным подключением имеющейся в распоряжении агентуры, в том числе и платной. Согласование выводов по ним и их легализация для последующего возбуждения уголовного дела с соответствующими небыстрыми процессуальными действиями и, венцом своих профессиональных усилий, судебным разбирательством.
В этот день Юлия Владимировна, закончив утренний приём пациентов, мыслями была в полученных накануне весьма любопытных материалах своих коллег по её теме диссертации, изучение которых собиралась продолжить в спокойной домашней обстановке, предвкушая приятные ощущения от новых знаний.
Выходя из поликлиники на заснеженную улицу, обратила внимание, как вдруг, будто по команде, в её честь вся округа оказалась залитой ярким, негреющим солнцем, выглянувшим, будто специально по этому поводу, из-за зимних облаков, похожих на плавающие по небу осколки айсберга.
Александр в это время находился в служебной автомашине, по распоряжению начальника закреплённой за ним со сменными водителями на время этой важной для них обоих спецоперации. Припаркована она была напротив входа, но  выходить из неё, увидев свой объект наблюдения, не захотел.
Её появление под внезапный аккомпанемент почти забытого за зиму яркого солнца не то чтобы неприятно шокировало, оно было весьма неожиданно и определённо ставило в весьма неловкое положение  как бы это ни казалось странным, перед самим собой прежде всего.
Он, введя её в сферу служебных интересов, разумеется, без её ведома, как безликое, примитивное существо наподобие коровы, определил её предназначение, которое заключалось, по его задумке, в возможности отдоить её в самый подходящий для себя момент.
Это было совершенно идентично получению им то ли нужной информации, то ли чего угодно другого, пусть и с якобы самыми благими намерениями, во имя самых светлых идеалов, что не меняет сути дела, от человека, расположенного к тебе с душевной добротой, не предполагающего никаких подвохов.
Тем самым он заранее имел намерение, а если нет, то должен был предполагать такую возможность, что ещё более безнравственно, причинить ей большие неприятности.
Нелепость ситуации заключалась в том, что, увидев её, он осознал, что она совершенно не подходит для этой придуманной им роли.
Совсем некстати, даже назло ситуации, запела душа, где-то глубоко, под вкрадчивый шёпот гитарных струн.
Вдалеке зазвучало знакомое: ”Пешеходы твои, люди невеликие, каблучками стучат по делам своим”.
Пришлось сделать над собой волевое усилие, чтобы выйти из состояния внезапного оцепенения, и он сказал водителю: берём объект под наблюдение.
Машина начала движение, чтобы была возможность не выпускать её из виду, а если такое происходило, то успевать сообщать другим участникам наружного наблюдения о её местонахождении.
 Когда Юлия Владимировна подходила к своему дому, Александр вышел из машины, и подойдя к ней, поздоровался, даже не предполагая, как она отнесётся к его появлению. Возможно, холодно, сквозь зубы, всё-таки поздоровается и молча пойдёт дальше.
Вариант - она импульсивно, забыв обо всём на свете, кидается ему на шею, осыпав лицо поцелуями, быстрыми слёзами, или хотя бы уткнётся в щёку холодным носом – им по понятным причинам не рассматривался.
Она спокойно и тихо в ответ поздоровалась и, видя, что Александр остановился, сделала тоже самое и, выждав паузу, услышала в свой адрес ставшую почти крылатой дежурную фразу всех давно не видившихся знакомых: “Сколько зим, сколько лет”.
Ну, как ты, он уже был готов добавить, без меня, но вовремя остановился, почуствовав очевидную бестактность, и дипломатично замолчал.
В ответ услышал: “Да так, всё хорошо”.
А затем фразу которая, то ли выдала её растерянность, то ли была дежурной на все случаи жизни: “Как здоровье?” Эта фраза удивила Александра, но одновременно и успокоила и он, вообразив себя то ли местным Штирлицем, то ли Джеймсом Бондом, стал входить в эту некогда понравившуюся роль секретного агента национальной безопасности.
- Ах да, наслышан о ваших успехах, вы ведь теперь отвечаете за здоровье нации, облико морале.
“Ну, это уж ты что-то сразу, и не в ту степь”. Но ответ получился с претензиями на серьёзность.
- За здоровый образ жизни, возможно, да, и то лишь личным примером согласно имеющимся в моём распоряжении возможностям. Насчёт морали, это кто-нибудь другой в ответе. У нас много специалистов по этому профилю.
Судя по Интернету, в первых рядах балерина Волочкова, Ксюша, фамилию запамятовала, что на телевидении дурдомом два заведует.
Ты, кстати, политикой не увлёкся? Вид у тебя целеустремлённый, как будто только что с броневика сошёл.
- Боже упаси. Что я тебе плохого сделал? Хотя и хорошего ничего ровным счётом, даже вспомнить нечего.
- Ну, это ты зря. Слишком мрачно. Я  почему-то о тебе вспоминаю, наверное, чаще, чем обо всех одноклассниках.
- Вот это понашему, категорически.
Она, не обратив внимания, продолжила: “Их на твоём фоне рядом не стояло”.
Разговор получался какой-то дурашливый. Так, ни о чём и обо всём сразу. Александр почувствовал, что встреча сейчас может очень быстро прекратиться её фразой, пока-пока или чмоки-чмоки, на что он был готов ответить сики – писи по биссектрисе, вспомнив о вопросе, заданном ему в начале разговора, ответил на него просто и без затей, как жираф, до которого долго доходит, или как учили в школе.
- Здоровье в порядке, спасибо зарядке.
Она, уловив потепление интонации, подхватила знакомую тему.
- Молодец, что школу не забываешь, там всё хорошо было, если бы сейчас годы вернуть, я бы ничего менять не стала. Память на всю жизнь, а память - это тот же опыт, который как говорит один из моих пациентов, пропить невозможно.
И весьма охотно продолжила дальнейший разговор.
- А ты вырос, возмужал. Сколько же лет прошло, как мы не виделись? Пять, шесть, может, больше?
- Да, что-то вроде этого, Юлия Владимировна.
Он впервые в жизни обратился к ней по имени и отчеству.
- Можно просто Юля, как и раньше.
- Юля, много о чём хотелось бы поговорить, но я чувствую, что совсем тебя заморозил - зима всё-таки.
- Да, есть немного.
- Знакомый уехал, ключи оставил от квартиры, просил присматривать.
- Ну и как, присматриваешь?
- А как же. Не поверишь, уже героический поступок совершил. Он оставил кран открытым, мог соседей промочить. Так я его закрыл. Герой.
- Я тебя поняла и не против, но не сегодня. Слишком много впечатлений для одного дня.
- Может быть, тогда завтра?
- Я не против завтра.
- В это же время и на этом же месте. Замётано.
На следующий день Александр с прописанными в инструкциях мерами предосторожности первый раз посетил конспиративную квартиру, от входной двери которой ему были переданы ключи.
Осмотрел содержимое небольшого холодильника, которое не произвело на него положительного впечатления, а от початой бутылки водки, запаха которой он на дух не переносил, становилось совсем грустно.
Решил закупить свежие продукты, приготовить свиные отбивные, жареный картофель, салат. Этому его никто не учил, но получалось у него весьма неплохо.
Вспомнил, как когда-то давно, то ли на своём, то ли на её дне рождения пили чай с тортом “Зимняя вишня” и решил отыскать в магазинах аналогичный, что оказалось совсем несложно.
Проверил звукозаписывающую аппаратуру, наличие миниатюрной кассеты, чтобы после встречи произвести расшифровку разговора и приложить его к материалам оперативной разработки.
Подумалось о том, что по сути, он занимается неделом, организуя  романтический ужин с двусмысленным подтекстом, имеющий для него очень важное личное значение.
Он чувствовал, что и для Юлии предстоящее не менее значимо.
На ум приходили ёмкие метафоры, что не повенчаешь розу белую с чёрной жабой и не впряжёшь в одну упряжку коня и трепетную лань, но он всячески отгонял эти, казалось бы, не ко времени возникающие, какие-то совсем тревожные образы, почему-то безропотно внутренне соглашаясь с удобным душевным состоянием, оправдывающим его приготовления.
Уж не в этой же мрачноватой, неухоженной квартирке с казённой мебелью думать о своём высоком предназначении.
Тем более что если что не так получится, то есть надежное словесное прикрытие из общеизвестных и правильных слов, таких как служебный долг, служебная дисциплина, данная тобой присяга, листочек с текстом которой ты собственноручно подписал и он, этот листочек, пронумерованный, спокойно лежит в личном деле всю твою оставшуюся жизнь, а главное всё-таки не это: есть палочка-выручалочка, начальник.
Это стержень вертикали исполнительной власти, наделённый правом отдать приказ, пусть и в спокойной, почти ласковой форме, который ты обязан выполнить.
- И лишь после исполнения, если сочтёшь его неправильным и сможешь это доказать, можешь обжаловать. Но куда? Тем же вышестоящим начальникам.
И так до самого главного ведомственного должностного лица, с которым лично не знаком и который, самое главное, никогда таких, как ты, рядовых исполнителей в упор видеть не хотел, но тем не менее за всё и вся, что тебя касается, может ответить именно он.
Вот только наперёд бы знать, что из этого получится, и наступит ли в твоей душе успокоение от исполненного долга после этого.
Его приготовления заняли ровно столько времени, сколько было необходимо для того, чтобы успеть ко времени на заранее намеченную встречу с Юлией.
Она его ждала ещё более похорошевшая, во всяком случае такое впечатление она сумела произвести.
Тёмный вязаный шарф, который она надевала накануне поверх наглухо застёгнутой кожаной куртки, она удачно заменила на яркокрасного цвета газовый шарфик, искусно повязанный на голую шею.
Он напоминал в слегка расстегнутом вороте куртки жабо, которое удивительным образом гармонировало, хотя и не добавляло тепла на лёгком морозце, с её лицом, светящимся утончённым интеллектом и возвышенностью стремлений.
Казалось бы, навсегда утраченный привлекательный образ гимназистки начала прошлого века дополняли в веке нынешнем всё те же покрытые естественным алым румянцем нецелованные щёки и подевичьи припухлые доверчивые губы, которые не покидала приветливая улыбка.
Для неё в эту зиму жизнь протекала прекрасно и удивительно, и не было никаких предпосылок к тому, чтобы так и дальше не продолжалось.
После встречи накануне со школьным товарищем, о существовании которого она, конечно, совсем не забыла, но тем не менее, если бы больше никогда с ним не встретилась, то никаких  кардинальных изменений из-за этого в её жизни, вероятнее всего, не произошло бы.
А тёплые юношеские чувства ещё очень долго, и не только зимой, грели бы душу, возможно, как и у многих её сверстниц, оставшись навсегда в памяти.
Придя на конспиративную квартиру, которая для Юлии была жилищем друга её спутника, она, увидев, как тот неловко хозяйничает на кухне, незаметно для него взяла инициативу в свои руки.
Очень скоро отбивные, приготовленные из парной свинины, жареный картофель вместе со свежими салатами, умело разложенные женскими руками по тарелкам, создали на столе аппетитный натюрморт, достойный кисти  художника для передачи на холсте настроения тишины как предвестника молодой бурной страсти.
Обняв её за талию, Александр почувствовал волнующий трепет молодого желанного тела.
 Она обняла своими тёплыми ладонями его за шею, одна из которых при этом ощутила шейный позвонок.
Похоже, в ней встрепенулся практикующий молодой специалист, который быстро отошел на второй план, и стала идти кругом голова и теряться связь с реальной обстановкой.
Их ставшие чуть влажными от волнения губы, как бы повелевая и телом, и душой, инстинктивно соприкоснувшись, не желали прерывать длинный и чувственный поцелуй.            Каждое его мгновение делало их всё ближе и стирало любые границы в дальнейшем развитии всё более близких отношений.
То, что они произойдут, уже не вызывало никаких сомнений, и ничто не предвещало обстоятельств, которые могли бы этому помешать.
Решив не торопить быстро развивающиеся события, они, разомкнув объятия, спокойно сели за уставленный, праздничной снедью, кухонный стол, за которым Юлия по-прежнему выполняла роль хозяйки, что у неё неплохо получалось.
Александр достал из холодильника бутылку сухого красного вина и початую бутылку водки.
Юля спросила: “А водка для кого?”
Не найдя вразумительного ответа, он молча убрал её на прежнее место.
Достал штопор и стал его вкручивать в пробку.
- Саш, совсем не надо спиртного, мне сегодня ещё в медакадемию к научному руководителю.
- Никто к тебе там принюхиваться не будет.
- Саш, согласна, но как-то неудобно. А помнишь, как ты в школе говорил, что здоровый образ жизни - это одна из составных частей будущего успеха во взрослой жизни?
- А ты всё помнишь.
- А ты как думаешь?
- Может, ты и права, я, когда учился, долгое время пивком увлекался, на спор много мог выпить, и от водки не отказывался. Потом как отрубило. Желудок стал болеть, сдавал анализы, какую-то кишку глотал, сказали, пока рубец на его стенке, а если буду продолжать с алкоголем его грузить, то получу язву, да в таком месте, что может каюк быстро прийти. Честно скажу, испугался, из-за какого-то пойла жизни лишаться - это уже не про меня.
 Одновременно и курить бросил, сейчас если только немного. Ничего это не даёт, пустое. Сказки, что трудно бросить, жить захочешь - бросишь. А если сам не захочешь, никакие врачи, никакие таблетки, торпеды не помогут.
- Мне тоже это неинтересно, времени и так всегда не хватает.
- Знаешь, впечатлили слова физика выдающегося, Ландау, что после бокала сухого вина месяца три впустую для творческой научной работы на самом высоком уровне.
- А ты что, действительно открытие хочешь сделать и проснуться знаменитой на весь мир?
- А почему бы и нет?  Только знаменитой быть не хочу.
Можно сделать блестящий научный доклад, о тебе будут все говорить, а к большой науке он будет иметь не так уж много отношения.
- Может, ты и права, но я что-то не слышал, чтобы серые лошадки куда-нибудь пробивались.
- А я никуда пробиваться не собираюсь, просто хочу своё дело делать. Мне интересно кровообращение человеческого организма. Я сотрудничаю с кафедрой энергоуниверситета, где занимаюсь теоретическими расчётами равновесия и движения жидкости, чтобы найти им применение в медицине. Приходится много заниматься математикой, гидравликой, теоретической механикой. Может быть, помнишь, что математика и физика мне ещё в школе нравились, а в медицинский пошла потому, что почти вся родня с медициной связана, но не подумай, что я жалею, наоборот.
- Юль, получается, что не ты свою научную стезю нашла, а она тебя.
- Слушай, я так никогда не думала, но ты вообще-то прав. Во всём молодец, но только подругому тебя кормить надо. Жаль, я раньше не знала о твоих проблемах с желудком. Кашу геркулесовую, котлеты паровые, а ты и мясо, и картошку пережарил. Такая еда для тебя не обязательна. Ну ладно, всё равно, всё что на столе, было очень вкусно спасибо за заботу. На будущее, надеюсь, ты не против, если я возьму заботу о твоим здоровье под свой врачебный контроль.
- Обоими руками за. Юль, все говорят о телефонном звонке молодого врача-кардиолога самому высокому начальству на прямой эфир телевидения. Один я не в курсе, всегда последний узнаю. Расскажи, как на самом деле. Интересно. Только помнишь, как в школе говорили, без балды.
- Ну, без балды так без балды. Сядь поудобней и слушай, на меня не обращай внимания, я буду одновременно на кухне убираться, потом ещё чаю попьём, торт вкусный.
С Володей Редькиным, в одночасье ставшим знаменитым, на одном курсе училась.
Пожалуй, самый толковый из парней, вот уж у кого годы на студенческой скамье не прошли даром. Девушек оценивать не возьмусь. Он как-то на дежурстве, на практике, рассказывал о своей родственнице, очень толковом, подающим в молодости большие надежды враче. Как она всю жизнь на две ставки работает. А это дело такое - кто сам с больными людьми не работал, не поймёт. Как две жизни за тот же период проживать надо, почти без отдыха. Как ей дочь тяжело досталась, болела, даже отставала от сверстников в развитии, но ничего выстояли без чьей-либо помощи и догнали, и в конце концов опередили сверстниц  к окончанию учёбы.
Ничего в этом особенного нет, сейчас так большинство живёт, не жалуется, не плачется. Я не хочу сказать, что люди выживают, это будет уж слишком, даже неправдой.
Но большинство живёт очень скромно, но зато живут так, как считают нужным, и ни перед кем отчитываться не собираются.
Разве что после окончания своего пути, но это уже каждый сам за себя будет отвечать. Человек приходит на этот свет в одиночестве, также и уходит сам по себе.
Так эта его родственница, которая как жила в коммунальной квартире, так и живёт, но теперь уже впятером в одной комнате, Володе говорила: каждый день впитывай врачебное дело по максимуму, как губка, как будто каждый учебный день последний в твоей жизни, и проживай его с полной отдачей. А о материальном, ни о чём таком не думай, потом воздастся.
- Юля, уж ты очень издалека заходишь. Так, как ты рассказываешь, в каждой семье происходит, что в его, что в твоей, что в моей, кому-то везёт, кому-то нет.
- Но что-то ни ты, ни я на всю страну о какой-то то ли непонятной, то ли засекреченной показухе не трезвоним.
- Саша, я хоть и взялась рассказывать тебе об этом деле, но не думай, что я вот такая умная, что всем непонятно, а для меня все ясно ещё до того, как он позвонил.
Пей чай и слушай дальше. Когда он жаловался на маленькую зарплату врача, как я думаю, он не о своей говорил, наша сейчас более или менее сносная, а о жизни медика вообще. Как есть, он так и сказал, а кто как понял, особенно чиновники от медицины, так это их проблемы. А насчет показухи и закупки очень дорогой аппаратуры… Так вся медицина испокон веков держится на знаниях и ответственности врачей. А как врач по воле Божьей, наш кумир Николай Иванович Пирогов спасал людей, делая сложнейшие операции в полевых условиях? Шла война, а он во время боёв изобрёл и стал применять наркоз, гипсовые повязки и много чего ещё. Любая аппаратура лишь помощница врача, а здоровье пациента зависит прежде всего от того, как его голова работает, какие в ней мысли, знания, умение принимать решения. Во врачей надо средства вкладывать.
- Юля, а мне мама говорила, что действительно вместо больных бывшие ваши сотрудницы-пенсионерки были.
- Дорогой мой Саша, чего это раздувать до вселенских проблем. Любой главный врач и его замы, заведующие отделениями, весь персонал и я в том числе хотим, чтобы визит первых лиц государства в наше медучреждение прошёл без сучка и задоринки. Ну немного перестарались, но ответь мне на вопрос, кому от этого плохо стало.
И Володя не об этом речь вёл, когда звонил, а о другом: что нельзя сводить медицинскую помощь людям в широком смысле этого слова лишь к деньгам, наличию материальных ресурсов или их отсутствию. Вот это и есть показуха, никакая платная медицина ничего кардинально не меняет.
Наши проблемы, скорее всего, в нравственной плоскости. Если честно, мы сами с ними справимся и без помощи государства. Так всегда было, и в прошлом веке, и позапрошлом. Хотя если чиновники берутся помогать, то спасибо им за это, лечим-то мы,  а не они.
Без конца флагами махать на нашем фоне это совсем ни к чему. Если бы это больным помогало, тогда другое дело.
Я на днях в медакадемии была, зашла в свою любимую аудиторию, а на моём постоянном месте совсем юная девушка сидит и так внимательно слушает преподавателя, просто светится вся. Как раз перерыв начался. Я к ней подошла и в шутку говорю: ты чего моё место заняла? А она мне: это моё место. А я ей: ты откуда такая взялась? А она: из деревни, - и название деревни называет.
Спросила, родители помогают ли. Говорит, в разводе, у них свои проблемы.
Разговорились. С бабушкиного огорода кормится, на весь год овощей хватает, простая здоровая пища и без нитратов между прочим. Сама здоровенькая,крепенькая как репка.
Вспомнила, что у нас возможность подработки есть, на несколько часов в день, предложила, после сессии придёт.
- Тебя послушать, так всё у вас идеально и никакой коррупции нет и никаких откатов. Во всей стране бардак с этим делом, только вы все в шоколаде.
- Саш, ну не надо.
Его смелые руки стали гладить её тело, расстегивая по пути своего движения к обнажённой груди пуговички на блузке, быстро достигая своей цели.
Её голос, только что при монологе звучащий ровно и уверенно, становился сначала слегка, а затем всё более прерывистым.
В нём всё более чувствовалось волнение и даже растерянность.
Она, разумеется, предполагала такое развитие событий, но старалась об этом заранее не думать, тем более просчитывать возможные варианты своего поведения, возможные последствия, которые в обязательном порядке, в этом у неё не было никаких сомнений, будут иметь место при этом, понимая, что благоразумнее всего отказаться от этой встречи, но не отказалась.
- Саш, мне так неудобно.
Хотя на самом деле ей нравилось каждое его прикосновение, но она не хотела поначалу в этом себе признаваться.
Он провёл  рукой по её лицу, нежно и властно повернул к себе, стал крепко и долго целовать то в губы, то в щёки, то в шею.
Это уже были не юношеские поцелуи, не переходящие некие незримо обозначенные ориентиры общепринятой дозволенности, которые они когда-то не могли себе позволить перейти, дабы не накладывать на себя непомерно большой для их возраста предполагаемый груз ответственности перед окружающими, а сжигающие за собой все мосты мужские и женские страсти, остановить которые они, может быть и могли, но уже не хотели.
 Она одновременно и противилась его желаниям, и помогала, как могла, почувствовать нежность своих ещё понастоящему не целованных губ, жар своего приходящего в нешуточное возбуждение и благодарного за познание этого состояния своего всё ещё девичьего тела, но уже созревшего для ласк и удовлетворения любых мужских желаний.
- Саша! - Она не произнесла, а чуственно простонала, выдохнув эти звуки, которые не давали ему возможности усомниться в том, что действительно сила женщины в её слабости, и не надо больше движений его смелых мужских рук, а надо подчиниться ей во всём и следовать за ней по нескончаемому коридору любовных мук и испытаний, соединяющему в таинстве их души и тела.
Когда он в чувственном экстазе совершил то, о чем мечтал в школьные годы, она приглушённо вскрикнула, и как бы оправдываясь, прошептала:
- Сашенька, любимый, не обращай внимания, - нежно обняла его за спину и стала гладить её, как бы поощряя его энергичные, то более быстрые, то медленные, похожие на вращательные движения нижней части тела, отвечая на эти движения поначалу стонами и ласками, как умея, но постепенно входя во вкус, благодаря за всё происходящее, отчего он поначалу, совершенно обескураженный от её самоотдачи и как бы от неожиданно привалившего ему. Иванушке-дурачку долгожданного, выстраданного счастья, обретал всё больше уверенности в своих мужских возможностях, с каждым мгновением совокупления получая всё большее чувственное удовлетворение.
Она, впервые поженски прочувствовав эти, ни с чем не сравнимые ощущения, стала помогать ему ответными, не менее энергичными действиями, улавливая на подсознательном уровне страстный ритм совместных  движений, доведя себя и Александра до полного изнеможения, после чего они ещё долго лежали, не решаясь разомкнуть объятий, ошеломлённые от взаимопроникновения.
А на белой простыне вызывающе горел след их первой любви, по цвету более напоминающий терпкий сок спелой калины, чем цвет пропитанной человеческой кровью материи.
Юлия, быстро одевшись, замочила в ванной комнате в холодной воде простыню.
Подойдя к только что закончившему одеваться,по виду неловко себя чувствующему Александру, нежно взяла его рукой за локоть, прижалась щекой к его плечу и,словно выдохнув, произнесла:
- Всё, что произошло, тебя ни к чему не обязывает, не переживай.
Он не нашёл, что ответить по этому поводу, и совсем, как ей показалось, некстати, отчего она также почувствовала себя неловко, стал подробно расспрашивать о возможных нарушениях законодательства в лечебной деятельности, при этом задавая весьма нелицеприятные вопросы о моральных и нравственных качествах её коллег, на которые она, если бы не захватившая в страстном порыве и ещё долго не отпускающая ситуация, ни при каких обстоятельствах не стала бы отвечать никому и никогда.
Ей даже в страшном сне не могло присниться, что их разговор фиксирует звукозаписывающее устройство, и все факты, о которых она сообщает, будут тщательно проверяться.
На этом основании будут приниматься решения, которые весьма существенно  и в весьма негативную сторону будут влиять на судьбы многих людей и вряд ли улучшат взаимоотношения в их коллективе.
Она не могла предположить, что перед ней совсем не тот воображаемый, любимый человек, готовый ради неё на любые, самые безрассудные и возвышенные поступки.
 Позови он её в эти мгновения хотя бы полсловом, она бы пошла за ним хоть на край земли. Хоть за её край.
А начинающий сотрудник спецподразделения, находился на оперативном задании, и всё, что их разговору предшествовало, будет истолковано как вхождение под специально придуманной легендой к ней в доверие для получения необходимой информации.
Подобные методы работы известны давным - давно и почти не изменились со времен царской охранки и агентов чрезвычайных комиссий.
Она не придала значения во время рассказа о своих коллегах не покидающему её чувству внезапно возникшего беспокойства, которое она списывала на предшествующие  любовные утехи, хотя и схожие по восприятию с космическим наваждением во время полнолуния, выводящим любые рассуждения за привычную систему координат.
Она совсем не придала значения информации о своём сокурснике, молодом, подающим большие надежды Володе Редькине, который совсем недавно по доброте душевной принял её пациентку, хотя мог этого не делать, и та уговорила его пойти на нарушение.
Этот взволнованный искренний рассказ весьма заинтересовал Александра и  подействовал на него необычным образом, имевшим для рассказчицы весьма нежелательные последствия.
В силу особенностей своего рано сформировавшегося мужского характера нордического типа он быстро спустился с небес романтических любовных переживаний, только что бывших главным и неповторимым событием всей его, только ещё по настоящему начавшейся взрослой жизни.
 Почувствовал себя уверенным в своих силах не прощающим чужих ошибок охотником, обнаружившим след  долгожданной добычи.
Заинтересовала его, казалось бы, обычная житейская история, которая по прошествии времени приобрела и драматический, и гротесковый подтекст.
Обычная пациентка медучреждения, зовут которую Галина Николаевна, один из персонажей эмоционального Юлиного рассказа, вызванного желанием быть предельно искренней в благодарность за посетившие её высокие чувства, всю трудовую жизнь отработала на должностях младшего медперсонала в этой больнице. Выйдя на пенсию, устроилась уборщицей в продовольственный магазин  рядом с своим домом. Как ей поначалу казалось, и меньше забот, чем с больными людьми, и зарплата не хуже. Но на поверку всё оказалось не совсем так, как думалось поначалу.
Её статус в глазах окружающих, прежде всего соседей, совершенно для неё неожиданно значительно понизился, и это было весьма некстати и постоянно задевало самолюбие. Стала всё чаще с обидой вспоминать, что когда достигла пенсионного возраста и написала заявление об увольнении по этой причине из медучреждения, где отработала все свои лучшие годы, никто из начальства даже не предложил остаться, пусть не на прежнем месте, но хотя бы на любом другом.
Тогда она сделала вид, что не обратила на это обстоятельство никакого внимания, но по прошествии времени от этого воспоминания становилось только неприятнее.
В тот памятный будний день у неё согласно скользящему графику работы был выходной, и она с утра занималась привычными домашними делами.
Позвонила соседка из деревни, где она с мужем и детьми имеет в собственности дом и земельный участок, доставшиеся по наследству от её родителей, и сообщила пренеприятнейшее известие. Окна на фасаде дома прошедшей ночью кем-то разбиты. Судя по визуальному осмотру, было проникновение. Ни соседка, ни другие деревенские жители, как всегда, ничего не видели.
Сообщено участковому, который ждет хозяев разбираться, что похищено.
Галина Николаевна позвонила мужу, который был на работе, тот в категорической форме сказал, что у него нет в ближайшее время возможности ехать в деревню, тем более что ничего особо ценного в доме, на его взгляд, нет, и с недовольством в голосе напомнил, что у него идет предпенсионный год, намечено сокращение управленческого аппарата, и ни о каких отгулах не может быть речи.
Он перед начальством на эту тему даже заикаться не будет, и чтобы она сама решала, как быть в этой ситуации, но ехать ей всё же надо.
Идти к директору магазина, писать заявление на предоставление отпуска на несколько дней было делом безнадёжным. Та при приёме на работу предупреждала, чтобы ни на какие отпуска не рассчитывали, только в самых исключительных случаях, под которые её случай никак не подходил, это касалось не только её.
Решила сходить на удачу на свою бывшую работу, попросить, чтобы вошли в её положении и помогли, чем могли, всё же сколько лет там отработала.
Её участковый врач-терапевт Юлия Владимировна работала на вечернем приёме, но, дождавшись её, она не успевала на рейсовый пригородный автобус.
Окинув взглядом больничный коридор, пошла, не заходя в регистратуру, в тот кабинет, куда было меньше народу.
Там вёл приём молодой врач, которого она видела в первый раз, но знала хорошо медсестру работавшую вместе с ним. Та впоследствии и рассказала Юлии Владимировне эту историю.
Пожаловшись на головную боль и плохое самочуствие, она уговорила доктора её принять, не преминув отметить, что три десятка лет проработала в их коллективе и начала работать ещё до того, как он на свет появился.
Доктор, замерив её артериальное давление, сообщил, что оно нормальное - 120 на 80.
Когда медсестра вышла из кабинета, пациентка со слезами на глазах стала его уговаривать войти в её безвыходное положение и помочь в получении листка нетрудоспособности для освобождения от работы в магазине, пообещав отблагодарить за внимание к своей просьбе. Не зная, сколько необходимо для этого денег, она сказала, что у неё с собой только двести рублей и, вынув из кошелька две купюры по сто рублей, отдала доктору в руки.
Он, взяв эти деньги, решил отдать их, как личный вклад, на приобретение подарка на юбилей одной из медсестёр их коллектива и спросил Галину Николаевну, на сколько дней выписать больничный лист.
Та ответила, что на неделю.
- Остальные деньги, пятьсот рублей, принесёте на следующий приём. Сделаю запись, что у вас повышенное давление.
Как бы между прочим Александр спросил у Юлии, когда это всё произошло. Та, не обратив никакого внимания на его любопытство, простодушно ответила, что вчера.
Эти сведения не давали повода сомневаться в их достоверности и были основанием для начала проведения комплекса оперативно-разыскных мероприятий по изобличению как взяткополучателя, так и взяткодателя.
Он, быстро получив разрешение на встречу с доверенными лицами и агентом, входящими в оперативное прикрытие данного медучреждения, установил, где в данный момент находится муж Галины Николаевны, которому в ходе оперативной разработки, как бы между делом дали понять, что его жена в то время как во всей стране развёрнута борьба с коррупцией, похоже, втянулась в нелицеприятную историю, и пока есть возможность, необходимо выходить из этой ситуации, как бы между прочим намекнув при этом, что добровольное сообщение в правоохранительные органы о даче взятки ведёт в отношении её к отказу в возбуждении уголовного дела, а ему могут помочь, в ответ на его помощь, работать в его должности и будучи в пенсионном возрасте при одном единственном условии - строжайшей тайны обо всём. Ну а если он не пойдёт на сотрудничество, то, вероятнее всего, попадёт под сокращение. Её муж, Иван Тихонович, хотя и никогда не имел никакого отношения к правоохранительной деятельности и бывал в милиции разве что при первом получении и замене паспорта, вполне серьёзно воспринял прозвучавшие недвусмысленные намёки.
Он по жизни всегда обострённо чувствовал любую опасность, которая грозила или даже могла грозить его семье.
Примерно так, своей шкурой, чувствует приближение опытного охотника заматеревший волк, отвечающий за безопасность своей стаи.
Сразу же позвонив жене по телефону, сказал, чтобы она никуда не ездила и ждала его дома.
Вечером Галина Николаевна подробно рассказала мужу о своём визите к врачу, отданных в виде взятки деньгах, посетовав на то, что раньше понятие “отблагадарю” включало в себя разве что коробку конфет, но нынешняя молодёжь видимо считает по другому. По новым расценкам, если они действительно такие, получается слишком дорого.
Она об этом доктору не сказала, было неудобно, так как она сама навязалась со своей просьбой, а сейчас даже не знает, что делать дальше, так как и в деревню не уехала.
Ещё подумала о том, что, может быть, потому ей при увольнении не предложили остаться на своём рабочем месте, что  она устарела со своими предрассудками,а молодёжь хочет жить и работать по-своему.
 Молча её слушая, Иван Тихонович еле сдерживал свои эмоции, отчего желваки играли на его уставшем лице, и он даже немного вспотел от полнейшего неприятия того, что она говорила.
Совсем не вдруг его, что называется  прорвало.
Он как-то даже не заговорил, а зашипел, высказывая таким образом своё не то чтобы несогласие, а возмущение.
- Галина, сколько лет мы вместе с тобой живём, но извини меня, такой дуррой ты ещё никогда не была. Во всяком случае я такого не помню. Всю жизнь там отработала, а теперь незнамо за что такие деньги платишь. Им должно быть стыдно так с тобой поступать, хотя молодёжь нынешняя что такое стыд, наверное, и не знает, но дело не в них в данном случае, а в нас.
Ответь мне на простой вопрос: зачем самой на свою задницу искать проблемы, что, у нас их с тобой мало? Только поворачивайся, надо ещё поработать, дочерям помогать надо. А ты что? Я в законах мало чего смыслю, но за взятку и посадить могут.
- Ну, это уж ты слишком, я о таком и не слыхивала. Ну и потом кто узнает-то?
- Кто узнает! Кому надо, тот и узнает.
Он в глубине души понимал, что говорит о каких-то явлениях, о которых не имеет чёткого представления, так как знает о них лишь понаслышке, но тем не менее внутренний голос ему подсказывал, что в данном случае он, несомненно, прав.
- А может, уже знают, ты об этом своей головой не подумала?
- Вань, ну ладно тебе, что-то ты сегодня разошёлся, щёки надуваешь. Или я тебя чем обидела? Так не переживай, я исправлюсь. Давай сегодня намоемся, я твоего любимого мыла купила. Я тебе спинку потру качественно, а ты мне, да пораньше спать ляжем.
- Это ты хорошо придумала. Ведь знаешь, что чем ты старше становишься, тем мне больше нравишься, во всех смыслах. Если бы мне молодому кто об этом сказал, ни за что не поверил бы.
- Что больше молодых нравлюсь,весьма приятно слышать.
- Конечно, больше, а что от молодых толку-то, один фасон. А об этом деле, слушай сюда, что я тебе буду говорить. Старый конь он ни в чём борозды не портит. Так ли я говорю?
- Так, так Иван Тихонович, любовь моя первая и последняя.
- Так вот, об этом деле надо сообщить в милицию, как я слышал, заяву написать.
- Не-не, ничего писать я не буду. И не умею такие бумаги писать, и как-то совестно, а завтра от греха подальше на работу пойду, пропади пропадом этот больничный.
- Ты не суетись. Придёт человек, он подскажет всё, куда что написать, а насчёт совестливости, так они тебя выставили за дверь. И ничего, ходишь с тряпкой в магазине, вот твоя красная цена. Ладно что хоть платят более-менее неплохо да без задержек.
На следующий день она, как обычно, вышла на работу, и к ней обратился молодой человек, представился оперуполномоченным и быстро нашёл с ней общий язык.
Рассказал много интересного, поучительного.Об известных артистах, телесериалах, даже анекдот, как греческий мыслитель Сократ вместе с учеником прогуливался по Афинам и к ним подошла проститутка, которая ему сказала, что стоит ей захотеть, и его ученик пойдёт с ней, а не с ним, на что Сократ ей спокойно ответил, в этом нет ничего удивительного, потому что он ведёт своего ученика вверх, а она поведёт его вниз.
Галина Николаевна не очень поняла, что тут смешного, так как, по её понятиям, анекдот обязательно должен быть смешным, и зачем он вообще его рассказал. Муж, прослушав его в пересказанном варианте, безразлично сказал: “У них, там в Греции свои проблемы, у нас свои”.
Хотя упоминание о Древней Греции, мыслителе, делало их разговоры с новым знакомым весьма для неё необыкновенными, а неожиданное упоминание о проститутке так просто пикантным, не то, что бесконечные, каждодневные, давно набившие оскомину  нравоучения и перепалки с покупателями или продавцами о чистоте и порядке в магазине, за наведение которой доброго слова благодарности услышать было почти невозможно.
Встретившись с ним ещё несколько раз, она стала считать его давним знакомым, с которым интересно поговорить на самые разные темы, подписала какую-то бумажку о сотрудничестве, не вдаваясь в её смысл.
Она обрела ощущение некоей надёжности и уверенности в том, что если вдруг потребуется его помощь, то она будет непременно предоставлена.
Хотя подспудно она понимала нелепость того, что создала сама эту ситуацию, которая ей совершенно не нужна и ничего, кроме лишних хлопот, не предоставляет, всячески стараясь на эту тему не думать, как бы находясь под гипнозом обаяния молодого оперативника, внимательного к ней и обходительного.
В конце концов, особенно не раздумывая, считая это благодарностью за мужское внимание к ней, дала согласие и на участие в оперативном мероприятии спецслужбы.
Первым делом её предупредили, что если кто-нибудь спросит её, как она додумалась обратиться в отдел внутренних дел, то нужно отвечать следующим образом: с мужем смотрели телевизор, в одной из правовых телепрограмм анализировалась аналогичная ситуация и доводилось до сведения единственно верное решение, которое не вызывет негативных последствий. В обязательном порядке, как только что-нибудь становится телезрителям известно, сообщать об этом без промедления в правоохранительную систему и оказывать содействие в борьбе со взяточниками  и другими коррупционерами, так как это дело общенародное.
В связи с её положительной реакцией на предложенную линию поведения идти в борьбе за справедливость до победного конца было вынесено в соответствии с подзаконными нормативными актами постановление о проведении оперативного эксперимента с использованием средств ауди и видеоконтроля в отношении участкового врача-терапевта Николая Редькина по поводу его незаконных действий на приеме пациентов.
 Ей в присутствии понятых выдали в сумке видеокамеру и другую аппаратуру.
С соблюдением требований действующего законодательства к доказательствам  был составлен акт пометки и передачи денежной купюры, согласно которому на денежную купюру достоинством в пятьсот рублей была нанесена флюминисцентным карандашом надпись – “взятка”. Эта помеченная купюра также ей была передана.
Когда все эти события  происходили, у неё было ощущение, что всё это происходит не с ней, а она лишь привычно смотрит телевизор.
Хотелось сказать всем присутствующим, что, мол, извините, что так получилось, я во всём этом не виновата. И давайте всё это прекратим, тихо мирно разойдемся по домам и больше никогда ни об этом событии, ни о подобных ему не будем вспоминать, так как это всё одно большое недоразумение. Такого просто не должно быть, и не может быть по одной простой причине, что этого не может быть никогда.
Так поступить не хватало ни силы воли, ни желания что-то менять, тем более подводить людей, которым пообещала вести себя нужным им образом до конца, оправдывая такое свое поведение убеждённостью в том, что не здоровые люди нуждаются во враче, а больные.
Ей было поручено произвести скрытую видеозапись для документирования хода её бесед с Редькиным.
В назначенный день, придя на приём в кабинет врача, она поставила сумку с видеокамерой на приставной стол так, чтобы через отверстие в ней велась видеосъёмка.
Достала из кошелька помеченную купюру и положила на стол врача.
Тот завернул купюру в лист бумаги и положил в карман своего белого халата.
С серьёзным видом померил ей давление, температуру, провёл прослушивание, ничего не говоря закрыл её больничный лист, после чего так же молча встал из-за своего стола и вышел в коридор лечебного учреждения.
Через совсем небольшой проежуток времени он вернулся в свой кабинет в сопровождении молодых людей, как она потом узнала, сотрудников подразделения по борьбе с экономическими преступлениями, и заведующей поликлиникой.
Вид у него был растерянный. Было заметно, что он волнуется, лицо неестественно покраснело, и буквально на глазах из приятного на вид, уверенного в себе молодого человека он превратился в проштрафившегося школьника, готового провалиться сквозь землю, лишь бы уважаемые им учителя не узнали о его художествах.
Он пытался что-то говорить, но было не разобрать слов, видимо, из-за того, что голос от нервного возбуждения то пропадал, то менялась его тональность.
Когда вошли ещё двое, мужчина и женщина, оба средних лет, с невыразительными лицами и неприметно одетые, которых представили как понятых, заведующая поликлиникой предложила молодому врачу снять свой белый халат и положить его на кушетку.
Она достала из его кармана небольшой бумажный свёрток, развернула его, и все присутствующие в кабинете увидели пятисотрублёвую денежную купюру.
Редькин сразу сделал заявление, что не понимает, что в его рабочем кабинете происходит, откуда появились деньги в его кармане, пояснив, что бумаги в его карманах всегда много, высказав предположение, что их туда могла подложить его пациентка, Галина Николаевна, когда он её прослушивал, так как она стояла рядом с ним, и, обратившись к заведующей, добавил, что другого объяснения нет и быть не может и что он не позволит себя позорить в присутствии посторонних и потребует расследования.
После того как он увидел, как из сумки, стоящей напротив его, была извлечена видеокамера, то как-то сразу окончательно сник, и, просмотрев через её глазок видеозапись с его приёма, сменил тактику поведения.
Сделал новое заявление, что листок бумаги, в который была завёрнута денежная купюра, действительно он положил в свой  карман, так как хотел сходить в туалет, но никаких денег в него не заворачивал.
А в медицинскую документацию, амбулаторную карту Галины Николаевны, листок нетрудоспособности он внёс достоверные сведения. На основании этих документов медицинская сестра оформила талон амбулаторного пациента.
После того как ему предложили посмотреть на просвечивание изъятую у него денежную купюру в лучах специальной лампы, он увидел на ней надпись “взятка”, выполненную красителем салатового цвета.
Аналогичное свечение он обнаружил при просвечивании и на бумажном листе, в который была эта купюра завёрнута, после чего этот аргумент в свою защиту уже не выдвигал.
В дальнейшем непризнание молодым врачом своей вины, по мнению суда, было вызвано его желанием избежать уголовной ответственности за фактически содеянное, и к подобным его заявлениям суд отнесся весьма критически.
Его доводы о том, что он выдал листок нетрудоспособности при наличии заболевания  и медицинских показаний, было опровергнуто показаниями его пациентки и  директора магазина, которые заявили,что она эти дни работала, не болела и не нуждалась в освобождении.
Он пытался использовать довод в свою пользу, что она испытывает неприязненные отношения ко всем медицинским работникам, поэтому подложила ему деньги в карман халата, на что та ответила,что действительно считает труднодоступными приёмы к врачам и неуважительным отношение к её медицинскому стажу, который не учли и не предложили продолжить работу после достижения пенсионного возраста, но основным мотивом своего обращения в правоохранительные органы сочла корысть, которая по её мнению, совершенно несовместима с врачебной деятельностью.
Согласно постановления следователя в возбуждении уголовного дела в отношении её было отказано в связи с её добровольным сообщением о даче взятки.
В качестве свидетеля участвуя в судебном заседании, она обратилась к суду с просьбой не лишать свободы врача, так как признаёт свою вину в том, что своими противоправными действиями спровоцировала совершение этого тяжкого преступления, которое имеет большую общественную опасность.
Суд, проанализировав и оценив совокупность собранных и  исследованных в судебном заседании доказательств, пришёл к твёрдому убеждению в доказанности его вины, назначив наказание ниже низшего предела, условно лишив свободы сроком на два с половиной года с испытательным сроком в один год.
Совсем для неё неожиданно ей предложили расписаться в ведомости, что она и сделала, после чего получила на руки пятисотрублёвую денежную купюру с нанесённоё на неё бесцветной надписью. А когда она растерянно спросила, что ей с этой купюрой делать, то последовал равнодушный ответ: а что хотите, по приговору суда это ваши деньги, можете распоряжаться ими как вам заблагорассудится.
Принеся купюру домой, она почувствовала к ней нестерпимое отвращение, всю дорогу та, находясь в её кошельке, совершенно непонятным образом жгла подушечки пальцев её рук, причём она совершенно явственно это ощущала и, будучи натурой не склонной ни к мистике, ни к фантазиям, стала отчего-то волноваться.
Чтобы попытаться выйти из этого состояния,совершила над собой волевое усилие, взяла купюру в руки, решительным движением разорвала на мелкие части и с облегчением, как ей показалось, выбросила её в помойное ведро, после чего перекрестилась и стала тихим голосом повторять покаянные слова.
Тщательно, с мылом, вымыв руки, стала заниматься приготовлением борща, любимого первого блюда Ивана Тихоновича.
Глава четвёртая. После приговора
После вынесения Владимиру Редькину обвинительного приговора Юлия позвонила ему по телефону и сказала, что им надо обсудить одну важную для них обоих тему.
Он воспринял эту просьбу спокойно, поначалу даже несколько безразлично.
В самой просьбе не было ничего необычного, его многие пытались в это время морально поддержать: и коллеги, и кое-кто из сокурсников, а более всего больные, что воспринималось хоть и без особого энтузиазма - не многим нравится, когда им сочуdствуют, - но не позволяло совсем упасть духом.
Он чувствовал себя и морально, и физически опустошённым, было одно заветное желание - побыть одному какое-то время, не менее недели, где-нибудь вдалеке от городской суеты, но к встрече с Юлией это отношения не имело, а сама такая возможность даже не обсуждалась, об этом можно было только мечтать.
.Она всегда ему нравилась, но он давно смирился, что не по Сеньке шапка.
Был он ниже её ростом, худенький, всегда скромно, но аккуратно одетый. Среди студентов выделялся тем, что у него никогда и ни на какие позволительные студенческие глупости не было денег и не предвиделось ни в каком будущем. Пожалуй, ещё и тем, что не испытывал ни малейшего желания принимать участие ни в каких общественных мероприятиях, считая это занятие бесполезной тратой дорогого времени, что ему в основном удавалось делать тихо и неприметно, не вызывая  нареканий.
Сокурсники знали, что каким-то невероятным  образом во время учебы он, получая лишь стипендию и имея небольшие побочные заработки за дежурства в медучреждениях, умудрялся копить деньги на покупку своего жилья.
Но о этом было не принято друг друга расспрашивать.
Среди родственников сокурсников местных алигархов не было, так как учёба требовала много терпения и упорства. У  каждого из них были схожие проблемы.
 На младших курсах случались пересдачи самых сложных экзаменов или зачётов, в этом учебном заведении это бывает и у самых способных, но уже через несколько лет преподаватели увидели в нём вполне адекватного, по их самым высоким требованиям, студента-труженика, всё заметнее, на глазах, прибавляющего в профессиональном росте, из которого рельефно проступали контуры будущего специалиста.
В отличии от многих студентов, природному здоровью которых можно было по-хорошему позавидывать он имел всегда бледное лицо и ранние морщинки у глаз, что говорило о вполне определённых проблемах.
Постоянно уставший, даже слегка угрюмый вид, делавший его заметно старше, не благоприятствовал вниманию к нему сверстниц, тем более весенним вопросительным девичьим взглядам.
Будучи даже чересчур самокритичным молодым человеком, он не строил иллюзий относительно своей скромной персоны и после окончания учёбы, продолжая изучать медицину по избранной специализации, получал от этого полное удовлетворение, перенося решение личных проблем на потом.
Родители в нём души не чаяли, отец после серьёзной операции стал инвалидом и редко выходил из дома, общение с сыном было для него едва ли не смыслом жизни.
Мать за зарплату на уровне прожиточного минимума заведовала детской библиотекой на тысячу читателей и постоянно опасалась, что попадёт под сокращение и станет такой же, как многие в округе, безработной, не имеющей возможности вносить квартплату и оплачивать коммунальные услуги.
В семье росла сестра-школьница, скромная, и неспросливая, но для них было принципиально важно, чтобы она хорошо одевалась и выглядела при этом не хуже других.
О неприятности, которая приключилась с их сыном, родители узнали сразу после того, как в его кабинете была проведена скрытая видеосъёмка.
Точный маршрут распространения такой информации из уст в уста среди горожан, вероятнее всего, не знает никто. Его можно лишь предположить, но то, что она распространяется не просто очень быстро, а почти мгновенно, общеизвестно.
Самое удивительное было  полное отсутствие у них всякой реакции. Не было даже малейшего желания ничего обсуждать, кого-то ругать, оправдываться самим за якобы негожее воспитание сына. Оправдывать его или обличать.
Достаточно было вспомнить сложную хирургическую операцию, проведённую его отцу, за которую пришлось заплатить для семьи внушительную денежную сумму, которую собирали буквально по рублям и копейкам по близким и дальним родным и знакомым, а когда пришли с половиной суммы, то услышали в свой адрес: не совсем нищие, есть квартира, решайте, а то будет поздно.
Пришлось ходить по второму, третьему кругу.
Никто не оправдывал получения денег за выдачу больничного листа, но и невозможно было остановить возмущение людей, обращённое к власти, начальству, верхам: они там окончательно зажрались, не знают куда деньги девать, какие ещё свои причуды ублажить. Нашли взяточника, коррупционера, постыдились бы, посмотрели, как родители его растили, как все наши дети живут, как мы все живём.
Хотя все понимали, что весь накопленный пар как выходил, так и продолжает выходить в свисток, говоря обо всём этом лишь по случаю, придерживаясь всё того же незыблемого правила, проверенного десятилетиями более или менее спокойной жизни последних поколений: как бы хуже не было. Как бы даже используя эту общую неприятность для благодарности друг другу за выдержку и спокойствие. Ещё как бы раз проговаривая между собой давнюю взаимную договорённость не поддаваться ни на какие  резкие движения против власти, которые неминуемо закончатся в конце концов реальным ухудшением жизни простых людей, но и ни в коем случае не кланяться им вслед.
Единственное, что заинтересовало, так это то, как всё-таки совпало, что Володя сначала прославился на всю страну, разглядев свежим, незамыленным взглядом новые современные потёмкинские деревни, что весьма отрадно, и за него в том числе, но затем слегка опростоволосился с этой пятихатенной. Не такой уж он хапуга но всё же нехорошо, и за него немного было всем обидно.
Рассудили следующим образом: главное, чтобы не расслаблялся, не дай бог выпивать не начал бы, а остальное всё наладится, людей безгрешных не бывает.
Юлия, идя на встречу с Владимиром, была настроена весьма решительно, что случалось с ней крайне редко, но внешне это никак не проявлялось.
Она не сомневалась в том, что через короткий промежуток времени её жизнь претерпит множество изменений, и была к ним готова.
Абсолютно уверенная, что никогда об этом жалеть не будет, как не будет никого посвящать в истинные причины того, что собиралась сделать.
Чувствовать свою спокойную уверенность в собственных силах и возможностях ей позволяло осознание того, что она не собиралась одаривать Владимира некими материальными или духовными благами, даже осчастливить его у неё не было никакого желания.
Единственный выход, который был для неё приемлем, это идти дальше по жизни вместе с ним.
Для неё уже не имело никакого значения то обстоятельство, нравится ли он ей или нет. Симпатичен или нет.
Вспоминая его на протяжении всех лет учёбы и совместной работы, ловила себя на мысли, что антипатии к нему никогда не испытывала.
Скорее наоборот, всегда и во всех ситуациях он старался изо всех сил выглядеть достойно, и ему это, кто бы и что говорил, это удавалось.
То, что не был физически одаренным, так не всем это дано от природы.
Александр, постоянно поддерживающий спортивную форму, был намного привлекательнее, но, как она для себя решила, не для неё.
В то же время она понимала, что если будет считать себя великомученицей, совершающей из высоконравственных устремлений гражданский подвиг, то эта затея, если посмотреть на неё со стороны, напоминала банальный сюжет рокового дамского романа, в основе которого - предложение беременной от ревностного блюстителя закона, руки и сердца своему коллеге, представителю гуманнейшей профессии, испытывающему серьёзные трудности не без вмешательства в его жизнь отца будующего ребёнка в отместку за безнравственное, но в рамках закона поведение.
 Она со всей очевидностью понимала, что сей сюжет отдаёт дурным вкусом, и изначально, скорее всего, обречен на очевидную неудачу. Но она решила поступать именно так,а не как нибудь по другому просто потому, что такая линия поведения была для неё наиболее естественна, и она не собиралась от неё отказываться.
Подойдя в назначенный час к торговому центру, у входа в который они договорились встретиться, увидела  невысокую худощавую фигуру молодого человека, который слегка сутулясь, судя по резким движениям, немного нервничая, торопливо прохаживался вдоль огромных стеклянных витрин, почему-то не сразу узнала в нём своего коллегу.
- Привет, сердобольный. Почему именно с таким приветствием, а не как-нибудь по другому она к нему обратилась, видя его впервые после того, как он провёл несколько часов на скамье подсудимых районного суда, где выслушал обвинительный приговор, согласно которому именем Российской Федерации был признан виновным, она ответить вряд ли смогла бы.
От этой спонтанно произнесённой фразы его спина инстинктивно вздрогнула, он повернулся.
На его лице можно было прочитать одновременно и растерянность, и смущение,а в глазах она впервые увидела мальчишескую восторженность.
Её это удивило не само по себе, а прежде всего потому, что она вообще впервые заметила, что у него на лице можно прочитать о каких-либо чувствах.
- Вы, как всегда, неотразимы, - произнёс он в ответ и отчего-то засмущался.
А было отчего. Когда он быстро, чтобы не замёрзнуть в своих давно не новых, поэтому плохо держащих тепло ботинках ходил туда-сюда у входа, то переферийным зрением, заметил красивую женскую фигуру, двигающуюся от остановки общественного транспорта к торговому центру.
От её созерцания, несмотря на морозную погоду, казалось бы, не способствующую движению восторженных  любовных стрел, он несколько секунд тому назад ощутил губами некое ранее неизведанное, но очень приятное то ли чьё-то прикосновение,то ли мимолётное дуновение ветра, готовое вот-вот перерасти в долгий чувственный позыв, схожий по ощущениям с первым  поцелуем взасос, и тотчас получившимся убогим усилием попытался избавиться от него как от некстати появившегося наваждения.
После чего уже отчётливо услышал давно знакомый голос, но не припоминаемый, кому принадлежащий, и не поверил глазам своим, узнав в обладательнице соблазнительной  женской фигуры, пытавшейся лишить его дара речи  на расстоянии своими неповторимыми формами, свою коллегу, прибывшую на встречу с ним, судя по звонкому весёлому голосу и здоровому румянцу на аппетитных пухленьких щёчках, в непонятном для него, с какой стати,хорошем расположении духа, сразу придавшая его упадническому настроению первые позитивные нотки.
Окончательно успокоившись от весьма эмоционально начавшейся запланированной обоими встречи, он был настроен выслушивать сколь угодно долго и в любой тональности упреки в свой адрес в чём угодно, хоть в самых страшных грехах, хоть в предательстве, которому не может быть ни прощения, ни объяснения.
Будучи готовым к такому продолжению этой встречи, он считал бы такое отношение к себе и обоснованным, и справедливым, как и с видимой благодарностью выслушал бы слова сочуствия в свой адрес по любому из многочисленных аспектов этого тянущегося уже несколько месяцев тягомотного для него предварительного следствия и судебного разбирательства, после которых он чувствовал себя подавленным и униженным, и в том нервном состоянии, которому он сам поставил неутешительный диагноз как граничащее с нервным срывом.
Далее так бурно начавшаяся встреча вдруг прервалась. Юлия внимательно смотрела на Владимира, обращая внимание на отсутствие на его шее шарфа, для себя подмечая наиболее подходящую расцветку будущей покупки, и как его можно будет эффектно завязать, подчеркнув интеллигентные черты его лица.
Владимир, впервые испытывая на себе такой долгий и пристальный её взгляд, поймал себя на мысли, что ему нравится, когда так на него смотрят, но боясь, что эта идиллия сейчас очень быстро закончится,так же неожиданно, как и началась, выглядел на самом деле, если посмотреть на него со стороны, как затравленный зверёк, не ждущий не то чтобы чьей-то ласки, а вообще ничего хорошего от окружающих, готовый в любое мгновение огрызнуться и замкнуться в своих проблемах.
- Володь. - Она взяла его под руку, немного прижавшись к нему, даже при ходьбе чуть - чуть касаясь его руки своей большой подвижной грудью.- Не надо ничего говорить. Так много всего произошло, что мне иногда кажется, что это всё не про тебя, не про меня, не про всех нас.
Звонок в прямой эфир Центрального телевидения ещё можно понять, но то, что потом с этим больничным, для нормальных людей непонятно. Уровень дебильности. Во всяком случае мы с тобой не для этого учились. Молчи, не перебивай, даже не надо оправдываться, это ниже нашего с тобой достоинства как и любого врача. Кто там и что думает по этому поводу, по другому - это их дело, а мы думаем так, как считаем нужным. Ты знаешь, что у меня будет ребёнок. Так вот, повторяю ещё раз: у меня будет ребенок от человека, который, выполняя свою работу, сделал так, что тебя привлекли к уголовной ответственности. То, что это ему так лихо удалось, повинна и я, рассказав ситуацию вокруг больничного. Я не собираюсь ни оправдываться, ни обвинять кого то в чём то, это сейчас уже не имеет никакого значения. Этот человек, если захочет узнать, что он стал отцом, то узнает, но я не собираюсь делать эту историю публичной.
Это одно, и не самое в нашем разговоре главное. Главное то, что я предлагаю тебе жениться на мне. Для начала поверь на слово, что я буду хорошей женой. У тебя не будет никогда никаких оснований в этом сомневаться.
Ребёнка я сохраню в любом случае, этот вопрос даже не подлежит обсуждению.
Не перебивай, слушай дальше. Жить будем у меня, родители все вопросы решили, как и мне через четверть века надо будет решить для их внуков.
Если есть какие-то препятствия к твоему положительному решению, говори. Дружеские отношения между нами останутся в любом случае.
Да, ещё очень важно, чтобы ты знал. Я очень хорошо к тебе буду относиться всю жизнь. Я прогматик, как все женщины нашего рода, ни единого вопроса ни в чём, ни единой претензии, у тебя ко мне не будет.
Как решишь, пойдём к тебе, соберём твои носильные вещи и поедем ко мне навсегда.
- Юль, у меня одна рука в тепле, другая в холоде. Видишь, каким штилем я заговорил, а я как любой нормальный мужчина хочу быть весь в тепле, поэтому говорю: да, я согласен.
Ты так убедительно обо всём говорила, что я почувствовал, что ты не сомневаешься в том, что я соглашусь. Ведь правда?
- Ну, допустим.
- Ты прекрасно знаешь, что с момента вступительных экзменов, когда мы по-детски знакомились, я сплю и вижу, что мы с тобой вместе. Как угодно, в гражданском ли браке, законном, в развратном беззаконии. Это, как понимаешь, шутка юмора, но ты неприступна, кремень, отвесный утёс.
- Подожди, подожди. Как ты заговорил, что-то я тебя таким и не предполагала застать.
Вы меня, молодой человек, радуете, ни дать ни взять творчески одарённая личность, Антоша Чехонте, а собственно говоря, почему бы и нет.
- Вот именно, уважаемая Юлия Владимировна, не только вам соединять в себе и неземную красоту, и светлый ум, а от ваших обещенных щедрот просто кругом идёт голова. А  вот это уже, извини, понесло не в ту степь.
- Почему не в ту? В ту самую. Извольте принять авансец некоторым образом.
Она остановилась, не обращая внимания на редких прохожих, приблизилась лицом к его лицу, жарко поцеловала его холодные от мороза губы. Улыбнулась. – Это, как вы понимаете, от нашего стола вашему столу. А теперь...
- А теперь от нашего вашему. - Он почему-то хотел казаться серьёзным, но это у него совсем не получалось, и он, сначала проведя холодным носом по её почему-то тёплой щеке, отчего она прошептала: “Да как замерз-то, нос как сосулька” - растворился в ответном чувственном поцелуе, после которого уже не мог себе представить своего иного дальнейшего существования кроме как с этой женщиной.
Им обоим теперь было совершенно всё равно, что могло бы быть, если бы она не встретила своего школьного товарища, а он отказал в приёме Галине Николаевне. На эту тему в дальнейшем даже их языкам было лень ворочаться, потому что они стали считать, что по другому быть не могло, потому что не могло быть никогда, и надеяться, что никому их в этом не удастся разубедить.

Вместо эпилога

Жизнь Александра продолжалась в эти зимние месяцы в привычном  напряжённом ритме.
Всё свободное от исполнения служебных обязанностей время он по-прежнему посвящал спортивной подготовке, видя в этом залог своей успешной карьеры.
К занятиям лёгкой атлетикой и борьбой самбо добавил лыжные многокилометровые прогулки, которые заметно повышали выносливость и так необходимую долгой зимой морозоустойчивость, планируя через год-полтора начать закаливание зимой на реке в проруби в компании знакомого кадровика, который всё так же скромно и неприметно демонстрировал образцы спортивного долголетия и здорового образа жизни.
За успешную реализацию специального задания его отметили в служебном конкурсе как лучшего по профессии молодого сотрудника.
На одном из высоких совещаний о нём вспомнили как о будущей смене ветеранов, так что его усердие было замечено, и это было ему приятно.
Но это не компенсировало любовную тоску, от которой зарывался с головой в подушку, не встречаясь со своей школьной подругой, ставшей возлюбленной, встречи с которой на период следственных действий и судебного разбирательства согласно  полученным им рекомендациям были нежелательны, дабы паче чаяния не сорвать реализацию агентурного дела и всего оперативно-разыскного мероприятия.
В один из выходных дней, после оглашения приговора по делу, но когда ещё не истек срок его обжалования в кассационном порядке, он позвонил Юлии и сказал, что больше не может без неё жить и хотел бы с нею встретиться, чтобы наконец-то объясниться, на что услышал спокойный, вежливый отказ по причине того, что, собственно, ничего объяснять не надо, всё и без объяснений предельно ясно, а обострять между ними отношения она никоим образом не хотела бы, так как с уважением к нему относится, и хотела бы, чтобы и в дальнейшем между ними были исключительно дружеские отношения.
Его любые слова о том, что она многого не знает, а поэтому, возможно, и не так, как нужно, всё воспринимает, вызывали лишь повторение уже сказанных доводов, что  дальнейшие встречи нецелесообразны.
В конце этого длинного разговора он услышал то, что никак не хотел услышать и даже не мог представить, что такое может произойти.
Она ему сказала, что вышла замуж, и пожелала  всего самого доброго.
Александр, спросив мать о том, знает ли она об этой новости, заметил, как вдруг вроде бы ни с того, ни с сего её глаза наполнились слезами.