Вот бывает же

Возраст, воспоминания, сожаления.
Как у Жванецкого - "Я никогда не стану женщиной, а интересно, что они чувствуют".
Так и ты - стоишь, смотришь, как детишки с горки на санках съезжают, и нахлынула, как мама утаскивала тебя ненакатавшегося домой, и вот прямо жалко так, а теперь ты взрослый, мамку похоронил, дети разъехались, стоишь, смотришь, думаешь - "Эх! Где мои... сколько там... десять, двенадцать...", а уже как то стрёмно, что среди детишек дядька будет лет пятидесяти, на санках, в пальто с воротником, в шарфе, с телефоном сотовым штук за сорок пять...
И такой, "ладно, потом, когда-нибудь, под старость, в Куршавеле, где тебя никто не знает, прокачусь, шампанское, девочки, шутка типа, а они - "мы вас в джакузи подождём!", а ты такой - ну, ещё разочек, пока мама не замёрзла".
А чего ей мёрзнуть? Лежит, полтора метра вглубь.
И ты такой - "Давай ещё разочек! Тебя здесь никто не знает!", и изо рта крик такой, никому не слышный, потому что кричишь от радости, но в соответствии с возрастом беззвучно. Ну и на всякий случай, чтобы в шале потом пальцами какая сволочь не показывала.

Лёшка в детстве хоккей любил. В валенках, с палкой, с банкой консервной, набитой песком. Матчи смотрел все - глаза были молодые, телевидение попроще. Фирсов, Харламов, над кроватью портрет Третьяка, маленький, чёрно-белый из газеты.

Да что я вам рассказываю, вы и родились позже, когда это было всё?

Потом то ли со зрением, то ли с хоккеем что случилось, переключился на футбол. Тихонов, Юран, тбилисское Динамо, Черчесов...
Ну, вы их не знаете, просто поверьте.
Потом Лёшка стал Алексеем Ивановичем, но футбол любить не переставал. Причём любил искренне и безответно; будильник заводил на два часа ночи.
На следующее утро в конторе все такие - "футбол! до двенадцати кури!". Вот такое заболевание.
И вот прямо как по Жванецкому - весу восемьдесят, возраст за сорок, и такая жалость, что не выйдешь не взирая ни на какие деньги пусть даже не в финале, а просто, и даже не за элитный клуб, а за простую мухосранскую команду в четвёртом дивизионе в фирменной сайке, и не пробежишь даже просто футбольное поле, а уж тем более контратаку, и не воздымешь над головой кубок, какой бы он там не был.
И так вот это Алексея Ивановича раздирало, так он Аршавину и Билялетдинову завидовал, что реально худеть начал, раздражительным сделался и близкие аж забеспокоились. Ну гибнет же человек на глазах от несбывшейся мечты! Спервопочатку предложили команду какую купить, как другие деньги имеющие делают, но Алексея Ивановича ажно перекосило - да что же это?! Владельцем клуба на трибуне сидеть, а когда твои игроки будут кубок подымать, в вип-ложе вместо кубка вздымать мартини вместе с другими толстосумами?!
Осторожно, через пятое колено, юрист, дагестанец, приятелю в "Анжи" позвонил. Так, мол, и так, есть вот такая проблема. Вы игроков покупаете, а мы тут, наиборот, денег дадим, пусть только в команду зачислят. А вы там уже купите кого хотите, а наш пускай на скамейке посидит. В форме. С номером. С фамилией. Просто посидит, чего? На тренировках пусть посидит, в гостинице поживёт пусть, овощей поест, массажиста посетит.
Помялись в "Анжи", ну, типа, а кроме денег он нам зачем? Им объяснили - именно для денег. Ну, и мечта у человека сбудется. Хотя бы один сезон.
Блять. На следующей игре комментатор аж в ступор впал, увидев Алексея Ивановича на скамейке запасных, в списке заявленных. Кто? Что? Какого? Толстяк, немолодой, чего? Но потом, увлечённый ходом матча, про дебютанта забыл и взялся комментировать.
Футболисты-ребята посмеялись, а потом новичок их к себе расположил, кому подарил чего, кому анекдот, французы просто поверили - они один хрен сложную русскую душу не понимали, и предпочитали на веру брать, а не задумываться.

Лёха (ну какой нафиг футболист будет зваться Алексей Иванович?) просто как новую жизнь получил! На скамейке елозил, разминаться ходил, сидел боком, тренеру что-то говорил (тот по русски не понимал, но кивал, чего, за деньги же!), то есть вот прямо член команды! Один раз его даже на поле выпустили. Ну, замена была техническая, на пятой добавленной минуте, он даже мяча коснуться не успел, так, пробежал метров сто пятьдесят, а там уже свисток, кубок, фото, медали.
Трудно, трудно было поначалу. Трудно привыкали болельщики, одноклубники, тренеры. Комментаторы спотыкались, читая состав запасных, в комментариях путались, знали, что и пристрелить могут, если что не так - а как про таких говорить? Но потом придумали для себя, и позиции мудрёные, типа "играющий на позиции правого получетвертного", спасибо загадочному американскому футболу.
Проблема всплыла года через три, когда в основной состав входили реально футболисты, а вот скамейка запасных уже и столиком обзавелась, и официантами, и шампанское подавали, и шашлычок. Ну, кривили губы тренеры, а чо делать?
Да не переживайте, всё с вашим футболом в порядке! Как играли, так и играют. Ну кому помешают пять-шесть толстопузых пьяных в майках клубных на скамейках запасных? Будет кому зато на банкетах после матча отрываться, обычному полузащитнику пить нельзя, да и вратарю тоже, не говоря уже о нападающих.
Зато эти люди, запасные, дают щедрую пищу для новостийных лент, чем дарят футболу практически круглосуточную интересную жизнь.
Алексею Ивановичу, как почётному игроку, правда, перед стадионом памятник установили. Ну, чо, бывает, издержки. А так нормально, играем!