Воображаемая ночь

Где-то в узком ущелье между прошлым и сном начиналось волнение.

Кто его вызвал, кто от него пострадает, разве все это хоть сколько-нибудь важно? Важно его существование, важен сам факт возможности существования мира, в котором, в силу появления настоящего, возможно образование прошло, а благодаря некоторой фантазии глубин мира – сны..

Как бы то ни было, в отраженной ночной действительности что-то зрело.

- Фау, кто они?

- Люди.

А люди ли? Что с того, что внешне они схожи с ними по своим анатомическим особенностям? Кто знает, что таится в их душах, и есть ли они вообще?

- Я голоден, - как всегда прямолинейно, не пытаясь скрыть естественную потребность за ширмой благовоспитанности, пробормотал Фау.

Его собеседник не отвечал. Он знал, к чему клонит Фау, и полностью разделял его желания и, пожалуй, мысли. Но не мог смолчать третий участник.

- Об этом позаботимся. Но. Вы только посмотрите! Возможно...

И в самом деле, было на что смотреть - люди в комнате, насколько бы человечными они ни были, затеяли нечто любопытное.

Две девушки - одна тонкая и миниатюрная с рыжими волосами, окружающими бледное строгое лицо, другая - невозможно обычная, но с тяжелым взглядом опустошенных серых глаз - казалось бы, мирно беседовали. Но второй безымянный знакомый Фау был прав - что-то шло не так.

- А помнишь? - чуть театрально приподняв брови, спросила рыжая.

Вторая через силу улыбнулась, видимо, прекрасно понимая, что именно помнит. "Она не должна ничего говорить" - читалось по лицу рыжеволосой, но, напротив, девушка ответила и даже не одним словом, как стоило бы ожидать.

- Я не хочу ничего помнить - моя жизнь рухнула из-за памяти. Ты помнишь все, я тоже. Но зачем?... Слышишь, тишина? Она всегда становится слишком громкой после того, как я замолкаю. Настолько громкой, что мне не слышен даже собственный внутренний голос. Я не существую. Я живу в вымышленном мире наших стараний...

- И страданий.

- И боли. Мы пережили слишком многое. В нашем существовании никогда не было никакого смысла, кроме разве что некоторой поддержки. Но мир продолжал нас испытывать, пока не сломал...

Она провела тыльной стороной ладони по глазам. Всесилие тишины нарушила ее подруга - ночь. Начался дождь, тихий, шепчущий что-то неясное, неразборчивое, ярко освещенный желтым светом фонаря. И девушки уставились на него, понимая, как красиво, но нереалистично выглядит это явление природы.

Волнение усиливалось, теперь уже полноценно вступая в свои права.

- Край сентиментальных воспоминаний, - прошептал Фау, с печалью и надеждой оглядывая замолчавших девушек.

И они молчали недолго.

- Сломан лишь тот, кто не желает более бороться.

- Я не желаю. Хватит!

- Что сломало тебя? Ты ведь всегда держалась, до последнего цепляясь за выпавший шанс.

- Воспоминания. Вопросы.

Фау вздрогнул.

Третий, неловко, но незаметно, подбросил девушкам книгу. Все шло, как по плану, и это его немало огорчало.

- Помнишь, мы когда-то гадали на книгах. Жаль, то была не ночь, быть может, они сказали бы нам большую правду.

- Большую, чем что? Чем то, что мне было предсказано, что я не выберусь из города, что ждет меня превращение в камень, а смеяться не стоит?

- Не надо...

Сборник поэзии, открытый на случайной странице, сейчас отвечал верно, единственно верно. Даже Фау и его друзьям было интересно узнать, что спрашивают девушки о своем прошлом и чему так удивляются, но они горделиво хранили интригу.

- Наверное, сейчас уже ничего не исправить... Но не в том ли заключался великий смысл нашей жизни, что мы не должны были существовать? - продолжила задаваться бессмысленными вопросами сероглазая.

Фау снова передернула. Ему все это не нравилось, а голод только усиливался.

- Пора? - спросил он у друзей.

- Пора, - уверенно ответил второй, не оставляя ни малейшего шанса третьему вставить хоть слово.

- Тихая ночь до конца наших дней, - сказала рыжеволоса. И теперь, когда она от нее, по сути, оставались лишь воспоминания, она могла и здраво мыслить, и адекватно понимать, что она делает. В самом деле, её самой и ее подруги никогда не было - все они лишь сгустки чьих-то воспоминаний, чья-то безумная мысль, воплотившаяся по невероятному стечению обстоятельств в жизнь и реальность.

Тяжело быть чьим-то воображаемым другом. Постоянно приходится выслушивать массу бессмысленных и бесполезных страдальческих речей, и верить в то, что все это однажды кончится.

Воображаемые друзья редко умирают - за их судьбы в ответе их создатели - вполне себе реальные люди, не понимающие всех тягот воображаемой жизни.

Но иногда у человека все налаживается, и тогда исчезает всякий, и без того несуществующий, смысл жизни иллюзии.

- Нам пора, да? - робко и не слишком вопросительно осведомилась рыжая.

- Пора.

В темной комнате, освещенной лишь уличным фонарем трое зеркал во главе с Фау тихо и несколько траурно-неловко пожирали воспоминания и воображение. Они стыдились порой такого образа жизни, но знали - неспроста родились в этом ритуальном полупустом помещении, где регулярно оказывались чьи-то ненужные воображаемые друзья.

Больше всего на свете каждое из зеркал боялось, что однажды здесь окажутся и их воображения, а потому регулярно поддерживали собственное одиночество и связь с иллюзорными друзьями.

Тихая отраженная ночь продолжала нервничать.