Яблочная лихорадка

Первый раз меня лихорадило лет в двеннадцать. Мы с двоюродной сестрой гостили тем летом у деда. Ася была ребенком самостоятельным. С семи лет она путешествовала из Росии в Украину одна, на нижней полке в купейном вагоне, а проводницы присматривали за ней в пути.
Аська проводила у деда все лето с июня по тридцатое августа, в то время как меня иногда забрасывал к ним дней на десять машиной папа. У деда был яблоневый сад. Яблок в саду было бесконечное множество, и зрели они до самого сентября. После того, как пустые трехлитровики для «сока в зиму» на веранде заканчивались, «консервация» сносилась в хододный  погреб, после чего несъеденные общими усилиями яблоки сгружались в глубокую яму в саду. Ася на это безобразие не могла смотреть равнодушно. Овощные в их мегаполисе не продавали тогда обычные фрукты. На прилавках у них желтели только марокканские апельсины. Но желтели зато они круглый год. Однажды притащив из-за летней кухни неизвестно для чего хранившийся серый шифер, Ася разложила его на солнечных прогалинах, на бочках с дождевой водой, на крыше погреба и на сложенных у забора давно поченевших от времени ульях. Когда я прибыла на побывку, заготовительный процесс у Аськи был в полном ходу. После завтрака сестра усаживалась в тени на скамейке и старательно резала яблоки колечками, предварительно вымыв их в здоровенном тазу. Колечки аккуратно выкладывались на шифер очень близко друг к другу. Через несколько часов яблоки начинали подсыхать, краешки их становились волнистыми и напоминали юбочки «клеш». Через день яблочные кружочки можно было сдвигать, потому что усыхаясь, они уменьшались в диаметре, освобождая место для новой «нарезки». Процесс напоминал мне солнечный конвейер. Мы, как безумные, с утра пораньше неслись подбирасть опавшие яблоки, резали их до водянок на пальцах, а потом до вечера сдвигали, докладывали и снова сдвигали. Сушка напоминала игру в гигантские «пятнашки», когда фишки смещаются вертикально и горизонтально, занимая свободные ячейки. На каком-то этапе яблочный психоз превратился в соревнование, не было которому ни конца ни края. Мы перестали валяться в гамаках и читать любимого Бредбери. Мы больше не прятали «секреты» и не играли в Остров Сокровищ, рисуя друг другу таинственные карты. Из сада нас выгоняла лишь темнота. И тогда, закрыв окна настоящими деревянными ставнями, мы усаживались на диван под старинным торшероми, и шили пакеты, вооружившись цыганской иглой. Материалом для них нам служили газеты, сложенные вчетверо по размеру почтового ящика. Они сшивались по периметру с трех сторон. В них паковались «готовые» яблочные ломти. Бумажные пакеты отлично проветривались. Какое-то время они еще подсушивались нами в тени, после чего четвертая сторона зашивалась тоже. «Запечатнными» пакетами набивались купленные в магазине наволочки в цветочек. На наволочках старательно выписывался домашний адрес, и яблоки отправлялись в мегаполис к Аське далеко-далеко, где фруктовые витамины в те времена были в большом дефиците.
- Что мы сними будем делать? – интересовалась я, с азартом пересчитывая готовые пакеты: шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... Тогда я еще понятия не иммела, что такое яблочные чипсы. Да  и что такое просто «чипсы» мы понятия не имели тоже.  Мы жарили картошку на чугунной сковородке и пили не по возрасту крепкий чай из Цейлона в прикуску с сахаром рафинад. Из царского самовара с семью медалями под раскидистым пахучим кустом.
Первый раз я не хотела возвращаться домой: в саду на ветках зрело еще так много яблок...
- Это что? – поинтересовалась мама, когда папа сгрузил две пузатые наволочки в центре кухни.
- Домашняя сушка! – гордо заявила я. – Мы будем варить из нее компот.
- Сварить несложно, - заметила мама, - Вопрос весь в том, кто его будет пить.
Зимой мы предпочитали чай с лимоном. Ягод в продаже летом тоже было навалом. Полки в кладовой у нас ломились от банок с малиной, клубникой, смородиной и крыжовником с грецким орешком внутри. Компоты, конечно, мы тоже пили, но исключительно летом.
С ноября по февраль я неоднократно внедряла в семейный рацион сухофрукты. Я удобряла ими наш рис с изюмом, я добавляла яблоки в чай. Я даже грызла их, перечитывая «Монте Кристо».
А потом в мешках поселилась моль. Она угрожающе кружила над папиными ушанками и голодными глазами косилась на мамины воротники. Я все еще сражалась за «сушку», когда родители вынесли пакеты на заваленный снегом балкон. Моль оказалась морозостойкой и не хотела сдаваться. Яблоки отсырели. Папа незаметно вынес мои труды во двор...
Вторая яблочная волна накрыла меня лет через восемь и проходила она в два этапа. Мы с Аськой стали студентками. Летом порознь отдыхали в Крыму и яблоки больше уже не сушили. Встречались у Аси на зимних каникулах. Катались на лыжах, ходили на выставки или в музей. По вечерам мы пили чай из чайника со свистком. А царский самовар, скучая, наблюдал за нами с пыльной полки под потолком. Вместо рафинада на стол подавалась пиала с вареньем. Пиала была небольшой, варенья было немного: странные фрукты на тонких ножках, утопавшие в янтарном желе. Кисло-сладкие, плотные, невероятные...
- Из чего это? – поинтересовалась я, привыкшая дома поглощать варенье из банки немеряно ложками.
- Из райских яблок. Ешь! – Ася вынимала из шкафчика банку и щедро пополняла  опустошенную емкость. – Нравится?
«Нравится» – было словом не тем! Я с нетерпением ждала, когда же в «раю» созреют фрукты. Яблочный рай распологался у нас, как и положено, на центральной площади, у памятника великому вождю. От задержания на месте преступления меня спасали только молодость и неуемный задор.
- Вы что там делаете? – сторого интересовались майоры и лейтенанты в милицейской форме.
- Я немного, я на варенье, - вылезая с клумбы, я старательно улыбалась, засовывая яблоки в непрозрачный пакет.
На шумной улице, среди потоков машин в четыре ряда, райские  яблоки считались мусором, портившим городское лицо. Когда плоды созревали, их тут же сгребали метлами дворники. Ведь дворники не гостили у Аськи! Той зимой я ела варенье медленно, стараясь растянуть его до весны...
Мы не виделись с Асей  тысячу лет. Но я по-прежнему вспоминала яблоки: сушеные и райские. И вот, однажды, я обнаружила целый сад. С нескрываемой радостью дождалась, когда же они созреют. Муж в яблочном безумии участвавать отказался. Я сама набила ими два рюкзака. Мы взвалили ношу на плечи. Я - счастливая, муж – озадаченный.
- Что ты с ними собираешься делать?
- Что-что! Конечно, сварю!
Варенье из райских яблок впечатления ни на кого не производило. Гости предпочитали лимоны, джемы и торты. Мы пили с вареньем чай. Я дарила варенье знакомым, наполняя им стильные банки. Я поливала вареньем пломбир и даже смешивала с газировкой.
В варенье не заводится моль. В варенье заводится плесень.....
С тех пор прошло шесть лет. Яблоки снова не дают мне покоя : )