Удивительная новость с другой планеты. Гессе

В одной из южных провинций нашей прекрасной планеты произошло ужасное несчастье. Страшная гроза и наводнение, сопровождавшиеся землетрясением, разрушили 3 большие деревни и все их сады, поля, леса и растения. Погибло множество людей и животных, и, что самое печальное, не доставало необходимого количества цветов, чтобы покрыть всех мертвых и украсить их покой, как подобает.
Обо всем остальном сразу позаботились. Послы с кличем о помощи сразу же после несчастья понеслись в соседние местности, и их всех башен провинции слышалось пение трогательных и волнующих сердце песен, которые исстари известны, как приветствие богов сострадания и чьему звуку не может сопротивляться никто. Немедленно прибыли из всех городов и общин поезда с сочувствующими и хотящими помочь, и несчастные, которые потеряли крышу над головой, получили множество дружеских приглашений и просьб жить тут и там с родственниками, друзьями и незнакомцами. Еду и одежду, экипажи и лошадей, инструменты, камень и древесину и многое другое привезли сюда в помощь, и пока стариков, женщин и детей милосердными руками утешительно и радушно увозили прочь, пока раненых заботливо мыли и перевязывали, и под обломками искали мертвых, другие уже взялись за дело и начали сносить поврежденные крыши, подпирать балками качающиеся стены и подготавливать все необходимое  для новостроек. И хотя после несчастья в воздухе еще витала серая атмосфера печали и от всех мертвых исходило напоминание о скорби  и почтительном молчании, на всех лицах и во всех голосах была радостная готовность и чувствовалась определенная нежная торжественность; сходство прилежных дел подкрепленная уверенность, что-то так необычно необходимое, что-то так прекрасно и достойно благодарности сделать, влившееся во все сердца происходило еще пугливо и молчаливо, но вскоре возникал то тут, то там веселый голос и слышалась песня при работе, и как можно было подумать, над всем этим пением  были  старые пословицы: "Святой приносит помощь при необходимости нагрянувшей беды; не пьет из сердца благодеяние, как сухой сад пьет первый дождь, и дает ответ в цветах благодарности?» И другая: «Веселье богов льется из общих рук».
Но здесь возник тот самый печальный дефицит в цветах. Однако, те погибшие, которых нашли первыми, были украшены цветами и ветками, которых нашли в разрушенных садах. Тогда начали привозить цветы из соседних округов. Но это было особенное несчастье, потому что как раз 3 разрушенных округа обладали самыми большими и красивыми садами цветов этого времени года. Сюда приходили каждый год, чтобы посмотреть нарциссы и крокусы, которых нигде больше не было обыкновенно в таких количествах и таких ухоженных и ярко раскрашенных; все это было теперь повреждено и разрушено. Люди остались растерянными и не знали, как соблюсти требования обычая со всеми погибшими, а обычай требовал, чтобы каждый погибший человек или животное были украшены цветами этого времени года и чтобы их погребение с цветами было тем более богатым и блистательным, чем внезапнее и трагичнее они лишились жизни.
Самый старший человек в провинции, который одним из первых прибыл в своем экипаже для оказания помощи, скоро оказался в центре вопросов, просьб и жалоб, и ему стоило труда сохранить свою веселость и покой. Но он собрался с духом, его глаза остались светлыми и дружелюбными, его голос – ясным и полным надежд, и его губы под белыми усами не забыли ни на мгновение спокойную и добрую улыбку, которая соответствовала его статусу мудреца и советчика.
«Друзья мои, - сказал он, - с нами произошло несчастье, которым боги хотят испытать нас. Все то, что здесь было разрушено, мы скоро восстановим и возродим с нашими братьями, и я благодарю богов за то, что они позволили мне стать очевидцем этого в моем преклонном возрасте, что вы все пришли и забыли обо всем своем, чтобы помочь нашим братьям. Но где же мы возьмем столько цветов, чтобы достойно и прекрасно похоронить погибших? Ведь не должно произойти так, раз уж мы находимся здесь и живы, чтобы хотя бы 1 из этих усталых паломников был погребен без жертвы цветов. Это – ваше мнение».
«Да, - отозвались все, - это – наше мнение».
«Я знаю, - сказал Старший отцовским тоном. – Сейчас я хочу сказать, что мы должны делать. Мы должны перенести всех этих уставших, которых мы сегодня не сможем похоронить, в большой летний храм в горах, где еще лежит снег. Там они будут в безопасности и сохранности, пока не прибудут цветы. Но есть только 1 человек, который может помочь нам с цветами в это время года. Это – король. Следовательно, мы должны послать кого-то из нас к королю, чтобы попросить о помощи».
И вновь все закивали и закричали: «Да, да, к королю!»
«Итак, - продолжал Старший, и каждый видел с радостью его блестящую улыбку под белыми усами, - кого же послать к королю? Он должен быть молод и крепок, так как дорога длинна, и мы должны отдать ему нашего лучшего коня. Он должен быть красив и добросердечен, его глаза должны блестеть, чтобы король не мог устоять перед ним. Ему не нужно будет говорить много слов, глаза все скажут за него. Лучше  всего было послать ребенка, самого красивого ребенка округа, но как он смог бы проделать такой путь? Вы должны помочь мне, друзья мои, и если здесь есть кто-то, кто хочет выполнить миссию посланника, или кто-то знает такого человека, я прошу его сказать».
Старший замолчал и обвел всех своими светлыми глазами, но никто не вышел вперед и не подал голоса.
Когда он повторил свой вопрос в третий раз, из толпы выдвинулся шестнадцатилетний юноша, почти мальчик. Он смотрел в землю и покраснел, когда приветствовал Старшего.
Старший внимательно посмотрел на него и тут же увидел, что перед ним хороший посол. Но он улыбнулся и сказал: «Прекрасно, что ты хочешь быть нашим послом. Но как же так, что из всех этих людей вызвался именно ты?»
Юноша поднял глаза на старика и сказал: «Если никто не хочет идти, пошлите меня».
Кто-то из толпы крикнул: «Пошлите его, Старший, мы его знаем. Он из нашей деревни, землетрясение разрушило его сад, а это был самый красивый сад в наших краях».
Старик дружески посмотрел юноше в глаза и спросил: «Ты так сильно сожалеешь о своих цветах?»
Юноша тихо ответил: «Я сожалею о цветах, но не из-за них я вызвался идти. У меня был хороший друг и молодой прекрасный любимый конь, они оба погибли при землетрясении и лежат в нашем зале, где должны быть цветы, чтобы их можно было похоронить».
Старший благословил его поднятой рукой, сразу же нашли лучшего коня, юноша вскочил на него в мгновение ока, потрепал его за шею, кивнул на прощание и поскакал из деревни через сырые и разрушенные поля.
Юноша скакал целый день. Чтобы быстрее прибыть в далекую столицу к королю, он направил свой путь через горы, а вечером, когда начало темнеть, он направил коня по крутой дороге через скалы и лес.
Большая темная птица, которую он никогда раньше не видел, летела перед ним, и он следовал за ней, пока птица не села на крышу маленького закрытого храма. Юноша оставил коня стоять в лесной траве и прошел между деревянных колонн в простое святилище. На месте жертвенника стояла простая глыба из черного камня, который не встречался в местности юноши, а на нем был редкий символ божества: сердце, с которого клюет дикая птица.
Он высказал почтение божеству и в качестве жертвы принес голубой колокольчик, который раньше сорвал у подножия горы и спрятал в своей одежде. Затем он лег в углу,  так как очень устал и думал поспать.
Но он не смог заснуть, так как обычно по вечерам стоял незваным в своем лагере. Колокольчик на скале или сам черный камень, или что-то еще источало сильный аромат, символ божества призрачно мерцал в темном зале, а на крыше сидела незнакомая птица и время от времени сильно хлопала огромными крыльями, что звучало как буря в лесу.
И вот, посреди ночи юноша поднялся, вышел из храма и закричал птице. Она хлопнула крыльями и посмотрела на юношу.
«Почему ты не спишь?» - спросила птица.
«Я не знаю, - ответил юноша. – Возможно, я узнал страдание».
«Какое же страдание ты узнал?»
«Мой друг и мой любимый конь погибли».
«Разве смерть так плоха?» - спросила птица издевательским тоном.
«Нет, большая птица, она не так плоха, это всего лишь прощание, но меня печалит не это. Плохо то, что мы не можем похоронить моего друга и коня, потому что у нас больше нет цветов».
«Бывает и хуже», - сказала птица, и ее крылья неохотно зашелестели.
«Нет, птица, ничего хуже быть не может. Кого похоронят без цветов, тому запрещено воскреснуть по желанию его души. А кто хоронит мертвых без цветов, тот увидит тени покойных во сне. Ты видишь, я уже не могу спать, потому что мои мертвые находятся без цветов".
Птица визгливо проскрипела изогнутым клювом: «Юноша, ты ничего не знаешь о страдании, если ты узнал только это. Разве ты никогда не слышал о зле? О ненависти, об убийствах, о ревности?»
Юноша, услышав эти слова, задумался. «Да, птица, я припоминаю, об этом написано в старых былинах и сказках. Но это же вне реальности или произошло очень давно, когда еще не было цветов и добрых богов. Кто будет думать об этом?»
Птица тихо рассмеялась своим резким голосом. Затем она вытянулась и сказала юноше: «А теперь ты хочешь идти к королю, и я должна показать тебе дорогу?»
«О, ты уже знаешь, – радостно воскликнул юноша. – Да, если хочешь вести меня, я буду тебе очень благодарен».
Тогда большая птица спустилась на землю, расправила крылья и повелела юноше забрать коня и ехать с ним к королю.
Посланец сел на коня и поскакал за птицей. «Закрой глаза!» - приказала птица, и он послушался, и они полетели через темные небеса бесшумно и мягко, как полет совы, только холодный воздух свистел в ушах юноши. И они летели и летели всю ночь.
Рано утром они остановились и птица крикнула: «Открой глаза!» Юноша открыл их. Он увидел, что стоял на опушке леса, а под ним в первых утренних лучах расстилалась равнина, чей блеск ослеплял его.
«Здесь, в лесу, ты найдешь меня», - сказала птица. Она ринулась ввысь как стрела и скоро исчезла из глаз.
Странно чувствовал себя юный посол, спустившись из леса в долину. Все вокруг него было таким измененным, другим, что он не понимал, спит или бодрствует. Луга и деревья были похожи на те, которые были у него дома, и солнце светило, и ветер играл в полевых цветах, но не было видно ни человека, ни животного, ни дома, ни сада, и все выглядело, как его родина после землетрясения: обломки зданий, поломанные ветки и вырванные деревья, поврежденные изгороди и брошенные рабочие инструменты лежали на земле, и вдруг он увидел посреди поля лежащего мертвеца, непохороненного, полуразложившегося. При его виде юноша почувствовал, как в нем поднимаются ужас и дуновение отвращения, так как он никогда еще не видел такого. Лицо мертвеца не было покрыто и было уже наполовину повреждено птицами и тлением, и юноша оторвал зеленый лист и несколько цветов и покрыл ими лицо мертвеца.
Ужасный и гнетущий тепловатый запах витал над долиной. Вот еще один мертвец лежал в траве, и над ним кружили вороны, вот лежала лошадь без головы и кости человека или животного, все они лежала покинутыми на солнце, и никто, казалось, не думал о цветах и погребении. Юноше стало страшно. Должно быть, произошло ужасное несчастье, если люди погибли в этой стране, и мертвецов стало попадаться так много, что он вынужден был прекратить рвать цветы и класть их на лица мертвых. В страхе, с полузакрытыми глазами брел он дальше, и отовсюду тек запах разложения и крови, и ото всех обломков и трупов текла огромная волна горя и несчастья. Юноша стал робким и почувствовал напоминание о небесном, так как его мертвецы были еще без цветов и погребения. И ему вспомнилось, как сегодняшней ночью темная птица говорила  на крыше храма, он вспомнил ее пронзительный голос, говоривший «Бывает и хуже».
Теперь он узнал, что птица принесла его на другую планету,  и все, что он видел своими глазами, было правдой. Ему вспомнилось чувство, с которым он слушал страшные сказки в детстве. Это самое чувство испытывал он и сейчас: леденящий кровь страх, а под страхом – утешение из-за того, что все это произошло бесконечно давно и далеко. Все здесь было как в страшных сказках, весь этот мир ужаса, трупов и птиц-падальщиков казался бессмысленным и непристойным, подчиняющимся непонятным правилам, согласно которым происходило всегда худшее и самое глупое вместо красивого и хорошего.
Тем временем он заметил живого человека, идущего через поле, крестьянина или рыцаря, и быстро побежал за ним и окликнул его. Когда он увидел его вблизи, то испугался, и его сердце наполнилось жалостью, так как этот крестьянин выглядел ужасно. Он выглядел, как человек, привыкший думать только о себе, чтобы все всегда происходило худшим образом, который жил всегда в страшных снах. В его глазах, лице и манерах не было ничего веселого и хорошего, ничего благодарного и доверчивого, по его виду у него не было этих простых и понятных добродетелей. 
Но юноша собрался, приблизился к человеку с большим дружелюбием, как к кому-то, отмеченному несчастьем, по-братски приветствовал его и заговорил с ним с улыбкой. Ужасный человек встал как вкопанный и посмотрел с удивлением большими мутными глазами. Его голос был грубым  и немузыкальным, как рычание низкого существа; но он не смог противостоять веселью и смиренному доверию во взгляде юноши. И, когда он некоторое время смотрел на незнакомца, на его расколотом и грубом лице появилось подобие улыбки или ухмылки - достаточно страшное, но нежное и удивленное, как первая улыбка новорожденной души, которая только что появилась на свет.
«Что тебе нужно от меня?» - спросил человек незнакомого юношу.
По обычаю своей страны юноша ответил: "Я благодарю тебя, друг, и прошу тебя сказать мне, могу ли я оказать тебе какую-нибудь услугу".
Когда крестьянин замолчал удивленно и смущенно улыбнулся, посол спросил его: «Скажи мне, друг, что здесь произошло, откуда весь этот ужас?», и показал рукой вокруг.
Крестьянин попытался понять его, и, так как посол повторил свой вопрос, он сказал: «Разве ты не видишь? Война. Это – поле битвы». Он показал на темную груду обломков и сказал: «Это был мой дом», и, так как незнакомец с сердечным участием посмотрел в его мутные глаза, он опустил их и посмотрел в землю.
«У вас есть король?», - спросил юноша теперь, и, так как незнакомец ответил утвердительно, он спросил: «Где же он?». Мужчина показал рукой вдаль, где едва виднелся палаточный лагерь. Тогда юноша попрощался, положив руку на лоб мужчины, и ушел. Крестьянин пощупал лоб обеими руками, огорченно потряс головой и долго еще стоял, глядя вслед юноше.
А тот бежал и бежал через мусор и ужас, пока не прибыл в палаточный лагерь. Здесь стояли и бегали вооруженные мужчины, никто не хотел его видеть, и он прошел между людьми и палатками внутрь, до самой большой и красивой палатки – до палатки короля. Он вошел внутрь.
В палатке на простом низком ложе сидел король, его мантия лежала рядом, за ним в глубокой тени сидел на корточках слуга, который спал. Король сидел в глубокой задумчивости. Его лицо было красивым и печальным, пучок седых волос выбивался на загорелый лоб, меч лежал перед ним на земле.
Юноша молча приветствовал короля в глубочайшем почтении, как приветствовал бы собственного короля, и остался стоять со скрещенными на груди руками, пока король не посмотрел на него.
«Кто ты?», - строго спросил тот и сдвинул темные брови, но его взгляд остановился на чистых и светлых чертах незнакомца, и юноша смотрел на него так доверительно и дружелюбно, что голос короля стал мягче.
«Я тебя уже видел когда-то», - сказал король задумчиво, - «или ты напоминаешь кого-то, кого я знал в детстве».
«Я не из этих мест", - сказал посол.
«Значит, это было во сне, - тихо сказал король.  - Ты напоминаешь мне мать. Поговори со мной. Расскажи».
Юноша начал: «Меня принесла сюда птица. В моей стране было землетрясение. Мы хотели похоронить погибших, а цветов нет».
«Нет цветов?», - спросил король.
«Нет, совсем нет. А ведь это очень плохо, если нужно хоронить мертвого, а цветов нет, ведь он должен в пышности и радости прибыть к своим родственникам».
Тут послу внезапно пришло в голову, сколько мертвых лежало на поле битвы, и он запнулся, и король посмотрел на него, наклонил голову и глубоко вздохнул.
«Я хотел пойти к нашему королю и попросить у него цветов, - продолжил посол, - но когда я прибыл в храм в горах, прилетела большая птица и сказала, что отнесет меня к королю, и она по воздуху принесла меня к тебе. О, дорогой король, это был храм неизвестного божества, на его крыше сидела птица, и редкий символ был изображен на камне: сердце, с которого клевала дикая птица. С этой большой птицей у меня был ночью разговор, и только сейчас я могу понять ее слова, так как она сказала, что в мире есть гораздо больше страдания и зла, чем я знаю. И теперь я здесь и прошел через большое поле, и видел бесконечное страдание и несчастье, ах, много больше, чем в наших страшных сказках. И вот я пришел к тебе, о Король, и хотел бы спросить тебя, могу ли я оказать тебе какую-нибудь услугу».
Король, который внимательно слушал, попытался улыбнуться, но его лицо было таким серьезным и печальным, что он не смог.
«Я благодарю тебя, - сказал он, - ты можешь оказать мне услугу. Ты напомнил мне о моей матери, я благодарю тебя за это».
Юноша был опечален тем, что король не смог улыбнуться. «Ты такой грустный, - сказал он ему. – Это из-за войны?»
«Да», - сказал король.
Юноша не смог сдержаться от того, чтобы нарушить правила вежливости с этим глубоко подавленным и, как он чувствовал, благородным человеком, и он спросил. «Но скажи мне, почему вы ведете такие войны на вашей планете?  Кто виновен в этом? Ты?»
Король долго смотрел на посла; казалось, ему не понравилась дерзость вопроса. Ему долго не удавалось сделать свой взгляд таким же светлым и доверчивым, как у незнакомца.
«Ты – ребенок, - сказал король, - и есть вещи, которых ты не можешь понять. Война – это ничья вина, она приходит сама, как гром и молния, и мы все, кто должны воевать, мы – не зачинщики, а жертвы».
«Тогда вы умираете легко? - спросил юноша. -  У меня на родине смерти не боятся, и многие уходят с радостью к своим родственникам, и никто не отважится убить другого. На вашей планете, должно быть, это все по-другому».
Король покачал головой. «Хотя у нас нередко убивают, - сказал он, - это считается самым тяжким преступлением. Только в войне это разрешено, так как в войне никто не убивает от ненависти или из зависти, но все делают то, чего требует общество. Но ты заблуждаешься, если думаешь, что они умирают легко. Если ты посмотришь в лицо нашим убитым, ты это увидишь. Они умирают тяжело, тяжело и неохотно".
Юноша выслушал это и удивился печали и тяжелой жизни, которую вели на этой планете люди. Он хотел задать еще много вопросов, но отчетливо чувствовал, что никогда не поймет всю связь этих темных и ужасных вещей, да он и не чувствовал в себе желания их постичь. Или эти плачевные существа были низшего порядка и без светлых божеств, и управлялись демонами, или на этой планете было несчастье, все управлялось ошибкой и заблуждением. И ему показалось плачевно и ужасно вновь спрашивать короля и принуждать его к ответу, который мог быть только еще горше и покорнее. Эти люди, которые жили в темном страхе смерти и убивали друг друга во множестве, чьи лица были недостойны дикости, как лицо крестьянина, и были в такой глубокой скорби, как лицо короля, ему причиняли страдание и казались странными и почти смешными, как-то печально смешными и безрассудными.
Но один вопрос еще не давал ему покоя. Если эти бедные существа остались здесь, запоздалые дети, сыновья беспокойной планеты, если жизнь этих людей текла как судорога и заканчивалась убийством, если они бросали убитых лежать на поле и, возможно, пожирали – об этом говорилось в страшных сказках древности, - то должно было быть понятие о будущем, мечта о богах, как зародыш души. Иначе этот весь мир был бессмысленной ошибкой.
«Прости, король, - сказал юноша льстивым голосом, – прости, если я задам тебе еще 1 вопрос, прежде чем покину твою удивительную землю».
«Спрашивай!" - ободрил король этого странного незнакомца. Во многих вещах он казался ему утонченным, зрелым и с необозримо широкими взглядами, в других – маленьким ребенком, которого нужно щадить и не воспринимать всерьез.
«Король чужой страны, - сказал юноша, - ты опечалил меня. Смотри, я – из другой страны, и большая птица на крыше храма была права: у вас здесь намного больше горя, чем я когда-либо мог подумать. Ваша жизнь, кажется, проходит в страхе, и я не знаю, правят ли вами боги или демоны. Смотри, король, у нас ходят слухи, и я считал их раньше выдумкой и пустой болтовней, что у нас тоже раньше были такие вещи, как война, убийства и отчаяние. Эти жуткие слова, которых уже давно не знает наша речь, мы читаем в старых сказках, и они звучат ужасно и немного смешно. Сегодня я узнал, что все это – правда, и я вижу, что ты и все твое переносит то, что я раньше узнавал лишь из страшных сказаний прошлого. Но теперь скажи мне: разве в вашей душе нет понятия, что вы делаете неправильно? У вас нет тоски по светлым, радостным богам, по разумным и веселым вождям и вожатым? Вам никогда не снится другая, лучшая жизнь, в которой никто не хочет того, чего не хотят все, в которой господствует рассудок и порядок, в которой люди встречаются только с весельем и бережностью? Вы не знаете о том, что мы зовем музыкой, церковной службой, святостью?»
Король опустил голову, слушая эти слова. Теперь, когда он поднял ее, его лицо изменилось и осветилось мерцанием улыбки, хотя в глазах его стояли слезы.
«Милый мальчик, - сказал король, - я не знаю, ребенок ты или мудрец, или бог. Но я могу тебе ответить, что мы все знаем и носим в душе то, что ты сказал. Мы понимаем счастье, понимаем свободу, понимаем богов. У нас есть сказание одного древнего мудреца, он услышал единство мира как гармоничное созвучие вселенной. Тебе этого достаточно? Возможно, ты – покойник из потустороннего мира, но ты должен быть богом, и в твоем сердце нет счастья, силы, воли, нет понятия и отражения и дальней тени, как и в наших сердцах».
Внезапно он встал во весь рост, и юноша остолбенел, так как в одно мгновение лицо короля осветилось светлой улыбкой, как утренний свет.
«Теперь иди, - велел он гонцу, - иди и оставь нам воевать и убивать! Ты смягчил мое сердце, ты напомнил мне мою мать. Довольно, довольно этого, прекрасный юноша. Иди и покинь нас, пока не началась новая битва! Я буду думать о тебе, когда течет кровь и горят города, и я буду думать о том, что мир целен, хотя из него не может быть вырвана наша глупость, наш гнев и дикость. Живи хорошо и поприветствуй от меня твою планету и твое божество, символом которого является сердце, с которого ест птица! Я хорошо знаю эту птицу и сердце. И имей в виду, мой прекрасный гость издалека: когда ты думаешь о твоем друге, бедном короле на войне, не думай о нем таком, который сидит на ложе, погруженный в грусть, но думай о нем, как у него выступают слезы на глазах и он улыбается, хотя у него на руках кровь!»
Король поднял палаточную парусину своей рукой, не будя слугу, и выпустил незнакомца. С новыми мыслями юноша шел по равнине назад, и видел на горизонте большой пылающий город, и проходил мимо убитых людей и распавшихся трупов лошадей, пока не стемнело, и он не вышел к кромке гор, поросших лесом.
Тогда из облаков спустилась большая птица, посадила юношу себе на крылья, и они полетели через ночь обратно, бесшумно и мягко, как полет совы.
Когда юноша очнулся после беспокойного сна, он лежал в маленьком храме в горах, а перед храмом в сырой траве стоял его конь и ржал навстречу утру. О большой птице и о своем полете на другую планету, о короле и поле сражения юноша больше не знал. В его душе осталась лишь тень, небольшая скрытая боль, как тонкий шип, как болит беспомощное сочувствие и маленькое неутоленное желание, которое может мучить нас во сне, пока мы, наконец, не утолим его, проявить любовь, разделить ее радость, увидеть ее улыбку.
Посланец оседлал коня и скакал весь день, он прибыл в столицу к королю, и оказалось, что его выбрали не зря. Король милостиво принял его, нахмурив лоб, и сказал ему: «Твои глаза говорят с моим сердцем, и мое сердце сказало «да». Твоя просьба исполнилась, прежде чем я о ней услышал».
Юноша получил письмо от короля, по которому он мог потребовать по закону любые цветы, которые были ему нужны, и лошади и экипажи следовали за ним, и когда он, преодолев горы, добрался до своей провинции и общины, с ним прибыли экипажи, тачки и корзины, лошади и мулы, и все было наполнено прекрасными цветами из садов и теплиц, каких много на севере, и их было достаточно для того, чтобы украсить венками тела погибших и украсить их могилы, достаточно было для каждого мертвого одного цветка, одного букета и одного маленького фруктового деревца, как того требовали обычаи. И боль о его друге и его любимой лошади поднялась в нем и потонула в светлых воспоминаниях, и он тоже украсил их, похоронил и посадил на их могилах 2 цветка, 2 куста и 2 фруктовых деревца.
После этого он почувствовал себя довольным, выполнившим долг, но к нему начали приходить воспоминания о путешествии той ночью, и он попросил своих ближних об одиночестве на один день и расширил в своей памяти картину того, что он видел на другой планете. После этого он отправился в старшему, попросил его о тайном разговоре и рассказал ему все.
Старший выслушал его, погрузившись в мысли, затем спросил: «Друг мой, ты видел все это собственными глазами или во сне?»
«Я не знаю, - ответил юноша. - Я не уверен, что это не было сном. Однако, с твоего позволения будь сказано, едва ли можно найти различие с явью. Во мне осталась тень грусти, и с той планеты мне дует прохладный ветер. Поэтому я спрашиваю тебя, уважаемый, что мне делать».
«Иди завтра, - сказал старший, - в горы, на то место, где ты нашел храм. Редким кажется мне  изображение божества, о котором я ни разу не слышал, и очень может быть, что это – бог другой планеты. Или храм и бог настолько стары, что принадлежат нашим далеким предкам из давних времен, которые оставили нам оружие и страх смерти. Иди в этот храм и принеси туда цветы, мед и песни».
Юноша подумал и принял совет старшего. Он наполнил чашку прекрасным медом, какой ставят в начале лета на стол почетным гостям, и взял с собой лютню. В горах он нашел место, где давеча сорвал колокольчик, и нашел крутую тропу в горах, которая вела в лес и на которой он спешился с коня. Место храма, однако, и сам храм, черный жертвенный камень, деревянные колонны, крышу и большую птицу на крыше он не мог найти, и на следующий день тоже, и никто не знал о таком храме, у кого бы он ни спрашивал.
Тогда он вернулся домой, вошел в святилище, принес мед, спел песню на лютне и рассказал божеству свой сон, о храме и птице, о бедном крестьянине и убитых на поле сражения, и, больше всего, о короле в военной палатке. После этого он с легким сердцем пошел в свое жилье, повесил в спальне изображение единства мира, лег в глубоком сне и на следующий день начал помогать своим соседям, которые в садах и полях с пением уничтожали последние следы землетрясения.