Арка на голове. Вступление

Я чувствовала себя в роли священника, я была в роли священника. Исповедь- одна из проявлений естественной потребности человека избавляться от всякого рода шлаков, и они исповедовались мне, люди, живущие в то время, когда посещение церкви считалось старомодным, или же признаком слабости, или же …не знаю, но люди приходили на исповедь ко мне и подобным мне. Они не приходили  к богу с трепетом и раскаяньем, они приходили к женщинам, которых считали более грязными и без стеснения и страха говорили. Они отдавали мне не только свои грехи, они делились со мной радостями и тревогами. Они уходили свободными и счастливыми.
Вы ожидаете, что я изложу вам в последующих сроках потрясающие подробности услышенного?  Даже если бы я отреклась от своих убеждений, и решила бы поведать свету о задворках чужих душ,  у меня бы ничего не вышло. Моя память избавлялась от несносного груза с потрясающей быстротой. На следующий день я не могла вспомнить их лиц. Иногда они приходили назавтра, приветствовали меня, но я не могла вспомнить их имен, не могла припомнить подробностей их историй… Да, как настоящий исповедник, могила.
Каждое утро я проводила под льющимися водяными потоками не меньше часа. Думаю, это вода избавляла меня от воспоминаний, расчищая место новым.

Сейчас, спустя 10 лет, я слишком стара для такого рода занятий, мне 30. И я сама остро нуждаюсь в исповеди. Нет, не подумайте, я не гнушаюсь настоящей исповеди, я религиозна, я каюсь богу в своих грехах. Я нуждаюсь в исповеди в более широком смысле слова. Я хочу иповедоваться в своих убеждениях, в своем опыте, в своей боли за тех, кто ждет утешения земных женщин, которые есть лишь жалкое подобие тех, от кого следует ждать настоящего утешенья.

Ах, да, давайте знакомиться. Я Герда. Это настоящий псевдоним. Прошу прощения за каламбур, псевдоним сам по себе подразумевает фальшивку, но я действительно когда-то откликалась на это имя. Псевдоним настоящий, ибо я не хочу быть уличенной в мелкой лжи, тем самым вызвав подозрение в подлинности всего повествования. Я готова быть смешной, омерзительной, но нет ничего хуже, чем быть несправедливо уличенной во лжи и неискренности.
Конечно, мемуары принято писать на закате жизни, хотя бы из чувства стыдливости, но я не могу ждать так долго. Время перемешивает факты, меняет причину и следствие, добавляет нарост новых стереотипов, я и сейчас порой склонна не доверять своей памяти. Да и кто знает, может, смерть не так уж и далека… Итак, изложу все, а читатель волен взять себе на заметку ту часть повествования, которая покажется ему более сообразной его взглядам на жизнь.