Миф о войне и совесть

Любая господствующая идеология создает мифы, нарративы, служащие поддержкой этому господству, и основополагающим мифом как поздней советской идеологии, так и путинской России, является миф о Великой Отечественной войне, успешно внедрявшийся в сознание советского народа на протяжении десятилетий и в последние годы вновь возрожденный в РФ.

То, что подобные заявления часто вызывают сильную эмоциональную реакцию, объяснимо. Менее поддается объяснению то, с каким упорством сознание определенных групп в пост-советских обществах не желает замечать и признавать очевидных фактов и свидетельств тому, что Великая Отечественная Война 1941-1945 года является не более чем удобным для советского режима описанием реальности, построенным на очевидных искажениях, подтасовках и откровенной лжи.

Известный российский историк Сергей Переслегин в своей книге «Вторая Мировая: война между Реальностями» предупреждает: «Не нужно только искать в тоталитарных войнах 20 столетия борьбу добра против зла, цивилизации против варварства, безоружных демократических государств против готовых к войне безжалостных агрессоров. … Реальности гораздо сложнее…. Невиновных не было в той войне.» Почему? Разве не было вероломного нападения Германии на СССР ранним утром 22 июня 1941 года без объявления войны? Разве не увенчалась героическая борьба советского народа с захватчиками победным установлением красного флага над рейхсканцелярией в Берлине? Все было, но, к сожалению, совсем не так, как это представляет миф о ВОВ.

Предвоенный СССР был стремительно развивающимся и столь же стремительно милитаризирующимся государством, которое не только планировало, но и осуществляло агрессивную политику в Европе и Азии задолго до 22 июня 1941г. Разумеется, Советский Союз был не один: в 30е годы открытую агрессивную политику проводили Япония, Италия и в меньшей степени – Германия. Англосаксонский блок, прежде всего, Великобритания, пытался достичь своих целей другими, дипломатическими средствами. Свои, и порой весьма противоречивые интересы имели и меньшие игроки, прежде всего, государства и населяющие их народы, зажатые между Третьим Рейхом и Советским Союзом.

Одиозный автор Виктор Суворов (Резун), автор достаточно фантастической концепции о «дне М», верно указывает на очевидные признаки подготовки СССР к агрессивной войне на Западе: здесь и десантные корпуса, бесполезные в оборонительной войне, и быстроходные колесно-гусеничные танки, мало пригодные для войны на территории России, и другие косвенные свидетельства. Однако, самое интересное заключается в том, что намерение воевать на территории противника никогда не скрывалось, и было прописано во всех уставах и наставлениях РККА. Оно лишь для виду маскировалось фразами про «сокрушительный ответный удар», проникшими как в государственные документы, так и в публичный дискурс того времени, примером которому может служить фильм 1938 года «Если завтра война», в основу которого легли документальные кадры, снятые на маневрах. Подобной риторикой и методами в то время пользовались весьма широко: под видом отпора агрессору действовала Япония в Китае в 1937 г., Германия в Польше в 1939г., и наконец, сам Советский Союз в том же 1939 году в ходе агрессии против Финляндии.

Великая Отечественная война на самом деле является не более чем одним из многочисленных вооруженных конфликтов, в комплексе составляющих то, что мы именуем Второй Мировой войной, но советские историографы сделали все возможное, чтобы представить роль СССР в ней одновременно и в качестве невинной жертвы, и основополагающего участника, превратив ВОВ в основное содержание Второй Мировой. Однако даже самый поверхностный взгляд на более широкий исторический контекст позволяет увидеть, что начало участия СССР в войне приходится задолго до 22 июня 1941 года, и что это самое «вероломное нападение» явилось прямым и закономерным следствием, в том числе и агрессивных устремлений СССР. Советский Союз начал войну не как жертва нападения, а как агрессор, и именно с этого следует начинать любой разговор о войне и о победе в ней.

Пакт Риббентропа-Молотова от 23 августа 1939 г. был не просто соглашением о ненападении, а циничном договором о партнерстве в дележе земель Восточной Европы, имеющих несчастье находиться между Германией и Советским Союзом. В сентябре 1939 года эти два государства надежно разделял буфер из нескольких европейских стран, исключающий всякую возможность внезапного нападения с той или с другой стороны. В том, что к июню 1941 года этот защитный буфер исчез, а Германия и Советский Союз получили общий фронт протяженностью четыре тысячи километров, в равной степени виновны оба «партнера».

Официально Вторая Мировая война началась 1 сентября 1939 года ударом Германии по Польше, отказавшейся принять германский ультиматум о Данцигском коридоре. На следующий день в войну формально вступили Великобритания и Франция, 17 сентября настала очередь СССР. Если западные союзники не сделали ничего, чтобы помочь Польше, то Советский Союз сделал и даже очень много – его войска попросту вторглись на территорию Польши. Официальная советская и российская историография всячески стараются придать легитимность этому шагу рассуждениями о том, что к тому моменту польское государство фактически распалось, и что этот шаг был во многом вынужденным для создания т.н. «буферной зоны» и так далее. Нелепость этих оправданий становится особенно очевидна в свете того, что советские войска зачастую вступали на территорию уже захваченную вермахтом. К разочарованию немецких солдат и офицеров, такие города как Львов или Брест пришлось отдать Советскому Союзу: ни о каком вынужденном шаге речи не шло, происходил предусмотренный пактом Риббентропа-Молотова раздел Польши,  которую министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов назвал «гнилым детищем Версальского договора, так называемым Польским государством».

В том, что агрессия Германии против Польши повлекла за собой ответные санкции со стороны Великобритании и Франции, а аналогичные действия СССР остались безнаказанными, некоторые историки видят хитрость Сталина, позволившего Гитлеру выступить в роли очевидного агрессора. Другие указывают на нежелание Великобритании еще сильнее привязывать Третий Рейх к СССР и, соответственно, воевать с обоими. Третьи полагают, что за всем этим стояли интриги Рузвельта, стремящегося использовать СССР в целях борьбы за мировое господство против Германии, а косвенным образом и против Великобритании. Как бы то ни было, последующие действия Германии и Советского Союза вызвали уже иную реакцию в мире.

Копируя положительный опыт Германии по ультимативному «воссоединению» Рейха за счет территорий Австрии и Чехословакии, Советский Союз сначала оккупирует, а затем аннексирует восточную часть Польши, а также три прибалтийские страны: Латвию, Эстонию и Литву. Более того, уже после падения Франции СССР выходит за рамки оговоренных в пакте Риббентропа-Молотова территориальных приобретений и отторгает от Румынии Бессарабию, к большому неудовольствию Германии. Любопытно, что для оправдания этой агрессии советские историки сначала изобрели миф о «добровольном вхождении» этих стран в СССР, а впоследствии упирали на желание Сталина «возвратить» Союзу земли, когда-то принадлежавшие России и утраченные вследствие «несправедливого» Брест-Литовского договора 1918г. Удивительно, что подобного рода аргумент выглядит хотя бы в чьих-то глазах легитимным и оправдывающим захват и аннексию стран, за двадцать лет до этого выбравших путь независимого развития. Другим важным аспектом этого аргумента является стремление задним числом обелить Советский Союз, который якобы желал ограничиться всего лишь «возвращением своей территории». Естественно, вся эта аргументация была придумана уже после войны, когда западные союзники признали за СССР право на захваченные территории. Разумеется, для «возвращения» Восточной Польши и Прибалтики не было никакой нужды в десантных и танковых корпусах, насчитывавших тысячи танков и в таком же количестве самолетов – они предназначались совершенно для другой, гораздо более масштабной цели.

Определенное представление о том, как советские военачальники собирались использовать эти внушительные силы, дает т.н. Зимняя война, явившаяся актом открытой вооруженной агрессии со стороны Советского Союза по отношению к Финляндии и сопровождавшаяся не только прямолинейными попытками советских генералов протолкнуть крупные танковые соединения по узким лесным дорогам, но и такими фирменными знаками той войны, как бомбардировка городов, в частности, Хельсинки. Здесь тоже были применены благовидные предлоги, придающие советской агрессии видимость легитимности – но в этом случае Великобритания и Франция уже не колебались в определении СССР как агрессора и союзника Германии и уже готовили отправку в Финляндию воинского контингента и прорабатывали планы бомбардировки нефтепромыслов Баку.

Думается, большие потери и неумелые действия советских войск в сочетании с весенним блицкригом во Франции, успех которого стал полной неожиданностью для всех, включая самих немцев, отчасти являются причиной того, что в традиционной советской историографии именуется «неготовностью СССР к войне».  Читая многочисленные исследования, посвященные вопросу о начале советско-германского вооруженного противостояния, можно лишь удивляться широкому диапазону трактовок действий советского руководства в период 1939-1941 гг. Никто не оспаривает, что военная доктрина СССР была наступательная, но вот о ее изменении пишут разное. В. Суворов утверждает, что удар Германии по Советскому Союзу был превентивным, и что Советский Союз попросту опоздал на две недели с развертыванием своих вооруженных сил, готовящихся к наступлению, а не к обороне – отсюда и неготовность к отражению удара вермахта. Другие авторы полагают, что неготовность была вызвана обратным процессом – когда Сталин осознал мощь вермахта и недостатки Красной армии, он якобы приказал переходить с доктрины наступательной к оборонительной, но не успел. С. Переслегин считает, что СССР вообще не собирался двигаться в Европу, и не имел даже соответствующих планов, а мысли о превентивном ударе по Третьему Рейху, высказанные в «записке Василевского» были лишь попыткой найти выигрышное решение перед лицом надвигающейся опасности. Ряд историков ссылается на речь Сталина от 19 августа 1939 года, в которой он излагает стремление СССР оккупировать Европу после того, как ее крупные государства обессилят в борьбе (что, к слову и произошло, правда, только в Восточной Европе), другие называют эту речь фальшивкой, и так далее.

На мой взгляд, какими бы интересными ни были эти детали с точки зрения военного историка, они никоим образом не касаются вопроса о мифичности Великой Отечественной войны. Начнем с того, что практически все ключевые понятия и эпизоды этой войны являются либо откровенной ложью, либо грубо подтасованными фактами. По «внезапному и вероломному нападению без объявления войны» было огромное количество материала, убедительно демонстрирующего, что советское руководство прекрасно знало о приближающейся войне, и пыталось принимать соответствующие меры, в том числе и приведение в полную боевую готовность различных войсковых и флотских соединений. Другой вопрос, почему эти меры оказались бесполезными. Ложью оказывается и «без объявления войны» - война была объявлена нотой германского правительства, в которой указывались все причины, побудившие его на этот шаг, причем (с точки зрения Германии) достаточно обоснованные. Ложью оказываются и утверждения о превосходящих силах вермахта, и об уничтожении советской авиации на аэродромах в первые же часы (они были в основном потеряны в ходе беспорядочного отступления), и так далее: утаивание потерь и их причин, утаивание поражений и преувеличение побед, создание мифических героев вроде Гастелло и Зои Космодемьянской и целых сражений (как, например, знаменитое встречное танковое сражение под Прохоровкой, которого просто не было), преувеличение зверств немцев на оккупированных территориях и сокрытие зверств советских солдат и партизан…

И тем не менее, главным вредом, который наносит общественному сознанию миф о ВОВ, является даже не эта цепь лжи и подтасовок. Этот вред лежит вовсе не в области статистики и даже политической стратегии – это вопрос совести. Советское руководство, а вслед за ним и преследующее свои политические цели руководство современной России циничным образом воспользовались страданиями и героизмом людей, вовлеченных в войну, чтобы обеспечить себе полную моральную безнаказанность и безответственность за эти страдания. Выделяя ВОВ в отдельную категорию как в смысле времени, так и в смысле значимости, советско-российские политики всячески пытаются представить эту войну как справедливую, очищенную слезами и кровью невинных жертв и героических солдат, которые сражались «не за Сталина, а за народ и его свободу». Эта благородная и пафосная картина, имеющая лишь отдаленное отношение к реальности, тешит душу миллионам российских и про-российски ориентированных граждан, впадающих в истерику при любой попытке более трезво взглянуть на историю и хотя бы задуматься о различии между мифом и реальностью. Это отношение удивительным образом оказывается созвучным ксенофобии, столь распространившейся в последнее время в российском обществе, в рамках которой благородный и духовный русский народ оказывается окруженным врагами в виде мирового капитала; банкиров-евреев, устроивших финансовый кризис; бездушных америкосов, рвущихся к мировому господству; глупых европейцев, пустивших к себе всяких турок и негров; гнусных предателей из бывшего соцлагеря – от прибалтов до грузин; всевозможных хачей, чеченцев, гастарбайтеров и прочих понаехавших; ваххабитов и стремящихся заполонить собой весь мир китайцев.

Разумеется, это не означает, что каждый, кто верит в миф о ВОВ, является расистом и ксенофобом, но эти два воззрения роднит одно – непоколебимая уверенность в чистоте собственной совести, что на самом деле означает ее отсутствие. Когда человек со слезами на глазах рассуждает о вероломном нападении Германии на советскую землю, но даже не хочет думать о том, что удар вермахта пришелся на территории, захваченные Советским Союзом у других стран за два года до этого – у этого человека что-то не в порядке с совестью. Когда возмущаются расстрелами, чинимым эйнзатцгруппами, но лишь пожимают плечами, когда речь заходит о чистках и расстрелах НКВД, когда о массовых изнасилованиях на оккупированных советской армией территориях говорят «а чё, они первые начали», когда возмущаются блокадой Ленинграда, но спокойно относятся к сожжению Дрездена – это называется моральной деградацией.

Большинство серьезных историков сходятся в том мнении, что основным содержанием Второй Мировой войны была отнюдь не победа социализма над фашизмом, а переход мирового господства от Британской Империи к США и замещение Германии Советским Союзом в качестве их противника. Этот процесс занял даже большее время, чем официальные шесть лет мировой войны и охватил территории, простирающиеся не только от Волги да Берлина, но и от Австралии до Норвегии, от Аляски до Судана, от Гренландии и до Ирана. Не подлежит сомнению, что советско-германское противостояние во многих отношениях было наиболее напряженным, но столь же несомненно и то, что в общей картине войны оно является лишь одной из многих ее составляющих.

Хотя роль Советского Союза в развязывании войны не нашла отражения на Нюрнбергском и Токийском трибуналах (как, впрочем, и действия Великобритании и США), красноречивую оценку ей дали законодательства практически всех стран, расположенных между Германией и Россией и пострадавших от бесчинств как одной, так и другой стороны. В некоторых странах запрещена как нацистская, так и советская символика, и запрещена пропаганда тоталитаризма, причем в странах, в большей степени пострадавших от тоталитаризма германского (например, в Австрии) акцент смещен в сторону меньшей терпимости к нацизму, в странах, которым больше всего досталось от советского режима (как в Прибалтике), именно советский строй вызывает большее неприятие. В Европе за последние годы пришло, наконец, осознание неприемлемости черно-белого восприятия истории Второй Мировой, в которой единственным и безусловным злодеем объявляется Германия, а союзники оказываются виновны лишь в небольших и объяснимых «перегибах». В сентябре 2008г. Европейский парламент принимает «Пражскую декларацию о европейской совести и коммунизме», а в апреле 2009г. официально провозглашает 23 августа, дату подписания пакта Риббентропа-Молотова, Днем Европейской памяти жертв сталинизма и нацизма. Вот он, действительный день памяти и почести! Безусловно, было бы неверно уравнивать между собой нацизм и коммунизм, Третий Рейх и Советский Союз – это были два различных (хотя и во многом сходных) образования с различной историей, методами управления, культурой, целями, и с различной судьбой – хотя они оба оказались в итоге на свалке истории, что справедливо.

Несмотря на общий плачевный итог, одно различие между отношениями народа и власти в данных двух случаях бросается в глаза. Если через процедуру денацификации германский народ прошел через осознание своей ответственности за поддержку гитлеровского режима, прошел через очищение и покаяние, то народ советский лишь приблизился к подобному пониманию и пробуждению совести в конце 1980х. Затем наступили смутные времена, и народная совесть затуманилась сначала жаждой легкой наживы у одних и борьбой за выживание у других, а потом настало время «поднятия с колен» и нового мифотворчества. Симптоматично, что это происходит на фоне раскрытия новых данных о подробностях войны и постепенного понимания и признания ее неоднозначности на Западе, в том числе и неблаговидных деяниях самих западных демократий. Увы, возрождение мифа о ВОВ, очищенной от всяких «излишеств» и «неприятных деталей», отнюдь не способствует увековечению памяти павших и отданию почести еще живым ветеранам. Ложью нельзя ничего чтить, тем более – память, тем более – священную.  Поразительно, насколько велико число тех, кто готов произносить пламенные речи (или печатать пламенные комментарии) в честь Великой Победы и гневно обрушиваться на «ревизионистов и фашистов», не чувствуя при этом ни малейших уколов совести и ни малейшей потребности в правде, какой бы горькой она ни была. В том, что в середине 20 века разразилась чудовищная по своим масштабам и жестокости война, унесшая десятки миллионов жизней, есть большая и неоспоримая вина Советского Союза с его претензиями на мировое господство, и закрывать на это глаза и глупо, и бессовестно, и трусливо.  Если у нынешнего поколения возникло сильное желание получать моральные дивиденды с советских побед в той войне, то хочется пожелать ему мудрости, совести и мужества разделить и моральную ответственность за все то зло, которое Советский Союз принес своему народу, народам Европы и Азии, и всему миру: пора взрослеть, пора умнеть, пора, наконец, пробудить свою совесть.   


Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.