Невыученный урок

          Саша вернулся домой в половине седьмого вечера. Уроки в школе закончились полчаса назад. Настроение было паршивое. Весь день шел дождь – это в середине-то мая. Он не стал по обыкновению тусоваться с друзьями после школы, потому что все сразу разбрелись по домам.  Мать еще не вернулась со стройки, она работала маляром-штукатуром. Саша открыл холодильник, вынул большую, старую, оставшуюся от бабушки, кастрюлю, но щей в ней уже не было – он  доел последние перед уходом в школу. Взяв полиэтиленовый пакет с сухими макаронами, Саша, разочарованный, пошел в комнату.

              Надо было учить историю. Сегодня объявили оценки по итоговому тесту, так у Саши вышла «2»-ка. Учитель был принципиальный – еще перед тестом он сказал, что поставит в году ту оценку, которую каждый заработает на итоговом тесте. У Саши в двух четвертях были «3»-ки, а в одной, третьей – «2». Так, что тест решал судьбу, как четвертой четверти, так и всего года. Учитель сказал, что завтра, на граждановедении, можно будут переписать тест и тогда он поставит, может быть, «3». Любил он это выражение – «может быть, и поставлю», но учить все равно надо было.

              Однако  заниматься историей совершенно не хотелось, хотелось есть. Но макароны не лезли в горло. А еще эти дурацкие, совершенно не к месту появившиеся мысли, что макароны - это не поп-корн. Обычно он не был так привередлив. А что касается учебы, то к чему  вся эта скукота, зачем она нужна? Душа совершенно не лежала к учению. Да и вообще, зачем нужна эта школа, что она дает? Зачем вообще нужна такая жизнь?

              Вернулась мать, уже выпившая, и не одна, а с двумя незнакомыми мужиками. Однокомнатная квартира сразу наполнилась запахом перегара и сырости. Один потрепал Сашу по грязным, нечесаным волосам, другой сказал то ли с удивлением, то ли с ободрением:
- Да ты уже совсем мужик…

              Мать суетилась на кухне, но готовила не ужин, а закуску для гостей из того, что купила по дороге. Скоро гости крепко сели на кухне и Саша понял, что ужина сегодня не будет, точнее, понял он это сразу по возвращении матери, а теперь он понял, что надо все-таки поесть. Он вошел на кухню. В сигаретном дыму нельзя было различить ни выражений лиц, ни обстановки. Наугад Саша подошел к холодильнику, на котором обычно лежал хлеб.
- Ну что ты взрослым людям поговорить не даешь? – откуда-то издалека послышался голос матери.
- Я только хлеб взять, - как будто оправдываясь за свой голод, ответил Саша.
- Иди лучше уроки учи, - проговорил один из гостей.

              Саша уел, но учить историю у него не получалось, когда за стенкой слышался звон рюмок, грубый мат и приглашающие взвизгивания матери, которую лапали два пьяных мужика. Скоро пьянка закончилась, и вся компания переместилась в комнату. Мать с сучьим смехом завалилась на свою кровать, мужик, который ее поддерживал, то ли сам не удержался на ногах и завалился вслед за ней, то ли был увлечен своей новой знакомой. Как бы он ни был пьян, он все же полез расстегивать джинсы.
- Тише, тише, - с последними остатками стыдливого испуга  затараторила мать, - тут…
Она не знала, как назвать сына.
- Мама, что ты? – так же испуганно спросил Саша.

              Вся его прежняя крутизна, самостоятельность, независимость и бесстрашие, которые он так часто демонстрировал в уличных компаниях и драках, и которые выводи ли из себя учителей в школе, сразу куда-то исчезли. Теперь Саша был простым, обычным ребенком, не боявшимся показаться маленьким, ему даже хотелось снова стать маленьким, вернуться в те года, когда еще была жива бабушка, старая добрая бабушка, когда мама его любила, обнимала и целовала. Ему хотелось обнять ее, спрятать лицо у нее на груди и не видеть этого мира, но чувствовать себя  в ее объятиях под надежной защитой, сильнее которой нет на земле.
- Слушай, парень, пошел бы ты погулял! – проговорил один из гостей, и больно схватив Сашу за руку, подтащил его к двери в прихожую.
- На улице дождь идет! – отчаянно крикнул Саша, надеясь, что мать его услышит и поможет.
- Ну, ничего, не маленький уже! – ответил мужик и запер перед Сашей дверь в комнату.

              Саша остался в прихожей, на этот раз его хотя бы не ударили – это уже было хорошо. А то прошлый раз было перед мальчишками стыдно – фингал есть, а о драке никто не знает. Откуда?  Не желая ждать, пока все это повториться снова, Саша схватил куртку и выбежал из квартиры, даже не заперев ее снаружи. На одной заброшенной стройки у него была оборудована лежанка. Сейчас под дождем, он мечтал о ней, как о самом большом счастье в своей жизни.

              Наутро, когда мать уйдет на работу, Саша вернется домой. Он не станет свидетелем ухода ночных гостей, причитаний матери, что голова раскалывается, что все мужики кабели проклятые, и ее неумелых оправданий, что она тоже хочет своему сыну счастья, чтобы у него, наконец, появился отец. «Без мужика трудно» - это единственное, что в ее словах было честным.

              Утром Саша доест оставшийся хлеб. Большой удачей будет, если мать в порыве раскаяния оставит ему на столе рублей 50 – она иногда так делала. Тогда можно будет сходить в ларек, купить каких-нибудь сосисок, пожарить их и съесть с хлебом. Потом Саша  поспит часа два – все-таки сон на грязной и жесткой лежанке в заброшенном, холодном и сыром, недостроенном кирпичном строении – это не сон.  А потом, к двум часам Саша пойдет в школ, так и не выучив  историю.  Мимо него будут проходить сытые, благополучные, хорошо одетые дети, с крутыми мобильниками. Мимо него пройдет горделивой походкой, с дипломатом и в очках от Гуччи за 200 долларов, как он говорил (наверное, врал!), франтоватый, надменный и холодный учитель истории. И никому не будет никакого дела, почему Саша не выучил свой урок.

2006 г.