Тиран в белом халате

Тиран  в  белом  халате. 

Утро  дня  Победы  встретило  лёгкой  прохладцей,  и  свежестью. 
На  траве  блестела  роса,  а  я  не  спеша  шла  по  направлению  к  местному  кладбищу.  Это  старый  погост  в  районе  Толмачёво,  сейчас  там  уже  не  хоронят,  если,  конечно,  место  раньше  не  приобрели. 
Но  у  меня  там  похоронены  дедушка,  и  бабушка,  которую  я  очень  любила.  Дедушку  я  не  помню.  Он  умер  раньше,  чем  я  появилась  на  свет,  а  вот  по  бабушке  очень  скучаю. 
Она  была  женщиной  с  твёрдым,  даже  несколько  упрямым,  характером.  Твёрдая,  никогда  не  отступающая,  горделивая,  даже  величественная.    Каковой  она  мне  всегда  казалась. 
И  поход  к  ней  для  меня  всегда  подёрнут  грустью. 
Я  подала  просящим   у  ворот,  и  двинулась  к  могилам. 
И,  открыв  калитку  ограды,  вошла  внутрь,  и  встретилась  глазами  с  чёрно-белой  фотографией,  с  которой  на  меня  смотрела  бабушка.  Она  так  нелепо  умерла,  а  ведь  могла  встретить  свой  столетний  юбилей... 
Я  прибралась на  могилках,  зажгла  восковые,  церковные  свечи,  и  минут  пятнадцать  смотрела  на  фотографию,  пока  мне  на  плечо  не  легла  тёплая  ладонь. 
- К  бабусе  пришла,  Наташенька? – раздалось  надо  мной,  и  я  улыбнулась  коллеге  моей  матери, - хорошо  у  вас,  чистенько.  Не  забываете  про  Веру  Михайловну... 
- Конечно, - кивнула  я, - она  же  такая  родная... 
- Ты  на  остановку?  Пойдём  вместе. 
- Пойдёмте,  Надежда  Ивановна, - кивнула  я,  поправила  цветочки  на  могилах,  вышла  из-за  ограды,  и  аккуратно  притворила  калитку. 
- Жалко  твою  бабушку, - вздохнула  Надежда  Ивановна, - если  бы  она  не  упала,  ничего  не  произошло  бы... –  а  я  лишь  горько  вздохнула. 
Мне  бабушка  так  дорога,  что  молчать  мне  нервов  не  хватало. 
- Да  вы  понимаете! – воскликнула  я, - ведь  факт  не  в  простом  ухаживании,  а  в  отношении!  Мы  за  ней  ходили  три  с  половиной  года,  вытаскивали,  до  последнего  надеялись,  что  она  встанет...  Это  же  перелом,  да  ещё  и  шейки  бедра.  А  тут  ещё  и  врач...  Паршивая  овца!  Наша  медпомощь – это  отлично  слаженная  компания,  там  все  хорошие,  кроме  одного!  Она  же  войну  прошла!  Сына  рожала  в  оккупации!  У  неё  были  осложнения,  когда  она  родила  первенца,  чуть  не  погибла,  но  врачи  её  буквально  вытащили  с  того  света,  спасли.  А  этот!  Пять  лет  прошло,  а  у  меня  до  сих  пор  кипит!  Пришёл,  стоит,  здоровенный,  высоченный,  мужлан!  Рукава  вздёрнуты,  а  оттуда  волосатые  руки...  Омерзительное  впечатление  производит!  И  заявляет:  « К  кому  вы  меня  вызвали?  Это  старуха!  Такая  в  медпомощи  не  нуждается! »  Представляете?  Скотина!  Как – будто  бахвалится:  мол,  вот  он  я,  с  высшим  образованием!  Врачом  именуюсь!  Тиран! 
- Да  уж, - вздохнула  Надежда  Ивановна, - я  о  нём  наслышана,  говорят,  тот  ещё  субъект. 
Мы  шли  по  тропинке,  а  деревья, смыкаясь  над  нашими  головами, 
шелестели  листами,  будто  поддерживая  наш  разговор.  Мимо,  по  дороге, 
пролетела  карета  « Скорой »  помощи...  Надо  надеяться,  что  в  ней  сидит  не  коновал,  который  сейчас  нахамит  своему  пациенту,  а  настоящий  спец,  который  спасёт  человека...  Ведь  дело  не  в  образовании,  а  в  душевных  качествах.  Ведь  для  врача  главное,  чтобы  был  спасён  человек,  и  не  важно,  какого  он  возраста!  Те,  кто  сейчас  старики,   когда-то  тоже  были  молодыми,  и  их  спасти – дело  чести!  Они  за  нас  воевали!  Гибли  ради  того,  чтобы  мы  жили  счастливо!