Без времени Китай 13. 100 дней реформ. Кан Ювэй

   В последнее время мы были постоянно вместе, много говорили, обсуждали. В минуты просветления было важно находиться рядом, ощущать запах тела, обниматься, смотреть в глаза. В глазах отражение того, как меняется вселенная.
   Сейчас Цзай Тянь находился в соседней комнате за своим рабочим столом. Читал книги, рассматривал предметы, крутил часы в руках, думал. Мое пространство заполнялось знаками, картинками, мыслями. Мне так хорошо, что каждая самая маленькая часть пространства мне приятна. Плыву, мои мысли объединяют меня с любимым человеком. Я чувствую его и мне хорошо. Я улыбаюсь. Немного пыльное душное помещение, тепло. На свету могу различать мельчайшие пылинки. Вот одна пылинка немного больше других, она крутится, вертится, но очень медленно, практически не сдвигаясь с места. Она выделяется, больше других, но с ней ничего не происходит, а как было бы хорошо, если бы она отправилась в путешествие? Другие комнаты, дворец, Запретный город, Зимний сад, провинции, города страны... но она не сдвигается с места. Что же делать? Вдруг какой-то импульс и я не с того, ни с сего, вздернула руки вверх, сделала несколько резких движений, рассекла пространство. Пылинка сдвинулась с места и поплыла, подхватила поток воздуха и начала свое путешествие…
   Мы ждали вместе его приход в покоях императора, Кан Ювэй проделал огромный путь, чтобы попасть к императору. Он много изучал истории, литературы, устройства и экономики других стран. Много писал, стучался во все двери, пытался проникнуть к самому первому источнику возможных изменений в стране. Старался влиять максимально. Кан Ювэй  наконец-то смог приблизиться ко двору, прошел все препятствия. Доказал, даже приближенным императрицы Цыси, что к его слову стоит прислушаться. Гуансюй немного нервничал, но виду не показывал, глаза светились. Дверь открылась, и вошел человек лет 40ка. Небольшого роста, аккуратного телосложения, крепкий. Округлая голова, непокрытая головным убором, седина. Он плавно и спокойно двигался. Взгляд направлен внутрь, видимо о чем-то думал, пока шел к императору. Кан Ювэй стоял в проходе и ждал, пока его пригласят подойти ближе.
   «Проходите, пожалуйста. Давайте присядем, поговорим», - Цзай Тянь вежливо пригласил Кан Ювэя. Цзай Тяню исполнилось 27 лет, вполне зрелый мужчина со своим взглядом на жизнь. В нем осталось очарование детства, искренние нотки в голосе. Я сидела рядом с ним, мы встали, приветствуя великого ученого. Кан Ювэй подошел ближе, как только он услышал голос императора, его тело оживилось. Он с удивлением посмотрел на меня, наши глаза встретились, проникли друг в друга. Такое ощущение, что мы встречались и раньше, удивительно мягкие черты лица, сила воли и творчества. Доля секунды, моментальное узнавание душ. Улыбка появилась на лице Кан Ювэя. Он начал говорить, я произнесла, - «Я оставлю Вас», - Цзай Тянь держал меня за руку и не хотел отпускать. Но мне показалось, что лучше им поговорить вдвоем. Им нужно настроиться друг на друга. Да и уши придворных Цыси, пусть думают, что я ничего не знаю. «Так будет лучше», - я ласково посмотрела на Цзай Тяня, перевела взгляд на Кан Ювэя, пожала ему руку и удалилась в другую комнату.
   Они разговаривали долго. Сначала я могла слышать все в подробностях, потом просто настроилась на общий фон и смысловую информацию. Кан Ювэй потратил много времени, чтобы объяснить предпосылки своих действий. Ему казалось это верным. Его голос был достаточно низким, ровным, без скачков и эмоциональных волн. Он апеллировал фактами из истории и логикой, картинки были идеальными и красочными, но чувствовалось, что он верил в них всей душой. Некоторые выводы Цзай Тянь повторял, ему нужно было найти свои точки сотрудничества. Через некоторое время они оба расслабились, им стало намного легче общаться друг с другом, послышались шаги,  собеседники перемещались по комнате. «Пора», «Изменения», «Будущие поколения», «Взаимодействие», - основные слова, которые мне удалось запечатлеть в памяти. Я отвлеклась от разговора и смогла вернуться только в объятиях. Цзай Тянь был теплым, руки уверенные. «Что, любовь моя?», - Гуансюй улыбнулся, - «Я готов действовать».