За сверкающими гранями

отрывки из книги
Часть1
   В конце августа всё ещё стояла жара, но в небольшой комнате полуподвала она не ощущалась. В квадрате света, что падал почти из под самого потолка, сияла крупная кудрявая голова седеющего мужчины.
   Как на старинном портрете фламандских мастеров, игра света и тени  открывала крупный, широкий нос, высокий, слегка покатый лоб,  доброжелательный, но проницательный взгляд из под лохматых бровей.
Его белая вышиванка была распахнута, выдавая мощную шею. Отражаясь в его серых глазах, белизна сорочки, придавала взгляду лучистость. Прохлада располагала к размышлению.  Его взгляд устремлялся  к вечернему лучу в зеркале открытой форточки. Откидываясь в кресле за большим письменным столом, он почти исчезал в тёмноте угла, и только блеск глаз выдавал его присутствие. Внезапно  он снова появлялся в квадрате света, встряхивал кудрями  и, наклоняясь над столом, что-то быстро записывал на бумаге.  По его облику было видно, что он  что-то решает для себя, или о чём-то мечтает.
   Это было его первое лето в новом месте и в новом качестве.
Могучий сибиряк, создавший один из крупнейших научных  центров страны, стал профессором Одесского государственного университета.  В сентябре 1968 года  ему предстояло создать новое направление  в электронике на новой  кафедре, открытой для него.
   Электроника! Какой ёмкий термин: радиоэлектроника, оптоэлектроника, полупроводниковая, бытовая, космическая.… Но все её успехи, все фантастические проекты и технологии – это достижения фундаментальной физики, воплощённые в реальность. Открытие нового класса материалов – полупроводников,   появление новейшей специальности на физических факультетах в шестидесятые годы вызвало потрясение студенческих умов и преданную любовь романтиков к ней.   Полупроводниковая электроника становилась частью жизни страны, была символом прогресса. Открывались институты, создавались научные школы в Ленинграде, Москве, Киеве, Сибири. Создавались мощные производства на Украине, в средней Азии,  на Кавказе, комплексы в Белоруссии и  Российской федерации.
    Он был одним из первых, кто стоял у истоков. Институт арсенида галлия в Томске – его детище.
    Осень в Одессе почти всегда – продолжение лета. Но, увы, первое  сентября  - это не только начало «бархатного» сезона. Это возвращение за парты, приятное,  и не всегда.  Встречи, новые друзья, новые ожидания.  И полетели по городу слухи о новой кафедре, о новой специальности.
   Новость о неординарном профессоре облетела всех физиков, жаждущих нового. Говорили, берут энтузиастов.
   По цепочке студенческой дружбы, которая жива и сейчас, приходили к нему те, кто не боялся начинать с нуля. Техников,  или лаборантов на кафедре ещё не было. Работа в Одессе по специальности  физика полупроводников! И это - не блеф! Собравшиеся под дверью чувствовали себя довольно робко. Как на экзамене.
   Большой, крепкий он располагал к себе в свободной, ненавязчивой  беседе  даже тех, кто не верил, что на работу берут без блата. В конце шестидесятых таких было много. Связи  в те времена  решали  почти всё.  Остались те, кто не спрашивал о должности, или зарплате, кто не считал зазорным браться за любую работу. Их было меньше десятка.
   Сибирская закалка и размах, с которым он закладывал основы  нетривиальных подходов в электронике, стали пугать очень многих. Чтение лекций студентам не требовало больших телодвижений, перемещений и помещений. А ему было дело до всего. Романтику науки, фантазёру, как ужеза глаза называли его,  мечталось создать лабораторию.
    Зима была солнечной.  Недавно появившийся на кафедре лаборант Ванечка,
симпатичный и румяный, доверительно сообщил всем, по-секрету, что «шеф»
едет в министерство. «Уже есть приказ на лабораторию!»
    Да не скоро сказка сказывалась. Мечтами сыт не будешь. Будни мелькали, и убегали за  неясный горизонт. Приходили и уходили новые люди. Кто-то не выдержал  испытания зарплатой, кто-то  длительного времени больших ожиданий.
   Над сотрудниками будущей лаборатории стали пошучивать кафедральные  соседи, как никак, а кафедра работала благополучно. Появились доценты – верные ученики и соратники из Сибири. Два первых аспиранта «шефа» начали развивать бурную деятельность по поиску и  подготовке оборудования для экспериментов.
  И однажды, перед самым первым апреля, как весенний гром,  на факультете прозвучало – Он привёз деньги! Огромные!!! -   Первое апреля! Но это было серьёзно. Впервые научные сотрудники  ещё не рождённой лаборатории почувствовали почву под ногами.  Впервые в университете у физиков появились внебюджетные ресурсы. Началась эпоха хозрасчётной  науки.
   Собрание коллектива – «великолепная семёрка» прошло на высшем уровне.
Идеи сыпались, как из рога изобилия. Он смеялся, как будто сам был 25 летним
идеалистом. Наполеоновские планы – создание солнечных батарей, топливных элементов микро,  разработка супер микро планарных технологий.  Только где?
А пока – было первое апреля, маленькая комнатка на кафедре, первый номер стенгазеты с идеями, юмором на свой счёт и  оптимистом профессором.   
   Они не только мечтали. Самоотверженно работали  в институтах Киева, Москвы, Ленинграда, Новосибирска, осваивая новейшую технику, публикуя первые результаты.  Колесили по стране, доставая оборудование и материалы, вместе с ним приближая мечту об открытии лаборатории.
   Приказ об открытии пришёл в1969 году вместе с холодными ветрами и продуваемым со всех сторон  старым зданием. Только энтузиазм и огромный интерес к любимому делу превратил  со временем этот запущенный «сарай» в лабораторию всесоюзного значения. То ли от «ФОТ» (свет), то ли от ФАЭТОН (бог света), однажды  родилось красивое слово – ФОЭТ. Оно и стало именем лаборатории физических основ электронной техники, первые работы которой как раз и были связаны со светом, точнее со светодиодами. Слова: «Первые, уникальные», всё это было потом, а пока надвигалась зима, стеклили окна.