Вот осень 10

10.

И вот они поехали. Король – впереди, сразу за ним – советники, чуть позади – остальные наиболее приближённые, а там и троллейбусы (сейчас их было два). Король молчал, молчали и придворные. Советники убивали друг друга ненавидящими взглядами. Первый ехал по левую, второй – по правую руку короля. Первый советник всего лишь ненавидел второго, а второй первого ещё и боялся. Ведь именно первый нашёл подростка, которого сделал королём, воспитал его надлежащим образом и всё в государстве перевернул. Он был моложе второго советника и слишком умён для того, чтобы самому взойти на престол. Сначала мальчик слушался своего покровителя, но когда он вырос и до конца осознал, что он – король, он очень изменился. И сильно ошибался первый советник, считая, что имеет над королём хоть какую-то власть. Над королём ничто не имело власти. Но первого советника боялись почти так же, как короля.

«Я вознёс идола, я его и свергну, если захочу,» - сказал как-то первый советник, хвастаясь своим положением перед вторым, на что тот ответил: «Вы не против, если я перескажу это его величеству?» Первый советник как-то посерел, съёжился и замолчал. Если бы второй советник был таким, как первый, первого уже не было бы. Но он всё-таки считал себя человеком. Он подозревал, что первый советник боится своего «крёстного сынка», хотя и не показывает этого, чуть ли не фамильярно обращаясь с королём. Когда-то он даже называл короля уменьшительным именем, но его величество ясно дал понять, что это ему не нравится. Но первый советник продолжал жить и здравствовать, хотя король никаких позитивных чувств к нему не питал, а говорить о благодарности короля к тому, кто, собственно, и сделал его королём, вообще смешно. А может, король прислушивался-таки к советам первого советника? Сначала, когда был неопытным мальчишкой, - да, но потом он начал делать всё наоборот, ясно давая понять, кто на этом дереве сидит на самой верхней ветке. Или, скорее, кто стоит у подножия этого дерева с топором.

А первый советник не желал верить, что его же чадо ему же наступает на горло.
 
Половина стражи во дворце боялась короля. Вторая половина – короля и первого советника. Но короля всё-таки больше. И сколько первый советник ни намекал, сколько золота ни раздавал, скольких людей ни подкупал – искра заговора против короля гасла, даже не разгоревшись. А подкупленные люди исчезали с золотом. Изувеченные тела многих из них вскоре ветер раскачивал на деревьях парков и скверов.

Король, глубоко о чём-то задумавшись, ехал по троллейбусному маршруту, и никто не смел спросить, чего королю захочется в следующий момент.

Когда-то здесь был весьма оживлённый городской проспект. Слева – парк, в котором находилось белое здание, сейчас пустующее. Раньше тут был университет, но королю не нужны умные рабы, коими, по сути, за редким исключением являлись все граждане страны. Общее доступное для всех образование всячески искоренялось. Необразованный раб меньше думает, больше работает. Он не должен знать, как может быть по-другому. Да, были закрыты все учебные заведения. Да, были закрыты все книжные магазины и лавки. Да, за декламацию стихов любого рода бросали за решётку. И всё же на что рассчитывал король, задумав отбросить своих подданных в средневековье? Если так будет продолжаться, возможно, через несколько столетий на кострах из книг будут гореть одиночки-просветители, а читать, да и то по слогам, будут уметь считанные люди при дворе… Но его величество столь отдалённая перспектива не интересовала.

Жизнь обычных людей изменилась всего лишь несколько лет назад, и все они в своё время посещали и школы, и высшие учебные заведения и так далее, как и их дети. И они будут учить дальше своих детей, и детей своих детей, и детей детей своих детей (если доживут), а дело их продолжат дети – сегодняшние дети, повзрослеющие завтра. А король вряд ли собирается задерживаться на этой земле дольше отпущенного природой срока, который с радостью согласятся сократить определённые личности.

Единицы – избранные, самые талантливые – имели шанс развивать свои способности. Всё-таки содержать больных рабов – дело невыгодное. Поэтому медицину до конца не искоренили, рабы имели возможность лечиться почти даром. Такие же избранные – наилучшие в своих сферах деятельности - были оставлены работать на благо государства в строжайшей изоляции от всех остальных.

Справа тянулись трамвайные пути, по которым ходила синяя звенящая искра, за ними – ряд частных домов со светомаскирующими занавесками на окнах, а впереди виднелось обширное здание торговли (то есть оно раньше исполняло такую функцию, теперь же его переделывали во что-то очередное, связанное с тяжёлой промышленностью).

Как раз у начала университетского парка король натянул поводья.

- Как там наши коричневые? – небрежно, со скукой в голосе спросил он у второго советника.

Поскольку здесь же присутствовал первый советник, второй не ожидал обращения к себе и потому сначала даже слегка растерялся.

- В народе появился агитатор, - наконец собрался с мыслями он. – Он совращает тёмных, и они светлеют.

- Хотел бы я встретиться с этим агитатором, - фыркнул король, - и посмотреть, что за умница водит вас всех за нос!

- Мы спрашивали в народе, не знают ли, кто это может быть… - несмело ответил второй советник.

- И что вам сообщили? – саркастически осведомился король.

- Его приметы, ваше величество.

- Ну-ну?

- Говорят, это огромный мужчина средних лет, черноволосый, кареглазый. Особых примет не имеется.

- Конечно. В прошлый раз это был горбатый хромоногий лысый карлик, одноглазый, со шрамом через всё лицо и бородавкой на носу. Точные же у тебя сведения! Так-то ты для своего короля стараешься!

Первый советник через круп королевской кобылы плотоядно улыбался.

- Ваше величество, - вкрадчиво произнёс он. – У меня имеются более похожие на правду вести. Один из рабочих не выдержал допроса с пристрастием и сказал, что тот человек – один из тёмных. Он одет в чёрное.

- Я вообще-то тебе слова не давал, - не поворачивая головы, ответил король (настала очередь плотоядно улыбаться второму советнику, хотя он не умел). Первый советник побледнел.

- Ваше величество, - сказал он тоном, подразумевающим фразу: «Молокосос, ты слишком много о себе возомнил!»

- Ладно, говори. Так почему, говоришь, он тёмный?

- Одевается в чёрное…

- Любого рабочего одень в чёрное – и будет тёмный.

- Ваше величество, все рабочие у нас наперечёт, и никто из них не осмелится надёть чёрное, потому что тёмные друг друга знают, самозванцев не терпят, но просто никого не трогают. Они – страшная сила, ваше величество. Не будете же вы отрицать, что побаиваетесь выступать против них!

- Если бы я мог их поймать…

- Они открыто ходят по улицам, а вы делаете вид, что их не замечаете. Золотая молодёжь до тридцати лет, которой не понравилась монархия. И вы её опасаетесь.

За такие слова второму советнику давно подарили бы петлю на шею, если не что-то похуже, но первому многое сходило с рук.

- Видишь, это всё образование, – сказал король. – Не исключено, что студенты этого самого университета… В деревнях и посёлках нет ни одного тёмного. Вся молодёжь добросовестно пашет на своего повелителя. И всё же, хотел бы я поговорить с настоящим тёмным. Ну что ты ухмыляешься, истязатель, поговорить не в камере пыток, а у себя в апартаментах, на равных! Эх, скука, скука… Паутина скуки, а ты – главный паук этой паутины. Есть что-то новенькое?

- Да, ваше величество. Вчера двое ваших верноподданных слуг были обстреляны каким-то маньяком, одним из тёмных.

- Да? Они убиты? Ранены?

- Нет, ваше величество, отделались лёгким испугом.

- А, тогда это неинтересно. Маньяка поймали?

- Нет, ваше величество.

- Ну да, верноподданные заботились о том, как бы поскорее донести до дому свои внезапно потяжелевшие штаны, правда? Зачем ты мне сообщаешь такие мелочи?

- Дело в том, что это уже не первый случай.

- Вот как? Тогда почему я узнаю об этом только сейчас?

- Но никто не убит, не ранен и даже не оцарапан. Наверное, это какой-то свихнувшийся тёмный, да к тому же мазила.

- Не такой уж он свихнувшийся, если вы его не можете поймать!

- Но мазила – это уж точно!

- Сколько, ты сказал, это длится?

- Около месяца, ваше величество. Каждый день.

- Какое у него оружие?

- Что-то автоматическое. Производство не наше. Можно переводить как на одиночные выстрелы, так и в режим очереди.

- Неплохая игрушечка. А что в народе слышно?

- Никто ничего не знает, только прозвали его Снайпером.

- Снайпер-мазила? Не слишком ли это странно, на твой взгляд? С автоматическим оружием, да ни в кого не попасть, да на протяжении месяца!.. Это уж точно надо быть прирождённым снайпером. Может, это какой-то необыкновенный человек, который таким способом добивается аудиенции. Пожалуй, я даже принял бы его.

- Но он же маньяк!

- Маньяк – кое-кто из здесь присутствующих. Не исключено даже, что агитатор коричневых и Снайпер – одно и то же лицо, тебе это в голову не приходило? Мне интересно было бы посмотреть в глаза этого человека. Найди мне его, слышишь, только не смей и пальцем тронуть! – король замолчал, задумался, опустив голову. Процессия не двигалась с места. Спешащие по делам рабочие издали кланялись королю и сворачивали в переулки, делая здоровенный крюк, чтобы чем-нибудь случайно не вызвать немилость его величества. Было тихо.

И внезапно, как гром среди ясного неба, прозвучали выстрелы. Животные вскинулись на дыбы, оба советника едва не вылетели из сёдел. Король сильно натянул поводья, вонзая шпоры в бока лошади. Его кобыла забилась на месте, роняя пену на дорогу, дико сверкая белками глаз и прерывисто ржа.

- С вами ничего не случилось? – оправившись от испуга, спросил первый советник.

- Пули свистнули возле самых ушей, да одна ещё вот плащ пробила, - ответил король, всматриваясь в густые кусты университетского парка.

- Кто здесь? – крикнул он.

- Снайпер, – спокойно ответили ему.

- Почему ты мажешь?

- Если бы я мазал, ваша лошадь осталась бы без наездника.

- Зачем ты тогда переводишь боеприпасы?

- Стрелять интересно.

- Почему ты не стреляешь в рабочих?

- А вдруг я попаду? Люди всё же…

- А в нас тогда почему стреляешь? Мы ведь тоже люди.

- А к вам у меня идиосинкразия.

- Ты из образованных?

- Я б не сказал. Читать немного умею, написать, пожалуй, кое-что смогу. Что ещё надо?

- Ты – из тёмных?

- Частично.

- Как это?

- Ваше величество, может, в вас всё-таки попасть?

- Не советую.

Второй советник впервые за всё время, проведённое рядом с королём, увидел в его глазах неподдельный интерес.

- Нет, ну почему бы вас не продырявить? – рассуждал невидимый Снайпер. – Или вы это про аудиенцию серьёзно?

- Ты всё слышал? Вполне серьёзно. Ты следил за мной?

- Вообще-то нет. Сижу я здесь себе, цветочки нюхаю, на облака смотрю. А тут вы едете, останавливаетесь и начинаете рассуждать, не пригласить ли меня к себе в гости. Почему бы, думаю, в вас не стрельнуть? Королю орать приветствия из кустов – это же дурной тон. Вот я и стрельнул.

- Ты маньяк?

- Нет. А вы разве никогда настоящих маньяков не видели?

- Не видел.

- Ну как же!.. Нет, об этом не будем.

- Так что, придёшь ко мне в гости?

- Я бы пришёл…

- О, об охране не беспокойся! Ты будешь неприкосновенен!

- Я не о том. Предположим, приду я к вам, мы поговорим. А что потом? Не взбредёт ли вам в голову мысль украсить меня наручниками с шипами внутри и проверить при помощи разных интересных приспособлений, такой же я, как все люди, или чем-то отличаюсь? – Снайпер замолчал. Молчал и король.

- Тебя никто не тронет, - наконец сказал он. – Даже я. Даю слово.

- Сколько стоит слово короля?

- Не знаю, сколько стоят другие слова. Но это – слово чести.

- Ваша честь, ваше величество? Это что-то новенькое.

- Можешь не верить…

- Могу, конечно. Поэтому могу не прийти. У меня нет никаких гарантий выйти от вас живым и свободным.

- Как же тебя убедить? Я клянусь, что…

- Никогда не клянитесь, ваше величество.

- Ты не веришь… Какие тебе нужны гарантии? Всё для тебя. Впрочем, ты уже сказал, что не придёшь…

- Я сказал, что могу не прийти. Но я не сказал, что не приду.

- Значит?..

- Да, я навещу вас, в ваше величество, в удобное для меня время как-нибудь на днях.

- Можешь даже взять с собой своё оружие.

- Мне и в голову не приходило явиться без него.

- Что ж, я буду ждать. Приходи. Пожалуйста!

Никто и никогда не слышал, чтобы король кого-то о чём-то просил.

- Посмотрим, - ответил Снайпер. - Ну, я пошёл, у меня ещё дела…

- Кого-то ещё обстрелять?

- Не исключено.

- Тогда покажись… Чтобы я узнал тебя.

В ответ на это из-за кустов бесшумно, как призрак, поднялся высокий стройный смуглый молодой человек с потрясающими синими глазами, одетый в чёрные одеяния тёмных, и волосы скрыты чёрной повязкой. В руках у него было нечто великолепно-устрашающее с оптическим прицелом и не исключено, что с лазерным. Глаза Снайпера и короля встретились. Они улыбнулись друг другу, Снайпер помахал рукой, повернулся и, ничего не опасаясь, неторопливо скрылся в парке.

- Кстати, ваше величество, вы неправильно носите меч! – уже издалека донёсся его голос.

Король усмехнулся, дёрнул поводья и поехал вол дворец.

* * *
…Ромес стоял на коленях перед высоким ящиком из-под фруктов, на котором сидела маленькая девочка с поцарапанным носом и сосредоточенно плела из волос Ромеса косички.

- Дитя, не болтай ножкой, а то я так и не завяжу тебе шнурок! – строго уговаривал Ромес малышку.

- Ром, а правда, что ты видел короля и даже разговаривал с ним? – спросила девочка.

- Правда.

- А почему ты не убил его?

- Короля? Зачем?

- Он жестокий, злой и глупый!

- Возможно, он жестокий и злой. Но он вовсе не глупый.

- Он еле-еле читает и вряд ли умеет писать! Он глупый!

- Вот если бы у тебя не было папы и мамы и никто не хотел бы тебя воспитывать, учить, и если бы ты никому не была нужна, ты тоже вряд ли бы умела писать. Король не глупый, просто за него поздно взялись и воспитывали не так, как нужно. И тут его надо бы пожалеть. А от природы у него очень даже проницательный ум, хотя слишком уж холодный, по-моему. Но глупый – нет-нет! Если его никто не обогрел, то он тоже этого делать не собирается. Давно известно, что нельзя брать, не отдавая. Когда нет добра, на его месте разрастается зло; когда нет ласки, на её месте цветёт жестокость. Он не знает, что такое добро, он его никогда не видел, а для того, чтоб жить, точнее, выжить, добро чаще всего не подходит.

- Злые люди всегда глупы!

- Странно. Они то же самое думают о добрых. Ладно. Поединок закончен вничью, и каждый остался при своём мнении.

- Ром… Ты всё-таки убей его, хорошо?

- Нет, дорогая. Прежде чем убрать что-нибудь плохое, узнай, не приведёт ли твоё действие к чему-то худшему. Что придёт на место плохого? С этим мы пока что подождём.

- Ром, а ты пойдёшь переубеждать коричневых?

- Сегодня уже нет, а что?

- Ничего. А ты знаешь, кто они такие – коричневые?

- Ты сама как думаешь?

- Я не знаю. Мне дедушка рассказывал. Говорит, это полуразумные малоподвижные растения, сродни бурым водорослям, только как кораллы… И думают ещё. Они из моря вышли – после того, как туда какой-то завод сбросил контейнеры с токсическими отходами, а контейнеры эти бракованные были, оттуда всё вытекло… Коричневые светлые бывают и тёмные. Светлые – за нас, а тёмные – за короля. Они убивают врагов. Чем светлых больше, тем мы сильнее. И нам хорошо, когда ты, Ром, говоришь с тёмными, и они светлеют. Ты ведь тоже тёмный, они тебя понимают. Ты с ними больше говори, хорошо?

- Хорошо, хорошо, но только так надо, чтоб меня не поймали. Поэтому я появляюсь там редко.

- Ром, а ты знаешь, что ты – национальный герой?

- Нет, - Ромес усмехнулся. Ну вот, дожили!

- Все говорят, что только ты один смелый нашёлся, выступаешь против королевской власти. Тёмные тоже против короля и его слуг, но они так не выступают. Вот если бы ты в них ещё и попадал…

- Нет. Я не буду никого убивать.

- Если бы ты их убил, всё было бы по-старому, как несколько лет назад, когда я ещё не родилась, и не было короля!

- Я буду действовать медленно и без убийств.

- Ты и так медленно действуешь! А король быстро убивает тех, кто ему не нравится!

- Рано или поздно, девочка…

- Поздно будет уже поздно! Надо сейчас! Немедленно! Тебе на нас наплевать! Ты такой же, как король! Ты любуешься собой! Мы тебе нужны только как восхищённые зрители! Ты как король! – девчонка спрыгнула с ящика и побежала к посёлку рабочих, состоящему из нескольких длинных бараков, где жила она сама и её родители. Это всего лишь ребёнок, но сколько в ней ненависти! И она сделала совсем неправильные выводы. Судьба этих людей не была безразлична Ромесу; одиночка всегда хотел, чтобы на него обращали как можно меньше внимания. А что думают остальные? Он решил выяснить и направился было вслед за девочкой, но вдруг передумал. Он не раз говорил с дедом своей маленькой подружки, хулиганки и проказницы, возглавляющей банду юных разбойников и будущих рабов (если ничего не изменится). И дед – умный, образованный, интеллигентный  человек, в прошлом профессор, коллега, по его словам, второго королевского советника, - ясно дал понять, что верит Ромесу и считает его чуть ли не единственной своей надеждой на то, что славное прежнее время вернётся. И дед опять начнёт вспоминать минувшие года, глядя на Ромеса печальными добрыми глазами, ни слова не говоря о своём сегодняшнем положении, и Ромес посмотрит-посмотрит в эти глаза, молча встанет, возьмёт своё оружие и пойдёт и перестреляет всех господ. А так нельзя.