ГСВГ

1969 год, я, не испорченный городом, деревенский парень , окончивший 10 классов, в июне  исполнилось  19 лет, не целованный,  влюбленный в однокашницу,  необычайно стеснительный, кудрявый , волосы до плеч, сам похожий на девушку и вдруг из глуши Бураевского района из русской деревни Вострецово,  я оказываюсь в Германии в местечке  Мальвинкель — служить в войсковой части в составе Группы Советских Войск Германии (ГСВГ).

Перед тем как попасть в ГДР меня вместе с другими парнями  несколько врачей долго щупали  голых, задавали вопросы,  а затем вывели на берег  самой холодной быстротечной реки Танып  сбросили нас  с высокого  обрыва и приказали плыть на другой берег, кто доплывет первым тот будет служить в хорошем месте. Я  на свою голову приплыл первым и попал на телячьем вагоне прямиком в ад.

Подъем в 6 утра и с голым торцем в любую погоду пробежка вокруг военного городка, потом завтрак: каша манная, 20 грамм сливочного масла, кусок белого хлеба и чай с сахаром, в первый день масла не хватило, кто-то прихватил лишнее. Весь день на плацу-отработка шага, затем в казарме изучение оптических приборов Теодолита, Буссоля, дальномера, бинокля  и  других. Обед получше: суп с мясом,  котлеты, неизменно 20 грамм сливочного масла. На ужин пустое пюре и компот.  Раз в неделю рыбный день.  Не курорт, но жить можно. Мы еще не знали,  что ожидает нас впереди.

После окончания учебы мне  присвоили сержанта и отправили служить в этом же городке в Артдивизион. Утром, сосед по койке, здоровенный детина ефрейтор- хохол, заправил свою койку, накрутил стрелочку на одеяле  и приказал мне, мол теперь каждое утро его кровать будешь заправлять ты. Я опешил, как, я командир и я буду заправлять  его постель. Возмущенный до глубины души я громко (чтобы все слышали) сказал я умру, но этого делать не буду, а будешь приставать-убью. Через неделю меня лишили звания и отправили в артбатарею служить в подразделение на ступень ниже.

Дни проходили за днями, я постепенно привык к новой жизни, ко мне никто не приставал, наоборот шарахались от меня как от чумного. Видимо молва донесла об инциденте в казарме. Один раз в неделю политподготовка, замполит дивизиона проводил лекцию по истории КПСС. Я удивлялся ему как он без всяких конспектов, без всякой запинки читал лекции. Еще больше я удивился когда он выделывал такое на турнике,  что голова шла кругом. Хотя на его теле не было видно никаких особо физических данных.

Один раз в неделю с подъема по тревоге начинался ад, всю ночь мы ставили палатки, прикорнули и снова подъем, пробежка 10 километров с тяжестью не менее 20 килограмм (оружие, приборы, палатка и шинель и др.) и  снова команда «окопаться» , рытье окопов, установка палаток и снова подъем и снова пробежка. Итак всю ночь. На другой день возвращались в казарму еле живые, грязные небритые, не выспавшиеся близкие к  сумасшествию. К этому если добавить проделки «стариков» их издевательства над новобранцами, плюс склонение к мужеложству со стороны солдат армян будет почти полная картина ада.. Не зря на протяжении существования этой воинской части  не прекращались побеги из части (дезертирство), факты самоубийства и членовредительства. Кто не мог оказать отпор «старикам»  издевательства не прекращались вплоть до демобилизации. Погодите это еще не весь ад, основной ад  еще впереди.

За прошедший год  я заметил существенные изменения в своем физическом облике, я значительно подрос и окреп, невероятная физическая сила чувствовалась в каждой клетке моего тела , теперь я был готов к отпору любой напасти природной ли , человеческой ли.

Мне снова вернули мое звание, дали командовать отделением. Командир батареи брал меня с собой на тренировки по обучению основной темы: корректировки огня. Казусный случай произошел с одним из офицеров батареи командиром взвода, который в присутствии проверяющего боевую  готовность части   генерала  при корректировки огня  орудия ошибся при подсчете доворота для орудия и снаряд полетел в окопы наших солдат и к счастью всех вонзился на бруствер окопа и не взорвался. Генерал побледнел и прошептал: «ну лейтенант мы с тобой в рубашке родились». После отличной стрельбы меня премировали отпуском и я съездил домой к себе в родную деревню. За короткий срок деревня для меня как бы изменилась,как будто стала меньше, зато мои друзья заметно выросли и готовы были тоже служить Родине. Счастливые отпускные дни пролетели незаметно, неохота было возвращаться к месту службы, но надо.

Вернемся в воинскую часть.Самое приятное  время,  после обеденное, мы могли под предлогом проведения занятий  уединиться в лесу, и на лоне природы некоторое время мы  чувствовавали себя свободными. Эта свобода  меня чуть не погубила. На очередном занятии я дал личному составу задание по самостоятельному изучению оптических приборов, а сам углубился в сосновый лес. Захотелось побыть наедине с самим собой, я забылся, видимо , так далеко вошел в сосновую рощу , что совершенно потерял чувство времени и вдруг понял , что заблудился. Я представил себе что будет если хватятся моего отсутствия обязательное  очередное лишение звания и трибунал. И я тут вслух заговорил сам с собой, слова были как бы из вне: «спокойно», «возьми себя в руки», «стой на месте, не поворачивайся», «вспомни,   где было солнце когда ты шел». Я вспомнил что солнце постоянно грело мне затылок. Значит если  я буду теперь идти лицом к солнцу,  то неизменно вернусь на прежнее место, так и случилось и я как ни  в чем не бывало появился перед солдатами , они конечно воспользовались  моим отсутствием и валяли дурака, играли в карты, а кое-кто просто спал на траве.

Естественно я никому не рассказал о происшествии.В части и без того каждый день что-нибудь случалось. Один раз я был  свидетелем как один солдат подкинул в курилке в урну  патроны и поджег  его. Началась  стрельба все оглядывались,  не понимая откуда раздаются выстрелы. Нередко такого рода «шутка» заканчивалась   ранениями солдат и разборками, проводимыми командирами.

Как то, я вел взвод на обед, командира в то время не было. Рядом со мной вдруг раздался сильный взрыв, я взвод остановил и смотрю на переднем фланге стоит солдат, а рука у него вся в крови и сам он бледный как мел, в то же время он оглядывается по сторонам и не может ничего понять, вдруг он обмяк и упал. Мы его как можно быстрее доставили в лазарет, хорошо что он лишился всего лишь указательного пальца, могло быть намного хуже, будь ранение посерьезнее. Оказывается он нашел где-то разрывную пулю без патрона и в строю ковырял его, хотел сделать авторучку.. Сделал и повредил  свою ручку. Плохие стихи.

Не счесть сколько раз солдаты группами травились насмерть тормозными  и другими жидкостями, отличались кто во что горазд.

Неизгладимые впечатления оказали учения с выездом в один из  городов  Германии, о чем мы мечтали на протяжении всей службы. Хотелось наконец то увидеть эту «фашистскую сволочную» , не знаю как ее еще обозвать,  Германию и воочию увидеть звероподобных извергов. Как нас воспитали, то и мы чувствовали. И что же, мы увидели ничего подобного и эти чувства улетучились «как с белых яблонь дым» (С.Есенин).

Это мы поняли, когда нас как регулировщиков оставляли на перекрестках  в городе Магдебург. К нам подходили местные жители и сочувственно с нами разговаривали, сердобольные бабушки приносили нам всякую еду. Невооруженным взглядом было видно что немцы обыкновенные люди такие же как мы.

С тех пор у меня отношение к местному населению  в корне изменилось. И когда я дежурил на КПП, я без всяких слов пропускал немецких дедушек и бабушек в военный городок за покупками. В благодарность они оставляли неизменно по пол-мешка груш. Для меня было открытие,   что во всех  городах Германии фруктовые деревья растут везде, включая обочины дороги и других деревьев у них нет. Возникает вопрос почему у нас не так? Чем мы хуже их. Выходит все таки мы хуже их .Дальше больше, оказывается у них заведено, по заявкам привозят молочные и другие продукты и оставляют прямо у входа квартир и никто эти продукты не ворует.

Вот тебе сволочная Германия, немедленно  резинкой  стираю эти слова, и мне стыдно за написанные эти строки.

Еще одно немаловажное меня удивило и я не могу до сих пор поверить в это. В деревнях на улицах такая чистота,  не придерешься, про  города и говорить нечего. В селениях не увидешь никого из праздно шатающихся без дела. Вот где нам должно быть стыдно, посмотрите что творится у нас в России, везде грязь, валяется мусор, народ группами без дела топчется, пьянствуют, сквернословят, пристают к слабым, попрошайничают  и т  д.

Один раз в месяц нам выдавали деньги солдатские, поскольку я целый месяц исполнял обязанности командира взвода (он был в отпуске) мне начислили аж 45 марок ( 1 марка  40 копеек советских денег) вместо моих 25 сержантских денег. Радостный , с этими деньгами я пошел в магазин военного городка и до сих пор помню тогдашние цены, прежде всего  я купил дембельский чемодан за 8 марок, туфли за 15марок и еще что то сейчас не помню. И  банку сгущенки, которую тут же по привычке сделав 2 дырки на крышке высосал содержимое.

Потом мне присвоили новое звание — старший сержант. Здесь я подумал что это далеко не последнее мое звание. Откуда? Не вру, но такие мысли были и в последствии все подтвердилось. В будущем я стал офицером не армии, а милиции.

С этим присвоением,  жалование стало больше и это начало работать против меня. Теперь я имел возможность больше закупать продуктов для дополнительного питания, особенно много закупал сгущенки. И как всегда  , весь дрожжа,  как помешенный, выпивал всю банку на месте.

Я разжирел до такой степени,  что мое окружение - сержанты присвоили мне кличку «пончик». Мне было стыдно перед подчиненными, теперь я на турнике висел как безвольная толстая сосиска. Спасла меня, случайно найденная  во дворе казармы штанга. С ее помощью  я быстро согнал с себя весь жир и обрел прежнюю физическую силу. Потом на гражданке тяжелая атлетика здорово помогла мне  в жизни.

Наступила зима , вот здесь для нас наступили остатки ада. Теперь ад перед нами встал во весь свой рост. Зима оказалась не простая и она такая бывает один раз каждые 20 лет. С ее приходом климат стал влажным, нас преследовала постоянная слякоть внизу под ногами и сверху все время шел мокрый снег. Воздух был сырой, невозможно было нормально дышать. Теперь каждая наша даже мельчайшая рана без медицинской помощи не заживала. Я помню порезал палец об автомат когда загонял пулю в патронник. Я воспользовался аптечкой, перебинтовал руку. На другой день палец опух, стал в 2 раза  толще. Деваться некуда положили в госпиталь, боялись что заражение распространится по всему телу. После различных уколов, палец не заживал, было принято решение сделать операцию по ампутированию пальца, но в последний момент решили применить еще один способ лечения. Это типа  шунтирования. Палец протыкался и по несколько раз в день в это отверстие засовывали марлю с лекарствами и как пилой водили марлей туда сюда, боль была адская, не я один., ребята кричали, умоляли не трогать. Чем дольше была зима тем больше были потери. Волосы лезли клочьями, все тело было в чиряках.  Многих комиссовали в другие части.

Наконец деревенский организм адаптировался, и мне не страшны были теперь немецкие зимы. Многочисленные  раны на теле зажили остались лишь шрамы от них .            

Под занавес службы наступил ответственный момент в жизни нашего дивизиона. Наш дивизион был избран представлять Советский Союз на учениях Варшавского Договора !!!

Надо же везет мне как утопленнику. Учения длились 3 дня и 3 ночи как в сказке. Здесь пригодилась вся наша подготовка. Так вот почему нас так муштровали почти всю службу. Учения были боевыми, то есть были настоящие цели,  стреляли из боевого оружия настоящими снарядами и патронами, применялись настоящие гранаты. Задача нашего отделения состояла в корректировании огня нашей артиллерии по целям противника. Для этого мы приготовили свой наблюдательный пункт, по науке выкопали окопы, замаскировались , выставили часового , легли отдыхать, через 10 минут нас вновь подняли по тревоге, передислоцировались, окопались и снова подъем, силы были на исходе, наконец был выбран самый лучший вариант для боя. Начался бой. Я сейчас горжусь тем,  свидетелем чего я был. Взрывы снарядов были разноцветными, в кромешной темноте прожектора разрезали небо под вой и грохот нашей артиллерии. Так было красиво, такое было чувство что идет не  война, а праздник с феерверками , на самом деле шла война  хоть и учебная,  но разрывы, снарядов, свист пуль  были настоящими , стреляли боевыми. Все небо было разноцветным  и взрывы озаряли наши восторженные испуганные лица.

На третий день война для нас не кончилась, наступила еще одна ответственная пора, теперь наша задача была в обезвреживании Магдебургского полигона площадью 100Х100 кв. км. Солдат дивизиона построили в одну шеренгу и началась проческа. Со стороны дружественных государств  также были выведены солдаты. С начала был строгий инструктаж, при обнаружении любого предмета , независимо какого, втыкать  флаг и ни в коем случае ничего не трогать.  А сзади нас шла группа минеров, позади нас то и дело слышались взрывы под нашими флажками. Ужас охватил нас, мы же могли подорваться. Так и случилось, кое -кому не повезло. Не зря говорят,  всякое военное учение уносит 7% смертности из числа солдат  участвующих в нем.

Но нам повезло здесь и повезло в автомобильной аварии,  которая случилась, когда мы возвращались домой. Водитель переднего автомобиля ГАЗ-66  уснул за рулем и автомашина врезалась в дерево, я ехал следом на другом авто. Водитель аварийного автомобиля выскочил и бегал вокруг, как помешанный, выскочил и командир взвода старший лейтенант Лукашенков,  ехавший на пассажирском сидении. У водителя под кадыком  зияла большая  рана, кровь фонтаном хлестала из раны. Водителя пришлось сбить с ног, чтобы удобнее было перевязать рану. Командир взвода тоже был не в себе , он все время спрашивал у меня, с какой мы скоростью ехали и чья это машина, видимо получил сотрясение мозга. Боясь,  что двигатель может загореться и взорваться, мы выгрузили всех кто был в кузове и положили на траву подальше от машины. Набралось человек 20, все они были без сознания, бледные как мел. Их спасло солдатское белье, которое было загружено на стирку. Сразу же понаехали начальство во главе командира полка Волошина, он сразу же набросился на водителя с криком мол ты всю жизнь будешь платить за нанесенный ущерб. Вот здесь я думаю он был не прав, вместо того чтобы осмотреть каждого солдата он думал о себе, налицо все признаки, вконец зазнавшегося  человека. Оперативно приехала  и немецкая полиция на мотоциклах.

В память об этих учениях, почти каждому участнику вручили красивый знак, но не премировали, хотя  и стоило.

Все таки  я отслужил весь отведенный мне  срок службы. Перед дембелем мне предлагали остаться служить командиром взвода, но я не согласился, дома меня ждали мама и брат. Домой я вернулся , поездом через Москву, здесь московская милиция уговаривала устроиться на работу в милиции, но я не согласился. За 4 часа в Москве, я успел посмотреть на Ленина .в  Мавзолее. Затем Уфа, в Башвоенкомате Республики я получил сержантские купоны для получения денег,  обналичив  их,  я  сделал покупки - подарки маме и брату.

Дома меня ожидало горе, мама хотя меня и встретила на улице, но было видно что ее жизнь постепенно утекает,  уходит из ее тела. Брат увидел меня и воскликнул ты стал как медведь и на всякий случай держался подальше от меня. Буквально на 2-й день я , не снимая форму, повез маму в Уфу в онкологический диспансер, здесь  врачи сказали правду, что маме осталось жить от силу 2 месяца. Заплакав, я долго уговаривал врачей, оставить маму в больнице на излечение, но они убедили меня что оставлять ее в больнице смысла нет . Пусть она поживет обычной жизнью, съездит куда-нибудь с надеждой что вылечится. Не показав виду маме я сказал что врачи посоветовали. Мама ответила что она сама планирует съездить в Баку к дочери. Так и было, съездив в Баку, через месяц мама умерла. Маму похоронили в соседней деревне Каргино, рядом с сестрой.

В деревне  меня  больше ничто не держало и я поехал искать счастье в другое место.