В Тамбов

Николай здравствуйте! У меня билеты в город Тамбов на 3 июля, надеюсь на личную встречу. Если У ВАС хватит сил и времени ознакомится с моей небольшой повестью «Никогда не говори – никогда», то вам все станет ясно, почему я в Тамбове. Всякое может случится, но если я останусь в вашем городе на неопредилённый срок, то я все равно не смогу жить без общения с творческими людьми. Надеюсь Вы мне поможете таковых найти в ваше городе?
С уважением Геннадий Донцовв

 

Июнь 2013 год
Геннадий Донцов.
Геннадий Донцов   ЗАТО п. Солнечный Красноярского края
Геннадий Григорьевич Донцов родился в городе Боготоле Красноярского края в 1957 году. Детские и школьные годы прошли в городе Ужуре. Первые стихи были опубликованы в городе Ясный Оренбургской области в районной газете в 1988 году.
В Ужурском районе известен как внештатный корреспондент СМИ, сочинитель стихов, бард.
Он автор книг, литературных сборников, альманахов Ужурского творческого объединения.
Печатал стихи и рассказы под редакцией Члена СП СССР и Союза российских писателей Н.Н. Ерёмина в Красноярске, в «Новом Енисейском литераторе» и в приложении для детей «Енисейка», главный редактор  С.Н. Кузичкин, член Союза писателей России. В литературно-художественном альманахе «Енисей» Красноярского писательского содружества за 2012 год.
 Руководитель Ужурского творческого объединения литераторов «Свеча» с 2005 года. С 2011 года член творческого клуба «Енисейский литератор»  города Красноярск.
В настоящее время работает в крестьянском хозяйстве «Берёзка» в Ужурском районе.  

ЗАКОН О СМИ
«Рассказ не под заказ, просто быль»
К слову «Закон» у русского народа есть много шуток, прибауток, пословиц и анекдотов. В моей голове крутятся выражения: «Закон, что дышло…», «Прав тот, у кого больше прав…», «Кто платит, тот заказывает музыку» ну и так далее.
Однажды на днях, я ознакомился с объявлением, оно было продублировано в двух номерах газеты подряд. Эту газету я уважаю и покупаю еженедельно. Позвонил по указанному  номеру. Информация меня, заинтересовала, но, казус случился. По моей вине и рассеянности. Зрение подвело, вроде и очёчки на нос напялил. Мобила у меня не очень удобная, циферки маленькие. Мне бы громкую связь включить,  я и глуховат немного, но  торопился и всё не мог нащупать нужную кнопочку.
 Объявление было о том, что в соседний с нашим городом посёлок, в сельский совет требуется на работу пастух. Я как, человек творческий люблю уединение, особенно на природе. В былые годы мне доводилось пасти и домашнюю скотину и совхозную. Побегаешь немного за «дурной» коровой, опять же для здоровья полезно, а большее время на травке лежишь.  Думки овладевают на всякие темы, философствуешь. Конечно, погода большую роль играет.
Вот Лариса Долина песню поёт, что: - «Важней всего погода в доме», а по мне так погода должна быть в голове и в мыслях. И хорошо, когда она не пасмурная и дождливая, а ясная.
 От былой пастьбы у меня даже бич хороший, кожаный,  на конце гаечка - сохранился. Хлестанёшь один раз, любая тёлка с первого раза всё понимала и занимала своё место в общем строю.
 Звоню, интересуюсь условиями договора, с надеждой, что может у них и лошадь есть?  Набрал номер, да со слепа не тот, а строчкой ниже, как уже потом выяснилось. Разговор состоялся интересный.  На мой вопрос нужен ли им пастух или уже взяли кого, мне ответили тоже вопросом:
 - А зачем нам пастух? Ты же мужик!
Наверно на председателя попал, думаю я, он-то может по запарке, и забыл, какой работник в  деревне нужен. Голос мужской, усталый. Замотался видать в конец с сельскими проблемами. Но и его понять можно, не сам, же объявления даёт? Для этого замы есть, да бухгалтера разные. Пришлось  ему объяснять:
 - А затем звоню, что девушкам пастухами работать вряд ли захочется, а вы уже в двух номерах газеты печатаете, что вашему хозяйству смотрящий за коровами и тёлками нужен?  Так вот я готов, у меня и бич есть, только коня не хватает.
- Да, говорит мужик, «Мерс» у нас есть, но старенький, с гонором, справишься? А с бичом ты здорово придумал, некоторых тёлок надо в стойло силой загонять, доится, не хотят…
- Ничего, что мерин, с гонором, - отвечаю я,  договоримся. Я сам в годах, но ещё любую кобылу или мерина обкатаю! Бич у меня с присвистом сечёт…
- Тёлок и без тебя обкатают, в нашей работе главное «бабки» выбить.
- И бабки будут довольные, не одна ещё не жаловалась, выпасу ваше хозяйство, все с молоком будут.
- Нет, мужик, ты неправильно понимаешь политику нашего предприятия. Если коровы и тёлки в «запуск» пойдут, то я обанкрочусь. Мне надо чтобы они передком умели работать, а иногда и задом.
- Да это Вы говорю, наверно новичок в хозяйстве, не понимаете, что когда зелень веером раскинется, любая корова на её запах нагнётся, а нагнётся так и зад заработает, это же закон природы. Заодно и землицу удобрит. Кто вас председателем выбрал, молодой вы по голосу-то?
- Как кто? Сходка решила. Надо село поднимать, приобщать к современной цивилизации. Я и денег своих немного потратил, да ещё субсидию обещали. А зачем мне землю удобрять? Мне с грязью бороться надо, не к любой хате подъехать можно.
-Зачем подъезжать близко? Кому приспичит, тот меня завсегда у ворот встречал, иногда со стопочкой, но я харчем беру – непьющий.
- Хорошо, что не пьёшь, в нашем деле голова трезвая нужна, а то порой конкуренты наезжают, норовят свою долю урвать.
- Ничего, успокаиваю я работодателя, из местных, меня многие знают, а из залётных, только цыгане опасные, ну этих я могу и дробовиком пугнуть.
-Ну, добро, приходи ко мне на фазенду, познакомимся ближе, не телефонный это разговор.  То, что в годах, то это ничего, воровать побоишься, с «самодоем» не справишься. Ну а если что: - «Старый конь – борозды не испортит….»
Переговорив, таким образом,  я ещё раз перечитал колонку объявлений «Требуется» и обнаружил следующие строки, которые привожу дословно: - «Подработка девушкам с 18 до 30 лет. Жильё предоставляется, график  работы свободный…»
Вот теперь сижу и думаю: - «Куда я звонил? К какому мне работодателю на встречу ехать?»
Второе объявление мне, что-то не нравится, а вдруг это такое, что страшно подумать? Закон о СМИ запрещает оскорблять даже мысли и чувства читающего люда. Или за деньги теперь всё можно?»




   
        Никогда не говори – никогда!
Повесть
"Литературе я обязан счастливейшими днями всоей жизни. Писатель должен много писать, но не должен спешить..."
А.П. Чехов

От автора: Выражаю особую благодарность одной из четырёх армейских невест, которая по прошествию 35-ти лет, благодаря Интернету отыскала меня во всемирной паутине и напомнила о днях, которые я описываю в этой повести.
Посвящается Байкаловой Любви Гавриловне проживающей в городе Тамбов.

Невезуха или пруха?

Митяю вначале не повезло, но затем невезуха обернулась «прухой». Когда его доставили на место сбора призывников в краевой центр, с синяком под глазом, то «покупатели» прибывающие из воинских подразделений за молодым пополнением, его не хотели брать в свои команды. Внешний вид Митяя вызывал видимо опасения за состояние политико-воспитательной работы по будущему месту службы у приезжающих офицеров и сопровождающих их сержантов. Действительно, опухшее лицо от чрезмерно выпитого спиртного, плюс фиолетовый глаз с рассечённой кожей под ним, взлохмаченные, рыжие, жёсткие волосы на голове, придавали Митяю вид драчливого петуха. Уже поразъехались все друзья, с которыми он в вагоне железнодорожного состава прибыл сюда. С ними отмечали призыв на службу дома, затем продолжили в поезде, затем передрались, затем утром похмелились, помирились и лишь у Митяя остался на память огромный синяк, а впоследствии и шрам на всю жизнь.
В мае в Сибири ещё прохладно, поэтому лёжа на деревянных нарах, слушая бурчание голодного желудка, кутаясь в телогрейку, хорошую-то одежонку, зачем было брать - Митяй явно скучал. Вдруг раздалась команда незнакомого дежурного сержанта, который зашёл в казарму и зычным, командирским, с  хохляцким акцентом голоса прокричал: - А где тут синеглазый? Давай к командиру!
Митяй быстренько соскочил со второго яруса и с радостной надеждой отправился за сержантом. Наконец-то отправят в часть, всё разнообразие, а то подохну тут с голода, за колючей проволокой, как «зэк» последний. Однако ему повезло, усталый капитан, перебирая бумаги с личными делами призывников, не поднимая глаз на вошедших произнёс:
 - Дмитрий Спиридонов? Хватит тебе валяться на нарах, покупателей с неделю не ожидается. Если деньги есть, то можешь ехать домой, вызовем позже»
-Ха, повезло-то как, мамка плакала, провожая, а сейчас-то обрадуется, живой вернулся, пусть с синяком, но не груз, же 200.
- Да товарищ капитан, денег я найду, мне копеек на телефон, хотя бы…
 Тут сержант опередил командира и как награду вручил Митяю 10 копеек:
 - На, звони, да мотай пока, пусть глаз тебе в порядок приведут, а то до осени останешься. Перспектива остаться не призванным до осени, Митяя не устраивала, а возможность потискать свою Тамарку, да ещё с неделю погулять дома, было бы не плохо, тем более ещё не всех друзей призвали, и проводы в их городке продолжались.
Схватив вещь мешок, Митяй уже через минут пятнадцать был на ж/д вокзале и по автомату набирал телефоны друзей, с которыми учился в техникуме. По причине учёбы он и так уже просрочил срок призыва, шёл на год позже. У него в голове желания раздваивались: и в армию охота,  пора уже, его одноклассники со школы  год прослужили, но возможность погулять придавала энергии, и уже через час ему Серёга Коврижкин привёз 10 рублей на билет, ещё и на пирожки осталось.
Мамка дома, что-то сильно не обрадовалась возвращению сына из армии, первые её слова были:
 - А что мне теперь ещё проводины устраивать трёх дневные? Я уже письма жду, куда тебя отправили служить, а он до службы не доехал, получил ранение и домой. Ну, ты весь в деда, тот до фронта не мог три раза доехать, всё его эшелон бомбили, и ты видимо по своей отцовской родове пошёл.
Но, делать нечего, как говорится: - Принимай маманя сына!
Неделя прошла, на одном дыхании, проводы друзей с весёлыми и не очень застольями/наши-то уже в Афгане были/, чередовались танцами в парке, проводы затем девчонок по домам, отсыпанием и опять по кругу. Когда по телефону позвонили с военкомата и сказали, что надо прибыть и куда прибыть, Митяй уже плохо соображал, но одна мысль в голове засела намертво: - Надо без эксцессов добираться, а то девки засмеют. В то время не призванным на службу считалось позором.
На этот раз на уже знакомом Митяю месте сбора в краевом центре он долго не задержался. Команду сколачивали видимо в спешном порядке, подскребали новобранцев понемногу из всех союзных республик. В одном строю перед казармой временного содержания призывников выстроились русские, отдельными группами, азербайджанцы, грузины, немного армян и представителей из Чечни. Перед строем прохаживался в подогнанной по телу, парадной форме старший сержант кавказкой или восточной внешности. Он с большим трудом пытался придать строю ровное, приличное построение, но будущие воины норовили взять его в круг и выведать очень важную военную тайну: - Куда едем, товарищ сержант и когда?
Наконец сержанту надоели вопросы в разнобой и он покраснев от злости прокричал команду: - А ну, становись в две шеренги, если хотите, чтобы я с вами разговаривал!
Призывники, наступая друг другу на ноги, толкаясь, кое-как выстроились.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на лево…. Приближался старший офицер, майор. Доложив ему, как положено по форме, что призывники построены и готовы к отправке, сержант сделал шаг в сторону. Офицер видимо не раз уже приезжал за молодым пополнением, поэтому знал, что интересует молодых, будущих солдат:
- Бойцы! Мы отправляемся в нашу доблестную, имеющие свои давние традиции часть. От каждого призыва в свой музей мы везём землю, откуда прибыло пополнение. Из Сибири вы первые, поэтому попрошу местных ребят вон там у заборчика наполнить вещь мешки землёй, там и лопата. Среди вас я вижу представителей многих национальностей. У кого есть с собой земля предков, то можно высыпать в общую кучу. Это будет символизировать нерушимый союз наших народов. Выполнять!
Но прежде чем выполнить команду офицера из строя вновь раздался голос: - А куды мы едимо? Оказывается, среди призывников были и представители Украины! Офицер улыбнулся:
 - Пока сказать не могу, но судя по внешнему виду старшего сержанта, неужели сами не догадываетесь?
Тут уже  самовольничал сержант: - Куды, куды, в Ташкент едем – он город хлебный!
 После того, как более, менее удовлетворённые новобранцы набили землёй 10 вещевых мешков земли, куда некоторые ребята из азиатских республик ссыпали завязанную в носовые платочки землю своих предков, вновь раздалась команда сержанта: - Строиться в шеренгу по два!
Майор, затоптав окурок папиросы, сделал следующее заявление: - Через два часа подъедет автобус, и мы отправляемся в аэропорт, товарищ старший сержант проводите команду в казарму, пусть не разбредаются по территории.

Тамара

Тома Медведкова жила на «Сахалине». На окраине районного центра, где жил Митяй, располагалась воинская часть. Это был другой мир, не совсем ещё понятый Митяем, со своим укладом жизни, с пятиэтажными домами со всеми удобствами, где тебе и ванна и туалет. Ребята со станции все жили в частном секторе, с удобствами на улице, возможно, поэтому между группировками молодёжи время от времени вспыхивала война. Иногда это были просто стычки, а иногда и устраивались специальные набеги под девизом «Бей, кто попадётся». В ход шли ремни, палки от штахетных оград и палисадников, специально готовились «кастеты», доходило дело и до «обрезов». Скорее всего, тут играла молодая кровь, требующая выхода излишек адреналина, потому бои местного значения молодёжи со станции шли и между местными с «Колымы» и «Города». Достаточно на танцах было пригласить незнакомому парню девушку, как местные «орлы» разогретые лёгким и от того доступным, дешёвым вином, выясняли:
- Кто таков и откуда?
 Походы друзей, одноклассников провожать девчонок после танцев на «Сахалин» или в другое место города не всегда заканчивались мирно. Для безопасности, после танцев группировались по направлениям и шумной толпой шли ночью по бетонной, затемнённой дороге ватагами, пугая мирно спящих стариков и тревожа придомовых собак. Прибыв на чужую территорию, разбредались по домам, подъездам влюблённые парочки. А дальше, кому, как повезёт. Кому везло в любви, кому везло не битым возвратиться домой.
В любви везло не многим, вернее везло, но не так, как хотелось бы 14-ти летним, взрослеющим пацанам. Были и поцелуи до потемнения в глазах, бывало, что и рука вдруг окажется под кофточкой, где вздыхала такая желанная, но пока недоступная плоть. На этом всё и заканчивалось у многих. С «ломотой» во всём теле, шмыгая носом, возвращались женихи по домам, когда уже первые и последние петухи пропели. За всех ручаться нельзя, даже за близких друзей, но Митяй свою Тамару почитай два года провожал.  Без всякой надежды на взрослую любовь, просиживал в подъезде двухэтажного деревянного дома.
Однако время шло, была последняя весна перед армией, и надо было заявлять права на любовь. Митяй уже дома подкатывал с разговорами к матери с намёком о женитьбе. А что? Техникум закончил, работал уже, можно и женится, молодая жена два года подождёт, главное не упустить! На что мудрая и добрая мама всегда находила вопрос, на который Митяй не мог ответить так, чтобы убедить сорокалетнюю маму:
- А я, что на танцы с твоей женой ходить буду? Или ты хочешь, чтобы я нянчилась с твоим дитём, а она одна уйдёт на танцульки? Нет, дорогой сыночек, ты уж отслужи, а если девчонка путная, то и так дождётся. Не ты первый, не ты последний… - так отвечала мать Митяю, и он понял её слова по-своему.
- Значит надо быть первым! Не дождётся, то не так обидно будет за время, что просиживал под дверью.
Запретную дверь Тамарка открыла сама, когда уже перевалило далеко за полночь, наступило 12 апреля – День космонавтики, эту дату Митяю не забыть, 11-го ему исполнилось 19 лет и они до танцев, во время танцев и после отмечали это событие всей компанией, бегая за плодово-ягодным вином по рубль две за бутылку. Даже девчонки не отказывались, хотя предпочитали «шипучку», тоже шампанское, но красное и подешевле.
После танцев и проводин, Митяй уже, как всегда нацеловавшись до опухлости губ, подумывал об обратном пути, но Тамара, вдруг освободившись от объятий жениха, подошла к своей двери, приоткрыла её и поманила Митяя:
 - Пойдём в мою комнату, наши спят в своей спальне, потихоньку ко мне пройдём. Вчера гулянка у них была, не услышат…
Какая это была ночь, описывать не будем, но проснулся Митяй часов в 10-ть первой половины дня, от слов Тамариной мамы. Лицо, по годам ещё молодой женщины было припухшим от вчерашнего застолья, глаза ничего удивительного не выражали, в них стоял вопрос:
 - Как из создавшейся неловкой ситуации, сделать выгоду для своего отравленного организма? Она, пошатываясь, тупо смотрела на молодых людей в кровати своей дочери. Затем узнав в девушке свою Тамарочку, задавала конкретный вопрос:
 - Ну, что зять? Где бы взять?
Впрочем, она сама же на него и ответила:
 - А какой ты зять и что с тебя взять!
 Через час она вновь толкнула дверь, теперь уже бывшей девичьей спальни и позвала молодых к столу, на котором была нехитрая закуска и бутылка водки….


Первая самоволка

Новобранцы забились в угол казармы и разлеглись по нарам. Два часа ожидания казались вечностью. Митяй неожиданно  для себя, почувствовал, что можно попытаться  завоевать среди мужиков небольшой авторитет. Он соскочил с деревянных досок нижнего яруса и, видя, что их сержант находится в противоположном углу казармы с такими же начищенными, с иголочки сержантами других подразделений, начал проводить полит агитацию среди своей разношёрстной команды:
- А что мужики, надо бы отъезд отметить, я здесь магазинчик знаю недалеко, успеем. Только помощник мне нужен, забор высоковатый. У кого какие деньжата остались? В части всё равно отберут старослужащие. Скинулись. Митяй и ещё один новобранец, как оказалось позже,  был он с одного города с Митяем, но жил в районе «Колымы», поэтому до призыва судьба их не сводила раньше. Парень, как парень, высокий, статный, но немного растерянный. Таких ребят называли «маменькин сынок». Он был после 10 класса призвался, по возрасту на год младше Митяя, поэтому пришлось всю инициативу до конца, Митяю брать на себя. Ребята подошли к своему сержанту и попросились в туалет, который располагался на территории.
- Давайте мигом, а то автобус подойти может  раньше назначенного времени.
За туалетом было узкое пространство между забором и выгребной ямой. Осторожно прощупав ногами хлипкий настил из досок, которые перекрывали выгребную яму,  Митяй дал команду Сашке, своему подельнику-добровольцу:
 - Тут поосторожней, а то провалишься в клоаку! Вставай к забору, согнись, держись покрепче, я перелезу и буду минут через двадцать. Никуда не уходи и жди меня здесь, примешь груз, а я затем через КПП пройду пустой.
 Взобравшись на товарища, Митяй дотянулся до края забора, подтянулся, зацепился за колючую проволоку и с шумом свалился по другую сторону. Приземлился удачно, лишь слегка порвал телогрейку. Схватив взятый с собой рюкзак и брякающие в нём деньги, он пулей помчался к магазину. Проведённые четыре года и шесть месяцев учёбы в железнодорожном техникуме в краевом центре на отделении «говна и пара», так он называл факультет «Водоснабжение и канализация», позволяли ему легко ориентироваться на привокзальной площади. Пункт сбора призывников был недалеко от вокзала, а бывшие студенты раз в месяц обязательно ездили по родным гнёздам с целью запастись провизией и выпросить у родителей хоть немного деньжонок. Стипендия была тридцать рублей, но и её Митяй получал редко из-за пропуска занятий. Частенько уезжая домой, он гулеванил с девчатами не только выходные, но прихватывал ещё и понедельник. Поэтому магазинчик в дальнем углу привокзальной площади служил частенько местом распития на дорожку, подальше от глаз милиции. Звеня рюкзаком, в котором мелочи было больше чем бумажных рублей, Митяй ворвался в магазин и высыпал содержимое перед ошарашенной продавщицей: - На все!
-Чего на все? Глядя на запыхавшего, дышавшего через раз паренька в разорванной телогрейки, их рукава которой торчала вата, с уже багровым и переливающимся всеми цветами радуги синяком под глазом, ёжиком торчавшими рыжими волосами на голове, продавщица растерялась.
- Чего, чего – водки конечно! Отказать такому покупателю было трудно и, опасаясь неизвестно чего, женщина стала пересчитывать мелочь и выставлять бутылки. Набив почти полный рюкзак, Митяй также пулей помчался обратной дорогой. У забора  Сашка был на месте, возникла проблема, а как перебросить рюкзак, чтобы водка не разбилась?
- Саня, ремень есть? Привязывай к нему свои штаны и перебрасывай мне, иначе не получится. Промучившись ещё минут десять, находясь в тревожном состоянии, чтобы кто не увидел с этой или не дай Бог с той стороны Митяй привязал груз и дал команду: - Тяни понемногу.
На самом верху забора, Сашкины брюки отвязались от ремня и рюкзак, жалобно звякнув, зацепился за колючую проволоку и повис. Ни Сашка, ни Митяй дотянутся до него, не
 могли. Ладно, водка, чёрт бы с ней, но штаны повисли на заборе тоже…
-  Жди меня Сашок, я на КПП, сейчас подойду. Повторим акробатику и достанем. С невозмутимым, беспечным видом Митяй приблизился к проходной и нагло пошёл мимо застывшего на посту солдатика.
- Стой! Сюда нельзя, закричал часовой и перегородил Митяю дорогу.
- Это тебе нельзя на посту без оружия – грубо оттолкнув часового, Митяй бросился бежать на территорию, пропетляв между казармой, какими-то сложенными штабелями досками, он юркнул за туалет.
Сашке, видимо надоело ждать Митяя, и он решил проявить инициативу. Нашлась на вид крепкая доска, один конец которой будущий воин Советской Армии упер в забор, а второй край, упёрся в строение туалета. И надо же ей было сломаться, как раз над выгребной ямой. Толстая доска сломалась на сучке, а перекрытие из трухлявых дощечек не выдержали и Сашка по пояс провалился под туалет. Как вы помните, был он в одних трусах и это, возможно, спасло его от гибели. Засучив в жиже ногами, руками он успел зацепиться за опалубку строения из брёвен и не утонул совсем. Глаза у будущего воина были навыкате от страха, зловоние и поднявшиеся,  ведомо, откуда мухи, пикировали, над его головой, облепив по пояс. Сашка вылез кое-как, брезгливо соскабливал с себя жижу и рыдал, как девчонка, которая получила двойку за выученный урок. Увидав Митяя, он перешёл на всхлипывания и причитания:
 - Как я в армию без штанов поеду? До него ещё не доходило, что до армии ещё далеко, надо ещё в строй попасть, а как в одних трусах и с такой вонью?
Митяй снял с себя фуфайку. Всё равно в Ташкенте она не нужна, обернул Сашку, силой поставил его раком к забору и осторожно, чтоб самому не запачкаться с большим трудом держа равновесие, уцепился за колючую проволоку. В его руки вонзились шипы проволоки, но что делать? Положение у Сашке, пожалуй, было хуже, пришлось терпеть, хотя охота было орать от боли.
- Эх, сынок ты маменькин, в армии форму дадут, сейчас твои достанем. Митяй начал вначале отцеплять рюкзак.
Сашка шипел внизу: - Ну, её на хрен водку, ты штаны распутай! И Сашка, опять заплакал.
Брюки так вцепились в проволоку, что разматывать их было трудно, да и некогда. Спустив осторожно спиртное, Митяй рванул за штанину и отдал Сашке, что осталось в руке. Добрый кусок штанины так и остался на заборе.
Сашкины трусы пришлось выбросить, он натянул на голое тело укороченные с одной стороны брюки. Так и пошли, впереди Митяй с рюкзаком водки, сзади ковылял Сашка с укороченной наполовину одной гачей, обутый в китайские кеды в которых хлюпало. Фуфайку тоже пришлось выбросить, но всё равно Санёк источал запах, от которых у Митяя дух захватывало.  Сашка гнусавил:
 - Ну и что говорить-то будем? Собак здесь нет, куда я штанину дел?
 Им повезло, по пути им попалась колонка, возле которой горе-призывники обмылись кое-как, а чтоб немного приглушить запах, Митяй открыл бутылку водки, добрую половину вылил в Сашкины кеды. Оставшееся в бутылки спиртное они выпили с горла. Подбодрённые таким образом парни двинулись к месту сбора. Возле казармы уже выстроилась их команда и шла перекличка. Благо, что призывники стояли к самовольщикам спиной и их возвращение не заметили ни офицер, ни сержанты. Успев, отметится Митяй с Сашкой общей колонной пошли к КПП на посадку в автобус. На КПП часовой, узнав Митяя, хотел что-то доложить офицеру, но увидев злое лицо Митяя и его сжатый кулак, решил благоразумно промолчать. Новобранцы, идущие рядом с гонцами за водкой, недоумённо поглядывали на них, шмыгали носами, но вопросов не задавали, все загрузились в автобус.
В автобусе рюкзак с водкой наполовину опустел, пили втихушку, прячась за спины товарищей. На аэродром уже въезжали с песней:
«Только две, только две зимы,
Только две, только две весны,
Отслужу, отслужу как надо
И вернусь…»

На лётном поле расположились прямо на первой весенней траве и понемногу посасывали их горлышек  бутылок. Остаётся удивляться, как распитие спиртного оставалось незамеченным офицером и сержантами. Как бы там не было, но когда подготовка самолёта окончилась и поступила команда загружаться, то некоторых призывников пришлось поддерживать под руки при восхождении на трап. В салоне, их встретила миловидная стюардесса и предупредила о соблюдении дисциплины во время полёта. Рейс был особый, «тушка» была предоставлена одним будущим воинам, а учитывая их состояние, предупреждение было не лишним. Половина призывников была изрядно навеселе. Митяй предусмотрительно отстал от Сашки и расположился в самом хвосте самолёта. Санёк было дёрнулся пересесть к земляку, но команда майора заставила его вернуться на место:
- Прекратить хождение по салону. За несоблюдение приказа по прибытию на место службы, могу посодействовать. У кого-то служба начнётся с гаупвахты!
Митяй ещё на лётном поле рассудил, что дальнейшее пребывание с Сашкой может кончиться плохо для его авторитета, нахватало получить какую-нибудь кликуху, типа «засранцы»! Вылитая водка в кеды  Сашки не совсем перебарывала запах общественного туалета. Перед тем как раздать  остатки водки из рюкзака, Митяй взял себе ещё бутылку, пробрался по проходу самолёта почти по пластунски, чтоб не увидел майор и чуть ли не силой влил в Сашкино горло, конечно, не забыв и себя, но без закуси Митяй уже много не осилил.
Как бы там не было, но вернувшись на своё место, Митяй почувствовал, что отрубается. Сказалось нервное напряжение и усталость от пережитого. На Сашку же, видимо приключения подействовали в обратную сторону, и он подогретый водкой, пытался прорваться теперь к Митяю. Сидевшие с ним рядом призывники с солнечной Грузии успокоили не без помощи тумаков пьяного сотоварища, а потом, брезгливо затыкая носы, постепенно начали отсаживаться от затихшего Санька. В образовавшимся свободном пространстве Сашка свернулся калачиком на двух сиденьях и заснул.
Уснул и Митяй. Проснулся он от того, что самолёт стало потряхивать.
- Ну, наконец-то посадка. Где там Ташкент?
Митяй видел, как за окном иллюминатора промелькнули облака, тряска закончилась, но внизу было опять что-то белое. Что за облака такие многослойные? От непонятного появилось беспокойство, тем более, что голова с похмелья ещё плохо соображала. В салоне самолёта в связи с посадкой, вначале устаканилась гробовая тишина, все кто мог с недоумением упёрлись лбами в круглые оконца. Ребята, сидевшие ближе к проходу, наконец-то не выдержали и почти хором стали возмущаться: - Что вы там за диво увидели, как там с высоты Ташкент большой?
Опять же первый сообразил Митяй:
 - Мужики! Да это же снег! Сомнения развеяла появившаяся в салоне стюардесса: - По метеоусловиям города Норильска, аэропорт Алыкель не принимает. Наш самолёт садится на аэродром посёлка Хатанга.
Вот тебе и Ташкент – город хлебный, промелькнуло в голове Митяя, и он с тоской вспомнил о своей телогрейке, брошенной в общественном туалете на призывном пункте.

      Север – край сильных!

         

Город Норильск. Проспект им В.И. Ленина. Фото начала 80-х годов.

Первое, что увидел из наглядной агитации будущий солдат, инженерно-технических войск прибыв после двухдневного пребывания в Хатанге в свою часть – был ярко красный «бан
нер», как его сейчас называют. На строевом плацу, почти во всю его длину, было натянуто полотнище и метровые, печатные  буквы напоминали будущим воинам, прибывшим в карантин для прохождения «курса молодого бойца» о том, как надо стойко переносить все тяготы воинской службы на севере. Часть и её штаб располагались недалеко от города Норильска. За 69 параллелью школьного глобуса, который любили рассматривать вновь прибывшие солдаты, набранные из многих союзных республик,  Митяю предстояло тянуть солдатскую лямку два долгих года. В то время ему казалось, что эти лучшие годы придётся вычеркнуть из своей жизни. Инженерно-технические войска оказались тем же стройбатом, только работали они больше, а материального подкрепления не было вообще, если не считать 3-80 на сигареты или на конфеты. Тратили их воины по своему усмотрению с разрешения старшины в солдатской чайной, кому, что было нужнее. Повезло в одном, вся рота была набрана из молодых с одного призыва, лишь сержанты были дембеля с вольной Украины и «воспитывали» молодёжь строго по уставу. Дедовщины можно сказать в роте не было.
 Можно долго описывать события солдатского быта, и я думаю, это было бы достаточно интересно, но вернёмся к нашим баранам. Да простят меня девушки, к невестам новобранца Спиридонова.
Тамара, первая девушка, ставшая женщиной 12 апреля, как любил прихвастнуть перед парнями Митяй, полетела в космос по его Митяевой воле. Да так полетела, что испытание на верность не прошла впервые же полгода, а может быть и раньше. За три месяца Митяй получил от своей невесты всего два письма, первое в первый месяц службы, а последнее пришло после долгого ожидания и лучше бы вообще не приходило. Тамара писала, что у ней брат погиб, несчастный случай. Она уже работала в магазине продавцом, целыми днями занята, а про вечера ни слова. Вообще ни письмо любимому, а отчёт какой-то о своей жизнедеятельности. Ни тебе, жду, люблю, целую, ничего не нашёл Митяй, как не крутил листочек из ученической тетради. Ни одного ласкового слова, а они так нужны в армии…
Обиженный солдат и написал своей любви, что, дескать, наверно вечерами времени на всё остальное хватает? Угадал Митяй, что и подтвердилось позже спустя год с небольшим, когда ему удалось на пять дней заскочить домой на побывку. Будучи уже делегатом комсомольской конференции в штабе армии, который находился в городе Новосибирске, командование уважило просьбу ефрейтора, кандидата в члены КПСС, заместителя командира передовой роты по комсомольской работе. После конференции, уже не солдату, а ефрейтору, Митяю продлили срок командировки, и он смог побывать дома.
Приехав домой на поезде утром, он едва дождался вечера, благо день был субботний. Значит, вечером будут танцы, а ещё надо успеть заскочить и забрать Тамару с работы. Кое-как наспех, прослушав  все новости от мамы, ближе к пяти часам, он уже переодетый в гражданку, заторопился на  встречу с невестой. Парадную форму с лычкой ефрейтора, он предусмотрительно, во избежание ненужных расспросов припрятал в шкаф, не то, чтобы стесняясь эмблем «Мабуты», но род  войск, где служил Митяй, не пользовались успехом и вниманием девчонок. А ребята вообще могли на смех поднять:
 - Глянь тика?  «Мабута» пришла! А за лычки ефрейтора, могли и морду начистить в конце танцев. Лучше от греха подальше.…  Так что Митяю особо гордиться перед молодёжью в принципе было нечем. Это у себя в роте, в батальоне, в части он авторитет, а здесь на гражданке на устах сверстников бытовала и пользовалась особым вниманием поговорка, что «Лучше иметь дочь – проститутку, чем сына ефрейтора» и с этим приходилось считаться.
Нарвав в огороде у мамы разных цветов, какие ещё сохранились, заверну букет в газету, он помчался на встречу с невестой. Пыл его любовной радости охладил её внешний вид, выглядела Тамарка не ахти. Потусклый взгляд усталого человека, неряшливая и выцветшая кофточка, помятая юбка и при первом встречном поцелуе устоявшийся со временем привкус сигарет и застарелого перегара, больших эмоций не вызвали. Первая фраза невесты прозвучала так:
- А, что приехал? Пошли домой, я одна живу, все мои померли. Пузырь возьмем, да помянем…
После распития бутылки  портвейна три семёрка, которое годилось больше для покраски заборов, Тамара ожила и предложила взять чего ни будь покрепче. Оставив ненадолго своего жениха, она сбегала к соседки и одолжила бутылку самогонки.
- Митька, какие танцы! Сами погуляем и потанцуем, я в сад больше не хожу, некогда мне.
С такими словами Тамара разлила сама по пол стакана вонючей жидкости, а затем потащила солдатика в мятую постель не убранную с утра, а может и вообще не убираемую.
Пришёл Митяй домой под утро, а по дороге одна мысль сверлила голову:
Права была мать, это не жена!
- Так для постели на первое время неплохо же было? 
– возражала ему молодое, удовлетворенная плоть.
Ладно, впереди ещё три вечера, натрахаюсь от души с запасом, а впереди ещё год службы, поживём – увидим…

Рыбка – Танюшка

Вторая встреча с девушкой из поселка Кайеркан, произошла в электрички. Митяй ехал в штаб своей части для получения почты. В добротном обмундировании полевой формы в офицерских сапогах, воротничок, подшитый с каёмочкой, начищенной до блеска бляхой, он выглядел неплохо. Расстегнув шинель Митяй с интересом поглядывал на девчонок.  Заприметили и они бравого солдатика, это были три девушки щебетуньи. Подошли сами и уселись рядом на свободные места.
_- Ой, девочки, какой солдатик симпатичный, с вещмешком, наверно домой собрался? – спросила одна, самая боевая?
- Симпатичный, рыженький, только худенький правда и наверно голодный? Она тут же развернула пакет и протянула его Митяю. Из пакета дохнуло домашними пирожками, отказаться было невозможно. Уплетая пирожки с мясо, луком и яйцом Митяй совсем не подумал, что от него сейчас воняет на весь вагон промёрзлой и продуваемой электрички луком. С полным ртом, он объяснил девушкам, что ему скоро выходить.
- А слабо, к нам в гости проехать? Скажешь, что проспал, электричка раз в сутки ходит, завтра заберёшь свою почту.
Перспектива самоволки не очень радовала, но с другой стороны, мог, же он проспать действительно? А была, не была, девчонки вроде бойкие, но ему приглянулась третья скромница, которая всё это время помалкивала, бросая на него украдкой взгляд красивых, загадочных глаз.
Девушки оказались поварихами и все втроём приехали на Север по оргнабору и работали в столовой для рабочих горно-металлургического комбината. Весь вечер в общежитии молодёжь занималась разговорами, но без спиртного. Беседы и расспросы друг о друге прерывались лишь для того, чтобы усадить Митяя за стол и угостить очередным вкусным блюдом. Спать уложили Митяя на пол на голом матраце, больше ничего не было. Под голову бравый солдат приспособил шинель. Всю ночь Митяй не спал, слушая сопение девчонок во сне:
 - Вот он локоть, да не укусишь? А что ещё надо сытому солдату? Любви конечно. Он потихоньку  встал, подошёл к кровати понравившейся Танюшки, фамилия у неё забавная оказалась – Рыбкина.
- Рыбка моя, прошептал Митяй, усаживаясь на край кровати, я в туалет хочу, да и покурить надо. Девчонки-подружки предусмотрительно захрапели и отвернулись к стенкам. Это движение девичьих тел придало уверенности солдату.
- Ишь ты, понятливые, наверно не в первый раз парней приглашают. Он наклонился ниже, шепча какую-то несуразицу, одновременно пытаясь примоститься рядом на кровати девушки. Танюшка, маленькая, стройненькая девочка, место бы хватило, но откуда силы взялись, она грубо столкнула Митяя на пол. Он с грохотом упал под хихиканье подружек.
Усевшись на кровати, Таня громко и гневно предложила: - Кобелек армейский, иди лучше в туалет, а то обмочишь мне матрац!
-Солдатик, ты кровати перепутал, засмеялась соседка, ложись ко мне, поместимся.
Какие уж тут любовные утехи подумал Митяй, отправляясь в ванную комнату. Так до утра, примостившись на унитазе, Митяй и просидел, высаживая одну за другой сигареты. Когда они кончились, он вернулся в комнату, в темноте молча, оделся и вышел в заснеженную Каерканскую ночь. Бодро дошагал до станции, где его и подобрал дежурный патруль.


Результаты второй самоволки

Уже на гаупвахте в своём гарнизоне, Митяй обдумывал создавшееся положение в плюсах и минусах. С одной стороны, наелся до отвала, узнал адрес Танюшки, напишет ей нежное извинительное письмецо – это плюс. Если выгонят с почтальонов – это плохо, на оставшиеся 8 месяцев службы, работать на стройке лопатой ему не хотелось, но всё обошлось и даже повезло.
Забрал его с гауптвахты командир роты, прапорщик Рябов. Этот круглый во всех измерениях командир взвода  желал всюду быть первым, ибо знал, что дополнительных звёздочек ему на погоны не светит, а самолюбие его было большим.
-Слушай ефрейтор, мне надо к Дню Советской Армии организовать выступление от роты художественной самодеятельности. Будет смотр дивизии, займёте первое место, звание повышу и отпуск дам. Сможешь?
Как было солдату отказаться, тем более кое-какие навыки были ещё со школы:
- Смогу товарищ прапорщик! Гаркнул проштрафившийся солдат, в доску разобьюсь, но сделаю, добавил, уже не по Уставу неглупый Митяй. Самодеятельность - этото значит подготовительные занятия, освобождение от многих построений, а главное от работы на лютом  морозе под 50 градусов или во время «чёрной» пурги. Случались и такие напасти на Севере в крае сильных.  Когда оттепель, то непременно начиналась  пурга, бывало в такой снежной круговерти погибали солдаты даже на строевом плацу не найдя дороги в казарму. Они просто кружили по кругу, ничего не видя вокруг, а в результате их находили замёрзшими. Такие катаклизмы природы и называли «Чёрными пургами»
Смотр состоялся, их рота заняла первое место. Обещанные награды Митяй не получил, но был переведён для работы в клуб дивизии, где выдавал литературу офицерам и солдатам, помогал радистам, читал запоем книги.  А иногда и спал, прямо на столе подложив под себя подшивки газет, укрывшись шинелькой.
«Солдат спит – служба идёт»

Задуманное по отношению к Танюшки Митяй выполнил, написал письмо и даже получил ответ с приглашением, после службы или в о время законного увольнения приезжать в гости. Дальнейшие дела и хлопоты захватили Митяя полностью, некогда было и увольнение просить. И лишь спустя два месяца он получил ещё одно письмо от своей рыбки, где она сообщила, что уплывает за своим «Карасём» на материк и выходит замуж.
-Не судьба – значит, подумал Митяй, и вспомнились  ему лишь почему-то пирожки. Да и что было ещё вспоминать? Даже поцелуя не сорвал, вспомнил, правда, грохот от своего падения с кровати и стыд перед девчонками. Надо было в другую кровать нырнуть, но в то время, это было бы сверх наглостью, а вдруг девка бы опозорила, та могла языком такое ляпнула, что желание пропало бы на любовь на многие годы.

              Город  Дудинка

 Войсковая часть вела не только строительство военных сооружений необходимые для обороноспособности северных рубежей нашей Родины, но и, выполняя решения партии, поддерживала тесную связь с местным населением районов крайнего Севера. Видимо у начальника политического отдела было запланировано участие в совместном концерте художественной самодеятельности. Ну а кого отправлять, если не победителя дивизионного конкурса? Так команда Митяя начала подготовку к поездке в город  Дудинка. Хотя этот городок и располагался неподалеку от их места базирования, но никто из солдат там, ни разу не был. А побывать, как на экскурсии в городе, увидеть мощный для всей Сибири порт на могущественном Енисее хотелось многим. Собирали артистов всей ротой. Подготовка внешнего вида велась тщательно, готовились и подгоняли форму, словно ребята уезжали на дембель. А как же, там же девушки будут! А как любил говорить их старшина: - «Солдат должен быть в увольнении, подтянут, чисто выбрит, до блеска начищенных сапогах и чуть помедлив, улыбаясь, добавлял, и слегка поддат, но только слегка, для храбрости перед женским полом!» Этот монолог прапорщик повторял почти ежедневно перед строем во время вечерней поверки, стоя перед полураздетыми солдатами и покачиваясь с каблука на носок в своих всегда начищенных офицерских, яловых сапогах. И лишь тогда, когда личный состав дружно заканчивал хором последние слова старшины; - «Слегка поддат», следовала команда – «Рота, отбой!»
Чтобы не обижать старшину, со всей роты собрали какая была у кого наличность,  «наслегка»  денег явно было многовато, но не раздавать, же обратно?
Электричка пришла в Дудинку часов в пять, до начало концерта время ещё было, поэтому их лейтенант сопроводил агитбригаду в общежитие местного порта, где они и разместились по комнатам. На шесть была назначена небольшая экскурсия по городу, и в семь часов должен был начаться концерт.
Здесь необходимо некоторое отступление от изложения последующих событий. Для полного восприятия происходящего необходимо знать немного подробнее о молодом лейтенанте Карпове, который их сопровождал. Лейтенант Карпов, только что окончил институт, и чтобы до конца отдать долг Родине, должен был год прослужить в войсках, а там уж дальше выбирать свой жизненный путь самостоятельно. Остаться служить или увольняться и работать по специальности, полученной в институте. Был он холост, чуть постарше своих солдат, поэтому все их желания были ему не чужды. Поэтому он прикрыл глаза, когда во время экскурсии двое солдат отпросившись в магазин, и вернулись явно не только с конфетами и печеньем,  их штанины через шинели, немного оттопыривали. Все помнили заповедь старшины:
 «Слегка….»
 Лейтенант Карпов был назначен на должность заместителя командира батальона по комсомольской работе, которую до этого исполнял наш Митяй, теперь он был первым помощником лейтенанта, организовывал концерты к различным праздникам.  Поэтому отношения между лейтенантом и ефрейтором сразу сложились дружеские. Владимир, так звали литёху, знал много интересного, он активно обсуждал со всеми солдатами обстановку в стране в мире и его отношения не всегда совпадали с тем, о чем говорили старшие офицеры из политотдела. Что в конце концов для него очень плачевно кончилось, его исключили из комсомола и уволили из армии.
Концерт начался сводным хором наших ребят, которые были подтянуты, выбриты, ну и так далее. Впереди выстроенных бравых солдатушек, стояли местные девушки из ГПТУ и по залу гремело:
«Через две, через две зимы,
Через две, через две весны…»

Митяй косил глазом на симпатичную девочку, вторую справа и едва успевал за всеми влиться в общую тональность:

«Отслужу как надо и вернусь!»

После концерта, за кулисами хлебнув ещё раз прямо из горлышка для храбрости, Митяй подошёл к понравившейся ему девчонке и так немного развязанным языком предложил проводить её до дома.  Девушка широко открытыми глазами, махнула ресницами и спросила: - А вас разве отпустят?
- Если дама не против, мы завсегда готовы! Как поручик Ржевский, Митяй явно блефовал, но отступать было не в его правилах. Он уже для себя решил, что если литёха не отпустит, то он просто сбежит и придёт сам на электричку. А докладывать  в политотдел, лейтенанту о том, что у него сбежал солдат во время поездки, было не в его интересах. Тем не менее, Митяй всё же подошёл к лейтенанту и показывая глазами на маленькую, симпатичную  метисочку, которая натягивала пальто с белым песцовым воротником и бросала на Митяя ожидающий взгляд.
- Товарищ ефрейтор, а вы отдаёте себе отчёт, что с вами будет, если вы не вернётесь к утренней электрички?  Отходит она в шесть часов утра, а самовольное отсутствие более суток – это трибунал, пешком 26 километров по тундре, вам не пройти, придётся сидеть на вокзале, а мне, что докладывать по прибытию в часть?
- Да я раньше приду, мне бы проводить девочку, обещал же, да и честь мундира, как опозорить? Митяй юлил, как мог перед лейтенантом и всё же выпросил его разрешения.
- Ну, Митяй не опозорь «мабуту» - подшучивали ребята, втихоря засовывая ему в карман шинели бутылку вина. О результатах доложишь по прибытию.
- Есть, доложить по прибытию! – Митяй, как положено, отдал честь, повернулся через левое плечо и подскочил вконец напуганной и ничего не понимающей девочки.
- Ну, что милая! Шевелись, пока не передумали, на улице оденемся.
Когда они выскочили в сумрачную, полярную ночь, снежок позёмки или начинающей пурги проглотил их полностью, заставив взяться за руки и пригибаясь к уже заметённой наполовину дороги двигаться навстречу мигающих фонарей и окон двухэтажных деревянных домов. Благо Любава-забава, на ходу познакомились, дорогу знала. Шли, а вернее брели минут тридцать, пока Люба не толкнула одну из дверей, длинного одноэтажного строения. Это было их общежитие.
-  Всё, заходи, а то замёрзнешь – прокричала девушка, стараясь перекричать шум ветра. Девчонок нет, они до утра не придут, отмечают день рождения, я чай согрею, посидим , а там может и погода утихнет.
- И у меня к чаю есть, доставая бутылку вина, ответил Митяй.
- Не повело тебе солдатик, а может наоборот повезло, я совсем не пью, тебе больше будет.
- Что я алкаш одиночка? Один не буду, чай так чай.
Неожиданно для Митяя Любаша оказалась интересным собеседником, они болтали обо всём и вроде бы не о чём, но когда Митяй взглянул на часы, то было уже половина пятого утра. За замёрзшим окном полярной ночи ничего не было видно, но ветер вроде утих. Наспех одеваясь, Митяй заторопился в общежитие порта, Любаша-недоваша напросилась провожать, мотивируя тем, что он один заблудится. Уже у дверей другой общаги он спохватился и спросил:
- У тебя ручка или карандаш есть? Запиши мой адрес.
- Говори, я так запомню, Митяй назвал номер войсковой части, чмокнул куда-то в ухо девчонку и скрылся за дверью.
Лейтенант и вся концертная бригада были одеты и стояли в коридоре. Пронёсся вздох облегчения:
 - Ну, ты Митяй и даёшь, мы думали всё тебе, копец.
- Прекратить разговоры, в роте разберёмся, строится в колону по одному и вперёд шагом марш! – скомандовал лейтенант и показал Митяю кулак.
В электричке артисты наехали на своего руководителя: - «Колись ефрейтор, как девочка?»
Была девочка, да вся вышла. Вы что забыли Хатангу? Помните когда мы пойло брали, нас местные эвенки просили купить им водки? Им же пить нельзя, спиртное в крови не расщепляется и действует как наркотик. А она вроде бы метиска, так мне показалось, расспрашивать неудобно было, но после второго стакана она поехала, ну а там дело техники – врал безбожно Митяй. Приходилось позорить девочку заочно, не скажешь же ребятам, что всю ночь трепались, а вино так и осталось нетронутым.
Недели через три, дежурный по роте выкрикнул: - Спиридонов! Пляши тебе письмо, а подчерк девичий, буковка к буковке.
Выкинув левую ногу в присядке, Митяй выхватил у солабона письмо и обалдел. Надо же запомнила номер? Это было письмо от девушки из города Дудинка, первое за последний год. Фамилия вроде русская Буйкалова, отчество Гавриловна, ладно при встречи спросим, да и какая разница, кто у ней родственники, главное красивая и душевная. Родословная будущих своих потенциальных жён интересовала Митяя не случайно. Его мама всегда говорила ему:  - Если хочешь узнать свою жену получше, вначале познакомься, посмотри и поговори с будущей тёщей. Знай, что такая и жена у тебя будет годам к сорока, а лишь потом решай  делать ли ей предложение.
 Дружеская переписка продолжалась ещё полгода до самого дембеля. Что значит письмо от девушки для солдата? Это как, подруга заочница для арестанта. Кто служил или сидел, тот Митяя поймёт и простит, да и все мы грешны в молодости, ибо вся долгая и счастливая жизнь впереди….
Так казалось и Митяю.

Лидунчик-****унчик!

«О мертвых или хорошо или ничего, но мы, же договорились писать и говорить правду, не так ли уважаемый читатель?»

Демобилизовался Митяй один из первых из всей части. Кандидат в члены КПСС, заместитель командира роты по комсомольской работе подал рапорт и изъявил желание после службы остаться на строительстве Норильского-горно металлургического комбината. Получив заветную комсомольскую путёвку-направление на работу, он первым делом поехал не в отдел кадров, а в общежитие города Норильска. Улица Нансена, комната 44. Там жили 5 девушек разного возраста, все потенциальные невесты от 20 до 44 лет. Одна в невесты не годилась, это была сестра жены его родного старшего брата, не кровная, но родня все же, к тому, же на год старше его. Маме-Нине было 44, бабушка в невесты не годилась, но по её взглядам на парней приходящих к девушкам в гости, она была на всё согласна. Женщина в самом соку в свои лучшие годы приехала с вольной Украины, заработать приличную пенсию, а если повезёт, то отыскать и мужа. А тут была вынуждена проживать в двухкомнатной квартире, да приглядывать за молоденькими девушками, давая им мудрые наставительные советы, что нужно мужику в первую очередь. Поэтому она пекла вкусные торты под названием «Наполеон», за что девушки и ребята её и звали ласково – наша мамочка. Нина морщилась, но терпела. А вот с тремя остальными девчонками можно было поработать на перспективу.  Но опять, же одна была выше Митяя ростом, другая слишком уж худа, а вот третья хохлушка, выглядела аппетитно.
Ну, как нам с вами судить Митяя, два года службы, приём таблеток, что б трусы ночью не марались, все эти естественные и искусственные методы воздержания позади. Адреналин молодости бурлил через край и требовал выхода.
Отметив счастливое завершение службы, Митяй переночевал в общежитии девушек, так как свободных коек не было, Лидунчик согласилась положить «бедного» солдатика рядом, но с условием, спать тихо и не толкаться. Когда в комнатах воцарилась томная тишина, и слышно было лишь тихое посапывание, да негромкий храп мамы Нины, Митяй чувствуя, что соседка тоже не может уснуть, потихоньку повернулся и шёпотом завел разговор. Отвечала девушка тоже шёпотом, с придыханием, выпитое вино видимо подействовало на обоих в нужном направлении и они сами не заметили, как переговоры перешли в поцелуи? А затем панцирная сетка заскрипела в унисон с храпом мамы Нины, главное было её не разбудить. У молодых девчонок после работы и выпитого спиртного сон был крепкий, а вот старший надзиратель могла и вышвырнуть наглого гостя на улицу.
На следующий день Митяй посетил отдел кадров предприятия очистных сооружений, где его встретили, как молодого специалиста с дипломом приветливо, а добродушный начальник пред пенсионного возраста, понимая, как бывшему солдату хочется домой, подписал ему заявление о приёме на работу слесарем на очистные сооружения и тут же оформил отпуск:
- Поезжай сынок, маму повидай, а вернешься, рады будем, нам нужно кадры готовить, а у тебя диплом по нашей специальности.
Провожала Митяя на электричку Лида, помахала вслед отходящей электрички ручкой и прокричала: - ВОЗВРАЩАЙСЯ, Я ЖДАТЬ БУДУ….
Жди, жди дорогая, подумал Митяй, а сердцем был уже дома, как там родные, как Тамарка, как друзья, скорее на танцы, да всех повидать. Друзья уже все отслужили, у многих назначены свадьбы, ух погуляем…..
Колёса электрички весело постукивали на стыках рельс приближая заветный зал аэропорта «Алыкель». Митяй в такт им подпевал:
 - «Отслужил, как надо и домой!»
Когда этот мотивчик надоел, он прислушался к стуку колёс, они мерно выбивали одно слово: -  «Вернись, вернись, вернись…» Ну, это мы ещё посмотрим, как встретит родина, впереди целая жизнь и о серьёзных намерениях, тем более о работе, пока не хотелось думать.

Дома

Дом встретил радостью матери. С  отцом она давно разошлась и жила одна в большом доме, когда-то построенным совместными усилиями дружной семьи. Строили и покупали, а где и воровали, доставали за самогонку материалы, в основном отец и мать, но и два сына, старший брат Митяя и он сам, по мере сил вносили свою лепту. Дом и поныне стоит и каждый раз по прошествии уже  многих лет Дмитрий Григорьевич проходя мимо его, прощупывает глазами обивочные дощечки из старых деревянных ящиков. Именно он с отцом при этой работе научился забивать гвозди, и красить кистью,  а было ему тогда лет 7 или 8.
Мама работала на мясокомбинате в колбасном цехе и готовилась к приезду сына основательно. Буквально на следующий день Митяй собрал у себя дома всех, кто был в то время в городе друзей и одноклассников. За столом, он на правах хозяина поднялся первым и произнёс тост за здоровье матери и намекнул, что неплохо бы вскорости собраться ещё раз по другому поводу. Работы и в у себя в городе хватит, армия позади, пора обзаводиться семьёй и рожать детишек! – за это и чокнулись. Весь день он многозначительно поглядывал на Танюху Сергееву, свою первую школьную любовь. Вечером как обычно все пошли на танцы, вернее собирались пойти, но оказалось, что беззаботные юношеские вечера закончились у многих. Женатиков, молодые жёны утащили домой, и остался Митяй с Танюхой наедине для разговора. Девушка на все предложения Митяя продолжить гуляние до утра ответила одним предложением: - Знаешь Митя, я оканчиваю институт в краевом центре, у меня есть неплохой парень, школа позади, теперь не до охов и целований на скамейки. Жизнь пора начинать по серьёзному.
Расстроенный Митяй плюнул в душе с обидой на всех. – Ну, вот и погуляли, называется, а что дальше? По привычки ноги сами понесли его на знакомую танцплощадку в парк железнодорожников. По дороге он прикупил «огнетушитель» винища, но на танцах и распить-то её было не с кем. Подросла молодёжь, сверстников не было и он, отхлёбывая прямо из горлышка по знакомой с детства «бетонке» побрёл на Сахалин. Ничего – вертелось в затуманенной алкоголем голове, сейчас Тамара успокоит, а дальше видно будет…
А дальше успокоив себя и своё тело в уже знакомой, небрежной для молодой женщине спальне, Митяй под утро вернулся домой измятый, с больной головой. Мать встретила его недовольным взглядом и, видя состояния сына, предложила:
 - Митенька, сопьёшься ты в нашей дыре, у меня есть немного денег, поезжай-ка в Ялту, у меня адрес знакомой бабушки есть, у ней остановишься, отдохнёшь на море, а потом езжай по вызову. Сам говорил, что работа с перспективой, у тебя уже 4 полярки есть, девушка ждёт. Начинай жизнь, чем раньше, тем лучше!


Норильск

После валяния и безделья на пляжах Чёрного моря, две недели были не отдыхом, а больше экскурсией, Митяй приехал домой и через день, собрав необходимые вещи и документы, отбыл, вначале в Красноярск, где ему оформили пропуск и уже ближе к вечеру он приземлился в аэропорту города Норильска.
На работе ему дали направление на работу и поселение в  общежитие. По воле судьбы общага располагалась в уже знакомом доме по улице Нансена 44, но только в соседнем от девушек подъезде.  И началась самостоятельная, взрослая жизнь. Днём работа на очистных сооружениях Норильского комбината, вечером посиделки у девчонок, а иногда и ночёвки с Лидунчиком. Пару раз приезжала Любовь из Дудинки, но их встречи для Митяя были не очень радостными. В первых он не научился дружить на два фронта, да и на месте в Норильске было удобнее во всех отношениях. Любаша, видимо почувствовав, что она зря приезжает к парню, просто исчезла из его жизни на долгих 35 лет.
Послесловие:
 Однажды вяло вращая мышку своего компьютера, пятидесяти семи летний Дмитрий Григорьевич, увидел знакомое лицо, и что-то шевельнулось в его сердце. Неужели это Любаша? Написал ей и получил подтверждение, да это была она. Переписка перешла в перезвонку, и чем всё это закончится, одному Богу известно. Дмитрий Григорьевич, как  в детстве, да и в юности  остался по-прежнему быстр на решения и всё ещё надеется на свет своей звезды, которую так и не нашёл после законных шести браков. Детей не нажил, приобрёл опыт коварства и непостоянства от всех своих женщин. Одно его утешает, что сам подлецом не был. Возможно, Любаша и станет последней его звездой? Пускай холодной, полярной, но звездой?
 Жизнь непредсказуема , у каждого свой крест и сколько его нести никому не известно. Поэтому в любом возрасте не говорите слов, даже самому себе, что этого не будет ни когда!       

ЗАТО п. Солнечный.  Красноярского края.

 



Я, - это ты!

Спасибо интернету!

Стань моей Музой в ночной тишине,
Пойми, это нужно и мне и тебе.
Ночное сиянье северных звёзд,
Переплетаются с тенью берёз.

Вечны страдания юности нашей,
Молчать не могу – горестей чаша
Переполняет, уже через край.
Знай же, приеду, только встречай.

Вместе напишем мы книгу судьбы,
В ней буду я, и будешь в ней ты.
Ах! Коротка ты – солдатская ночь,
А было ли счастье? Мне надо помочь.

Развеять сомненья и вспомнить мечты,
Тогда мне казалось, что я – это ты!
Безумства общаги, Норильская ночь,
Как я пытался себя превозмочь…

Увы, но не стал я героем твоим,
Прошло много лет, давай повторим?
Мы вместе напишем книгу судьбы.
В ней будет всё, в ней будут и сны.

Пускай прорастают в ней корни твои,
Впереди неизбежность от неё не уйти.
Нельзя уходить, если Богом дано
Вспомнить минуты, что были давно.

Избавь мою душу от чувства вины,
Просто скажи, что я – это ты!

14 апреля 2013 год. ЗАТО п. Солнечный. Красноярского края.



Подготовительные хлопоты перед поездкой в Тамбов


В ожидании халявы


А в сбербанке шум вокзала,
Много девушек в окне.
У меня же время мало,
Жду сигнала - вновь не мне.

Дайте денежек девчата!
Мне б уехать в дальний путь.
Там не ждёт меня лопата,
Отдохнуть, хотя б чуть-чуть.

Пожалели мужичонка,
Дали визу на приезд.
Где, там куцая кепчонка,
Отправляюсь я в отъезд.

Вроде всё оформил верно,
С нетерпением жду купюр.
А на сердце всё же скверно,
Вдруг мне нет, а всем "Бонжур"


18 июня 2013 г.

«Челюсти»
«Чтобы поэт хорошо, писал, ему необходимо
постоянно ощущать чувство голода»
Как поеду я щербатым?
Хорошо, что не горбатым!
Походил по кабинетам,
Нужна звонкая монета.

Три шестьсот, ах, Боже мой!
Злой иду теперь домой.
Как теперь мне песни петь?
Ну, а главное лететь.

Заработать? Не успеть,
Хоть трёхкратно попотеть.
Сроки жестки у дантиста,
И абсцессов  он боится.


Две недели ещё ждать,
Можно сумку собирать.
И рюкзак бы не забыть,
Куда книги положить.

Встретят верные друзья,
Но щербатым буду я,
По Тамбову, как ходить?
Дырку жвачкой залепить?

И не пить, не целоваться,
Целомудренным остаться.
Придётся денег накопить,
И сразу челюсти купить.
19 июня 2013 г.

Ну, когда же на покой!

«Сколько денег зарабатывай,
 а сварливой бабе,
всё равно мало!»

Подчищаются хвосты,
Чтобы не было беды.
Хочет дедушка в Тамбов,
Он уже почти готов!

Купил новую рубашку,
Пару трусиков купил.
А что б ни было промашки,
Пол аптеки закупил.

Эти будут от давленья,
И от переутомленья.
Эти – ноженьки подлечат,
Если кто их покалечит.

Эти надо от сомненья,
В час интимного общенья.
Всё, уже почти готов,
Там не будет докторов!

Не болит пускай в боку,
В Тамбове рано поутру.
Сесть придётся на диету,
Прячь табак, соси конфету.

Спрячь под кепкой свою плешь,
Не болтай, и меньше ешь.
Не давай свои советы,
Меньше пой любви сонеты.

Не гостиницу, а дачу,
Попроси себе в придачу.
Будешь грядочки копать,
Да о жизни размышлять…

Всё готово! Боже мой!
Ну, когда же на покой?
20 июня 2013 год.


Геннадий Донцов