На поле танки грохотали...

            Сегодня у соседей праздник, отмечают чей-то день рождения, кого-то из родственников, в саду , под окнами накрыт стол, и всем весело. Дверь в мой сад тоже открыта, потому что сегодня на улице жарко. Наконец-то и к нам в Сибирь пришло тепло. Вот только после недавнего и нешуточного землетрясения, боимся ложиться спать.
            Я отдыхаю, смотрю свой любимый сериал «След», до боли знакомый сюжет, там  мама комиссарит над взрослыми детьми. Сын и дочь её убивают. Из-за наследства. Вздыхаю. Нам с сестрой такое бы и в голову не пришло. Да у нас и наследства не было, я от своей доли в родительском доме отказалась в пользу сестры, у неё сын с семьёй по квартирам мотается. А у меня дети устроенные, нам ничего не надо.
           Маменьку свою мы боялись. Любили, конечно, но боялись. Самое главное, мы уяснили с детства, нас никто не достоин. Вот так! И потому, когда я уехала учиться в другой город, я не задумываясь, выскочила замуж. Не по большой любви, а только потому, чтобы не возвращаться домой.
             Вернуться всё-таки пришлось, со свекровью у нас были большие нелады. А потом гарнизоны, дети, их у нас двое. И я -такая,  вся самостоятельная. Это я так думала, потому что до маменьки была не одна тысяча километров. Очередной гарнизон, мы уже благоустроились, забрали старшего сына у моих родителей. Ему в том году в школу надо было, и мы посчитали, что учиться он должен здесь, в Белоруссии. Рядом с папой и мамой.
            А как без чуткого маменькиного руководства? Она  в августе приезжает, чтобы посмотреть на наше житьё-бытьё. В Польшу-то она к нам никак наведаться не могла, такая жалость! Уж она там бы быстро порядок навела. Приехала. А мой муж, толи от счастья задохнулся и на радостях выпил, толи  для храбрости, чтобы не показать страха перед любимой тёщей, три дня подряд приходил  на плохо гнущихся ногах и заваливался спать.
              Маменька этот непорядок сразу усекла, во-первых, это непозволительное отношение к царственной особе. Во-вторых, на всё это смотрит любимый внук. В-третьих… Короче, мне было сказано, чтобы я немедленно собиралась и ехала домой. К родителям.
             Маменька наша, как танк на полигоне, сильно дороги разбирать не будет. Она скоренько подогнала контейнер, загрузила вещи, которые поделила так, как считала нужным, забрала внука и уехала. Я осталась, сама  не знаю, зачем. В полупустой квартире, с младшим сыном, как бы разведена, правда, со штампом в паспорте.
              Муж, явно не ожидавший такого поворота событий, временно где-то отсутствовал, скорее всего, в части, где и ночевал. Когда тёщи простыл и след, вернулся. Любимую тёщу мой муж побаивался, а потому её действия обсуждать не стал. Значит так надо. Как маменька скажет, так и будет. К слову сказать, тёщу он, в самом деле, любил и уважал. И боялся тоже.
             Восемь месяцев я прожила с мужем в неустроенной квартире, в апреле мы едем в отпуск, заодно налаживать всё разрушенное маменькой. Возможно, она не будет возражать, и семья будет восстановлена. А мебель…да чёрт с ней, с этой мебелью! Купим новую. Я, привыкшая подчиняться, согласна на любой исход дела. Как маменька скажет.
             Вначале заезжаем к родителям мужа, гостим там. Потом едем к моим. И надо же такому случиться! На второй день  нашего пребывания в родительском гнезде приходит телеграмма, о том, что моему мужу  следует немедленно вернуться в часть, потому что военные учения очень масштабные и без него командованию не в цвет. Муж срывается, на самолёт и в часть.
             Маменька этот факт воспринимает как вопиющее неуважение к ней! Её вердикт суров- развод!  Фамилию можно оставить мужнину. Дети-то на его фамилии. Я покорно киваю головой, одновременно вздыхаю, мне так нравилось в нашем гарнизоне! Но что поделать, как маменька скажет. Я остаюсь, мужу сообщаю о том, что  не вернусь.
            А потом…потом, видимо, сыграла роль моя неспособность любить. Или страх? Перед маменькой. Мы развелись. Вскоре мой муж женился, у него родились две дочки, одну из них он назвал моим именем. Болван! Я бы за такой поступок убила! А его вторая жена молча снесла такое. Я, молодая, красивая, поклонников пруд пруди. Но у меня есть маменька, которая отсеивает всех претендентов на мою руку, сердце и самое главное- тело.
              Куда-то пойти, дальше, чем за порог, ни-ни. Я однажды осмелилась и пошла на свидание, домой вернулась во втором часу ночи. И маменька меня…шлангом от стиральной машины…не только больно, но и стыдно. А мне уже двадцать восемь.
             На следующий день пробую возмутиться. В ответ грозный маменькин рык- бунт на корабле?! И я, склонив голову, молчу-молчу. Папенька только пожимает плечами. Глядит на меня добрыми смеющимися глазами и подмигивает- ничего, дочка, прорвёмся. Я вздыхаю. Прорвёмся. Если маменька позволит.
           А потом, у меня собственная квартира и я потихоньку начинаю вылезать из-под маменькиного сапога. Но окончательную независимость я приобрела только к сорока пяти годам. Дети мои выросли, я тоже. И стала давать маменьке отпор, чем вызвала её гнев. Она, по-прежнему, первой читала письма, которые приходили мне, подслушивала телефонные разговоры и была тверда в своей позиции. Нас с сестрой никто не достоин.
                Кстати, я выходила замуж во второй раз, прожила восемь ( как и с первым мужем!) лет и развелась. Не без помощи…понятно уже, кого. Больше я замуж не выходила. А как же ж! Кто меня может быть достоин? А отношения у нас с маменькой, до самой её смерти, были натянутыми. Она не могла простить мне неповиновения. С сестрой у неё получалось лучше.
              Так о чём это я? Ах да! Соседи гуляют. Песни поют. Я не люблю русских песен и соседский репертуар мне неинтересен. Ой, рябина кудрявая- выводят женские голоса. Закрыть балкон, так душно будет. Пусть поют. Я всё равно кино смотрю. Уже другая серия началась.
              Песни сменяют одна другую. Лаванда, горная лаванда... О! Моя любимая песня. Следом- Ой, цветёт калина, в поле у ручья… Интересно, хоть один праздник без этой песни обходится? Чей-то голос- давайте мою любимую! Интересно, что это за песня?  Голоса прокашлялись. И…на поле танки грохотали… Во как! Я эту песню уже, вроде бы, слышала, кое-какие слова приходят на ум.
             Поют долго, путаясь в словах, наверное, не все знают эту песню. И вдруг, громко, стройно- и дорогая не узнает, какой танкиста был конец. Чего? Эту строчку повторяют раза три, не меньше. Один раз в другом варианте- и дорогая не узнает, какой у парня был конец...Мне смешно. Это, действительно, непорядок. Тут барышня, явно в пролёте. С концом, я имею в виду. Что ж она так опростоволосилась?  А теперь уже и не узнает. Какой у парня был конец…Наверное, у неё тоже маменька строгих правил была.
              Если бы я до свадьбы узнала, какой у парня был конец, то он, этот самый конец и мне бы пришёл. Правда, в несколько видоизменённом варианте. Например, как сейчас говорят, пипец. Если не сказать ещё хужей.
            Я этот конец в его натуральную величину увидела только на третий месяц после свадьбы. Мне только-только исполнилось восемнадцать, мужу-24. Борьба под одеялом и…ну, короче со всеми вытекающими последствиями. Главное, что мне это действо совершенно не понравилось. И всю жизнь оно мне не нравилось. Наверное, страх перед маменькой сказался. Я поцеловалась в первый раз только в семнадцать лет. И не дружила ни с кем. Мы с моим  первым парнем только письма друг другу в стихах писали. И за ручку держались.
             В очередной раз, после занятий любовью ( это сейчас так красиво называют то, чем занимаются мужчина и женщина) тогда это называлось по-другому. От чего у меня пылали уши. Муж уснул. Я долго ворочалась на полутораспальной кровати, с проваливающейся панцирной сеткой. Потом потянула одеяло на себя. В окно падал свет от фонаря, в комнате было светло. Наверное, я чересчур много одеяла себе забрала, потому что нижняя часть мужа оказалась открытой.
             И я увидела!!! Но что это такое? А где это, ну которое…Оно точно не таких размеров было. А это… я пальчиком трогаю непонятно что. Нет, я конечно, видела на картинке, такое маленькое, размером с палец. Но вот совсем недавно…оно не было таким. Или у него ещё где-то есть, что-то такое… Широко открытыми глазами смотрю  и недоумеваю.
             Тычу пальчиком в тряпично-мягкое, наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть. Фу, какая гадость! Не замечаю, что муж открыл глаза и с любопытством наблюдает за мной. Я вся занята созерцанием того, не знаю чего. И вдруг! О, ужас. ОНО начинает шевелиться! Я вскрикиваю. На моих глазах происходит что-то невероятное!
             Весь процесс превращения тряпочки в …я не увидела. Потому что… потому что всё остальное уже досматривала не я, а то куда оно… короче, это совсем неинтересно.
            Тьфу ты! Со всеми этими воспоминаниями я почти всю серию пропустила. Блин!  А с чего всё началось? Ах да! На поле танки грохотали…