Офис

Зам.

Если бы меня разбудили ночью и спросили, какого цвета машина у нашего зама, то я бы ответила , что красная  и не ошиблась бы. Машина у него действительно была красная, солидная, представительского класса и, что удивляло, в любое время года и в любую погоду чистая. Она сверкала своими красными боками и до блеска вымытыми стеклами,  сквозь которые красовалась белоснежная кожаная обивка уютного просторного салона. Прохожие долго оглядывались и спотыкались,  увидев это чудо на грязной улице рядом с довольно обшарпанным домом, в котором был расположен наш офис. 
     ЗАМ  подстать этому красному красавцу, такой же солидный, высокий, статный, с иголочки одетый и во всех отношениях приятный мужчина средних лет. Способностей он  среднестатистических, да ему другие были бы ни к чему. Важных решений принимать не приходилось, да он к этому и не стремился, по натуре был трусоват, но исполнителен, так что эта должность ему не только подходила, но и вполне  устраивала. Казалось, кто-то когда-то давно сказал ему, что он от жизни просто обязан получать все самое лучшее, и он, приняв этот постулат за основу и воплотив в жизнь удачной женитьбой, неукоснительно ему следовал.
    Каждое утро ровно в 9-00 в нашем офисе,  открывалась дверь  и на пороге появлялся ОН и вместе с ним завораживающее облако удивительных запахов то ли корицы с примесью кориандра, то ли дерева бубинга, то ли морской свежести Средиземноморья, то ли бамбука и сычуанского перца с примесью еще каких-то неведомых наиредчайших растений. Пока те, кто успел прийти на работу вовремя, наслаждались  последними  брендами мужского парфюма, ЗАМ здоровался и медленно направлялся к шкафу, стоявшему в дальнем углу комнаты. Открыв двери  долго изучал его содержимое, так ли стоят папки, так ли тетради, аккуратно ли файлы вставлены в обложки, все ли дискеты на месте и еще что-то там рассматривал, сравнивал, сопоставлял, а может  просто думал о чем-то своем. Так он стоял минуты 2-3, переминаясь с носка на пятку и с пятки на носок своих «натуральнокожанных», до блеска начищенных почему-то всегда натуральнокоричневых ботинок, потом поворачивался на 180 градусов и начинался разбор полетов. Разговор никогда не выходил за рамки содержмого шкафа и никогда не велся на повышенных тонах. Все было приятно и красиво, одним словом ДЕФИЛЕ. Наш ЗАМ ходил между столами, как по подиуму, давая нам возможность полюбоваться своими всегда безупречными и очень часто новыми или неожиданными в своем сочетании нарядами  и одновременно с этим приобщиться к последним тенденциям современной высокой  моды. Нежнейшего лимонного цвета полувер в сочетании с бледно серо-зеленоватыми брюками придавали нашему ЗАМу особенно очаровательный и загадочный вид, а розовый свитер и бледно сиреневый галстук – романтический и напротив лавандовая рубашка с брюками цвета горького шоколада выглядела свежо, но по деловому.
     С блеском выполнив свои обязанности, довольный собой, всегда в прекрасном расположении духа, ЗАМ уходил в свой просторный кабинет, обставленный  с учетом последних тенденций в области дизайна, садился за т-образный стол, на котором как бы небрежно, но аккуратно были разложены дорогие ручки, блокноты, подарки и последней марки навороченный ноутбук.
    Любой клерк мог запросто войти в этот кабинет, обсудить текущие вопросы, подписать промежуточные документы и даже поговорить. Зам был приветлив, не зол, и располагал к беседе, поэтому хорошо знал сотрудников и чем они живут.


Меркетолог.

Бизнес леди, фурия - именно эти слова приходили на ум при виде приятной стройной женщины бальзаковского возраста, энергичной, целеустремленной и стильной. Стиль, который демонстрировала всем своим видом эта, по всей вероятности свободная во всех отношениях женщина, был смесью шика, шарма и чего-то в стиле кантри. Ее бесформенное длинное пальто из мешковины с висящими со всех сторон нитями различной длины не в состоянии было скрыть идеальную, точеную фигурку , а маленькая вязанная черная шапочка, только подчеркивала безукоризненно правильные черты уже не молодого, но все еще привлекательного лица. Длинные, каким-то причудливым образом накрученные вокруг шеи шарфы, странные с необычными деталями сумки и всевозможные модные штучки не только дополняли образ, но и усиливали его необычность, неординарность.
    Имя Глория  было тоже необычным, и,  несмотря на мягкость произношения и некоторую романтичность очень подходило ей.  Впечатление на людей она производила сразу и навсегда. Ее решительные энергичные движения, стремительная походка указывали на натуру волевую, знающую себе цену и не терпящую возражений. Все точки над «И» были расставлены в следующую же секунду после того, как ее нога переступила через порог нашего агенства.
    Странно, но только фотографу было дозволено в любое время достаточно бесцеремонно входить в ее кабинет заваленный папками, каталогами, какими-то бумагами и бумажками. Эти записи и записочки были везде, на столе, на стенах, на шкафах, на зеркале и, вероятно на них была очень важная информация, какие-то даты, телефоны, цифры и  только ей понятная ерунда. Словами -«Вон отсюда»- был встречен каждый, кто попытался, вежливо постучав, войти в ее кабинет. Она сама решала, кто, когда и зачем может нарушить ее владения. Попасть к ней на ковер было удовольствие не из приятных. Она не терпела возражений и оправданий, ее раздражала медлительность, неуверенность, скромность. Ее искрометный юмор, ее сарказм, ирония нередко обижали невольных посетителей  этого так быстро заваленного бумагами, мрачного и неуютного кабинета.

Фотограф.

Мужчина, нет его нельзя назвать мужчиной, это был детина, увалень, огромный и неуклюжий человек достаточно молодого возраста, довольно странной наружности. Человек, который судя по всему совсем не придавал никакого значения ни одежде, ни манерам и наверное ему было наплевать на то, какое впечатление он производит на окружающих. Про таких говорят «ни от мира сего». Он редко бывал на работе и мало с кем общался,  Его в коллективе считали добряком, о чем красноречиво говорили его очень добрые глаза и подкупающе детская улыбка.  Казалось он родился в этих потертых поношенных непонятного цвета джинсах, сидящих на его бесформенном теле так, что казалось они вот вот упадут и в этой видавшей виды майке с Чебурашкой на груди. Так его и прозвали Чебурашка. Он постоянно  был обвешан какими-то сумками и чехлами от  фотоаппаратов и светотехники, и от этого выглядел еще массивнее и неуклюжее.

Начальник  отдела.

Знакомство  с начальником произошло на совещании, которое проводила Глория.
Где-то ближе к концу совещания, дверь без стука открылась и в комнату без приглашения вошел высокий,   довольно хорошо сложенный человек, который,  не сказав ни слова,  подошел к креслу и не то, что бы сел, а точнее сказать словно упал и  лег в него или даже вернее словно сложился как карточный домик, забросив при этом небрежно ногу на ногу. Кабинет был небольшой,  поэтому закинутая нога оказалась практически в центре комнаты, приковав к себе взгляды всех присутствующих. Между вельветовыми брюками и нечищеным ботинком сначала показался несвежий носок с намеком на дырку где-нибудь в районе пятки, а затем очень худая лодыжка какого-то не совсем здорового цвета. Рука, свесившаяся с подлокотника кресла, тоже была очень худая, и весь он был какой-то костлявый, впрочем, все это скрывал бесформенный вязаный свитер и довольно свободные брюки.  Напускная небрежность сквозила во всем его облике, небрежность, за которой он, видимо,  пытался скрыть стеснительность, неловкость  и какую-то детскую непосредственность. По поведению Фурии, которая и глазом не повела, было понятно, что его приход запланирован. Она, как ни в чем не бывало продолжала свой монолог,  а закончив его представила  гостя.  Он   встал,  брюки и рукава свитера опустились, и он  снова превратился в симпатичного молодого стройного человека. Он говорил долго и  складно о недовоспетых нашим отделом темах о том, что еще предстоит сделать, его речь завораживала необычностью оборотов и оригинальностью мыслей, неловкость исчезла и,  неизвестно сколько это могло бы продолжаться, но Глория, бесцеремонно прервав его, предложила всем занять свои рабочие места.

Даша.

-«Какая красота и это все мое» -говорила она каждое утро, подходя к зеркалу и глядя на свое отражение. И надо признаться было чему радоваться, потому, что оттуда не нее смотрело абсолютно круглое, покрытое
рыжими веснушками вечно улыбающееся лицо с копной рыжих вьющихся волос. Затем она поворачивалась к зеркалу боком и, не отрывая взгляда от себя любимой, медленно проводила ладонями обеих рук сначала по хорошо выступающей груди, потом по животу и бёдрам и приговаривала: -  «И это тоже все мое. Какое счастье». Потом она доставала из маленькой сумочки губную помаду, красила свои пухленькие губки, потом вытягивала их в трубочку, подходила почти вплотную к зеркалу и внимательно их разглядывала, затем растягивала их в улыбку, отходила на несколько шагов от зеркала, и убедившись, что всё  в порядке восклицала: «Любуйтесь!!! Я не жадная!!!!» Природа щедро наградила ее не только  яркой внешностью, но и веселым, легким характером, живым умом и искрометным, только ей присущим юмором. Трудно себе представить наш отдел без  этого рыжего солнышка, которое непонятно как сохранилось в это трудное непростое время. Она работала душой коллектива, пусть и нет такой должности, потому, что если бы не она, то,  как бы смогли такие разные люди и такое долгое время не только находиться вместе, но и как-то общаться, что-то делать. Никто не знал, как можно успевать  столько дел сразу. И надо отдать должное, ей это удавалось, она мирила непримиримое, соединяла несоединимое, распутывала, переделывала, перекраивала, раскручивала и обнадеживала, словом все, что происходило в нашем коллективе так или иначе крутилось вокруг нее, и она всегда была в центре и в курсе всех событий.

Павел.

«Далеко пойдет» можно было сказать о самом молодом, но целеустремленном и предприимчивом  сотруднике нашего коллектива. К встрече с клиентом он готовился долго и тщательно, но, что интересно,  и клиента заставлял делать то же самое. Он серьезно увлекался психологией и всевозможными смежными науками,  и видимо работа в нашем отделе была полигоном для практики. Всем вновь позвонившим клиентам, по просьбе  Павла, сообщалось, что он на совещании у руководства, также сообщалось время окончания совещания. Этот нехитрый  прием, по его мнению, придавал ему в глазах клиентов значимость и вес. Естественно клиенты перезванивали в назначенное время, но и тут было не все так просто. Павел начинал разговор очень серьезным тоном компетентного человека, но буквально через одну две минуты вежливо извинившись,  прерывал его и начинал давать поручения якобы своим подчиненным,  т.е. в пустоту, не обращая абсолютно никакого внимания на давящихся от смеха окружающих.  Для встреч с клиентами он всегда и везде возил с собой в машине дорогой костюм серого цвета, рубашку, галстук и черные ботинки. Все это, как сам рассказывал, он приобрел где-то в Эмиратах специально для таких случаев.  На наших глазах перед назначенной заранее встречей  Павлуша  из молодого прикольного и веселого парня в считанные минуты превращался в солидного, преуспевающего и перспективного руководителя по имени  Павел Николаевич. Скорее всего  в разговоре с посетителями он применял еще какие-то только ему ведомые приемы и практики, потому что клиенты, как дрессированные, выполняли любую его прихоть .  Договора заключались быстро и на очень выгодных для нашей фирмы условиях. Начальство ценило и уважало Павла. Параллельно велось серьезное изучение  женской психики и психологии, и, что удивительно,  женщины абсолютно разных, судя по их голосам,  возрастных и социальных групп часто спрашивали его по служебному телефону и  обрывали сотовый.  Даже по обрывкам фраз, т.к он всегда либо просил перезвонить, либо выходил на лестницу, можно было понять, что страсти вокруг его худосочной и, казалось бы непривлекательной для женского пола фигуры, разгорались не шуточные. Он меньше всего походил на героя любовника, однако каким-то скорее всего магическим способом манипулировал  чувствами, мыслями, поведением красоток. Впрочем, конкретно о нем практически ничего известно не было. Этакий мистер Х.


Сима.
      
И куда только смотрят мужчины? Высокая, с большой красивой  грудью, с тонкой талией  и стройными ногами, она была похожа на статуэтку.  Её хорошо очерченные пухлые губы, прямой нос и густые  волосы собранные сзади в пучок дополняли образ. И куда только они смотрят? Женщина в самом соку, ей 28, а никого нет, вся в работе. Глупая? Да нет, всё при ней. На работе добилась пусть и небольших, но всё же успехов, стала руководителем группы. А вот семьи нет, и никогда не было. Ей бы замуж да детей рожать таких же красивых, как она сама, да вот беда, где же ей под стать мужика найти, все заняты.   Впрочем, как оказалось, и грудь изваял доктор, и губы, и ягодицы. Да и волосы нарощены, и глаза вовсе не зелёные, а светло коричневые. Ну так разве это плохо если женщина следит за собой, да ещё и сама на эту красоту зарабатывает.  Вот старается человек, поесть-то вволю не может, во всём себе отказывает,  правда  и результат на лицо.  Да и времени совсем нет. Вся в работе,  с утра до вечера  в работе.  Когда она приходила на работу, никто не знает, но когда приходили все, она уже сидела за своим рабочим столом с маской из только ей известных целебных веществ  на голове с пучком волос собранных на лбу.
Впрочем, свадьба намечалась, даже платье необыкновенной красота было  заказано и  куплено и висело теперь без дела. А на пальце красовалось подаренное женихом колечко с бриллиантом. И гости были приглашены и ресторан заказан, но жених вдруг стал настойчиво предлагать отложить свадьбу на неопределённый срок, объясняя это какими-то вдруг на голову свалившимися  неприятностями. Свадьбу пришлось отложить, а спустя некоторое время у жениха действительно обнаружились серьёзные проблемы с законом. Так свадьба и расстроилась. Они расстались. С остальными до свадьбы дело не доходило, а потом и эти потенциальные женихи куда-то растворились. 
            Её рабочее место раскинулось больше  чем на полкомнаты.  Это было три стола, которые стояли полукругом вокруг Симы. Заваленные кипами бумаг и оргтехникой они,  казалось, ограждали и защищали её от ненужных житейских неприятностей.  Вдоль стенки за маленькими столиками, как мышки, сидели три её подчинённые.
-Девочки, только не мешайте, а то вот сейчас сделаю из-за вас ошибку и надо будет всё опять переделывать – говорила Сима, печатая очередной договор.
Девочки работали молча, но Сима продолжала причитать.
-Вот так всегда, вы мне всегда мешаете и я из за вас ошибаюсь.
-Ну вот, я же говорила, что ошибусь, вот полюбуйтесь, теперь надо всё переделывать.
Как ей удавалось делать  несколько дел одновременно непонятно.  Она могла  что-то подписывать, запечатывать, распечатывать и обязательно говорить  сама с собой.


Сана.

За 35 лет своей достаточно бурной жизни, первые две буквы своего  довольно обычного имени она где-то потеряла, и стала не Оксаной, а  загадочной Саной. Шарм её внешности придавала некоторая неуловимая  неправильность в чертах лица, в достаточно стройной, но несколько угловатой  фигуре. Слегка нарушенные пропорции во всём приковывали взляд. Маленькие, глубоко посаженные глазки соседствовали с пухлыми достаточно внушительных размеров и прекрасной формы губами.  Нижняя часть лица казалось несколько массивной и выдвинутой вперёд.  Густые пепельного цвета, коротко постриженные волосы торчали ёжиком во все стороны. Глядя на неё,  почему-то вспоминалась песенка «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку…».  Дрес кода в нашей организации не было, и только она, по неведомым никому причинам, одевалась по самым строгим правилам офисной этики. Чёрные лодочки на невысоком каблуке,  тёмно синяя  или серая юбка до колена и непременно светлый верх. Единственным ярким аксессуаром в этом строгом наряде были небольшие, достаточно яркие, разнообразные  косыночки и шарфики, завязанные или заколотые всевозможными способами.  Её внутренний мир был прочно закомуфлирован набором достаточно распространённых деловых фраз. И только благодаря редким телефонным разговорам можно было догадываться  о вероятно бурной, никому неведомой и достаточно хорошо скрываемой от постороннего взгляда личной жизни.  Доподлинно было известно только то, что Сана не замужем,  живёт  с мамой и десятилетним сыном.


Шофер

Он наверное играл бы кого-нибудь из членов семьи Романовых, если, конечно, был бы актером, но, то ли к сожалению, то ли к счастью актером не был, и , что странно , несмотря на прекрасное экономическое образование, полученное еще в советские времена, работал обычным шофером, т.е.мальчиком на побегушках, только на колесах. Уж не знаю, каких он был кровей, но его густые, слегка тронутые сединой русые волосы, серые слегка выпуклые глаза, довольно статная с едва наметившимся животиком фигура, а самое главное необыкновенно здоровый, кровь с молоком, цвет лица делали его одновременно похожим то ли на барина, то ли на гусара. Казалось что какой-то временной сбой или какая то невероятно нелепая ошибка забросила его к нам из 18 века , когда  и воздух был куда чище и продукты свежие натуральные.  По характеру он был весельчак, балагур и бабский угодник.  И неизвестно, как  бы  сложилась  его судьба, если бы не стал он в одночасье многодетным отцом, не двоих, не троих, а сразу четверых детей, и, если не было бы у него мудрой и рассудительной жены больше похожей на тещу или на маму.   Жили они, по всей вероятности, дружно в любви и согласии, каждые полчаса перезваниваясь.  Словом «Родная….» начинался каждый разговор, а затем шло подробное описание всего того, что произошло за последний получасовой промежуток времени. Вот так,  женившись по молодости ,  стал нежданно,  негаданно главой солидного семейства. Судьба словно нарочно, играя,  поставила его в такую ситуацию, о которой он не мог мечтать в свои 19 лет, судьба предложила ему это необычное испытание и он, надо отдать должное, с ним справился. Дети выросли и именно они и  были его богатством, теперь он это точно знал. Он без труда налаживал нужные связи, мог мгновенно расположить к себе практически любого человека, а если сразу не удавалось, рассказывал о своих детях, семье, ну и естественно добивался своего.

Светлана.
 
Была бы она поизящнее, помиловиднее ее можно было бы назвать акварельной женщиной. Поработай с ней хороший стилист, была бы она загадочно красивой, а так только одно слово приходило на ум при взгляде на нее - «Моль».  Пепельного цвета волосы,  торчащие во все стороны,  даже не серые, а совершенно бесцветные глаза, кожа, покрытая  пигментными пятнами, худощавая фигура с сутулой спиной и полное отсутствие даже намека на грудь, не делали ее незаметной, а наоборот,  заставляли обращать внимание на необычность ее облика.  Одежда еще больше усиливала впечатление от увиденного.  Юбку в клетку и кофту в мелкий цветочек всегда дополняли зимой несуразные сапоги, а летом полуботинки темно коричневого цвета с белыми носочками, впрочем,  они же одевались и тогда, когда юбка была в цветочек, а кофта,  наоборот,  в клетку. Цветовая гамма и вовсе не волновала владелицу, то,  что на ней было одето,  казалось серо-буро-малиновым, выцветшим, как будто сошла она в наши дни с послевоенных тронутых временем  черно-белых фотографий. Впрочем, как ни странно, мужчинам она нравилась. Наверное им хотелось защитить её. С ней они обнаруживали в себе что-то давно забытое, рыцарское. А  один мужчина из соседнего отдела, с ординарной , но довольно приятной наружностью, который после бурного служебного романа, развелся с женой, оставив двух несовершеннолетних детей,  женился на этой  странной женщине. Прошло несколько  лет, а карамельно-цветочный период все не заканчивался. Он часто встречал ее после работы с букетом цветов,  потом они шли по  улице, как школьники,  держась за руки, он нес ее маленькую сумку,  и они часто громко  смеялись,  о чем-то оживленно разговаривая.


Охранник

Парень явно недооценивал своих актерских способностей,  впрочем, и внешних данных тоже. Вполне мог бы заменить Плятта в фильме Весна и сыграть ловеласа  в паре с Раневской. Только не подумайте, что он ловелас, совсем напротив – уникальное сочетание скромности, какой-то только ему присущей правильности и самобытности.   Как бы чего не вышло – читалось во всем его  облике. Аккуратность и непосредственность,  в сочетании с какой-то детскостью и  провинциальностью делали  его очень комичным.  А его манера видеть почти все события,  если не в черном, то почти всегда в сером цвете, и его неподражаемая манера рассуждать на эту тему, так гармонично вливались в образ и дополняли его, что наблюдать за ним было одно удовольствие.  Так и хотелось поддержать разговор, чтобы послушать,  эти, такие необычные,  особенно для такого молодого парня,  рассуждения.
Родом он был из деревни, а на фирме работал вахтенным методом. Город ему не нравился, но и, как он же сам и выражался, в навозе копаться тоже не собирался.